- Какой чудесный вид, ах-ах! - Выдержал еще паузу. - Ну что, будем работать? Или будем лирикой заниматься? - И подмигнул мне.
Андрей повернулся к нам, и, честное слово, мы еще не видели у него такого счастливого лица. Это было везение. Вот он, его герой, - не утонченный и романтический, а многослойный, хитроватый, совсем не красавец, но в полной мере наделенный обаянием Олег Борисов. Таким он и сыграл у нас главную роль.
…В 1970 году мне посчастливилось еще раз поработать с Олегом Ивановичем на картине "Кража". Он снимался у меня на точно таких же ультимативных условиях: июль - август, и ни дня больше!
А еще через много лет, после смерти Андрея, я встретился с Борисовым на "Мосфильме". Он остановил меня в коридоре: "Саня, постой!" Мы помолчали, как над могилой.
- Я много помню - об Андрее, о тебе, о нашем фильме.
- Скажи, Олег, та наша картина была не хуже ленфильмовской?
- Лучше, потому что крепче и проще. Без пирожного и крема…
Летом 1958 года мы занимались съемками и к осени в монтажной студии им. Горького начали монтировать картину. Параллельно шли важнейшие события моей жизни…
Я отвез Марину в роддом в состоянии паники, знакомой всем "первородящим" отцам. Я-то, конечно, казался себе образцом выдержки, но потерял в тот день две пары новеньких перчаток и наделал еще кучу необъяснимых нелепостей, чем сильно позабавил мою тещу. От страха или от радости купил бутылку водки и отправился к Андрею. Много в ту ночь было выпито и переговорено…
Рано утром я пробрался к телефону, набрал номер роддома и назвал фамилию жены. Женский голос с интонацией автомата ответил: "Мальчик, вес 3400, длина 54 см, состояние удовлетворительное". Трубку повесили. Я вернулся в комнату, бесшумно прикрыл дверь. Теща лежала с закрытыми глазами, я на цыпочках пошел мимо нее в свою комнату, но услышал тихий вопрос в спину: "Говори, Змей Горыныч! Я давно не сплю". Я пересказал ей все цифры и спросил, хороши ли они. "Не суетись, - сказала Мария Ивановна. - Покупай яблоки и поезжай к Марине". Стальной характер! Хотя, наверное, ночь не спала.
Когда я вернулся из роддома, Мария Ивановна сообщила: звонил Андрей, он уехал в монтажную и просит меня не торопиться, заниматься "свиванием гнезда".
Через несколько дней я вернулся в монтажную. Андрей монтировал сцену под названием "Спичка". Сцена была придумана им прямо во время съемок. Только что сгрузив снаряды, бронетранспортер тронулся в обратный путь. Капитан (О. Борисов) сидел справа от водителя (С. Любшин). Капитан, закуривая, чиркнул спичкой, и бронетранспортер неожиданно съехал с дороги и резко остановился, зависнув над кюветом. Дальше монтируется немая сцена.
- Что за черт! - капитан удивленно смотрит на водителя, ведь он всего лишь чиркнул спичкой, а у того мокрый лоб, остановившийся от смертельного ужаса взгляд. Капитан в недоумении. Зато зритель понимает, что у водителя нервный срыв после проделанной опасной работы.
Когда сегодня смотришь этот эпизод, отчетливо видишь правильный замысел, но сцена смонтирована из слишком коротких, зарезанных, как мы говорим, кадров. Позже мы бы так не сделали, не остановили бы актерское дыхание, пульс человеческого состояния. Но тогда мы следовали моде: монтировали коротко, не эмоционально, а логично. И тем не менее в сцене ощущался несомненный интерес Тарковского к поведению человека в неординарной, стрессовой ситуации. Этот интерес присутствовал и в других сценах. Вот бронетранспортер со смертельным грузом медленно ползет по дороге, а навстречу ему автобус, наполненный детьми. Как автобус мог прорваться через оцепление, объяснять некогда, главное - эпизод создает большое напряжение. Мы старались держать это напряжение всеми средствами, а кончали сцену рекламным плакатом на дороге: "Путешествие на автомобиле - лучший вид отдыха". Я предложил эту деталь, слегка опасаясь, не банальна ли она, но Андрей предложение одобрил, добавив, что "банальность" зависит от контекста.
Мы назвали наш фильм "Сегодня увольнения не будет" и закончили его в самом конце 1958 года. Картина получила известность - сначала, конечно, во вгиковском масштабе. Потом, начиная с мая 1959 года, фильм лет десять подряд показывался на телевизионном экране, обычно к Дню Победы. Затем фильм пропал. После смерти Андрея стали искать копию, и выяснилось, что на телевидении ее сожгли во время ликвидации залежей в архивах. Слава богу, негатив сохранился в "Госфильмофонде" в Белых Столбах. Несколько лет назад Музей кино показал наш фильм в ретроспективе лучших дипломных работ ВГИКа.
"Антарктида - далекая страна"
Как-то весной 1959 года Андрей объявил, что мы идем к Михалковым, у Андрона для нашего диплома есть сценарий. Андрей познакомился с Кончаловским, студентом Ромма набора 1958 года, когда тот заглянул в монтажную, где шла работа над фильмом "Сегодня увольнения не будет".
Михалковы - это целая страна, расположенная на Садово-Кудринской площади, у старого Дома кино. Мы приехали, поднялись на лифте, позвонили. Андрон открыл нам дверь. Богатая квартира Михалковых первый раз предстала глазам бедного студента. Много комнат. Ковры, рояль, картины… Мы двинулись к жилищу Андрона. В приоткрытую дверь маленькой спальни Никиты вижу на подушке аккуратно сложенную, выглаженную пижаму… Наконец мы у Андрона. Андрей непринужденно, закинув ногу на ногу, расположился на мягком диване и закурил, хотя курение в доме запрещено, для этого был балкон. В ожидании хозяина рассматриваем картину Петра Кончаловского "Андрон Михалков", на которой был изображен большеглазый мальчик с охотничьим рогом в руке. Картина эта знакома нам по выставкам художника, а здесь запросто висит над кроватью внука…
Раздался звонок. Андрон вышел и вернулся с Олегом Осетинским, автором сценария, яркой и резкой личностью. В свои двадцать три - двадцать четыре года он был абсолютно убежден в собственной гениальности, что обычно раздражает окружающих. Осетинский фанатично любил кино и хорошо чувствовал все новое и интересное. Сценарий "Антарктиды" был построен на интонациях фильмов Калатозова - Урусевского "Летят журавли" и "Неотправленное письмо" - романтизм и преодоление непреодолимого. Осетинский работал над этим сценарием вместе с Андроном.
Антарктида в то время активно осваивалась экспедициями многих стран мира, в том числе и советской. В этом смысле сценарий опирался на реальную действительность. Подражая Урусевскому, Осетинский создал сильное магнитное поле героизма, смешанного с натурализмом, и немыслимых, взвинченных страстей. А уж как снимать этот фильм, было вообще непредставимо - зима, пятидесятиградусные морозы, полярная ночь.
И несмотря на очевидную авантюрность замысла, оба Андрея (Андрона называли и Андреем) с увлечением отнеслись к этой душу леденящей истории. Придумывали детали, проигрывали сцены, отчаянно фантазировали. Мысленно мы были в полярной ночи - обмороженные, обессилевшие, на пределе человеческих возможностей. Разгоряченные своими фантазиями, проходили в прохладную кухню - на улице необычно ранняя для весны жара - и поедали клубнику с Центрального рынка, купленную, видимо, на всю семью.
Наконец сценарий усилиями Осетинского и двух Андреев был готов. Мне в этой компании "трех гениев" досталась лишь роль смиренного свидетеля, тихого поедателя михалковской клубники.
Сценарий был показан Ромму, поддержан и довольно быстро через Госкино СССР направлен на "Ленфильм" для постановки полнометражного фильма. Для дипломников такой поворот событий был невероятным. Мы были на седьмом небе от счастья. Но Григорию Михайловичу Козинцеву, знаменитому режиссеру и худруку одного из художественных объединений "Ленфильма", сценарий не понравился, и наш проект рухнул. Постановка "Антарктиды" не состоялась, но художественные находки, такие, как монтаж суровых антарктических будней с лирической мирной жизнью Москвы, пригодились потом и Андрею, и Андрону. Первый близкий пример - "Иваново детство", контраст между войной и снами Ивана. А сценарий "Антарктида - далекая страна", позже приобретенный "Мосфильмом", но так и не реализованный, через несколько лет был списан в архив.
С концом замысла "Антарктиды" наступили изменения в наших планах и взаимоотношениях. Я остался на "Ленфильме" в поисках сценария для диплома. Козинцев взял меня временно под крыло, нескольким писателям обещали заказ под мой диплом. Самым интересным было предложение И. Меттера написать сценарий короткометражного фильма по своей повести "Ко мне, Мухтар!". Но решение все оттягивалось, время шло, на студии менялось руководство, а было оно не лучше прежнего: также раболепно подчинялось обкому партии, самому безграмотному и тупому. "Мухтара" снимать так и не дали. Позже Семен Туманов снял по нему прекрасный фильм с Юрием Никулиным в главной роли - но на "Мосфильме", где воздух все же был легче.
Когда я вернулся в Москву, Андрей и Андрон уже написали сценарий "Катка и скрипки" и Андрей готовился к съемкам. Наш творческий союз распался. Теперь каждый выходил на диплом отдельно. С тех пор у нас с Андреем отношения стали дружески-родственные, с акцентом на "родственные".
Я застал Андрея сильно изменившимся. Совместное творчество сблизило Тарковского и Кончаловского. Рядом стали появляться яркие молодые таланты: оператор Георгий Рерберг, композитор Вячеслав Овчинников, художники Михаил Ромадин, Александр Боим, сценарист Геннадий Шпаликов… Недалеко то время, когда Тарковский познакомится с Вадимом Юсовым и снимет с ним этапные в своей биографии картины. Этот новый отряд молодых художников был дерзким, новаторским и на огромной скорости двинул вперед советское кино. Пришло новое поколение победителей.
Первая потеря
Поезд молодых и талантливых еще только набирал скорость, как начались первые потери. Не стало Володи Китайского, близкого и любимого человека. Казалось, совсем недавно вели мы с Володей разговоры о любви христианской, об Иисусе Христе и Иуде Искариоте в духе Эрнста Ренана, который оправдывал Иуду, считая его орудием Божественного замысла. Это очень занимало нас, о предназначении Иуды мы спорили до хрипоты. Смерть Иуды обсуждалась в мельчайших подробностях: осина, веревочная петля… Мы, как режиссеры, ярко представляли и эту петлю, и эту осину. И как же я был потрясен, когда узнал, что Володя ушел из жизни, в точности скопировав смерть Иуды: та же петля, та же осина в подмосковном лесу недалеко от Сергиева Посада… Что мучило его, что он переживал, о чем думал - осталось тайной. Прошло много лет. Теперь от своих товарищей я слышу, что у нас на курсе учился еще один гений, но рано погиб.
В своей жизни он сделал всего лишь одну яркую картину - курсовую работу с Хельмутом Дзюбой по пьесе Э. М. Ремарка "Последняя остановка". Сначала они поставили пьесу на площадке. В ней заняты были многие студенты, в том числе Тарковский. Джемма Фирсова и я составили главный любовный, он же трагический, дуэт. Постановка была удачной, и это вдохновило будущих режиссеров на написание сценария полнометражной телевизионной ленты. Они заключили договор и очень этим гордились, как сообщил мне недавно из Берлина Хельмут Дзюба. Писали сценарий вдохновенно, на подъеме, тем более что получили аванс. Аванс бодрит, поднимает настроение, у Володи снова "пошли стихи".
Но человек предполагает, а Бог располагает. Осуществить задуманное не пришлось: планы ТВ изменились. Потом счастье вновь повернулось лицом к Володе и Хельмуту: по прелестному сценарию Геннадия Шпаликова "Причал" на "Мосфильме" в объединении Ромма они запустились в работу над полнометражным фильмом. Вдвоем они могли бы сделать замечательную картину. Но лето прошло безрезультатно в поисках актера - точнее, мальчика - на главную роль. Ромм, видя, что группа талантливая, решил перенести съемки на следующее лето, а пока заняться другими подготовительными работами. И тут случилась эта нелепая и необъяснимая смерть… Но меня не покидает уверенность: останься Китайский живым, "высшие" киноначальники добили бы его. К компромиссам он был не готов. И предстоял бы ему тяжкий крестный путь.
От многочисленных стихов Володи осталось десятка полтора, но сейчас идет интенсивный поиск его поэтических записей и рисунков. Может быть, и сыщутся еще, дай бог. Хельмут прислал Володин дружеский шарж - "Моему любимому толстячку Хельмуту - на память". Существует проект фильма о Владимире Китайском и проект издания книги его стихов.
Я был на похоронах Володи вместе с Хельмутом Дзюбой, Юрием Швыревым и еще двумя-тремя людьми, мне не знакомыми. Андрей на похороны не приехал - он был на съемках диплома, и известие о смерти Володи дошло до него через несколько дней.
"Каток и скрипка"
Дипломный фильм Тарковского "Каток и скрипка" был примечательным в - судьбе Андрея. Он был снят на "Мосфильме", что было тогда признанием таланта, он же и открыл Андрею путь в большое кино. Теперь, с высоты прожитых лет, особенно ясно виден характер Тарковского, его необыкновенный дар, поиск своего пути в искусстве. Поиск как ощупывание, как прислушивание к внутреннему голосу, не сразу понятному и различимому даже самому себе. Путь рождался изнутри души, его нужно было только осознать. И осознание шло быстро.
На этом пути Тарковскому нужен был прежде всего очень хороший оператор, может быть оператор высшего класса. Так по крайней мере он считал. ВГИК учил именно этому - киноискусство по природе своей визуально и не существует без яркого изображения. И Тарковский, будучи всего-навсего дипломником, не побоялся обратиться к самому Сергею Урусевскому, знаменитому оператору, чьи новаторские открытия доказали независимость и самостоятельность изобразительного киноязыка. Именно это Андрея и привлекало, но от Урусевского он получил отказ.
После этого Андрей сделал ставку на молодых и талантливых. Юсов был в их числе. Посмотрев его фильм-балет "Лейла и Меджнун", Андрей стал разыскивать Юсова. Через отдел кадров "Мосфильма" узнал адрес: село Троицкое-Голенищево, дом такой-то.
Со времен моей практики на картине "Убийство на улице Данте" я был знаком с Вадимом и его женой - звукооператором Инной Зеленцовой. Может быть, поэтому, а может, и просто за компанию Андрей попросил меня пойти вместе с ним на поиски Юсова. Поиски Троицкого-Голенищева были недолги, поскольку оно всегда, а вообще-то с семнадцатого века, стояло наискосок от теперешнего "Мосфильма". И вот в конце дня бродим мы по селу, ищем дом, в котором снимает квартиру Юсов с женой. Нашли - обычный деревенский дом, лает собака в будке, - а Юсова не застали. Встреча будущих соавторов четырех знаменитых фильмов произошла днями позже на "Мосфильме".
К этому времени у Андрея уже был готов литературный сценарий, который они написали вместе с Андроном Кончаловским. О самом сценарии чуть позже, хочу только отметить, что на стилистику сценария и будущего фильма повлияла короткометражка французского режиссера Альбера Ламорисса "Красный шар". Снятая в 1956 году, она была показана в Москве года через два-три. Сюжет несложен: мальчик получил в подарок красный воздушный шар, который становится его единственным другом. Но их преследуют уличные мальчишки, по замыслу фильма - носители зла. Финал очень грустен - красный шар "испускает дух" на глазах плачущего мальчика. Картина мастерски снята в цвете, философия ее пессимистична, но это чистая поэзия, которая всегда оставляет человеку надежду.
Мы смотрели фильм в старом Доме кино. Помню, как через несколько дней я поехал с Андреем в гости к Елене Михайловне Голышевой на улицу Горького. Состоялась милая встреча, полная теплых тарусских воспоминаний - о Паустовском, Васильеве. И вдруг разговор сломался: Елена Михайловна со своими друзьями тоже смотрела "Красный шар", и дальше говорили только об этой картине. Поразительная вещь! Каждый шедевр - новость. "Талант - всегда новость". Не случайно этот "маленький" французский фильм всколыхнул многих киношников, писателей и художников Москвы. Главное в "Красном шаре" - поэтический и условный, нереалистический мир и особое, тоже условное, развитие и движение характеров героев.
Итак, сценарий есть, оператор есть и главное - студия есть. На "Мосфильме" в объединении детских фильмов сценарий "Каток и скрипка" запущен в режиссерскую разработку. И время замечательное - весна 60-го года, действительно хорошее время: осталась еще историческая минутка - меньше двух лет - до того момента, когда сталинисты натравили Хрущева на выставку художников в Манеже и тот, собрав интеллигенцию, с чужого голоса учинил ей разгром: кричал на поэтов и художников, грозил карами за отступление от социалистического реализма, в котором вряд ли что сам понимал. После этой "встречи партии и творческой интеллигенции" начался откат к сталинизму. "Оттепель" кончилась. Союз кинематографистов чудом выжил.
Именно в эту временную историческую щель и попал Тарковский, проскочил, а то бы и вообще как художник мог не состояться. И доказательств полно. Когда после "встречи" стали валом закрываться фильмы, Андрея не тронули, он снял "Иваново детство". Потом его защищал от нападок "Золотой лев Святого Марка", награда Венецианского кинофестиваля. И даже на драму "Андрей Рублев", который лежал на полке пять лет, и то влияла международная известность Тарковского. А вот единственный фильм никому не известного тогда А. Аскольдова "Комиссар" пролежал на полке до самой перестройки, около двадцати лет.
Повезло "Катку и скрипке" - снимался в просветное время.
Чтобы вспомнить те дни, обстоятельства той дипломной работы, пришлось сходить в Российский архив литературы и искусства.
Теперь, когда прошло столько лет, читаешь стенограммы обсуждений "Катка" и других фильмов Тарковского и не можешь понять: что же это было?! Что за время такое?! За что так мучили талант, так не доверяли мастерству, мыслям, чувствам?! Почему одно было можно, а другое уже никак нельзя? Из-за чего людям портили жизнь, почему запрещали снимать, заставляли делать исправления?!
История вступления в кино молодого поколения на примере Тарковского показательна от самого начала до самого конца. Вечный конфликт старого и нового - излюбленная тема марксистских исследований. В России марксизм применялся по-своему - не догма, а руководство к действию. И действия были интересные.
Стенограмм обсуждений всего четыре, примерно двести страниц. Излагаю своими словами, когда нужно цитировать - цитирую.
Сценарий "Катка и скрипки" - сценарий не реалистического, а так называемого поэтического жанра - жанра, который Андрей позже не признавал. Это история о мальчике-скрипаче и шофере - водителе катка, их знакомстве и начинавшейся дружбе, скорее о попытке дружбы. И в широком смысле - о дружбе искусства и труда - вполне социалистическая идея. Режиссерская разработка шла в русле литературного сценария. Ее и обсуждали в начале июня 1960 года.
В сценарий были внесены автобиографические черты авторов - оба учились музыке. Только Кончаловский из музыкальной школы попал в консерваторию, а Андрей заниматься музыкой перестал. К своему музыкальному опыту Андрей добавил опыт дворовый - хорошо знакомые ему типажи замоскворецких мальчишек, их игры и развлечения.