Наконец, наступил момент, когда Хозяин решил познакомиться со мной. День и час был объявлен его секретаршей заранее. На ватных ногах я поплелась на второй этаж - административные кабинеты и кабинеты учредителей сосредоточены именно тут. Таких офисов в то время еще не было. Роскошь и сдержанная простота - так бы я определила стиль второго этажа. А уж кабинет Хозяина! Тут поработал небесталанный дизайнер. Все выдержано в бело-серых спокойных тонах, обстановка добротная и богатая, но не подавляет своего низкорослого хозяина. Все продумано до мелочей - даже изящная графика в стиле "ню" на стене великолепна - то ли дань тематике газеты, то ли благодарность теме, которая сделала владельца сказочно богатым.
Описывать кабинет Хозяина гораздо интереснее, чем его самого. Ему бы в разведке работать - там неприметность - самое главное требование. В момент нашей первой встречи ему нет еще и сорока. В коротких пальчиках все время теребит бусы-четки, как католический священник. Но глаза замечательные - хитрые, горящие, пронизывающие насквозь. Он говорит, как рад, что я теперь здесь… что я такая талантливая-расталантливая… что давно мечтал со мной работать… Он даже стал казаться мне симпатичным! Да еще мой бывший шеф - главный редактор "Экспресс-газеты" незабвенный Александр Иванович, оказывается, добавил ложку меда в мое резюме - разозлившись на мой уход, позвонил сюда и ругался с Хозяином: вот, мол, сущность ваша, богатеньких - переманиваете лучших журналистов. Скажи он мне это, когда у него работала, - может, и не ушла бы…
Мне б сидеть и дальше таять, ан нет, язык устал безмолвствовать, и я вступаю в диалог: почему вы, главный редактор миллионного издания, и такой абсолютно не публичный человек? Другие редакторы наперегонки в телевизор лезут, на съездах-митингах выступают, а вас в лицо никто не знает. Он, хитро улыбнувшись, ответил мгновенно и затвержено: в газету люди пишут письма о самом интимном, о самом сокровенном - они не должны знать лица того, кому исповедуются. Да-да, священник на исповеди тоже с прихожанином скрыты друг от друга. (Не зря эти четки в руках, ох, не зря…) Да нет, он, конечно, не святой отец. Он простой Великий и Ужасный Гудвин. Никто его не видел, но все боятся.
Он и вправду о себе так думал…
Чем-то он похож на актера Виктора Павлова - все люди на кого-то похожи Мирон Осадчий в "Адъютанте его превосходительства" - его лучшая, гениальная роль. Предателя, правда… И взводный Левченко в "Место встречи…" Тоже не совсем положительный герой. Ну, в общем, хорошо, что я удержалась и не озвучила свое открытие.
Лечу к себе на этаж. Я на крыльях! Впервые мой талант не только похвалили и заметили - его достойно оценили! У меня будет свой кабинет, мобильный телефон, машина с персональным водителем! Несчастное существо, человек. Как легко его купить…
Узбеки
Первой пришла в редакцию Нелька. Это абсолютно эксклюзивная личность - сделать ее главной героиней сериала или просто кинофильма - зритель бы обрыдался! Она приехала покорять Москву из Ташкента… Нет, не покорять - спасаться. В начале 90-х, когда страна, как кривое зеркало Снежной королевы, - раскололась на много мелких кусочков, - в Россию хлынули беженцы, и первыми среди них - те, кто имел несчастье работать в СМИ. Русскоязычные газеты и журналы закрывались, а те, что оставались, имели своей темой исключительно прославление местной власти. Особенно много русских традиционно жило в Узбекистане - вспомним военную эвакуацию (Ташкент - город хлебный), а потом землетрясение, когда тысячи русских устремились восстанавливать разрушенные города. И в том, и в другом случае многие из них остались там жить, обзавелись семьями, осели, привыкли, приспособились…
Нелькин отец в советское время был крупным партийным чиновником - помощником могущественного первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Рашидова. Можно себе представить, в какой роскоши - по советским, конечно, меркам, - жила Нелька и ее семья, и остается только удивляться, что она не скурилась - не спилась, как многие ее ровесники. Когда наступили тяжелые времена, Нелька продала квартиру и все, что было возможно, схватила в охапку двух своих малолетних детей - и рванула в Москву.
Но смекалистость и практичность у Нельки сочетаются с удивительным легкомыслием. В Москве она очень быстро спустила деньги за проданную огромную отцовскую квартиру. Когда же собралась покупать в столице собственность, денег хватило только на угловую продуваемую двушку в хрущовке на окраине Люберец. Но надо отдать ей должное. Не заморачиваясь этим, срочно нашла работу в рекламном агентстве, а потом вместе со своим начальником перешла в ту самую "Экспресс-газету", из которой я ушла в "Вич-инфо". Ей первой я рассказала о предложении Жилина и Костылина, ее первую позвала с собой и ни разу об этом не пожалела.
Нелька сразу развила кипучую деятельность по созданию нашего будущего коллектива. Энергия хлестала через край, она сама могла заменить десятерых из тех, кого привела. При этом она постоянно отрывалась на скоротечные романы, однажды даже как-то незаметно выскочила замуж и скоро развелась. Но основным ее детищем была газета. Она мудро и ловко управляла большим коллективом, а я занималась творчеством и была очень довольна, что все склоки-конфликты Нелька принимает на себя.
Вот она-то и привела в редакцию остальных "узбеков"-русских - своих земляков и коллег. Много лет спустя один из сотрудников издательства со смехом вспоминал: "Все говорили, что у тебя в "Успехе" работают одни узбеки. И я добавлял, что по нашим коридорам ходят люди в полосатых халатах и тюбетейках!" А на самом деле "узбеки", не избалованные московскими деньгами и соблазнами, работали как рабы на галерах, ничего не боялись и были готовы к любым неприятностям. И сегодня на какое-нибудь новое дело - новый проект я бы с удовольствием собрала всех своих "узбеков" и работала с ними.
Были другие замечательные приобретения. Длинноволосого художника я приметила еще в "Собеседнике" - он, как и я, скучал и томился в этой редакции, а был удивительно талантлив. Я позвонила ему на удачу, уверенная, что он хорошо и богато устроен. Но в тот момент удача была на моей стороне - Длинноволосый художник как раз пребывал в творческом поиске и с удовольствием начал с нуля наше трудное дело. С собой он, естественно, привел тех, с кем хотел бы работать - верстальщиков, дизайнеров, модераторов, бильд-редакторов. Так потихоньку редакция обрастала людьми, каждый приводил того, с кем сам бы хотел работать. Может, поэтому такой славный подобрался народ?
На шестом этаже
И вот наступил торжественный момент - мы всей редакцией, которая до сей минуты сидела буквально на коленях друг у друга, переезжаем на шестой этаж - он весь отдан в наше распоряжение. Наш главный Длинноволосый художник придумал рисунок линолеума и разработал дизайнерское освещение. По предложению прогрессивного Жилина несколько кабинетов в торце этажа объединили в один огромный светлый зал с небольшими стеклянными закутками для ведущих номер корреспондентов и редакторов - все, как в западных newsroom.
У меня и, естественно, у Жилина с Костылиным - отдельные кабинеты (у них - один на двоих, так они пожелали), обставленные новенькой мебелью. Мне в кабинет поставили длинный стол для проведения летучек - мебель роскошная, выбранная из дизайнерских итальянских каталогов. Нелька сидит в одной комнате с Певцом - так прозвали одного из корреспондентов "Вича", который неосмотрительно пустил в свой кабинет тогда еще бездомных сотрудников "Успеха", был успешно "завербован" ими, а вскоре назначен моим замом. Певец - это широкая русская душа, широкая русская талия и немалый рост - глыба-человечище! Но самой главной достопримечательностью этой глыбы был несомненный литературный талант - никто лучше его не мог править материалы и особенно придумывать заголовки. А заголовок в статье иногда важнее, чем сама статья! Я знаю редакции, где за заголовок назначена отдельная плата, знаю и таких редакторов, которые держат специальных людей на отдельных окладах исключительно для придумывания заголовков.
Однажды на обложку текущего номера мои ребята приволокли откуда-то фотографию Аллы Пугачевой в роскошном длинном платье изумрудного цвета. Примадонна - самая желанная гостья любой обложки в любом издании! - появилась в необычном бальном наряде то ли на приеме, то ли на чьем-то концерте. Но мои же дотошные корреспонденты нарыли и другой факт - это платье было подарено алмазным королем Ипатовым своей молодой жене, и в нем она блистала в Париже на балу - светская хроника зафиксировала это событие. У них, у богатых, не принято появляться в одном и том же наряде два раза - и, очевидно, этот наряд по скидочной цене был продан Алле Пугачевой. Все это написали в заметке, а на обложку поставили то самое фото Примадонны в платье б/у. И заголовок Певец придумал соответствующий "Алла Пугачева ходит в обносках!" Жилин, который просматривал тогда все обложки нашего нового издания, увидев заголовок, поморщился: "На обложку надо выносить позитивные лозунги!" Мой талантливый Певец тут же предложил другой "позитивный" вынос "Пугачева и в обносках хороша!"
Это было искрометное счастливое время! По коридору ходил Фурдуев и сочинял эпиграммы. Как он появился в нашей конторе - никто толком не помнил. Просто пришел и остался, хотя в журналистике ничего не смыслил и совершенно ничего не умел делать. Когда-то работал учителем русского языка и литературы в школе, но его оттуда поперли - он не вписывался ни в один педагогический коллектив. Зато в редакцию приносил здоровую атмосферу юмора, и даже я, сидя далеко от общей комнаты, слышала взрывы хохота после очередного разыгранного Фурдуевым скетча. Клоуны нужны в любом коллективе. Не случайно они есть в каждом классе школы! Фурдуев писал изумительные пародии на корреспондентов - и они не обижались, ведь пародию можно написать только на яркого человека, на яркий талант. А уж какие капустники он сочинял под тонким Нелькиным руководством - этому могли бы позавидовать даже Ширвиндт с Державиным. Над прибившимся к нашему огоньку литератором потешались все, кому не лень - благо, он относился к этому с добродушным юмором. Однажды, например, ему прислали эпитафию: "Умер в тоске и полнейшей безвестности - Фурдуев, учитель российской словесности".
Кстати, до появления "Успеха" в издательском доме "Вич-инфо" никто никогда не выпивал. То ли здесь это было официально запрещено, то ли люди делали это тайно, то ли сама пафосная обстановка офиса не допускала мысли о грубой пьянке, которыми славились все прежние редакции, где мне приходилось работать. Здесь царила такая правильная обстановка, что хотелось немедленно ее нарушить! И, конечно, нарушали. Тайком, под столами, после работы - я делала вид, что не вижу.
Особым выпивальщиком всех времен и народов был Антон. Харизматичный молодой парень приехал, как и большинство нашего коллектива, из Ташкента. О нем ходили легенды: какая-то девица повесилась от безответной любви к нему. Хоть Антон был плешив и всегда - то с похмелья, то подшофе, в нем, действительно, была редкая в наше время притягательная мужская сексуальность. Или сексуальная притягательность - как хотите, главное - мужская. При этом он был и талантлив. Поэтому я терпела его пьяные выходки и выгораживала, как могла, перед Жилиным и Костылиным. Иногда я и сама в компании Антона и еще двух-трех наших ходила в маленькую забегаловку напротив редакции, где Антон галантно угощал всех коньяком и курицей на гриле, а мне приносил мои любимые маринованные зеленые перчики. Антон - к слову о галантности - никогда про эти перчики не забывал. Мы пили коньяк, заедали его курицей и перчиками и мечтали о временах, когда "Успех" наберет невероятные тиражи, и мы станем богатыми и знаменитыми.
Но однажды Антон меня все же достал своей пьянкой. Утром за столом сидит вроде трезвый человек, а к вечеру всегда слегка не трезв. Я обратилась за помощью к своему заму - Певцу:
- Послушай, поговори хоть ты с Антоном, - оценивая внушительный и даже грозный внешний вид Певца, сказала я, - ну пригрози ему, напугай чем-нибудь, ну совсем парень обнаглел - прямо за компьютером выпивает!
- Он за компьютером не только выпивает, - проворчал Певец. - Он на них еще баб трахает.
- Каких баб? - насторожилась я.
- Приводит каких-то девок с улицы, - пожал плечами Певец.
- Зачем? - удивилась я, - когда все секретарши редакции в него как кошки влюблены.
- Ну, не знаю, - снова пожал плечами мой зам. - Мне охранники говорили, что в субботу он придет типа поработать, а потом девки вереницей тянутся.
- В общем, ты с ним поговори. Чтобы никаких пьянок на рабочем месте! - подытожила я. И пошла к себе, предаваясь глубоким размышлениям: почему женщин как магнитом тянет к пьяницам и развратникам, дебоширам и хулиганам? Я и сама, прости Господи, сколько раз попадала на эту удочку - мужчины-праздники притягивали меня куда больше, чем мужики-хозяйственники или хотя бы стойкие трезвенники. А с Праздником хорошо только праздновать. Жить с таким человеком - сущая мука…
Певец тут же вызвал Антона и устроил ему жуткую проработку. Он пугал его увольнением, рассказывал, что пьянки - не в традициях этого издательского дома, что, в конце концов, он подводит своего главного редактора, то есть меня, потому что каждый раз, когда заходит разговор об его увольнении, я беру его под свое честное слово. В общем, целый час Певец скрупулезно выполнял мое задание, прочищая мозги нерадивому сотруднику. Нерадивый все выслушал, низко склонив голову, произнес: "Все понял" и пошел на свое рабочее место в общую корреспондентскую комнату. Певец через минуту встал и направился тоже туда - надо было вернуть кому-то вычитанное интервью. И каково же было его изумление, когда, войдя в комнату, он увидел - Антона, наливающего себе в стакан коньяк. Певец так обалдел, что только и смог тихо произнести:
- Старичок, это ты меня так на х… посылаешь?
Антон замер, а потом бросился вдогонку за начальником, пытаясь объяснить, что ничего такого в виду не имел. С тех пор Антона в редакции со стаканом в руке больше никто не видел. Бросил пить он гораздо позже, но это уже совсем другая история.
Дочь Высоцкого
Первый номер газеты "Успех" ознаменовался скандалом - как и было задумано. Чтобы о газете или журнале заговорили с первых же его выпусков, нужна скандальная публикация - и мы ее придумали!
Имя Владимира Высоцкого будоражило меня давно - с тех давних времен, когда я в московской молодежной газете получила задание взять у него интервью, но от страха не сумела выполнить задание. Что с меня взять - я была слишком молода и совсем не самоуверенна, Высоцкий же уже тогда был как бог - а как пойти к богу за интервью? Через год его не стало, и можно было сколько угодно рвать на себе волосы от упущенной возможности. Но с тех пор все, что писали и печатали о Высоцком, не проходило мимо меня. Я первая вычислила в неизвестной Ксюхе, которая была спутницей поэта в последний год его жизни (о ней упомянул Валерий Перевозчиков - кропотливый исследователь последних дней жизни Высоцкого), нынешнюю жену Леонида Ярмольника. Мы в "Экспресс-газете" сделали с ней интервью, в котором она, правда, никаких подробностей отношений с Высоцким не открыла, но и факт общения с ним не отрицала. Говорят, после публикации этого материала, Ярмольник даже побил жену. Сейчас личность Ксюхи ни для кого не секрет, Оксана много и давно рассказывает о своем юношеском романе, но в середине 90-х наша публикация была самой первой. Самой скандальной.
Зная о пристальном интересе к личности Владимира Семеновича, мой старый друг фотограф Валерий Плотников сказал как-то: "А знаешь, ведь у Высоцкого есть дочь". Плотников учился во ВГИКе, потом много и в течение долгого времени фотографировал Высоцкого. Первый раз он снял его на концерте в Ленинграде - снимал из зала снизу, и на фотографии кругленький микрофон оказался на месте носа - получился такой забавный клоун. Сам Высоцкий любил этот снимок, он стоял до последнего дня в его книжном шкафу в квартире на Малой Грузинской. Так вот, информации Плотникова я доверяла. Он даже назвал фамилию своей однокурсницы - актрисы театра на Таганке Татьяны Иваненко. Она любила поэта всю жизнь и родила от него дочь. Единственное, о чем попросил Плотников, - ни в коем случае не выдавать его как источник информации.
Как проверить этот факт, как подобраться к самой Иваненко? Если она столько лет молчала - как уговорить ее рассказать правду об их романе с Высоцким? Доверить все это я могла только одному человеку в редакции - Сайкиной.
Еще один уникум в нашем коллективе. Попала она к нам случайно: с ее мужем Славкой я когда-то работала в молодежной газете. Со Славкой наши пути давно разошлись, про его жену я вообще слыхом не слыхивала. Но вездесущая Нелька откуда-то знала Сайкину, и однажды сообщила мне страшную вещь: "Славку Сайкина убили!" После развала комсомола Слава пошел трудиться в какую-то польскую фармацевтическую фирму и был найден мертвым у себя в квартире. Его семья - жена и две малолетние дочери находились в это время в Париже: Слава купил им на каникулы тур. Жена его Татьяна в это время почти не работала - писала для души заметки в "Российскую газету", беседовала про творчество с разными актрисами и певцами.
Нелька, узнав, что я когда-то работала со Славой, потащила меня на поминки - как раз прошло 40 дней. На поминках я и увидела впервые будущую звезду газеты "Успех" - Татьяна не плакала, не билась в истерике, достойно принимала соболезнования. Они со Славкой выросли в одной деревне где-то под Волоколамском, учились в одном классе, потом вместе поступили в МГУ и поженились.
Я сидела на одном конце длинного поминального стола, Татьяна - на другом, и Нелька перебегала то ко мне, то к Сайкиной. В один из таких перебегов она придвинула ко мне свой стул и горячо зашептала в ухо: "Давай возьмем к нам Сайкину. Ну как она теперь будет кормить детей - на нищенскую зарплату корреспондента "Российской газеты"? А у нас ставок много, поможем Таньке. Не справится - уволим". Действительно, ставок у нас было много - по разработанному Жилиным бюджетному плану "Успеху" предполагалось столько сотрудников, что мы никак не могли набрать даже половину! И все-таки я спросила: "А что она может?" Нелька уже зашлась в благородной идее немедленно помочь одинокой матери Сайкиной. "У нее связи в театрально-киношном мире, все-таки в отделе культуры работала!" Но не этот аргумент оказался для меня решающим, а память о старом товарище Славе Сайкине, с которым мы вместе когда-то готовили к выходу номера "Московского комсомольца", колдовали над материалами очередного комсомольского пленума и решали, кого бы из корреспондентов послать на очередную посевную кампанию в самый далекий край московской области - в Озеры?
Сайкина пришла к нам как раз в горячий момент подготовки первого номера, и именно ей, памятуя о ее театрально-киношных связях, и было поручено разыскать тайную любовь Высоцкого.