Через несколько дней в печати было объявлено, что при исполнении служебных обязанностей в авиационной катастрофе трагически погиб Главнокомандующий Ракетными войсками Главный Маршал артиллерии М.И. Неделин. О гибели других лиц в этом сообщении не указывалось.
Создалась такая ситуация, когда за допущенные ошибки и просчеты при проведении работ и спросить было не с кого, так как руководители, отвечавшие за их организацию, в том числе за безопасность, погибли все за исключением М.К. Янгеля и А.М. Мрыкина. В связи с этим по результатам доклада экспертной группы Л.И. Брежнев по согласованию с Н.С. Хрущевым объявил о том, чтобы специальное расследование по этому факту не проводить, а всем участникам, оставшимся в живых, сделать необходимые выводы.
Таким образом, моральная ответственность за случившееся ложилась целиком на одного человека – М.К. Янгеля. И эту ответственность он чувствовал до конца своей жизни".
– …После гибели Берлина я стал исполнять обязанности заместителя Янгеля. Берлин погиб, Янгель лег в больницу, потому что катастрофа, конечно же, скосила его, и я был назначен Председателем комиссии по разбраковке всего, что осталось на заводе. А там ведь вторая ракеты была почти готова, на две трети – третья, а также четвертая, пятая… Завод же не может стоять! Технология отработана: одна ракета на испытаниях, вторая – на контрольно-измерительной станции, третья – в сборке, четвертая – в баках, а пятая – в деталях. Такова схема работы, и каждая катастрофа или авария заставляет очень внимательно "пройти по цепочке", определяя, где именно допущен сбой… Полтора месяца ежедневно я приходил в цех, и мы разбирали все узлы один за другим, то есть проводили полную ревизию. "Виновна", как известно, система управления, и ее главный конструктор Коноплев погиб при взрыве…
– Официально было объявлено об авиакатастрофе?
– Нелепо это все! В Америке знали о случившемся, во всех ракетных КБ и институтах, а они по всей стране разбросаны, тоже… От кого скрывали?!. Мы тщательно изучили причины трагедии. Но жизнь продолжалась, и вскоре я вместе с Ковтуненко стали заместителями Главного конструктора уже официально. Я – по конструкции, а Ковтуненко по космическим аппаратам. Ну и началась у меня жизнь, описать которую не просто, так как она состояла из создания разных машин, их испытаний, производства, усовершенствований, споров и дискуссий. Это рутинная жизнь, и ценность ее начинаешь понимать только спустя много лет.
– А когда наступил следующий этап развития боевых комплексов?
– Пожалуй, это связано с их защищенностью, с введением разделяющихся головных частей. Это новый этап развития ракетно-ядерного оружия. И вот тут возникла "маленькая гражданская война"…
– Сначала несколько слов о том, как вам удалось защитить ракетные комплексы?
– Способов много. И у новых машин появились совершенно новые технические решения, которые позволяли делать наши ракеты неуязвимыми. В частности, ракета запускалась не в шахте – она выталкивалась из транспортного пускового контейнера пороховым аккумулятором давления и над шахтой на высоте двадцать метров происходил запуск. Это потребовалось для того, чтобы облегчить пусковую установку. Теперь не нужно было делать выходы для газов из шахты, появилась возможность повышения ее прочности – делаю маленькую крышку, открыл ее и ушел из шахты. Это и называется "минометным стартом". С жидкостными ракетами никто такого не делал, впервые подобные пуски были проведены в КБ "Южное"… Второе: все, что нужно для запуска ракеты, устанавливалось на заводе. Ракета втягивалась в контейнер, в нем транспортировалась и из него пускалась. На контейнере стояла вся пусковая аппаратура, по нему проходили все трубопроводы для заправки. На заводе все проверялось, и отправляли собранную и испытанную на контрольно-испытательном стенде завода машину, и уже не нужны ни технические позиции, ни специальные монтажные корпуса… А Алексей Федорович Уткин, мой брат, был заместителем у главного конструктора наземных установок Бочкова. Потом он стал вместо Бочкова, а я вместо Янгеля… А дело в том, что они начали делать и шахты. Из-за "гражданской войны" мы не могли привлечь Бармина – родоначальника строительства шахт, потому что он был вместе с нашими противниками… Так что сделали Алексей Федорович Уткин и его КБ? Они создали шахтную пусковую установку индустриального типа – из трех частей со смонтированным в них на заводе-изготовителе оборудованием.
– Обычно использовались старые шахты?
– Да, там стояли старые ракеты Челомея… Из шахт убиралось старое оборудование и монтировалось новое. При этом пусковая установка устанавливалась в два-три раза быстрее, чем при традиционных способах. Да и качество работ высокое, и стоимость значительно меньше. В общем, старые пусковые установки "выковыривали", и там монтировали те, что делал Уткин-старший. Приходил кран, приезжали сварщики. Три части стартовой установки сваривались на нулевой отметке стартовой площадки, и бригада уезжала. Представляете, как просто? Так что в "гражданской войне" у нас были неплохие козыри…
– Вы уже несколько раз упоминаете о "войне". Пора рассказать о ней подробнее: кто с кем воевал?
– Были разные технические подходы к обеспечению главной цели – сдерживанию потенциального противника. В этой борьбе с одной стороны были Челомей, Сергеев, Кузнецов, Бармин, Сергей Александрович Афанасьев – министр общего машиностроения и Гречко – министр обороны. Это самые крупные фигуры. Наша сторона: Янгель (он болел, но активно участвовал в схватке), Бочков – наземщик, Мозжорин – директор ЦНИИМАША, Тюлин Георгий Александрович – заместитель министра, Дмитрий Федорович Устинов – секретарь ЦК, Леонид Васильевич Смирнов – председатель Военно-промышленной комиссии, Пилюгин Николай Алексеевич, Глушко и я. Ну а потом брат Алексей Федорович вместо Бочкова…
– Из-за чего шла война?
– Мы считали, что в шахту Челомея можно поставить более легкую машину, но с большими энергетическими ресурсами. Причем требовалась лишь минимальная доработка благодаря "минометному" старту и другим техническим решениям… Челомей же считал, что шахту нужно разбирать и повышать защищенность ее за счет увеличения наружного диаметра. Объем работ в этом случае значительно увеличивался…
– Неужели только из-за шахт такая "битва", эхо которой доносится даже до нашего времени?
– Нет. Главное в этом споре было то, что мы считали: надо обеспечить надежный ответный удар, неприемлемый для вероятного противника. И прежде всего за счет упрочнения шахт. Но это лишь один пример. Шел разговор о пороге защиты шахт, о замене одних комплексов на другие, по сути – о принципиальном развитии боевой ракетной техники. Нужно было спрогнозировать ситуации в мире и отношения между двумя странами в будущем, а соответственно и роль боевой техники, ее возможности. То был необычайно важный разговор о судьбах обороны страны, ее гибкости и адекватности. Надо было определить, как защитить свои ракеты, как преодолевать противоракетную оборону американцев. Все это – принципиальные проблемы, так что от победы в "гражданской войне" зависело очень многое. Только гарантированный ответный удар отвечал доктрине сдерживания. Первую битву выиграл Янгель…
Крым. Всего один день.
28 августа 1969 года неподалеку от Ялты на бывшей даче Сталина состоялось заседание Совета Обороны СССР. Два Главных конструктора В.Н. Челомей и М.К. Янгель предлагали концепции развития боевых ракетных комплексов. Этот день историки космонавтики постараются описать как можно подробнее, но участники совещания в Крыму не станут подробно рассказывать о случившемся – и спустя годы государственные секреты останутся секретами.
Однако два сотрудника "Южмаша" В. Андреев и С. Конюхов в своем исследовании к 85-летию академика М.К. Янгеля довольно подробно восстановят картину того заседания Совета Обороны:
"Первым докладывал В.Н. Челомей. В сером элегантном костюме, загоревший, он, как всегда, выглядел респектабельно. Очень хорошо поставленная речь, не засоренная словами – паразитами, безупречная дикция. Говорил красиво (не зря недоброжелатели за глаза называли его "краснобаем"), спокойно и даже самоуверенно, лишь изредка обращаясь за советом к справке, которую держал в руке… Доклад был построен на сравнении своей концепции с предложениями М. К. Янгеля. Основная идея вырисовывалась в виде тезиса: надо иметь на вооружении большое количество достаточно простых в эксплуатации дешевых ракет. Для этого следует построить соответствующее количество дешевых простых шахт. Выход из шахты предполагалось осуществлять только по газодинамической схеме. Ракеты должны были оснащаться недорогими аналоговыми системами управления… Если по нам ударят, обосновывал свою позицию В.Н.Челомей, то мы ответим мощью всех ракет сразу. Ведь очевидно, что ни при каком попадании вывести из строя огромное количество шахт не представляется вероятным. С массированным же ответным ударом не в состоянии справиться никакая противоракетная оборона… Дешевле, проще и быстрее – это были главные козыри…
Несмотря на то что В.Н.Челомей мог рассказывать убедительно, увлекать слушателей, выступление его оставило неоднозначное впечатление. Слишком все было расплывчато. Трудно было представить, как эту армаду ракет – по мысли докладчика порядка пяти тысяч – можно было изготовить. А сколько нужно самого различного оборудования и персонала для их обслуживания?
Выступление В.Н.Челомея продолжалось около полутора часов. Затем был небольшой перерыв, и слово было предоставлено М.К. Янгелю.
Внешне он заметно проигрывал своему конкуренту. Сильно похудевший, с явно обозначившейся сутулостью. Добротный темно-серого цвета костюм, как заметил один из присутствующих, висел будто на сухой осине. Пиджак расстегнут, галстук приспущен. Все это и придавало внешнему виду докладчика что-то напоминавшее "петушиный вид" человека, поставившего все на свой последний бой. Но стоило ему произнести лишь первую фразу: "Наш взгляд на развитие ракетной техники совершенно другой",– как Михаил Кузьмич сразу преобразился. Перед Советом Обороны и участниками заседания был совершенно другой – одухотворенный, решительный и уверенный в силе своих идей человек, с отрытым забралом принимавший брошенный вызов. Доклад, как всегда, предельно четкий, без лишних слов, конкретно-доказательный и убедительный. Со свойственным природным артистизмом, умело пользуясь жестикуляцией, меняя по ходу темп и тональность речи, расставлял акценты в изложении своего видения путей развития ракетной техники. Чувствовалось, что все положения концепции четко разложены по полкам памяти…"
Янгель обосновывал три проблемы: создание новых ракет, более мощных и более точных, защита пусковых установок, в том числе и существующих с минимальными затратами средств, и готовность ракетного комплекса к нанесению ответного удара.
Он убедительно доказал, что надо делать разделяющиеся боеголовки. На борт необходимо ставить вычислительные машины, то есть делать автономные системы управления. Необходимо повысить точность попадания, чтоб в зоне сто на двести километров обеспечить уничтожение до десяти целей. Ну а свои пусковые установки необходимо обезопасить от воздействия ударной волны… В частности, Янгель предлагал блокировать пуск ракет после ядерного нападения противника на 120 секунд, до тех пор, пока атмосфера не стабилизируется. А для этого необходима автономность ракетного комплекса. Причем "со всех направлений" – как от удара противника, так и от диверсий. И наконец, самое главное, что предложил Главный конструктор КБ "Южное" – ампулизация ракет. То есть на десять лет ракета "запечатывается" в заправленном состоянии в шахте и лишь периодически контролируется.
Кстати, спустя много лет после этого Совета в Крыму мне довелось видеть пуски ракет, простоявших на дежурстве более десяти лет. То был пробный их отстрел. Ракеты поднимались ввысь одна за другой, и высоко в небе образовывались разноцветные облака, и их кавалькада медленно поплыла над землей. Как обычно, отстрел боевых ракет ученые использовали для геофизических исследований. Разноцветные облака поплыли над землей, говорят, они три раза обогнули земной шар, и их видели во многих районах планеты. И тотчас в газетах появлялись заметки о "летающих тарелочках" и "кораблях инопланетян".
Это будет спустя десять лет, а пока Янгель доказывал руководству страны, что и характер пусков из шахт нужно изменять. И он рассказал о "минометном старте". Кстати, Владимир Николаевич Челомей так и остался приверженцем "горячей схемы" пуска из шахт, его конструкторский талант не принимал "минометной схемы". Челомей доказывал, что такой старт "очень некрасив, а потому плох". Впрочем, как известно, у великих свои причуды…
"Закончив изложение основных принципов проектирования ракетных комплексов, докладчик сказал, что конструкторское бюро предлагает к разработке две жидкостные ракеты? Крупногабаритную Р-36М и малогабаритную МР-УР-100 с одними и теми же блоками. В них реализовывались изложенные концепции, но задачи, выполняемые ракетами, были различными, как и различными были районы прицеливания. Ракета Р-36М была существенно дороже, но мощнее, чем МР-УР-100, и поэтому их можно было сделать значительно меньше. А "из пушки по воробьям" стрелять не следует в любые времена.
– Я не просто декларирую, а ответственно берусь воплотить в жизнь новые идеи в творческой кооперации с разработчиками всех систем ракетного комплекса, с которыми у нас сложилось полное взаимопонимание взглядов на проблему, – сказал в заключение М.К. Янгель. – Гарантией реальности представленных предложений является тот объективный факт, что все вопросы, связанные с проектированием и последующим изготовлением конструкций были предварительно серьезно и глубоко проработаны на заводах, которые предполагается задействовать при реализации концепции нашего конструкторского бюро".
Понятно, что эту "битву" на Совете Обороны выиграл Янгель. Его поддержал сразу же Президент Академии наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш, чье мнение и в правительстве и в ЦК партии очень высоко ценилось.
Казалось бы, для КБ "Южное" после "победы в Крыму" должны были наступить хорошие, светлые времена, но подралось несчастье – в день своего шестидесятилетия во время чествования умирает Михаил Кузьмич Янгель.
И теперь уже "ракетную гражданскую войну", разгоревшуюся с новой силой, должен был вести молодой Главный конструктор КБ "Южное" Владимир Федорович Уткин.
– Сейчас многое стало очевидным, но в то время многое казалось необычным. А потому "битвы" продолжались… Одна комиссия сменяла другую, их заключения то поддерживались, то отвергались. Была даже "комиссия по оценке стоимости" того и другого направления. Большую роль сыграло мнение академика Макеева, он активно поддерживал нас. А в конце концов от этой "гражданской войны" выиграла армия – и мы, и Челомей улучшили свои машины.
– Значит, одним Советом Обороны в Крыме дело не закончилось?
– Там только все начиналось. Затем заседания Совета Обороны прошли в Москве, были многочисленные совещание в министерствах… Пожалуй, "страсти" пошли на спад после встречи в ЦК партии у Брежнева. Мы вместе с Челомеем доложили о ходе работ, в обсуждении принимало участие человек сорок… С любопытством смотрели на меня, мол, как молодой Главный конструктор будет отстаивать свою точку зрения – ясно, что после Янгеля было мне намного труднее, не было такого авторитета. Так что для меня то был своеобразный "экзамен на высшем уровне", и скажу честно, Брежнев, Косыгин, Подгорный и другие члены Политбюро в полной мере воспользовались этой возможностью: мне был устроен крепкий экзамен, руководство страны хотело убедиться, что смогу ли руководить КБ после Янгеля…
– Выдержали испытание?
– А разве я сидел бы здесь, если бы получил "неуд"?… Я докладывал о двух машинах – тяжелой и легкой. Мне было задано уйма вопросов, и около часа с небольшим я докладывал.
– Что это за машины?
– Тяжелая: стартовый вес более 200 тонн, межконтинентальная, разделяющиеся боеголовки. А у "легкой" – вес 75 тонн при старте.
– "Сатана" – это тяжелая?
– Да. Это она очень не нравится американцам!.. Во время переговоров они в первую очередь говорили об этой ракете.
– Почему она так не нравится?
– Очень мощное и грозное оружие…
– И судьба ее решалась во "время гражданской войны"? Неужели у Челомея были такие же предложения?
– Нет. У него была одна машина. Она "промежуточная" между нашими…
– Так о чем же спор?
– О том, насколько прочно надо защищать шахту. Я настаивал на максимальной защите, а он на меньшей. Вот так по три раза мы и отстаивали свою точку зрения. И я с "картинками" приехал, и он с "картинками". И вот, когда в четвертый раз Челомей пошел в атаку, Брежнев остановил его: "Хватит, Владимир Николаевич!" И в результате приняли мое решение – поднять защищенность шахты, и Челомей вынужден был это делать для своей шахты.
– Чем же все-таки кончилась "битва"? Ведь и вам надлежало делать свои ракеты и Челомею свою… За что сражались?
– За те характеристики боевых комплексов, которые мы считали необходимыми. Мы доказали целесообразность наших предложений, и теперь уже Челомей должен был при доработке своей машины учитывать принятые решения…
– Прошло много лет, как вы считаете – полезно ли было то "сражение"?
– Конечно. И наш комплекс и комплекс Челомея стали гораздо лучше… Но сейчас ситуация в мире меняется, и уже с новых позиций трудно оценивать прошлое. У американцев было что сокращать, и у нас тоже. Теперь им уже Бог помогает, так как Украина не производит ракетное вооружение, а значит, мы не можем делать ни "легкие", ни "тяжелые" ракеты. Осталась только "Сотка" – та самая машина Челомея. Если НАТО совсем уж в печенки залезет, то придется начать ее производство в России.
– Почему же "Сатана" так не нравится американцам? Вопрос риторический, то тем не менее…
– Очень эффективный комплекс. Я вам зачитаю одну публикацию о ней. Этот листочек ношу с собой, чтобы иногда в пику нашим публикациям восстанавливать справедливость… Вот как раз для такого момента. Итак, читаю: "МБР СС-18 является одной из самых крупных и высокоэффективных систем подобного типа. Блестящее достижение советской военной технологии…" Ничего сказано? Эту ракету они очень боятся… Она хорошо защищена. Американцы не могут придумать надежную, приемлемую по стоимости систему, которая "убила" бы нашу ракету, и поэтому они предпочитают "уничтожить" ее во время переговоров. И это им удается!..
– Почему "Сатана" такая неуязвимая? Неужели ее трудно сбить?
– Пока трудно. Во-первых, большая скорость. А во-вторых, ее нельзя распознать, когда она летит в цель. Она очень мощная, а потому может везти любую "голову" – помимо ударных блоков там поставлено еще много ложных целей… Помимо этого, "Сатана" очень защищена от воздействия излучений, то есть даже после ядерного удара она сохраняет живучесть…
– Вы тесно работали с Арзамасом-16?