Простой взгляд на карту Чехии и Центральной Европы показывает, что к моменту начала Пражского восстания наиболее близко к Праге стояли американцы. Мы в тот момент находились дальше – в районе Дрездена и Брно, от Праги более отдалённых, чем тот же Пльзень.
Американцам, конечно, и без намёков Черчилля были понятны все стратегические выгоды занятия Праги. Однако так грубо без особой нужды нарушать ранее достигнутые договорённости Вашингтону было не с руки – русские ещё нужны были против Японии. Ведь с атомной бомбой тогда всё еще было неясно – её впервые испытали лишь 16 июля на полигоне Аламогордо в пустынном штате Нью-Мексико.
Американцы ограничились зондажом – в район Праги была выслана бронеколонна разведки, и командующий ею американский капитан даже встречался с командиром Первого полка Первой дивизии РОА "полковником" Архиповым.
Капитан объяснил, что он не является передовым отрядом наступающих войск, а всего лишь должен оценить обстановку и не собирается вступать в Прагу.
Однако имеются основания предполагать, что вопрос о возможном занятии Праги американскими войсками до того, как чешская столица будет передана подошедшим советским войскам, в тот день – 6 мая был для янки ещё открыт.
Возможно, этот вариант "проходил" бы, если бы Пражское восстание захлёбывалось в крови. Но поскольку дела у повстанцев шли неплохо, капитан со своими разведчиками убрался восвояси.
Да, американцам хотелось.
Но тут же и "кололось".
Хотелось того же, чего и американцам, и кое-кому в Чехии.
Но уж эти-то желания в мае 1945 года и вовсе не стоило брать в расчёт.
В итоге Прагу заняли соединения только Красной Армии.
Но не всё тут ясно.
Советские источники отдают инициативу подготовки восстания всё же Коммунистической партии Чехословакии. Мол, ещё 29 апреля ЦК КПЧ обсудил вопрос о восстании и распределил между членами ЦК обязанности по руководству им, после чего был разработан детальный план восстания.
Тем не менее, сегодня возникает много вопросов…
Если то Пражское восстание, которое началось 5 мая, было подготовлено коммунистами, то почему оно оказалось полной неожиданностью для Москвы? Ведь танкистам армий Рыбалко и Лелюшенко пришлось срочно прорываться к Праге без положенного уставами прикрытия – на максимально возможном ходу!
И вся эта спешка была результатом странной, не скоординированной с нами инициативы пражан.
А что если исходить из того, что коммунисты действительно готовили восстание, рассчитывая подгадать его к моменту выхода наших частей на подступы к Праге, то есть – где-то на 10–11 мая, а проамериканские силы в Чехии форсировали сроки?
И форсировали по договорённости с Вашингтоном.
А янки санкционировали восстание в расчёте на то, что русские в острой ситуации дрогнут и согласятся на продвижение 3-й американской армии до Влтавы и Праги. Даже если бы потом пришлось возвращаться на прежнюю линию демаркации, политический барыш на походе на Прагу янки поимели бы.
Во-первых, возврат Праги был бы уступкой России – пусть и заранее оговорённой, но – уступкой. А за уступки надо платить уступками.
Во-вторых, войдя в Прагу первыми, американцы могли бы оказать влияние на развитие ситуации в Чехии в более выгодную для них сторону, поскольку к тому времени она развивалась в сторону прямо противоположную.
Наконец, американским входом в Прагу срывался бы тот огромный политический, пропагандистский и агитационный эффект, который Советский Союз получил, освободив Прагу единолично. Ведь советские войска продвигались по освобождённому городу в море людей и цветов! Ни в одной европейской столице нас не встретили так, как в Праге.
Надо было это Америке?
Я уверен, что какие-то тайные действия американцы в начале мая 1945 года в Чехословакии предпринимали. Напомню: 4 мая Эйзенхауэр – безусловно с санкции Вашингтона – провёл зондаж советской позиции, предложив начальнику нашего Генерального штаба Антонову согласиться с продвижением американских войск до западных берегов Влтавы и Праги.
Москва Вашингтону жёстко отказывает, а на следующий день Прага восстаёт. И уже 6 мая "Нью-Йорк таймс" сообщает о восстании в Праге.
Американцы вновь запрашивают нас, а мы вновь отказываем. И ситуация развивается так, как развивается, постепенно естественным образом "левея" и "краснея". Однако неясностей всё ещё хватает. Вспомним некоторые детали докладов наших танковых командармов…
Генерал Рыбалко: "Власть в городе принадлежит Национальной Раде, профессору Альберту Пражаку. Военный штат восстания – командующий восстанием капитан Георгий Нежанский…"
Генерал Лелюшенко: "Связь с повстанцами – через бригадного генерала Ведравба".
Странная неувязка – то восстанием руководит капитан, то – генерал. Да и профессор Альберт Пражак не похож на соратника коммуниста Клемента Готвальда. А где же члены подпольного ЦК КПЧ – руководители якобы коммунистического – если верить советским источникам – восстания? Уж они-то должны были выходить на связь с советскими генералами-коммунистами в первую очередь, их и пропустили бы к ним быстрее.
С исторического отдаления и в свете всего, что мы сегодня знаем о той войне, можно предполагать, что янки спровоцировали преждевременное восстание в Праге так же, как англичане спровоцировали преждевременное восстание в Варшаве летом 1944 года.
И побуждения в обоих случаях были сходными – боязнь окончательного перехвата власти в Польше, Чехии и Словакии левыми силами и даже – не дай бог! – коммунистами.
Но 1945 год – не 1944 год. Если за восемь месяцев до этого Варшавское восстание утонуло в море крови, то Пражское утопало в море цветов и улыбок.
Характерно, что 9 мая 1945 года маршал Конев вынужден был отдать следующее боевое распоряжение командующему 4-й гвардейской танковой армией Лелюшенко:
...
"Приказываю немедленно занять Бенешов (20 км юго-восточнее Праги). Не допустить отхода немцев на соединение с союзниками. Прекратите празднование в Праге.
Об исполнении донести.
КОНЕВ
КРАЙНЮКОВ ".
По своему своеобразию и смыслу это, в некотором роде, наиболее замечательный документ 1945 года. И в нём самым счастливым образом смешались последние военные заботы воинов Конева и их уже мирное веселье.
В Варшаве летом 1944 года так быть не могло, но вины русских в том не было – поляки пали жертвой собственной же провокации.
Теперь времена изменились кардинально, и это определило абсолютно разные судьбы двух восстаний в двух славянских столицах.
Куда направляли освобождённых военнопленных
ЗА ПОСЛЕДНИЕ годы во многих честных книгах тема военнопленных, якобы поголовно направляемых "в Сибирь", рассмотрена и, казалось бы, закрыта. Однако "демократическая" "повилика" настолько густо опутала многие "россиянские" мозги, что кое-что на эту тему можно сказать и здесь. Тем более что я приведу ниже ряд извлечений из таких документов, которые вряд ли широкому читателю знакомы.
Уже в 1941 году, как и в последующие годы войны, обычным промежуточным пунктом для окруженцев и бывших советских военнопленных стал фильтрационный пункт или проверочный лагерь НКВД.
Надо ли долго доказывать, что проверка военнопленных и их фильтрация в военное время были необходимы со всех точек зрения? Скажем, читатели, знакомые с прекрасной, фактически документальной, книгой Героя Советского Союза полковника-чекиста Дмитрия Медведева, командира спецотряда "Победители", должны помнить, как много проблем принёс партизанам Медведева немецкий агент, предатель Наумов-Науменко, засланный в отряд вместе с группой военнопленных и вовремя не разоблачённый.
Это – литературный, так сказать, пример. А вот пример уже из архивов. 9 июня 1944 года нарком обороны СССР Сталин вынужден был издать приказ № 0023, касающийся чрезвычайного происшествия в эшелоне с маршевым пополнением на станции Красноармейская.
Группа красноармейцев из 6-й запасной стрелковой дивизии подобрала неразорвавшуюся мину и начала разбивать ею доски для разведения костра. Мина взорвалась, 4 человека было убито, 9 ранено.
Далее по тексту приказа:
...
"…Преступные элементы, находившиеся в составе эшелона, воспользовавшись этим происшествием, вовлекли неустойчивых красноармейцев к нарушению воинской дисциплины, разоружению и избиению офицерского состава.
Расследованием установлено:
1. Командование 6-й запасной стрелковой дивизии отнеслось к формированию эшелона с маршевым пополнением халатно, назначив в состав маршевого пополнения значительное количество непроверенных людей, имеющих судимость, проживавших на оккупированной территории и бывших в плену и окружении ( выделение моё. – С.К. )… <…>…
Во время остановки на станции Красноармейская, где эшелон стоял в течение трёх суток, несмотря на то что на станции скопилось большое количество спекулянтов, не было принято мер к наведению порядка. В результате этого красноармейцы самовольно уходили из эшелона в город, продавали обмундирование и, общаясь с спекулянтами, допускали пьянство…"
Вот что могли устроить те, кто, казалось бы, должен был гореть желанием искупить клеймо плена, но… Но – не горел, имея совсем иные желания.
И это – не на фронте, а в глубоком тылу.
Нет, проверки и фильтрации были нужны. А отношение к проверяемым было вполне разумным – ведь основная масса их была в перспективе теми же фронтовиками, что и все остальные, уже воюющие.
Характерный пример… 12 февраля 1943 года начальник тыла Северо-Кавказского фронта генерал-майор Ермилов отдал директиву № 050 об организации сборно-пересыльного пункта (СПП) фронта для бывших военнопленных Красной Армии.
Отметив, что "санобработка прибывающих на пункт бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и вышедших из окружения, – не организована" и что это "свидетельствует о недостаточном внимании со стороны довольствующих отделов и Управлений СКФ", генерал Ермилов приказывал интенданту фронта изыскать помещение для СПП, выделить кухонный инвентарь и прочее, а начальнику Санитарного управления – немедленно организовать санитарную обработку через поезд-баню.
Больных и истощённых, нуждающихся в госпитализации, "немедленно изъять, направив в соответствующие госпитали на излечение".
Так принимали в РККА бывших советских военнопленных даже в 1943 году – во времена ещё тяжёлые и суровые. По мере роста наших успехов ситуация с проверками бывших военнопленных лишь смягчалась.
Да и вообще репрессивные строгости смягчались. Так, 29 октября 1944 года Сталин приказом НКО № 0349 расформировал заградительные отряды "в связи с изменением общей обстановки на фронтах". Личный состав расформированных отрядов был направлен на пополнение стрелковых дивизий.
Замечу, что немцы в этот период, наоборот, всё чаще прибегали к формированию заградительных отрядов. У нас, как видим, жёсткость снижалась.
Вот другой характерный пример… 9 декабря 1944 года командующий войсками 43-й армии генерал-лейтенант Герой Советского Союза Белобородов издал приказ № 0326 об организации содействия представителю Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации при Военном совете 1-го Прибалтийского фронта.
В приказе говорилось об организации питания, санитарно-медицинского обслуживания и прочем, но для нашей темы интересен пункт 5-й приказа:
...
"Начальнику армейского сборно-пересыльного пункта № 9 всех поступающих на пункт советских граждан направлять:
а) находившихся в плену военнослужащих, не вызывающих подозрений, – в 186 АЗСП ( армейский запасной стрелковый полк. – С.К. ), а вызывающих подозрения – в спецлагеря НКВД…"
То есть большая часть бывших военнопленных к концу войны вообще фильтрацию и проверки не проходила. При этом и меньшинство, попадавшее в фильтрационные лагеря НКВД, задерживалось в них недолго. Основная часть после проверки тоже направлялась на пополнение фронтовых частей.
Приведу ещё один документ – извлечения из Директивы начальника тыла РККА о порядке организации приёма, материального обеспечения и перевозок бывших военнопленных и советских граждан № 1240646 от 18 января 1945 года:
...
"Во исполнение постановления ГОКО № 6884с от 4 ноября 1944 г. и Совета Народных Комиссаров СССР № 30-12с от 6 января 1945 г. устанавливается следующий порядок в деле организации приёма, материального обеспечения и перевозок бывших военнопленных и советских граждан:
Освобождаемых советскими войсками граждан СССР направлять:
а) военнослужащих Красной Армии (рядовой и сержантский состав), находящихся во вражеском плену, – в армейские сборно-пересыльные пункты действующих фронтов. После проверки установленным порядком лиц, не вызывающих подозрений, передавать в армейские и фронтовые запасные части; служивших в немецкой армии и в специальных строевых немецких формированиях, "власовцев", полицейских и других лиц, вызывающих подозрение, немедленно направлять в спецлагеря НКВД; офицерский состав, находившийся в плену, направлять в спецлагеря НКВД;
б) граждан из числа невоеннослужащих – во фронтовые сборно-пересыльные пункты или погранично-фильтрационные пункты НКВД СССР, откуда после проверки военнообязанных призывных возрастов, не вызывающих подозрения и признанных годными к строевой службе Красной Армии, передавать во фронтовые запасные части и запасные части военных округов.
Военнообязанных, не годных к военной службе, а также лиц непризывных возрастов и женщин после соответствующей проверки отправлять, как правило, в места постоянного жительства…"
и т. д.
Это – качественная картина. Что же до картины количественной, то обычно из книги в книгу сейчас кочуют данные историка-архивиста В. Земскова о числе репрессированных, репатриированных и в том числе – военнопленных.
Я не считаю все данные, сообщаемые В. Земсковым, удовлетворительно верными. Его попытки "стоять над схваткой", симпатизируя скорее "белым", сами по себе позволяют предполагать в нём не объективность, а тенденциозность. Однако если его данные опровергают какие-то антисоветские измышления, то уж тут можно не сомневаться – данные точны. Поэтому ниже я приведу цифры именно В. Земскова и заранее прошу прощения у тех читателей, которые с этой сводкой знакомы и которая у них, возможно, уже в зубах завязла.
Итак, по состоянию на 1 октября 1944 года (в 1945 году никаких качественных – структурных и процентных – изменений здесь быть не могло) через спецлагеря НКВД прошли 354 592 бывших советских военнопленных и окруженцев.
1. Из этого числа проверено и передано в Красную Армию – 249 416 человек,
в том числе:
– в воинские части через военкоматы – 231 034
(из них офицеров – 27 042);
– на формирование штурмовых батальонов – 18 382;
2. Передано в промышленность по постановлениям Государственного Комитета Обороны – 30 749;
3. Передано на формирование конвойных войск и охраны спецлагерей ( ! – С.К .) – 5924;
4. Арестовано органами "СМЕРШ" – 11 556 человек, из них:
– агентов разведки и контрразведки противника – 2083;
5. Убыло по разным причинам за всё время (в госпитали, лазареты, умерло) – 5347;
6. Находятся в спецлагерях НКВД СССР:
– в проверке – 51 601 (в том числе офицеров – 5657) человек.
Как видим, абсолютное большинство проверенных в спецлагерях НКВД просто вернулись на фронт, а кто-то даже попал в конвойные войска НКВД.
То есть спецлагеря НКВД, через которые пропускались бывшие пленные и окруженцы, являлись не репрессивными структурами, а проверочно-фильтрационными. Обойтись без них в военное время было нельзя, и умные люди, попав в такие лагеря, это понимали и на проверку не обижались, хотя радости такие проверки честным солдатам и офицерам не доставляли уже потому, что многие предпочли бы не протирать штаны на нарах спецлагеря и ожидать окончания проверки, а поскорее оказаться на фронте в боевой части.
Впрочем, официальные проверки отнюдь не всегда были обязательной деталью жизни вернувшихся и освобождённых из плена или вышедших из окружения. Многие просто получали оружие и вновь сражались.
Да, были и попавшие в Сибирь…
Но кто!
За немногими несправедливыми исключениями – в периоды общественных катаклизмов, увы, неизбежными – в Сибирь попадали те, кому дорога туда была и положена: явные предатели, полицейские, военнослужащие немецкой армии из числа бывших советских граждан, "власовцы" и прочие, им подобные.
Собственно, уже в ходе войны, а тем более – после её окончания, были в той или иной мере прощены десятки, если не сотни тысяч тех, кто по законам военного времени или просто по советским законам заслуживал смертной казни.
Расстреливали чаще всего "верхушку" – бывших белогвардейских генералов типа Шкуро или Краснова, замаравших себя сотрудничеством с немцами, а также "генералов" бывшего генерал-лейтенанта Власова.
Впрочем, если быть точным, изменников если казнили, то не расстреливали, а вешали. Как правило же, всё ограничивалось сроками заключения или несколькими годами спецпоселения.
Вот почему во время операции НКВД по пере селению (а не вы селению или, тем более, депортации ) из Крыма татар татарские женщины плакали не только от горя, но и от счастья, поняв, что их мужчин всего лишь переселяют вместе с ними, а не ведут на расстрел, вполне заслуженный ими по закону – за поголовное дезертирство в 1941 году, за службу в охране лагерей военнопленных, за пытки и убийства советских людей.
Наконец, в завершение здесь этой темы сообщу о трёх конкретных судьбах из "высшего", так сказать, "эшелона" советских военнопленных.