Командарм-6 Иван Николаевич Музыченко начал войну мужественно, но в ходе Киевской оборонительной операции в августе 1941 года в районе Умани был раненым взят в плен. Вначале содержался в ровенской тюрьме, потом – в лагерях в Новограде-Волынском, Хаммельсбурге, Гогельштейне, Мосбурге. Освобождённый из плена американцами, он был 29 апреля 1945 года направлен в Париж, в Советскую комиссию по делам репатриации.
Примерно такой же оказалась военная судьба генерал-майора Потапова, бывшего командующего 5-й армией Киевского Особого военного округа, и генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, командующего 19-й армией Западного фронта, который тяжело раненным попал в плен 14 октября 1941 года западнее Вязьмы.
Война для всех трёх генералов описывалась одной и той же краткой формулой: "Фронт, плен, Париж, Лубянка", потому что все три проходили специальную проверку в НКВД СССР в Москве с мая по декабрь 1945 года.
И все три 31 декабря 1945 года были возвращены на действительную службу в ряды Красной Армии.
Бывший же генерал-лейтенант РККА Власов на той же Лубянке в это время давал показания, завершая бесславную судьбу предателя и изменника Родины.
О "допившемся" до смерти секретаре ЦК Александре Щербакове
9 МАЯ 1945 года стало Днём Победы. А 10 мая 1945 года скоропостижно скончался Александр Сергеевич Щербаков.
Очень трудолюбивый, скромный, 1901 года рождения, он родился в семье рабочего в подмосковной Рузе, работать начал рано – в Рыбинске учеником в типографии. В 1917 году вступил в Красную Гвардию, участвовал в подавлении кулацких мятежей на Ярославщине, с 1918 года – член РКП(б). В том же 1918 году он начал работать в комсомольских и партийных органах.
Итак – кадровый "аппаратчик"?
Да…
Но аппаратчик толковый и динамичный. Вот география тогдашних его "перебросок" в 30-е годы: Москва, Туркестан, Горький, Балахна, Муром, Ленинград, Иркутск, Сталино (Донецк).
А вот как он рос:
– 1936–1937 годы – второй секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) (при первом секретаре Жданове);
– 1937–1938 годы – первый секретарь Восточно-Сибирского (Иркутского) обкома ВКП(б);
– в 1938 году – первый секретарь Донецкого (Сталинского) обкома КП(б) Украины.
Такая "география" его биографии доказывает, что он был постоянно востребован, а пиком стало назначение Щербакова в 1938 году первым секретарем Московских городского и областного комитетов ВКП(б).
С 1941 года он становится параллельно секретарем ЦК по идеологии и кандидатом в члены Политбюро. С 1942 года – начальник Главного политического управления РККА, с сентября 1943 года – генерал-полковник.
То, что он был братом жены Жданова, вряд ли сказалось на его карьере – Щербаков давно попал в поле зрения Сталина. В аппарате ЦК работал с 1932 года, в 1934 году стал первым секретарем Союза писателей СССР. И в служебном росте Щербакова всё зависело от самого Щербакова.
С 1939 года Щербаков – член ЦК и член Оргбюро ЦК, с 4 мая 1941 года – параллельно секретарь ЦК, а с 21 июля 1941 года – кандидат в члены Политбюро.
С июня 1942 по 1945 год, как уже было сказано, он – начальник Главпура РККА, в 1942–1943 годах заместитель наркома обороны СССР Сталина, в 1941–1945 годах начальник Совинформбюро, в 1943–1945 годах – заведующий отделом международной информации ЦК.
Всё это – к сорока четырём годам.
Впрочем, были у Щербакова и "пороки", о которых еврейский "публицист" Арно Люстигер писал, например, следующее:
...
"Любимец Сталина и чистейшей воды антисемит, не зная заграницы и занимая позиции великорусского шовинизма…"
и т. д.
Ну ещё бы! Ещё 5 января 1926 года в редактируемой им газете "Нижегородская коммуна" Щербаков опубликовал статью на смерть Есенина, проникнутую симпатией к поэту. Ничего не скажешь – прегрешение перед поклонниками поэта Бялика было действительно немалым.
Щербаков был, конечно же, не антисемитом, не юдофобом – развитой человек им быть не может по определению, как не может он быть англофобом, японофобом или любым другим "…фобом". Однако гипертрофированно непропорциональный процент евреев во всех важнейших сферах деятельности советского общества и прежде всего в сфере культуры, образования и науки Щербакова не мог не тревожить.
Положение ведь было действительно ненормальным, если не объяснять его человеконенавистнической расистской теорией о евреях как о представителях высшей расы "черноволосых бестий", сверхчеловеков!
К тому же Щербаков имел вполне прочные жизненные устои, а при этом имел в победном для России 1945 году всего лишь 44 года от роду и хорошие перспективы дальнейшего роста.
По официальной версии, он умер вследствие того, что 8 и 9 мая 1945 года дважды совершил длительные и утомительные поездки из подмосковного правительственного санатория "Барвиха" в Москву, где любовался иллюминацией и праздновал День Победы.
Но совершал-то он их с согласия заместителя директора санатория по медицинской части Р.И. Рыжикова и врача Г.А. Каджардузова, уверенный ими в том, что такая поездка выздоровлению не повредит!
Арестованный же в феврале 1952 года Рыжиков сознался на Лубянке в умышленном сокращении жизни Щербакова.
Сегодня пишут, что Рыжикова-де припугнули арестом жены и детей, но лишь кретин будет сознаваться в несовершенном им тягчайшем преступлении, заботясь о благополучии родных, автоматически попадающих в результате самооговора мужа и отца в категорию "члены семей изменников Родины".
Причем "сознаваться" не после ареста близких – что самооговор как-то объясняло бы, – а всего лишь под якобы угрозой применения такой меры.
Щербаков умер 10 мая 1945 года.
Но от чего он умер?
С нелёгкой руки Хрущёва сейчас порой утверждают, что от пьянства. Так ли это или это ещё один – уже не военный, а послевоенный – миф 1945 года?
Хрущёв в своих "воспоминаниях" сообщает, что Щербаков-де и сам "глушил крепкие напитки и других втягивал в пьянство в угоду Сталину". Хрущёв же назвал его характер "ядовитым, змеиным".
Но это – ложь.
Впрочем, когда и где Хрущёв говорил правду после того, как он убрал Сталина и Берию, и ему уже не было нужды изображать из себя достойного и верного ученика товарища Сталина?
Хрущев заявлял:
...
"Берия… правильно говорил, что Щербаков умер потому, что страшно много пил. Опился и помер. Сталин, правда, говорил другое: что дураком был – стал уже выздоравливать, а потом не послушал предостережения врачей и умер ночью, когда позволил себе излишества с женой…".
Здесь опорочены сразу четыре человека: Сталин, Берия, Щербаков и жена Щербакова, которая якобы похотливо не могла удержаться от того, чтобы не принять только-только встающего на ноги мужа.
Но чего еще можно ожидать от Хрущёва!
Ведь именно Щербаков сменил Хрущёва на посту первого секретаря в Москве, а Хрущёв был мстителен и тех, кто переходил ему – по его мнению – дорогу, не забывал никогда.
Однако Щербаков никак не был пьяницей. Во-первых, это просто факт.
Во-вторых, алкоголизм был абсолютно несовместим с объёмом обязанностей и повседневной деловой загрузкой Щербакова.
В-третьих же, Щербаков не мог быть пьяницей уже потому, что в таком случае никогда не рос бы в должностях так быстро и успешно, как он рос. Сталин пьяниц не терпел и в своём ближайшем окружении их не имел. Это подтверждается и тем, что все из ближайшего сталинского окружения – Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Микоян – дожили до глубокой старости. Алкоголики так долго на этом свете не заживаются. Даже любивший выпить Хрущёв пороком алкоголизма не страдал.
Нет, Александр Сергеевич Щербаков умер не опившись и не от сексуальных излишеств, а потому, что мешал сразу многим в столичных "верхах" и стоял на пути реализации вожделений московской "партоплазмы" и прочей "элиты" по обеспечению личного безбедного существования.
После великой Победы для этой "партоплазмы" открывались соблазнительные перспективы. Теперь уже не надо было бояться того, что тебя пошлют на фронт комиссаром бригады или – того хуже – в тыл врага, где власть принадлежит не райкомам, а ортскомендатурам.
Теперь, после Победы, только и жить!
Жить номенклатурно !
А тут – Щербаков с его принципиальностью и, чёрт побери, ещё и с молодостью.
В МГК после Щербакова пришёл Г.М. Попов, который был снят в декабре 1949 года за зажим критики, отсутствие самокритики и неправильное отношение к кадрам (дело Попова началось в октябре 1949 года с анонимного письма Сталину "инженеров коммунистов завода имени Сталина Марецкого, Соколовой и Клименко").
Что же до якобы "антисемитизма" Щербакова, то вот – дополнительная информация.
7 января 1947 года заведующий отделом агитации и пропаганды Георгий Федорович Александров и зав. Отделом внешней политики Михаил Андреевич Суслов направили Молотову и секретарю ЦК Кузнецову записку с предложением прекратить деятельность Еврейского Антифашистского комитета, где, в частности, было сказано:
...
"Еврейский Антифашистский комитет в СССР начал свою деятельность в апреле 1942 года с разрешения А.С. Щербакова. Официального решения партийных и советских органов о создании Комитета и его функциях не было…"
А вот история театрального критика "космополита" Бориса Дайреджиева (1902–1955). В 1950 году в письме на имя Суслова он писал:
...
"Уважаемый товарищ!
Меня затравили. Я терпел год. Не обращался к секретарям ЦК. Но больше молчать не могу. Нет сил.
Когда после ликвидации РАППа в Союз писателей пришёл тов. А.С. Щербаков, он взял меня помощником по национальным делам. И всячески защищал меня от травли бывших рапповцев. Эти два года единственный светлый проблеск в моей литературной жизни. Я много работал и печатался…"
Можно вспомнить и решение "ксенофоба" Щербакова в 1944 году по записке Агитпропа ЦК о возможности издания в США для СССР журнала "Америка" и распространении его в СССР. Именно Щербаков дал этому проекту "зеленый свет". И только 29 июля 1952 года постановлением ЦК распространение журнала в СССР было прекращено в связи со всё более антисоветской позицией США.
О стиле молодого заведующего Отделом культурно-просветительной работы ЦК Щербакова можно судить и по его докладным запискам, например, записке Сталину, Андрееву и секретарю ЦК Ежову об итогах работы Главного управления кинофотопромышленности в 1935 году и плане на 1936 год.
Этот документ отличается хорошим литературным слогом, умным анализом и принципиальностью.
В 1944 году, 31 января, Сталин резко раскритиковал режиссёра Довженко за его киноповесть "Украина в огне" – к слову, вполне справедливо как с политической, так и с художественной точек зрения. Был там и Щербаков. Позднее он направил Сталину запись его доклада, которую сам же и выправлял, делая вставки от себя – что само по себе говорит об уровне доверия Сталина к Щербакову.
Смерть Щербакова на фоне огромного, неудержимого, всеохватного ликования по случаю Победы прошла почти незаметно. Кто мог скорбеть в тот момент, когда в душе у всех живущих всё пело – тем более, в Москве?
Но говоря о злых мифах 1945 года, уместно расставить верные точки и над этим скорбным событием второго послевоенного дня.
Ведь в мае 2010 года исполняется не только 65 лет со дня Победы, но и 65 лет со дня смерти одного из верных сынов Родины, не жалевших сил и здоровья для достижения этой Победы.
О маршале Берии, "незаслуженно" получившем маршальский жезл
КОГДА Первого заместителя Председателя Совета Министров СССР Лаврентия Павловича Берию арестовали, он имел воинское звание "Маршал Советского Союза".
Звание это было присвоено ему 9 июля 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР, и по этому поводу сегодня можно услышать ехидное: "Маршал, не выигравший ни одной битвы и вообще фронта не видевший".
Так заслужил ли Лаврентий Павлович высшее полководческое звание или нет? Ведь и, например, авиаконструкторы Туполев, Яковлев, Ильюшин ни одного дня на фронте не были, а носили генеральские погоны. А вклад Берии в победу советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов был огромным, воистину маршальским. И уж головой он рисковал (на войне как на войне) не менее, чем любой из фронтовых маршалов.
Если придерживаться сухих фактов, то звание маршала Лаврентий Павлович получил просто потому, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1945 года были отменены специальные звания для начальствующего состава НКВД – НКГБ, введённые 7 октября 1937 года, с приведением их к общевойсковым.
Высшее специальное звание Генерального комиссара безопасности СССР было приравнено в своё время к высшему воинскому званию Маршала Советского Союза. А Генеральным комиссаром безопасности был Берия. Кто-то по поводу "лубянского" маршала" иронизировал, но ведь даже Сталин на фронте не воевал, а звание Генералиссимуса заслужил вне сомнений.
Однако сегодня мы вполне вправе задаться вопросом: "А если бы Лаврентий Павлович Берия не был бы так нужен в деле организации всей государственной жизни в тылу, смог бы он быстро стать крупным военачальником и полководцем?"
Мой ответ: да!
Всё, что мы знаем о подходах Берии к поставленным перед ним Сталиным и Державой задачах, убеждает в правомерности такого ответа.
Думаю, Берия был бы лучшим полководцем, чем, например, маршал Мерецков, на котором лежит немалая вина и за наши первые неудачи в "финской" войне, и за бездарную предвоенную деятельность Генерального штаба, и за провалы 1942 года – в том числе и со злосчастной 2-й ударной армией генерала Власова на Волховском фронте.
Думаю, Лаврентий Павлович командовал бы войсками и не хуже маршала Толбухина. Фёдор Иванович Толбухин, скончавшийся в 1949 году пятидесяти пяти лет от роду, свою маршальскую звезду получил вполне заслуженно. Как командующий фронтом он провёл Крымскую и Ясско-Кишинёвскую операции, освобождал Болгарию и Югославию, воевал в Румынии, Венгрии и Австрии. Однако особо сильной хватки – тем более управленческой хватки Берии – не имел.
А Берия был, что называется, "скорохватом"! Так что, пожалуй, он и полководцем был бы компетентным.
Вот же и пример: оборона Кавказа! Берия провёл эту оборонительную операцию как полководец нового типа – воюющий не только на фронте, но и в тылу. Однако и чисто военные тогдашние стратегические решения Берии серьёзно поспособствовали тому, что немецкое наступление на Кавказе захлебнулось. Так что звезду Генерального комиссара государственной безопасности СССР Берия мог бы обменять на маршальскую звезду уже в 1942 году – после Кавказа!
Я говорю это вполне серьёзно.
Да, маршал – высшее воинское звание, которого удостаиваются крупные военачальники, полководцы. Обычно звание маршала присваивается тем, кто успешно руководил какой-то стратегической операцией в войне. Но оборона Кавказа в 1942 году, безусловно, относится к таким операциям, что подтверждается и учреждением отдельной медали "За оборону Кавказа".
Так вот, достаточно понять степень участия Берии в защите Кавказа, чтобы согласиться с тем, что он сыграл в этой стратегической операции роль не только выдающуюся, но и по сути полководческую.
В острый период борьбы за Северный Кавказ и Закавказье Берия был направлен туда Сталиным в качестве члена ГКО, а фактически – как представитель Ставки ВГК, то есть – руководитель с военными полномочиями! И не случайно в битве за Кавказ крупными соединениями руководил ряд старых соратников Берии: боевой генерал НКВД Масленников – командующий Северной группой Закавказского фронта, пограничные генералы Пияшев, Хоменко.
Ситуация на Кавказе к августу 1942 года сложилась критическая – войска Гитлера успешно выполняли план "Блау" по захвату нефти Кавказа. Однако Берия, попав на прямой фронт, сыграл в Кавказской эпопее одну из ключевых ролей и этот план сорвал.
Вспомним кое-что… Уже в хрущёвские времена оперативная обстановка на Северо-Кавказском и Закавказском фронтах описывалась в "Истории Великой Отечественной войны" так:
...
"Командование немецкой группы армий "А" считало, что советские войска в операциях на Северном Кавказе утратили боеспособность и уже не могут оказать значительного сопротивления. Поэтому с середины августа противник приступил к перегруппировке войск с целью одновременного развития наступления на Баку и Батуми…"
Тем не менее, победное шествие немецких 1-й танковой армии, 17-й армии, 491-го горнострелкового корпуса было вскоре прервано энергичными действиями тех самых советских войск, которые якобы утратили боеспособность.
И основной причиной было, безусловно, прибытие на Кавказ Берии. Он был жёсток, но не жесто́к – даже такой выдающийся фальсификатор истории, как Волкогонов, не смог назвать ни одной фамилии расстрелянного после приезда Берии генерала, ограничившись замечанием: "…досталось Тюленеву, Сергацкову", то есть – командующему Закавказским фронтом и командующему 46-й армией.
Тюленев позднее писал (без упоминания имени Берии, конечно):
...
"Некоторые из нас считали главной задачей войск оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы 46-й армии.
Лишь вмешательство Ставки исправило нашу ошибку. По указанию из Москвы мы разработали новый план обороны перевалов Главного Кавказского хребта: она разбивалась на направления, во главе которых стали опытные командиры и штабы".
За всем этим, как и за решением Сталина 1 сентября 1942 года объединить Северо-Кавказский и Закавказский фронты в один Закавказский фронт, видна рука Берии.
А ведь решения принимались полководческие!
9 сентября 1942 года в республиках Закавказья было объявлено военное положение. И под руководством Берии был быстро увеличен выпуск военной продукции за счёт местных резервов. Находившиеся в Закавказье войска получали теперь из промышленных центров страны лишь важнейшие виды боевой техники – самолёты, танки, орудия. Миномёты, автоматы, гранаты, патроны, различное снаряжение и обмундирование производилось на месте.
Неужели за всё это Берия не заслуживал маршальского звания?
Он получил его по, так сказать, формальной принадлежности, за счёт изменения "табели о рангах". Но заслужил он звание Маршала Советского Союза в победном 1945 году по существу!
Причём уже в том же году маршал Берия стал главным куратором Урановой проблемы. Наступала новая эпоха – Атомная, в которой крупномасштабные реальные войны должны были быть исключены. И с учётом этого Берия тем более заслуживал звания маршала новых, ранее невиданных войн – виртуальных.
Они не велись реально, но тем более требовали особого полководческого таланта, вполне свойственного маршалу Берии.