Программа "500 дней"
Программа Шаталина "500 дней", несомненно, - особое явление в поздней экономической истории Союза ССР. Она получила огромный позитивный резонанс в профессиональных кругах. И хотя она была отвергнута, несомненно, войдет и в экономическую историю, и в историю Союза, и в историю перестройки как программа больших надежд и горьких, трагических разочарований… В чем загадка случившегося с программой "500 дней"? Такой вопрос мне часто задавали ранее, задают и ныне, в самых разных аудиториях, в том числе в западных университетских кругах.
Однако никакой загадки нет. Когда мы пришли к власти в Российской Федерации и начали заниматься делами, возникла сложнейшая проблема переустройства Отечества и прежде всего вопрос об экономической реформе. Поскольку Б.Н. Ельцин возглавил Верховный Совет России, его платформа была принята за основу деятельности российского правительства. Это вполне нормально для любого современного государства с парламентарной системой. Российская Федерация как субъект СССР была достаточно автономной, и горбачевская демократическая реформа предоставила нам такую возможность как союзной республике.
Мы занялись поисками методов оздоровления экономической ситуации в Российской Федерации - через разработку долгосрочной программы развития России. Стояла задача - начать движение по пути действительного обновления, осуществить глубокие экономические реформы в промышленности и в сельском хозяйстве. Что надо сделать для этого? Было ясно, что российская экономика тесно взаимосвязана с экономикой других союзных республик, а в условиях дефицитной государственно-монополистической экономики эти связи имеют жизненно важное значение. Достаточно напомнить трагические события в Карабахе, когда сотни заводов по всему Советскому Союзу вынуждены были остановить производство только потому, что в Степанакерте (столица Карабаха) оказался разрушенным всего лишь один небольшой завод-монополист, единственный на весь Союз, производящий не особенно сложное оборудование.
Когда мы говорим "монополия", мы обычно подразумеваем какое-то гигантское предприятие, оказывающее давление на все другие предприятия. Но "монополия" - это и такая система экономики, когда в ней присутствует только один тип собственности - государственный. При такой единой, монопольной системе очень сложно было, однако, одной России осуществлять глубокое реформирование своего народно-хозяйственного комплекса - колоссальной системы, прочно увязанной производственными связями в единую Союзную систему. Поэтому мы пришли к убеждению, что осуществлять реформы в деле создания рынка необходимо в тесной связи и координации союзного центра со всеми республиками, и предложили им сотрудничество. Республики откликнулись сразу, они дали свое согласие.
Состоялся обстоятельный разговор Председателя Верховного Совета России Ельцина с Президентом Горбачевым. Итоги были оформлены в виде Соглашения между Ельциным и Силаевым с одной стороны и Горбачевым и Рыжковым - с другой. Было оформлено "Поручение". Привожу текст документа - это официальный, но малоизвестный документ.
Специальный документ
Президент СССР М.С. Горбачев
Председатель Верховного Совета РСФСР Б Н. Ельцин
Председатель Совета Министров РСФСР И.С. Силаев Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков
Поручение
В целях подготовки согласованной концепции программы перехода на рыночную экономику как основы экономической части Союзного договора, максимального учета всего положительного, что уже накоплено при подготовке и обсуждении проектов аналогичных документов, и в первую очередь разрабатываемой российской программы и поступающих предложений союзных республик, считаем необходимым
1. Образовать рабочую группу для подготовки концепции союзной программы перехода на рыночную экономику как основы Союзного договора в составе тт Шаталина С.С, Петракова Н.Я., Абалкина Л.И., Шмелева Н П, Мартынова В.В, Задорнова М.М., Явлинского Г.А.
Включить в состав группы полномочных представителей правительств союзных республик.
Разрешить при необходимости привлекать для участия в работе над концепцией ученых и специалистов независимо от учреждений, в которых они работают.
2 Поручить рабочей группе подготовить концепцию программы не позднее 15 сентября 1990 года.
3. Обязать все министерства, ведомства, организации и учреждения предоставить в распоряжение рабочей группы всю необходимую экономическую и другую специальную информацию без ограничений.
4. Поручить Управлениям Делами Президентского Совета и Совета Министров РСФСР обеспечить техническое обслуживание рабочей группы.
Непосредственный контроль за работой группы будут осуществлять тт. М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин.
Москва, 27 июля 1990 г.
Началась серьезная, увлекательная работа. К ней привлекались ответственные работники всех республиканских Госпланов, специалисты и ученые, в том числе из всех союзных республик. Можно сказать, лучшие научные силы страны с энтузиазмом участвовали в разработках, включая Латвию и Эстонию; готовы были "включиться" в работу представители Молдавии и Литвы.
Но вскоре началась откровенная обструкция самой работы по подготовке концепции программы. Руководители Союзного правительства стали ссылаться на необходимость "выполнения" задания Верховного Совета СССР (имелась в виду доработка программы правительства СССР, изложенная премьером М. Рыжковым и отвергнутая в мае 1990 г. на Верховном Совете СССР).
Со страниц печати стали звучать предложения представителей правительства СССР, что вряд ли наши договоренности с другими республиками могут спасти положение, что надо было бы вместе с этой программой готовить отчет для Верховного Совета Союза… Эти суждения были высказаны вроде бы мимоходом, сперва в одной из газет, затем в другой. Но чем более отчетливо вырисовывались очертания "программы" как серьезного документа, тем более частыми стали критические выступления Рыжкова, Маслюкова (руководитель Госплана СССР) и др.
Думаю, что у президента Горбачева на первом этапе четкой позиции не было. А у центрального правительства отношение к программе формировалось по мере того, как вырисовывались ее очертания и становилось ясно, что осуществление программы потребует коренной реорганизации правительства с его могущественными мастодонтами - министерствами и ведомствами. И речь, естественно, пойдет о значительном сокращении экономических функций союзных властей. Этого там не желали. Отсюда - блокирование программы "500 дней", а позже - и других аналогичных. Таким образом, одну историческую возможность сближения всех республик, отвергнув программу "500 дней", страна упустила.
Отказ от согласованной программы, несомненно, большая ошибка Горбачева и Рыжкова. В конце 1990-го - начале 1991 г. финансовая ситуация осложнилась, союзные республики уже не желали даже той программы, с которой они соглашались летом - осенью 1990 г. Сепаратистские настроение все рельефнее проявлялось в республиканских элитах. Они перестали усматривать в деятельности союзного центра позитивный для себя смысл по мере сокращения бюджетных поступлений из центра (давила острая нехватка финансовых ресурсов, нефть и газ на мировых рынках не приносили прибыли казне).
Можно лишь сожалеть, что "программа" не была запущена: в ней были расписаны периоды, декады, месяцы - то есть то, чего никогда не было в нашей истории: 100 дней, 200 дней и т. д., периоды, когда осуществлялась приватизация конкретных областей и сфер, реорганизация банковской системы - в такие сроки, финансовой системы - тогда-то и т. д. Расписаны были практически все основные действия - кто что делает, причем делает конкретно, какие органы остаются, какие надо устранить, какие создавать, кого наделять какими полномочиями и т. д.
В "программе" была определена ответственность конкретных лиц за конкретные сферы деятельности. Этого и испугалась союзная бюрократия, в том числе партийная (она устранялась из реформы, отметим: это была серьезная тактическая ошибка реформаторов - надо было превратить ее в реального участника реформы, как в Китае). Отмечу, что по сравнению с тем, что сотворил Гайдар в течение 1 года (1992 г.), программа "500 дней" представляла собой сложный, хорошо взвешенный механизм универсальной деятельности сложенной союзом - республиканской команды из профессионалов-специалистов. Эти две "программы" (Шаталина и Гайдара) можно условно сравнить как современный автомобиль с автомобилем начала века или, еще нагляднее, как современный трактор с сохой. Особенно важную роль в срыве "программы" играла нерешительность Горбачева.
В переходные периоды огромную роль играет такой фактор, как воля лидера государства - не тупая, животная воля, а осознанная, предполагающая взвешенный выбор. Ведь налицо - и шестилетний период "царствования" наглядно это показал - шараханье, нерешительность, боязнь принять на себя ответственность губят самое серьезное дело. Одно дело - уметь лавировать между Сциллой и Харибдой, а другое - совершить серьезный исторический выбор на базе тщательно подготовленного расчета, предполагающий всесторонний учет всех возможных последствий. Вот здесь и нужна сильная воля и чувство высокой ответственности перед своим народом, перед Историей. Слишком часто правители, совершая неблаговидные поступки, в том числе различные насильственные действия в отношении своих политических противников, ссылались на "трудный выбор", "интересы народа" и прочую демагогию. В то время как эти поступки диктовались иными мотивами - слабостью и безволием правителей, неспособных другими средствами (то есть через разумные компромиссы с партнерами) управлять обществом и не обладающих смелостью признать свое бессилие в лидерстве.
С таких позиций я рассматривал и "программу 500 дней". У меня, как профессионального экономиста, она вызывала много вопросов - некоторые разделы были "слабыми", другие - недоработанными и т. д. Но я, как мне представляется, уловил главное достоинство: первое - это ее глубокий характер, позволяющий вводить в экономику элементы "параллельной системы"; второе - реальная возможность добиться согласия всех без исключения союзных республик (в том числе трех прибалтийских и закавказских республик) - все хотели реальных действий, а не бесконечных "обсуждений". Можно сказать, что "500 дней" развязывала "гордиев узел" экономических, политических и национальных проблем. Не случайно все союзные и автономные республики подключились к работе. Они-то как раз и видели в "Программе" возможность подъема производительных сил республик, улучшения социально-экономического положения, постепенного "снятия" социальной напряженности.
Позже, после провала "программы 500 дней", все общественно-экономические противоречия стали набирать скорость, усилились центробежные тенденции. Нам, сторонникам тех политических сил, которые хотели начала глубоких экономических реформ, сравнимых с "нэповской реформой", - не хватило силы и влияния для того, чтобы отстоять эту "программу".
"Плохую услугу" оказывала правящей бюрократии сложившаяся десятилетиями традиция, когда народ терпеливо и покорно ожидает того, что обещает Власть. Горбачевская политика за несколько лет привела к полному изменению такой пассивной покорности со стороны общества, и оно желало активных действий и результатов. В то время как бюрократия, похоже, еще не поняла этих изменений в общественных настроениях.
Результат и следствие экономической политики - это состояние и уровень реального материального положения населения. Быстрое ухудшение материального положения населения СССР, и в частности в России, стало находить свое отражение в таком непривычном для социализма явлении, как появление и нарастание забастовочного движения. Конечно, само появление забастовочного движения с конца 20-х гг. (с эпохи НЭПа) - это и есть следствие не только ухудшения уровня жизни людей, но и существования в обществе реальных политических свобод, как следствие горбачевских демократических реформ, в том числе его политики на расширение прав людей, гласности. (См. подробно в кн.: Хасбулатов R Я. Россия: пора перемен. Беседы на Красной Пресне.) Это все так, но одной "демократии" мало - люди хотят обладать современными жизненными стандартами, чтобы за счет своего труда человек мог приобретать любые потребительские товары. Для этого экономика должна производить эти товары в необходимом объеме и нужного качества, а работник - получать достойный уровень вознаграждения за свой труд.
В этом был основной смысл нашего (Верховного Совета России) понимания рыночной экономики с ее ключевым элементом - признанием и широким развитием частного сектора экономики. Частная собственность и альтернативная экономическая система нужны обществу не как самоцель, а в качестве исключительно лишь способа и метода решения задачи удовлетворения растущих потребностей населения. При этом в новой социально-политической и экономической системе социальные завоевания трудящихся должны в полном объеме быть сохранены, в противном случае мы создадим чудовищного монстра - откровенно эксплуататорское общество. Так я рассуждал в те, уже давно ушедшие времена. Все это записано в моих дневниках того времени.
При этом очевидно и то, что любая экономическая реформа имеет смысл и оправдание лишь в том случае, если она даст позитивный эффект, что означает прежде всего рост материальной обеспеченности народа. Люди были сильнейшим образом встревожены тем, что обилие слов, направленных на "рисование" картин роста их благосостояния - как следствие проводимых реформ, - ведет к обратному результату, то есть к ухудшению их материальной обеспеченности. Это - ключевой аспект экономического кризиса. Конкретно кризис выражается, во-первых, в низких ставках заработной платы; во-вторых, в росте цен; в-третьих, в инфляции, которая "съедает" рост заработной платы, пенсии и пособия; в-четвертых, в сокращении производства товаров народного потребления, в том числе продуктов питания; в-пятых, в появлении и расширении всевозможных "дефицитов" - на одежду, обувь, детские коляски, мясо и молоко и т. д.
Вместо того чтобы развивать отрасли по производству товаров этой группы, Правительство СССР (по решению ЦК КПСС!) "передало" эти отрасли в систему военно-промышленного комплекса - этот комплекс, по сути, "проглотил" соответствующие отрасли. В результате произошло еще большее сокращение производства товаров народного потребления и продовольствия.
Идея повышения цен
В такой обстановке в Правительстве СССР в 1988 г. по инициативе тогдашнего председателя Государственного комитета по ценам (Госкомцен СССР) Валентина Павлова "созрела" мысль о повышении цен на продовольствие и потребительские товары как средстве ликвидации дефицита. Целый ряд ученых-экономистов, в том числе и я, выступили против этих намерений. Мне тогда удалось опубликовать большую статью в газете "Правда", рупоре ЦК КПСС, с критикой намеренно повысить цены на продукты питания. Развернулась всесоюзная дискуссия - все осуждали эти попытки. Конечно, цены на продовольствие в СССР были низкими, но низкой была и оплата за труд - вот в чем заключалась моя ключевая идея. Надо одновременно повысить ставки заработной платы - тогда можно приступить к упорядочению цен на товары первой необходимости.
Изучая опыт новых индустриальных стран (НИС), лучшие достижения стран Запада в экономической и социальной сферах, в научно-технологическом прорыве, отечественные ученые предлагали большое число конкретных мер, которые могли изменить обстановку, вдохнуть свежую струю в заметный процесс "затухания" экономического роста в СССР Но все они (или почти все) отвергались в Правительстве и ЦК КПСС, а те, которые так или иначе брались на вооружение, проходили такое "сито", что терялся здравый смысл идеи. Так что дело заключалось не в том, что в стране был дефицит идей, а в том, что отбирались далеко не лучшие идеи и не лучшие носители этих идей в качестве реформаторов.
Центральные и местные СМИ, TV, многочисленные собрания коллективов - все обсуждали намеченный правительством план повышения цен, называя его грабительским, антинародным. Правительство Рыжкова вынуждено было отказаться от этой меры. Кстати, одним из участников "группы Павлова", которая готовила такое повышение цен, был и некий Егор Гайдар, работавший в то время в отделе экономики журнала ЦК КПСС "Коммунист" (позже, в 1989 г., он возглавил отдел экономики газеты "Правда").
Вскоре Валентин Павлов был назначен министром финансов, в результате его "реформ" финансы страны пришли окончательно в хаотическое состояние, как ранее - политика и практика ценообразования. В начале 1991 г. Павлов назначается премьером СССР, и процессы разрушения экономической системы ускоряются.
…Весь мир завален дешевым ширпотребом и продуктами питания - а наша знаменитая "перестройка", с ее бесконечной "говорильней", обернулась нехваткой самых простых товаров, нужных людям для жизни - продуктами питания, одеждой, детскими товарами, мылом, спичками и пр. Я ежедневно встречался не только с гражданами России, руководителями провинциальных властей, но и с парламентариями многих стран мира, членами правительственных и деловых делегаций, часто бывал на разного рода международных конференциях, беседовал со своими коллегами-учеными и испытывал откровенно чувство стыда за Власть в нашей стране: почему мы не можем обеспечить эти самые простые, базовые потребности наших сограждан? Нарушено экономическое равновесие, которое до горбачевских реформ обеспечивалось директивным планированием. Отсюда - усиление дисбаланса, или неравновесия, экономической системы страны. Равновесие предполагает объективные пропорции в структуре экономики, в своей основе работающей на потребителя.
Экономическое равновесие устанавливается двумя способами: жестким директивным планированием (при социализме) и свободным действием рыночных конкурентных сил (при капитализме). Директивное планирование быстро разваливалось, а рыночные механизмы за все годы реформ так и не были созданы, отсюда и неизбежный кризис, который трансформировался в коллапс после августа 1991 г.
В 1991 г. Правительство СССР предпринимало попытки восстановить нарушенное равновесие через возвращение к директивному планированию - видимо, этот путь считался наиболее достижимы в правительстве Павлова. Но дело в том, что это уже было невозможно и субъективно (для этого надо восстановить жесточайшую дисциплину), и объективно (в силу разбалансированности подсистем громадной экономической системы).