Снег убирать перестали, только перед входом немного отбрасывали в сторону, да расчистив пешеходные дорожки, посыпали их солью. На дороге снег лежал нетронутый, сверкая белизной в ярких лучах ночных фонарей, своей красотой вызывая приятные воспоминания детства, веселых зимних забав. Не удержавшись, один из милиционеров слепил крепкую снежку и, прицелившись, бросил ее в другого. Получивший снежком в плечо быстро ответил тем же, но, поспешив, промазал в своего верткого товарища и попал в стоящего за ним, и вот уже смена с веселыми криками, громко смеясь, поделилась на две группы и ведет снежную баталию, прячась за углы стен и железные парапеты.
– Как дети! – сказал Иван, вытрушивая набившийся снег из-под воротника.
– И не говори, – ответил Миша, прячась за металлический щит, в который тут же врезались несколько снежков. Слева к их крепости пытался прорваться Андрей Кольницкий, но, поскользнувшись на льду, притрушенному снегом, растянулся во весь рост. Сразу в него влепились несколько снежных снарядов. Товарищи Андрея, пытаясь помочь другу, усилили снежный огонь. Кое-где вспыхнули рукопашные схватки. Весело смеясь, противники кувыркались в снегу, устраивая "кучу малу", а в это время друзья обкидывали их снежками. Время пролетало незаметно. И вот уже Григорий Иванович, который был старшим в смене, подает команду: "Смена идет! Строимся!". Когда бойцы начинали дурачиться, Григорий Иванович стоял всегда чуть в стороне от всех этих безобразий. Он больше любил вести светские беседы с не участвующими в зимних развлечениях милиционерами и офицерами вэвэшников. Иногда к ним присоединялись кураторы из главка. Смотря на все эти забавы, Григорий Иванович, усмехаясь, говорил:
– Молодые дуркуют, силу некуда девать. Ну, пусть пограются. Крепче спать будут и мысли дурные в голову лезть не будут.
После команды старшего куча, из которой торчали руки и ноги, рассыпалась на отдельных бойцов. Громко обсуждая свои победы, они отряхивали друг друга, подбирали шлемы, потерянные палки и слетевшие налокотники, весело смеясь, становились в строй. Здесь раскрасневшиеся "беркута" никак не могли успокоиться, толкались и подначивали один другого. Уже никто не замечал, что перед выходом болело горло или был заложен нос.
– Ну шо, наигрались, детвора? Ничего не потеряли? Тогда пошли, – скомандовал Иваныч. Милиционеры нестройно двинулись в президентские апартаменты на отдых, а новая смена уже подыскивала занятие, чтобы не скучать.
Утром грузились в автобус и ехали на базу.
– Не служба, а мед, – радовался Гена, развалившись на двух сиденьях в автобусе, везущем их в общагу. – Сейчас позавтракаем и спать, а вечером до службы можно в дебчика перекинуться или в нардишки сыграть. Если семью сюда привезти, так вообще можно на постоянку оставаться. Кормят бесплатно, живешь в Киеве на халяву, о чем еще можно мечтать. Рай! Да шучу я. Шучу, – тут же поправился, увидев осуждающий взгляд Ивана.
– Смотри, накаркаешь. Будем где-нибудь в поле стоять сутками, голодные.
Они даже и не догадывались, что совсем скоро спокойная, размеренная жизнь закончится.
Глава 2
Автобусы подъехали и, останавливаясь, выстраивались на Институтской, заезжая прямо на тротуар. Машин с каждой минутой становилось все больше и больше. В автобус заглянул ротный, закрывая дверной проем, произнес:
– Из машин не выходим. Свет не включаем. Всю защиту надеваем на себя.
– А покурить можно? – раздался голос из конца автобуса.
– Покури – в люк и в руке, если товарищи не против. Еще раз предупреждаю, на улицу не выходить. Если кто-то хочет спросить, как в туалет, рекомендую терпеть. Кому невтерпеж, то в пластиковые бутылки. Все, Одас, закрывай двери и заглуши двигатель.
После того как ротный ушел, Иван поплотнее закутался в бушлат, стараясь подольше сохранить тепло. Уже начало чувствоваться, как из-под дверей, подвывая, в салон забирался мороз. Журба и не заметил, как погрузился в царство Морфея. Проснулся от того, что кто-то тряс за ногу.
– Вставай. По рации передали команду одеваться.
Над ним стоял Гена. За время службы Иван привык просыпаться мгновенно, открыл глаза и уже готов действовать. Как говорят: встал и пошел. Дома жена постоянно удивлялась: "Вань, ну как ты так можешь – открыл глаза и сразу куда-то побежал, нужно ведь полежать, подумать, что делать".
– Да что там думать, на ходу все и подумаешь, – возражал ей Иван. Быстро надев бронежилет, он положил рядом с собой на сиденье шлем и посмотрел в окно. Там была холодная зимняя ночь; в автобусе тоже было прохладно и сыро, но на улице еще дул ветер, гоняя по обледеневшему асфальту бумагу, пустые баклажки и другой разноцветный мусор, подаренный Киеву так называемой "революцией гидности". Бррр, здесь получше, чем на улице – подумал Иван. На улицу жуть как не хотелось выходить.
Рация ожила.
– Выходим строиться, – сказала она голосом майора Силенкова. "Беркута" стали выскакивать из автобусов, быстро становясь в шеренгу. Кое-где возникла толкотня и неразбериха.
– Офицеры, быстро наведите порядок в строю, пусть встанут в шеренгу по четыре. И тишина в строю! – повышая голос, распорядился командир, хмуря брови. Иван встал в первую шеренгу. Перед лицом ярко светилась вывеска метро "Хрещатик". Прохаживаясь перед строем в сопровождении куратора из главка, одетого в длинную черную куртку и растянутую спортивную шапку на голове, полковник проводил инструктаж.
– Сейчас спускаемся вниз. Действуем четко по команде, никакой самодеятельности, – командир замолчал и посмотрел на представителя главного управления, предоставляя ему слово. Выйдя немного вперед и поправив шапку, постоянно сползающую на глаза, куратор сказал:
– Сейчас судебные приставы зачитают постановление суда, а потом вы оттесните людей за баррикады. Бить никого не надо. Оттесните и удерживайте толпу, пока коммунальщики разберут завалы. Договоренность была силу не применять.
Говорил он резко, не произнося, а выплевывая слова, периодически голос срывался на фальцет. При этом постоянно теребил антенну своей радиостанции, вставленную в нагрудный карман.
– Смотри, как надзиратель нервничает. Видно пистон сегодня хороший получил от начальства, – улыбаясь, высказывал свои наблюдения Леха Каустович.
– Товарищ полковник, разрешите вопрос.
– Ну что тебе опять, Серков? – обреченно спросил командир, надевая на голову шлем.
– Я хотел спросить, – начал Коля, пристально смотря на представителя главка, – если договорились силу не применять, может договориться, пускай из баррикад уйдут, а мы зайдем?
– Серков! – одернул бойца командир, видя, как скривился куратор.
– Тебе поставленная задача понятна? Коля кивнул.
– Вот и выполняй ее. Если что-то непонятно, у офицеров спросишь. Смотрите, там будет куча камер и разных писак, они только и ждут от вас ошибок.
Без паузы скомандовал:
– На пра-во! Шагом марш!
Спускаясь вниз, колонна натолкнулась на сопротивление активистов майдана, которые небольшими кучками пытались остановить продвижение "Беркута", становясь у него на пути, держа друг друга за руки и создавая живые цепи. Они не понимали, что нельзя остановить мчащийся с горы тяжелый локомотив. Можно или отойти в сторону, или попасть под колеса. Как резиновые мячики, нападающие отскакивали от мощных передних рядов спаянных одной целью спецназовцев. Кое-где майдановцам удавалось во время своих наскоков повалить с ног милиционера, но тут же его товарищи бросались на помощь, раскидывая провокаторов, как котят.
– Стой, – скомандовал замкомандира Силенков, не доходя метров сто до баррикады. Грозный вал катящегося вперед "Беркута" синхронно остановился. Из-за шума и криков задние ряды, вовремя не расслышав команду, налетали на передние, с любопытством вытягивали шеи, пытаясь заглянуть через спины и узнать, почему стали. Слева стояла такая же колонна "Беркута". Впереди, взявшись за руки, в оранжевых строительных касках стояли майдановцы, цепи которых постоянно усиливались встающими в их ряды новыми людьми. Многие были одеты в светоотражающие жилеты, а лица обмотаны шарфами.
– Сегодня драки не будет, – сделал вывод Сергей Саркисов, стоявший позади Ивана.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Журба, отворачиваясь от яркой фотовспышки. Корреспонденты облепили "Беркут", слепя вспышками фотоаппаратов и яркими прожекторами, установленными на видеокамерах.
– А ты посмотри, какой контингент оппозиция собрала. Молодежи почти нет, – растолковывал другу Саркис. Действительно, как Иван сразу не обратил внимания, перед ним стояли мужики в основном от сорока и старше.
– Молодец, Серега, наблюдательный. С твоими данными надо было идти в опера, – посоветовал Иван.
– Нас и здесь неплохо кормят, – довольным голосом, поглаживая живот, процитировал Саркис. После нескольких минут бестолкового стояния поступила команда: "Вперед!". Офицеры на ходу разворачивали колонны в шеренги. Выстроившиеся цепью активисты при виде идущего на них "Беркута" запели гимн Украины.
– Напоминает кадры из старого советского фильма "Варяг". Такое впечатление, что все они приехали из киностудии "Довженко". Посмотри, какие суровые лица, можно подумать, мы их сейчас расстреливать будем, – весело делился своими впечатлениями Саркис. После перестроения он оказался слева от Ивана.
– Что-то у тебя, Серега, настроение слишком веселое.
– Да надоела однотипная работа, здесь хоть разнообразие.
Противники столкнулись, и "Беркут" сразу начал теснить активистов к их сооружению. Они пытались сопротивляться, но было видно, что подготовленным бойцам явно проигрывают. Напротив Ивана стоял мужик лет пятидесяти с обвислыми казацкими усами и веселыми морщинками "гусиными лапками" в уголках глаз.
– Хлопці, що ж ви робите? Навіщо мене штовхаїте, – возмущался он, но в его голосе было слышно какую-то наигранность.
– Отец, ты зачем сюда пришел? Сидел бы дома, на печке грелся, – посоветовал активисту Саркисов.
– В мене двойко діточок, ти їх годуватимеш, поки я на пічці грітимуся?
– Так вы же здесь за идею стоите, – возмутился Леха Каустович. Он уже давно прислушивался к разговору.
– Від ідей ситий не будеш, та й сім’ю не нагодуєш, – хитро улыбаясь в усы, пояснил мужик.
– А ты откуда, батя?
– З України, синку. Ми всі тут з України, – философски изрек майдановец.
Сопротивление было недолгим, совсем скоро активисты были прижаты к баррикаде.
– Стой! Стой! – прошелестела по строю "Беркута" команда. Постепенно шеренги останавливались. Кое-где возникали драки, но их быстро прекращали, растаскивая дерущихся в разные стороны. Видя бесперспективность дальнейшего сопротивления, многие активисты, подсаживаемые "Беркутом", залазили на баррикаду и оттуда спокойно смотрели на происходящее. Иван с интересом рассматривал сооружение майдана. Над головой, сбитые из толстого бруса, возвышались большие деревянные рамы, вставленные в баррикаду. Через проемы в строении было видно, что свое детище инженеры майдана строили из всего, что попадалось под руку. Был виден засыпанный снегом мусорный бак и скамейка, перекрученные проволокой, дорожный знак "пешеходный переход", на который нанизаны, как баранки, автомобильные шины. Да, долго Киев еще будет выдыхать свой майдан, – подумал Иван. Мужик с казацкими усами, пока толкались, куда-то пропал, а вместо него перед Иваном стоял крепкий, моложавый мужчина лет сорока. Одет он был в черную болоньевую куртку, сверху на которую наброшен светоотражающий жилет, на голове оранжевая строительная каска, из-под которой сзади торчали собранные в хвостик волосы. Когда активист повернулся, боец прочитал на жилете надпись: "Народний депутат України". Заметив, с каким интересом мужик смотрит на баррикаду, Иван предложил:
– Может подсадить, пойдешь к своим?
– Да нет, пока еще здесь постою, – повернув голову, ответил активист.
– Смотри, здесь может и кирпич прилететь. Ваши не разбирают, где свои, а где чужие, – предупредил милиционер.
– Главное, чтобы ваши разбирали, – с улыбкой ответил депутат. В это время, кувыркаясь и выбрасывая клубы ядовитого дыма, упала дымовая шашка, прилетевшая из-за баррикады. Иван наклонился пониже к земле, стоящий рядом милиционер подобрал шашку и бросил ее обратно. Напротив, кашляя, депутат закричал кому-то наверху:
– Семеныч, скажи там чтобы, дымовухи не бросали!
– Сделаем, Игорек! – ответили с баррикады хриплым, простуженным голосом.
– Больше бросать не будут.
– Больше и не надо, хватит и этого, – с вызовом ответил депутату боец. Не обращая на него внимания, тот начал куда-то звонить. Иван почувствовал, что начинает замерзать, обледеневшая булыжная мостовая, на которой он стоял, быстро остужала ноги, а вспотевшее тело начал пробивать озноб. Покрутив головой, он увидел рядом с собой Логвиненко Олега, который внимательно осматривал перед собой баррикаду.
В подразделении Олег работал уже не один десяток лет. Он начинал работать еще когда "Беркут" только завоевывал свой авторитет – в середине 90-х. Тогда приходилось сутками сидеть в засадах с операми, чтобы взять очередного киллера или банду рэкетиров. Местным авторитетам физически прививать любовь к шеврону с орлом. Становиться между дерущимися район на район бригадами. В то время воспитывалось уважение к "Беркуту", для того чтобы в начале века гопники, поджидающие в подворот не свою жертву, при виде патруля в синем камуфляже и краповом берете, вспоминали о неотложных делах, ждущих их в другом месте, и поспешно уходили, растворяясь в темноте. Дерущаяся шпана с криком: "Атас, "Беркут"!", испуганно оглядываясь, разбегалась по домам. Охрана казино, работающего под черным флагом, обреченно расходилась в стороны, увидев, как из подъехавшего автобуса выскакивают крепкие парни в масках. С годами Логвиненко уже утратил былую эластичность и реакцию, но еще мог приложить так, что мало не покажется. Ценили его еще и за опыт, полученный за десятки лет службы, которым он щедро делился с молодыми коллегами. Правда, был у Олега один существенный недостаток, из-за которого пассажиром автобуса с едущим в командировку Логвиненко или его соседом по комнате мало кто хотел быть. Когда он засыпал, то храпел громче, чем работающий на полную мощность военный дизель-генератор, а спать Олег мог в любой позе, даже стоя, как конь.
– Неизвестно, почему стоим?! – перекрикивая шум толпы, Иван поинтересовался у Олега.
– Нет. Если надо, сейчас узнаем.
Олег, покрутив головой, увидел недалеко от себя парня в оранжевой жилетке коммунальщика.
– Дружище, ты не в курсе, почему стоим? Рокочущий бас Логвиненко сразу заставил обратить на себя внимание того, к кому он обращался.
– Точно не скажу. Машина не может проехать, что должна растаскивать баррикаду. Какая-то баба себя тросом к ней привязала, а депутаты не дают проехать, под колеса бросаются.
– Вот б…ть, – выругался Иван.
– Что? Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Услышав за спиной голос Григория Ивановича, боец резко повернулся.
– А вы откуда здесь? Вам же командир сказал возле автобусов находиться, – с удивлением спросил Иван.
– Там и без меня охранников хватает. Возьмите вот лучше водички попейте, – сказал он, протягивая пак воды. Посмотрев с любопытством на возвышающееся перед ним сооружение майдана, уперся взглядом в сбитые из деревянного бруса конструкции, торчащие над головой.
– Ты смотри, что понастроили. Они, наверное, думали, мы на лошадях в атаку поскачем? Для чего эти рамы сколачивали, не понятно.
К Григорию Ивановичу подошел прохаживающийся вдоль строя Васильков.
– Что там, на верху, не слышно? Дальше будем продвигаться или так и будем на месте топтаться? Рация молчит, люди уже замерзают.
– Я откуда знаю, что они думают. Сейчас с Татьяной Черновол носятся. – Увидев непонимающий взгляд Ивана, пояснил: – Э то та радикальная активистка, которая на майдане в СБУшном автобусе люк разбила и внутрь залезла, а перед этим ее по Межгорью у Януковича ловили. Любительница неадекватных поступков. Она сейчас тросом себя к машине примотала. Я хотел посмотреть, но туда не подлезешь, все начальство там, бегают, кудахтают, не знают, что теперь делать, – поделился информацией Григорий Иванович.
– А бойцы, если замерзли, пусть вручную баррикаду растаскивают, пока машину дождутся, в ледышки превратятся. Заодно дело сделают и согреются.
Услышав его слова, несколько бойцов, подпрыгнув, повисли на торчавшей из баррикады деревянной раме, пытаясь ее сломать. Пример оказался заразительным, на помощь товарищам бросилось еще несколько человек и сосульками повисли рядом с коллегами. Конструкция, не выдержав, затрещала и рухнула. Остальные милиционеры тоже начали разбирать баррикаду. Их не останавливало, что защитники били их по пальцам, пытались оторвать руки от конструкций, стараясь сохранить свое сооружение. Как в половодье вода, найдя небольшую щель в плотине, увеличивая напор, расширяет ее все больше и больше, так и спецназовцы, растаскивая инженерное сооружение майдана, расширяя прорыв, небольшими ручейками просачивались на баррикаду, затапливая и смывая с нее активистов. Плотные шеренги милиционеров отодвигают защитников с их мест.
Переминаясь с ноги на ногу, Иван вместе с офицерами наблюдал за происходящим. Недалеко от них был слышен голос надзирателя из главка с требованием остановить наступление, но видя безрезультатность своих попыток, он замолчал. К демонтажу майдановской постройки присоединились коммунальщики и люди в форме МЧС. Журба не выдержал и вместе с товарищами полез на верх баррикады. Запотевшее забрало не давало возможности четко рассмотреть происходящее. Слева, недалеко от себя он услышал громкий пронзительный вопль. Повернув голову на крик, между наступающими бойцами Иван увидел бойца, нога которого провалилась в щель на баррикаде и застряла в ней. Толкающийся людской поток не давал ему возможности выдернуть ногу из западни. Он кричал и пытался руками оттолкнуть давящую на него человеческую массу. Его товарищи, подталкиваемые задними рядами, натыкались на застрявшего милиционера, пытались уйти в сторону, но, зажатые со всех сторон не могли этого сделать.
– Стой! Стой! – закричали они, пытаясь руками остановить давящую на них толпу. Через несколько минут бойцы помогли товарищу вытащить ногу и понесли милиционера с неестественно вывернутой ногой вглубь строя. Со сцены неслись призывы: "Стоїмо! Стоїмо!", но это уже было безрезультатно. Иван видел, что слева и справа чернеют нестройные шеренги "Беркута", отодвигающие майдановцев назад. Продвинувшись почти до конца баррикады, наступление стало выдыхаться. К активистам подходили все новые и новые люди, усиливая строй. Продвижение спецназа застопорилось и постепенно остановилось. Безрезультатное толкание одной стороны с другой ни к чему не приводило. Топтание на месте раздражало людей, в разных местах начинались драки, которые быстро прекращались, зажатые со всех сторон дерущиеся не могли развернуться в полную силу и быстро успокаивались. Вдруг в строю кто-то крикнул:
– И-и раз! И-и раз!
Десятки часов тренировок были потрачены не зря. Бойцы подхватили клич и над строем загрохотал усиленный сотнями глоток счет:
– И-и раз! И-и раз!