Выйдя на край холма, боец взглянул на происходящее внизу. Сначала он не поверил своим глазам: там, внизу, все смотрелось по-другому, а сверху выглядело удручающе. Казалось, что разверзлись врата ада. Жирные клубы дыма, скручиваясь кольцами, подсвеченные снизу высоко взлетающими языками пламени, подымались вверх. Яркими вспышками желто-синего пламени озарялись разбившиеся бутылки с "коктейлем Молотова". Взрывались гранаты, петарды, взрывпакеты. Стоял грохот, скрип и стон. Озаряемые отблесками пламени, черные фигурки людей, прикрываясь щитами, тащили и швыряли в огонь шины, доски и все, что могло гореть. Рядом с ними другие бросали камни и бутылки с горючей смесью в наступающих силовиков и водомет. Огненными цветами вспыхивали, расцветая пламенем в рядах "Беркута" и вэвэшников разбившиеся бутылки с зажигательной смесью, заставляя бросать щиты и разбегаться в стороны. С пылающих человеческих факелов огнетушителями сбивали огонь, накрывали мокрыми тряпками. Брошенные камни находили свои жертвы, и фигурки милиционеров падали. Одни поднимались и снова становились в строй, других оттаскивали товарищи. Пламенными кометами влетали в шеренги спецназа фейерверки, взрываясь, оглушали милиционеров, осыпая десятками огней, которые прожигали форму и оставляли черные, болезненные ожоги на открытых участках тела. Поливающий из брандспойта огонь и радикалов водомет, с горящими колесами, пятился назад. Один из боевиков выскочил из-за щитов с горящей бутылкой и попытался ее бросить в медленно едущую машину, но несколько резиновых пуль заставили выронить бутылку под ноги. Облитые горючей смесью, ноги радикала вспыхнули. Он с дикими криками, переходящими в визг, и пылающими ногами заскочил за щиты, вслед ему взорвалась граната, окутывая туманным облаком слезоточивого газа толпу боевиков. Черный дым, прижатый к земле порывами ветра, накрыл наступающих.
В том месте, где несколько минут назад находился Иван с товарищами, ярко пылала одна из палаток и от нее начала гореть вторая, разделяя огненной стеной враждующие стороны. Оторвавшись от созерцания происходящего, Иван пошел к товарищам.
Не имея сил пройти через узкий проход в баррикаде под градом камней и бутылок с "коктейлями Молотова", "Беркут" отошел. Уставшие, обожженные бойцы поднимались на холм и в изнеможении валились с ног. Подстелив на растоптанную грязь кусок бумаги или щит, вытягивались, чтобы хоть немного снять напряжение с одеревеневших мышц. На мелкие неприятности в виде грязных рук или разлезшегося берца уже никто внимания не обращал. Выплюнув вату, Иван с жадностью пил воду из баклажки, четыре пака которой только что принесли из освобожденного Октябрьского дворца. Откуда перед ним появился полковник с новенькими погонами, в серой каракулевой папахе и черной кожаной куртке, он так и не понял. Выскочив, как чертик из табакерки, полковник сразу начал орать.
– Почему сидите, прохлаждаетесь? Почему не наступаете?
Иван от неожиданности поперхнулся, и, откашлявшись, ответил:
– Гранат нет. К "Фортам" патроны только с газом "Терен" остались, люди с ног валятся, уже двенадцать часов без отдыха.
– Гранат нет? Тогда берите камни и вперед, – заорал полковник.
– Вон камни валяются, бери и вперед! Давай, покажи личным примером! – сорвался на крик боец, брызжа слюною.
– Ты как разговариваешь?! Я зам. начальника главка, – раздулся от важности полковник.
– Да мне уже по барабану! Понятно! – милиционер уже чувствовал, что контролирует себя с трудом, глаза начала застилать красная пелена. Резко выдохнув, Иван махнул рукой и улегся на щит. Ошарашенный полковник сверху вниз смотрел на обгоревшего, грязного спецназовца, который, безучастный к происходящему, лежал на забрызганном кровью и грязью щите.
– Где командир? – спросил уже более спокойным тоном полковник.
– Там, – показал в сторону вершины холма Иван и, положив голову на шлем, с наслаждением закрыл глаза.
– Приеду домой, уволюсь к чертовой матери, задолбали все эти начальники бронезадые, – ни к кому конкретно не обращаясь, бубнил Иван. Где-то вверху, перекрывая шум майдана, были слышны крики полковника в папахе.
– Наверное, командира нашел, – продолжая релаксировать, уточнил Иван.
Задремавшего бойца кто-то толкнул в ногу. Открыв глаза, Иван увидел стоящего над ним водителя командира.
– Да, Санек, что случилось?
– Командир просил, спуститься вниз осмотреться, что там и как. Заодно закинешь пацанам пак воды, они там смотрят за майдановцами. Сейчас еще один "Беркут" подойдет нам в помощь, и пойдем вниз.
Передав информацию, Санек попрощался и пошел вверх по склону. Поднявшись и сев на щит, Иван нашел палку и начал соскребать грязь с подошвы ботинок. Идти вниз не хотелось, здесь было спокойно и можно было поваляться, но делать нечего, командир просил – надо выполнять. Надев на голову шлем, подхватив щит и пак воды, боец, сплывая по грязи, стал спускаться вниз, стараясь сохранить равновесие. Пару раз упав, он, в конце концов, добрался к своим товарищам. Миша Ахтыркин и еще трое бойцов, прижимаясь к трансформаторному ящику, прикрепленному к стене здания, периодически выглядывали из-за угла в сторону Дома профсоюзов, наблюдая за обстановкой. Порывы ветра доносили жар от пылающих палаток, вынуждая отворачивать лицо от сухого, раскаленного воздуха.
– Мужики, я вам водички принес, – обрадовал товарищей Иван.
– Давай скорее! Спасибо!
Бойцы с жадностью пили воду. Подождав, пока товарищи утолят жажду, он спросил:
– Как обстановка?
– Нормально, пока не лезут. Огонь не дает. Да ты сам посмотри, – предложил Миша.
Выглянув, Иван увидел, что палатки уже догорают, но пламя еще достаточно сильное – не пройти. Какие-то энтузиасты с той стороны все еще продолжали бросать камни, которые, вылетая из дыма, скакали по мраморной плитке, рикошетили от колонны.
– Не пройдем, – сделал вывод Иван.
– Еще минут двадцать, пока догорят.
– Что на верху? – поинтересовался один из бойцов.
– Нормально. Выдавливают радикалов вниз по Институтской. Грушевского и Украинский дом уже зачистили полностью. Сейчас еще "Беркута" подтянутся и пойдем вперед.
– Подкрепление надо, из подразделения половина осталась, и те еле на ногах стоят. Эх, быстрей бы дожать майдан и забыть все как страшный сон, – озвучил свои мечты Миша.
– Смотрите! Кто-то спускается! – прокричал, указывая рукой на холм, один из наблюдателей.
– Ты лучше за угол смотри. Сзади наши, а из-за угла может нежданчик выскочить, – сделал замечание Лапатый.
Иван, не обращая внимания на товарища, продолжал наблюдать, как неуклюже скользят с холма спецназовцы. Спускаясь, они опирались на щиты, упирая их в землю. Иногда щит выскальзывал и боец, теряя упор, падал, подбивая товарища, и они вместе оказывались в грязи.
– Это не наши. Щиты у всех и шлемы другие, – сделал вывод Ахтыркин.
– Наверное, это подошли "Беркута", что обещали на усиление прислать, – поддержал товарища Журба. По рации он вызвал ротного:
– Одиннадцатый сто пятнадцатому! Рация прошелестела в ответ:
– Минут через десять-пятнадцать можем выдвигаться.
Было видно, как наверху зашевелились черные силуэты, надевая экипировку и готовясь спускаться вниз.
– Дай посмотрю, что там творится, – попросил Иван, тронув за плечо одного из своих коллег. Высунув голову из-за угла, он всматривался в темноту, но пламя мешало рассмотреть мелькающие с той стороны силуэты. Боковым зрением Журба заметил прилетевший со стороны майдана предмет, звонко звякнувший об плитку.
– Какую-то трубу бросили, – не понимая, что упало, он всматривался в огонь.
– Дай посмотрю, от этих любой подлянки ждать можно, – кивнув головой в сторону скачущих майдановцев, Миша тоже пытался рассмотреть упавший предмет.
– Это вроде не труба, – сказал Лапатый.
– Б…ть, это газовый баллон! Съ… ся! – закричал он, в подробностях рассмотрев прилетевший с майдана подарок. Первое мгновение все остолбенели, а потом, осознав опасность, проскальзывая, побежали, стараясь убраться подальше от опасности. За спиной оглушительно грохнул взрыв. Как кегли в боулинге попадали спускающиеся с холма бойцы. Сзади на Ивана, сбивая с ног, налетел замыкающий Миша Ахтыркин. Падая, Журба ударился лицом об руку, во рту опять появился соленый привкус крови. Шлем, забрало и левая рука были в грязи. Повернув голову назад, он увидел Лапатого, стоящего на коленях и опирающегося на руку. Он тряс головой, пытаясь сфокусировать взгляд, из носа тянулась тонкая струйка крови. Недалеко от него валялся дымящийся черный кусок баллона с рваными острыми краями. Сбитым с ног помогли подняться их коллеги. Иван оперся на стену, сплевывая кровь.
– Все нормально, братан? – спросил помогавший ему подыматься незнакомый боец. Слова говорящего было слышно, как будто в ушах была вата.
– Да, спасибо. Водички не подашь?
Попив воды, он осмотрелся по сторонам. Недалеко от него стоял Миша, которому фельдшер запихивал в нос ватный тампон. Остальные товарищи по несчастью стояли рядом, приходя в себя. Ахтыркин увидел возле себя дымящийся кусок баллона.
– Подфартило! Б…ть, в рубашке родился, – нервно захихикал спецназовец. Внезапно оттолкнув руку медика, он выскочил из-за угла здания и, повернувшись в сторону майдана, согнул правую руку в локте, а левой стукнул по сгибу.
– Нате вам, п…ры мокрожопые. Взяли? – брызжа слюной, проорал он. Бросившиеся за ним товарищи затащили раздухарившегося бойца назад под прикрытие стены. Следом прилетели несколько камней, которые в знак "благодарности" за его слова бросили радикалы. Взрыв разбросал горящие палатки и на тротуарной плитке возле мраморных колонн валялись тлеющие тряпки, горящие доски и еще куча всякого хлама, коптящего зловонным дымом. Все, что совсем недавно было огромным костром, быстро угасало. Иван протирал забрало и руку от грязи. К нему подошел командир.
– Как ты? – с тревогой в голосе спросил он.
– Нормально, – улыбнулся Иван. Белозубая улыбка резко выделялась на грязном лице. Полковник похлопал его по плечу.
– Держись, еще немного осталось. Повернувшись к толпившимся за ним бойцам и по-отечески на них посмотрев, сказал:
– Ну что, сынки, пошли!
Молча один за другим, как тени, милиционеры заходили за угол, спрыгивали с высокого бордюра и исчезали в сизой дымке гари. Выбросив ватные тампоны из носа, Ахтыркин влез в строй между товарищами. Подняв свой многострадальный щит, Иван встал в конце строя. Голова немного кружилась, но стоять в стороне, когда твои товарищи шли вперед, он как-то не привык. Да и за Гену надо поквитаться. Его лучшего друга подстрелили во время спуска по лестнице, пуля ранила сразу двоих – его и куратора от МВД. В этой неразберихе про раненого в ногу товарища он узнал только что. Сколько ребят раненными потеряли, пока вниз спустились. Командир говорил, восемь человек только с огнестрельными ранениями. Суки, бьют как куропаток на излете. Хотелось бы хоть одного урода поймать с оружием. Заскрипев зубами, он сжал палку так, что побелели костяшки пальцев. Он знал, что сделает с этим ублюдком. Спрыгнув с бордюра, Иван побежал вслед за камуфлированной спиной впереди. Проскочив в узкий обгорелый проход, который они не смогли преодолеть перед этим, выскочили на Крещатик. Справа была мусорная баррикада и дымил железный остов какой-то машины. Позже Иван узнает, это то, что осталось от БТРа, сожженного боевиками. Повернув налево, сразу возле обгорелого прохода, шеренги "Беркута" смешивались с вэвэшниками, идущими по Крещатику. Все перемешалось, Журба уже не видел знакомых. Справа, вжавшись, стоял солдат в форме внутренних войск, а слева, прижимаясь к нему, прятался за щитом боец в форме "Беркута". Камни барабанили по щитам, в шеренгах взрывались петарды с примотанными к ним шариками, выкашивая бойцов, почти в упор били фейерверки, сбивая с ног милиционеров. Охнув, начал падать, заваливаясь назад, сосед справа. Иван даже не понял, что произошло с вэвэшником, которого уже тащили в конец строя. Маска на лице уже не впитывала пот, и он заливал глаза, во рту стоял металлический привкус крови. Воздуха не хватало и он, задрав маску на нос, жадно хватал ртом кислород. Крича, рыча и матерясь, шеренги двигались вперед, преодолевая сопротивление радикалов, которое с каждым новым отвоеванным метром становилось все сильнее. Слева разбилась бутылка с горючей смесью. Милиционеры резко отпрянули в стороны, толкая друг друга. Запутавшись в чьих-то ногах, Иван завалился на бок, увлекая за собой еще несколько человек. Падая в грязь, разбрызгивая жижу, перемешанную десятками ног, он выставил щит, загремевший пустым, металлическим звуком. Ему сразу помогли подняться несколько рук. Форма и щит были в грязи, но на это уже никто не обращал внимание. "Коридор! Коридор!", слышались крики в строю, это выносили раненых, залитых кровью бойцов. Со сцены неслись крики, подбадривающие обороняющихся, все сливалось в один сплошной грохот и вой. Коробка, в которой стоял Журба, начала отходить назад, медленно, чтобы не споткнуться о валяющийся под ногами мусор. Остатки радикалов перелезали через баррикаду, скрываясь за щитами и просто листами железа, установленными на верху баррикады. Все сильнее разгорались костры, укрывая милиционеров черным дымом. Отойдя назад в более спокойное место, Иван мог осмотреться. Его окружали незнакомые люди, бойцов из его подразделения не было. Вдруг среди вэвэшников он увидел пробирающегося Худякова.
– Эй! – крикнул Журба, стараясь привлечь его внимание. Услышав окрик знакомого голоса, Женя начал оглядываться по сторонам. Иван помахал рукой.
– Вань, не знаешь где наши? – он сразу задал мучавший обоих вопрос.
– Сам ищу.
– Я у пацанов поспрашивал, они говорят, наши там, – показал он в сторону Дома профсоюзов, где шли самые упорные бои.
– А по телефону не пробовал?
– Пробовал, никто трубку не берет.
– Ну, пошли тогда поищем! – позвал Иван, протискиваясь между плотно стоящими солдатами.
Народу было много, везде стояли большие группы солдат и "Беркута", а толку от этого не было. В наступление шли два-три подразделения при поддержке одного из водометов, который поджигали перед баррикадами, и он пятился назад, поливая водой площадь радиусом в пять метров перед собой. Остальные силы милиции, стоя за спинами товарищей, бессильно смотрели на все происходящее, команды вперед им не давали. Однажды, когда слабая струя воды из брандспойта в конец разозлила милиционеров и они вытащили водителя – "потолковать по душам", он пояснил: "Воды нет. Водометы полупустые". Несмотря на все эти мелочи, силовики шли вперед, сражаясь с радикалами.
Возле Дома профсоюзов, куда пришел Иван с Женькой, подразделение выстраивалось в боевые порядки.
– Давайте становитесь быстрее в строй, – распорядился какой-то офицер в маске.
Голос показался Ивану знакомым. Но разбираться, кто это, времени не было. Все пришло в движение, и они пошли вперед. Возле Журбы, плотно прижатый к нему, стоял Худяков. Взорвались первые газовые гранаты, сухо защелкали "Форты", прикрываясь щитами, силовики побежали вперед, стараясь как можно быстрее сократить расстояние. Под ногами валялась проволока от сгоревших шин, передние ряды, попав в ловушку, путались, задние ряды напирали, сбивая их с ног и создавая еще большую неразбериху. В наступающих, как всегда, полетели камни и "коктейли Молотова", озаряя яркими вспышками темноту и выхватывая из нее грязные лица бойцов. В щит Ивана что-то ударилось и с металлическим звуком упало под ноги. Посмотрев вниз, он увидел остро заточенный с двух сторон кусок арматуры, это уже серьезно. Выйдя на угол здания, спецназовцы остановились. Здесь камни летели уже с двух сторон. Прикрывая друг друга щитами, они ждали, пока подтянутся остальные, выпутывающиеся из проволоки. Как всегда, нерешительность милиции активизировала боевиков. Они налетали мелкими группами, били трубами и битами, куда придется, и сразу убегали, их отход прикрывали камнями и фейерверками. Под каменным дождем, прячась между колоннами Дома профсоюзов, так и не начав наступать, милиционеры стали отходить. Сверху на голову сыпались выбитые стекла. Отойдя на исходные позиции, бойцы без сил валились на щиты, снимали шлемы, маски и с жадностью большими глотками пили воду. Иван с удивлением смотрел по сторонам, все лица были незнакомые.
– Держи, – передал ему бутылку один из бойцов.
– Спасибо.
Попив, он отдал бутылку Худякову, сидящему рядом с ним и с тоской рассматривающему свои штаны. На одной штанине зияла большая дыра, из которой торчал белый, оплавленный по краю синтепон.
– Скажи спасибо, что штаны сгорели, а не сам, – засмеялся, сверкая белозубой улыбкой на грязном лице, сидящий напротив спецназовец.
– Слышь, Жень, это не наши, – прошептал Иван на ухо другу.
– Я вижу, – так же шепотом ответил он.
– Вы откуда, братаны? – спросил Журба у сидящего около него бойца.
– С Запорожья. А вы? Иван назвал свой город.
– Так ваших здесь нет.
– Это мы уже поняли, – рассмеялся Журба.
– Пойдем своих искать, а то нас еще дезертирами объявят, – пошутил Худяков, с трудом подымаясь с колеса, на котором он удобно сидел. Бойцы тепло попрощались с товарищами, и, подхватив щиты, пошли обратно.
– Спасибо за помощь! – крикнул им вслед, смеясь, спецназовец из Запорожья.
– Не за что. Если надо, обращайтесь, всегда рады помочь, – улыбаясь, ответил Иван.
Они вдвоем снова пробирались между милиционерами, внимательно всматриваясь в лица, стараясь увидеть своих товарищей. Человеческое столпотворение гудело, как растревоженный улей. Одни строились и куда-то уходили, другие – только что пришедшие, располагались на новом месте, третьи – уставшие, обожженные и грязные, сидели на щитах, тупо уставившись вперед. А рядом их товарищи, не обращая внимания на грохот разрывов и крики, свернувшись калачиком, мирно спали на щитах, бросив их прямо на землю. Журба с Худяковым осматривали стоящий на металлических дисках остов сгоревшего БТРа, возле которого фотографировались вэвэшники. Красно-рыжий металл в некоторых местах был синюшного цвета, перекалился от высокой температуры.
– Пацаны, интересно, хоть успели выскочить? – вслух высказал свои мысли Женька.
– Успели! Как только полыхнул, все повыпрыгивали, – ответил один из вэвэшников, стоящих рядом. Худяков приложил руку к синюшному пятну на металле.
– Это ж какая температура была?
– Жень, пошли. Мы так своих до утра не отыщем. Очередной салют взорвался недалеко от бойцов, заглушая последние слова Ивана.
Своих они нашли, сидящими на обгоревших деревянных нарах, возле прохода, через который они вышли на Крещатик. У Журбы заныла губа, которую ему расквасили в этом проходе. Сбитые из досок, обгоревшие нары не могли уместить всех желающих отдохнуть, многие сидели прямо на асфальте, подложив что-нибудь снизу. Бойцы сидели, с усталой отрешенностью смотря в сторону огня, горящего перед баррикадами, откуда к ним несло дым.
– О! А вы где были? – навстречу им шел Кольницкий.
– Не поверишь, Андрюха, там, – ответил Худяков, указывая рукой в сторону, откуда они пришли.