К этому времени Жуков уже накрепко связал себя с партией большевиков, состоял в группе сочувствующих, готовясь к вступлению в РКП(б). "Группа сочувствующих в эскадроне, - вспоминал он, - состояла из пяти человек, и, несмотря на ее малочисленность, товарищи Трофимов (секретарь партийного бюро 4-го Московского кавалерийского полка. - В.Д.) и Волков (комиссар полка. - В.Д.) приходили к нам не менее двух раз в неделю, чтобы побеседовать о внутреннем и международном положении, о том, что предпринимает партия на фронтах. Эти беседы затягивались надолго и были очень интересны, особенно когда шла речь о борьбе большевиков с царизмом и о жарких схватках в октябрьские дни в Петрограде, Москве и других промышленных городах страны… 1 марта 1919 года меня приняли в члены РКП(б). Многое уже теперь забыто, но день, когда меня принимали в члены партии, остался в памяти на всю жизнь".
Нельзя исключать вероятность того, что в этот день Г.К.Жуков был принят лишь в кандидаты, а не в члены партии. Такой точки зрения придерживается, например,В.Г.Краснов, автор книги "Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. Документы. Мнения. Размышления". Он пишет, что обнаружил в архиве документ, в котором четко сказано о приеме Жукова из кандидатов в члены РКП(б), и произошло это после 8 мая 1920 года, так как предыдущий протокол (№ 9) датируется именно этим числом.
В мае 1919 года Московская кавалерийская дивизия была переброшена из Москвы в район Самары, где вошла в состав Южной группы армий Восточного фронта, которой командовал М.В.Фрунзе. К этому времени войска адмирала А.В.Колчака вышли на подступы к Самаре и Казани. Одновременно в тылу Восточного фронта вспыхнули антибольшевистские восстания, а казачьи части 9 мая окружили Уральск. Имея значительное превосходство в коннице, противник продолжал развивать наступление на Саратов и Самару.
Командующий Восточным фронтом бывший генерал А.А.Самойло потребовал от М.В.Фрунзе "напрячь все усилия к быстрейшему подавлению восстаний в Уральской и Оренбургской областях и прочному обеспечению за нами этих районов, для чего в ваше распоряжение передаются 3 бригада 33 дивизии, Московская кавалерийская дивизия, два полка Самарской рабочей бригады и Казанский мусульманский полк".17 мая части Московской кавалерийской дивизии прибыли на станцию Ершов, которая была узлом не только железных, но и грунтовых дорог, что придавало ему особую важность в военном отношении. Здесь части дивизии начали подготовку к наступлению на Уральск. 21 мая Фрунзе приказал командующему 4-й армией К. А. Авксентьевскому сосредоточить в районе железнодорожной станции Шипово, кроме "частей отряда Плясункова, 3-ю бригаду 33-й стрелковой дивизии и 1-ю кавалерийскую дивизию, начать решительное наступление с целью разбить главные силы противника, действующего в районе западнее Уральска, и освободить осажденные в Уральске части 22-й стрелковой дивизии…".
В районе Шипово (около 100 километров западнее Уральска) Г.К.Жуков и принял свой первый бой с уральскими казаками. В первых числах июня около восьмисот казаков атаковали позиции 4-го Московского кавалерийского полка. Несмотря на стремительность атаки, красноармейцы успели развернуть орудие и открыть артиллерийский огонь, который внес замешательство в ряды противника. Тем временем неподалеку от станции Шипово сошлись в ожесточенной схватке красные эскадроны и казачьи сотни. После отчаянной рубки казаки наконец не выдержали натиска и отступили. Но военное счастье изменчиво. Командующий Уральской казачьей армией генерал В.С.Толстов бросил в бой резервы. В середине июня противник захватил станцию Шипово, а в конце месяца - Николаевск и продолжал развивать свое наступление в северо-западном направлении. До Волги оставалось 50–60 километров. Однако в ожесточенных боях части Особой бригады, 25-й стрелковой дивизии и двух полков 3-й кавалерийской дивизии нанесли поражение казакам и соединились с гарнизоном Уральска.
"Во время боев за Уральск мне посчастливилось увидеть Михаила Васильевича Фрунзе, - вспоминал Г.К.Жуков. - Он тогда лично руководил всей операцией. М.В.Фрунзе ехал с В.В.Куйбышевым в 25-ю Чапаевскую дивизию. Он остановился в поле и заговорил с бойцами нашего полка, интересуясь их настроением, питанием, вооружением, спрашивал, что пишут родные из деревень, какие пожелания имеются у бойцов. Его простота и обаяние, приятная внешность покорили сердца бойцов… Мы часто потом вспоминали эту встречу…"
К этому периоду относится и знакомство Георгия Константиновича с комиссаром дивизии, своим однофамильцем Г.В.Жуковым. Тот, видно, присматривался к молодому партийцу - человеку грамотному и в политике разбирающемуся, к тому же опытному кавалеристу, отлично проявившему себя в боях, - и в одной из бесед предложил ему стать политработником. Однако Г.К.Жуков отказался, ответив, что он больше склонен к строевой службе. Тогда комиссар пообещал послать его на курсы красных командиров.
Но осуществиться этому плану было не суждено. 6 сентября Московская кавалерийская дивизия была включена в состав Царицынской ударной группы и на следующий день получила задачу переправиться на правый берег Волги, чтобы совместно с 7-й кавалерийской и 34-й стрелковой дивизиями наступать на Царицын с юга. Развернулись тяжелые бои с постоянно атакующими казачьими и пехотными частями противника. Имея численное превосходство, они теснили красноармейцев к Черному Яру, вскоре блокированному с суши. В этой обстановке полки Московской кавалерийской дивизии перешли на левый берег Волги в район Владимировки.
Деникин стремился перенести боевые действия в Заволжье, чтобы соединиться с Уральской армией и образовать единый фронт. В связи с этим Фрунзе поставил задачу перед 11-й армией: "Во что бы то ни стало удерживать Черный Яр и не допустить переправу противника на левый берег Волги. Продолжать сосредоточение частей и переправу их для нового наступления вдоль правого берега Волги, имея целью содействие 10-й армии при овладении ею районом Царицына". Одновременно в распоряжение 11-й армии было приказано срочно отправить и 4-й Московский кавалерийский полк.
26 октября противник переправился через Волгу в районе хутора Букатин и села Нижне-Погромное, занял села Безродное, Средне-Ахтубинское и повел наступление на юг вдоль реки Ахтубы. На помощь 4-му кавалерийскому полку, который вступил в бой с противником, были направлены 2-й и 3-й полки дивизии, стрелковые части 11-й армии. Но остановить наступление не удалось. В одном из боев в рукопашной схватке с казаками Георгий Константинович был ранен осколками ручной гранаты, которые глубоко врезались в левую ногу и левый бок.
С поля боя его вынес на бурке политрук эскадрона, старый большевик Антон Митрофанович Янин, тоже раненный. На телеге он отвез Жукова в лазарет в Саратов, где работала хорошая знакомая Янина - Полина Николаевна Волохова. Полина Николаевна выхаживала Янина, а ее младшая сестра - юная гимназистка Мария - стала заботиться о Жукове, который ей явно приглянулся. В госпитале Жукову не повезло: вновь заболел тифом. Целый месяц не отходила от него Мария. И как часто бывает в таких случаях, между ними возникла любовь. Георгий Константинович ухаживал за Марией с большой нежностью. Внук Марии Николаевны Георгий, названный в честь деда, вспоминал: "Дедушка рассказывал мне, что он уже тогда полюбил бабушку. За ее милосердие и чудесные голубые глаза… Благодаря им… появилось ее ласковое прозвище - "Незабудка"".
После выздоровления Жуков получил месячный отпуск и отправился в родную деревню. А сестры Волоховы вернулись в Полтаву, откуда они были родом. Роман Георгия и Марии, переросший в серьезные отношения, возобновился лишь три года спустя, уже в Минске.
Месяц пролетел незаметно. Вернувшись в строй, Георгий Константинович в 4-й Московский кавалерийский полк уже не попал: его направили в Тверь в запасный кавалерийский дивизион, а оттуда командировали на 1-е Рязанские кавалерийские командные курсы РККА.
Курсы находились в селе Старожилово Рязанской губернии, в здании бывшего поместья. 16 марта 1920 года мандатная комиссия приняла решение о приеме Жукова на курсы, а на следующий день приказом он был зачислен на 1-е приготовительное отделение.
Учился Жуков хорошо: экзамены по русскому языку, арифметике и географии сдал с оценкой "хорошо", а по гигиене, военной администрации, политграмоте и уставам - на "отлично". По решению педагогического совета 30 апреля он был переведен на специальное отделение.
В ходе учебы Жуков принимал активное участие в работе партийной ячейки, причем сохранившиеся документы свидетельствуют о его принципиальности и прямоте в суждениях и поступках. Особенно ярко это проявилось во время внеочередного собрания партячейки, на котором обсуждался вопрос о судьбе ее председателя Ставенкова. Того намеревались откомандировать с курсов за то, что во время его дежурства заснул часовой. Ставенков подвергся также нападкам со стороны курсанта Валайтиса за доклад в политчасть ГУВУЗа (Главное управление военно-учебных заведений. - В.Д.) и якобы за присвоение жалованья красноармейца. После разъяснений Ставенкова на его защиту встали члены партячейки Михайлов и Жуков, при этом последний задал вопрос комиссару курсов: почему красным офицерам, приехавшим с фронта, устроили аттестационную комиссию, в то время как красные командиры аттестации не подлежат? Затем Жуков внес предложение "признать несправедливым откомандирование тов. Ставенкова, хорошего партийного работника и хорошего строевика, служившего примером для всех курсов". Это предложение было принято единогласно при одном воздержавшемся. Жуков также предложил исключить Валайтиса "из ячейки, так как последний ведет себя вызывающе, на каждом собрании ячейки идет вразрез с каждым постановлением и вообще ведет себя не как коммунист". В результате ячейка приняла решение исключить Валайтиса из ячейки, ходатайствовать исключить из членов партии перед ЦК, дать знать в политчасть ГУВУЗа и опубликовать информацию об этом в газетах.
Своим отношением к учебе, напористостью и требовательностью Жуков расположил к себе командование и курсантов. Так, в июне он был включен в состав санитарной тройки "для наблюдения за санитарным состоянием курсов", а позднее - в состав мандатной комиссии "для более тщательной поверки соответствия каждого курсанта и поступивших за истекшие два месяца".
Впрочем, трудно представить курсанта без прегрешений. "Убывшего в распоряжение Рязгубвоенкома курсанта т. Жукова Георгия (старшина 1-го эскадрона), - отмечалось в приказе по курсам от 31 июля 1920 года, - откомандированного за нарушение воинской дисциплины, исключить из списков Курсов курсантов 1-го эскадрона с 29 июля". Отчисленным Георгий Константинович был всего неделю, так как уже 5 августа его снова приняли на курсы. Неизвестно, о каком нарушении шла речь, но, вероятно, оно было серьезным, иначе не последовало бы столь строгое наказание.
Вспоминая время учебы на курсах, Георгий Константинович подметил много важных особенностей первых трудных лет строительства Красной Армии. "Строевые командные кадры состояли главным образом из старых военных специалистов - офицеров. Работали они добросовестно, но несколько формально - "от" и "до". Воспитательной работой занимались политорганизация и политаппарат курсов, общеобразовательной подготовкой - военизированные педагоги. Политико-экономические дисциплины вели наскоро подготовленные преподаватели, которые зачастую сами "плавали" в этих вопросах не хуже нас, грешных.
Общеобразовательная подготовка основной массы курсантов была недостаточной. Ведь набирали их из числа рабочих и крестьян, до революции малограмотных. Но, надо отдать им должное, учились они старательно, сознавая, что срок обучения короткий, а научиться надо многому, чтобы стать достойным красным командиром".
Как в то время часто бывало, доучиться без помех не удалось. 10 августа 1920 года 120 человек из состава 1-х Рязанских кавалерийских командных курсов, в том числе и Г.К.Жуков, были направлены в распоряжение 2-й Московской стрелковой бригады. В середине августа курсантов погрузили в эшелон, последовавший в Москву. Всех разместили в Лефортовских казармах, где уже находились тверские и московские курсанты. Было объявлено, что они войдут в состав 2-й Московской бригады курсантов, которая направляется на "врангелевский фронт".
Сводный курсантский кавалерийский полк (командир полка Г.П.Хормушко, комиссар В.А.Крылов) 2-й Московской бригады курсантов был включен в состав 9-й Кубанской армии Кавказского фронта и сосредоточился в Екатеринодаре, откуда выступил на ликвидацию десанта генерала С.Г.Улагая. На этот десант командующий Русской армией генерал П.Н.Врангель возлагал большие надежды. В Крыму армия не могла получить сколько-нибудь серьезного пополнения. Поэтому рассчитывали на кубанских казаков и Армию возрождения России генерала М.А.Фостикова. Но Врангель просчитался: его десант на Кубань и отряды Фостикова в августе-сентябре были разгромлены, а их остатки эвакуировались в Крым. В этих боях принимал участие и Г.К.Жуков.
После ликвидации врангелевского десанта наиболее подготовленные курсанты досрочно сдали экзамены в полевом штабе 9-й Кубанской армии в Армавире. Большинство из них, в том числе и Жуков, получили направление в кавалерийскую бригаду 14-й стрелковой имени А.К.Степина дивизии, которая вела боевые действия по ликвидации местных повстанческих отрядов. 1 ноября Георгий Константинович прибыл к новому месту службы и получил назначение на должность командира взвода 1-го кавалерийского полка.
Передавал ему взвод Агапов, в прошлом рядовой кавалерист русской армии, участник Первой мировой войны. Встретил он Жукова доброжелательно, подробно рассказал о каждом красноармейце, которые, за исключением трех-четырех человек, имели боевой опыт. Во время построения взвода некоторые бойцы демонстративно разглядывали красные брюки нового командира. Жуков заметил это и сказал: "Меня уже предупредил командир полка Андреев, что вы не любите красные брюки. У меня, знаете ли, других нет. Ношу то, что дала Советская власть, и я пока что у нее в долгу. Что касается красного цвета вообще, то это, как известно, революционный цвет и символизирует он борьбу трудового народа за свою свободу и независимость".
Вскоре новому командиру взвода довелось вести в бой своих подчиненных против повстанцев в Причерноморье. Это было боевое крещение Жукова как командира Красной Армии. Взвод бой выиграл, частью уничтожив повстанцев, частью взяв в плен, не потеряв ни одного человека. Молодого, энергичного краскома заметили и назначили командиром 2-го эскадрона 1-го кавалерийского полка 14-й отдельной кавалерийской бригады, которая была направлена на ликвидацию крестьянского восстания в Тамбовской губернии.
В это время в личной жизни двадцатичетырехлетнего Георгия Жукова произошло важное событие - он встретил Александру Диевну Зуйкову. "Родилась она в 1900 году в селе Анна Воронежской области, - рассказывала дочь Г.К.Жукова Эра Георгиевна, - в многодетной семье агента по продаже зингеровских швейных машин Зуйкова Дия Алексеевича. Имя Дий дал сыну его отец, волостной писарь, встретив это редкое имя в каких-то бумагах. Жили бедно. Но маме удалось закончить гимназию, а затем учительские курсы. Недолго проработав в деревенской школе, она встретилась с отцом, отряд которого в те годы был направлен в Воронежскую область (в то время губерния. - В.Д.) для борьбы с бандой Антонова, и в 1920 году стала его женой".
Г.К.Жуков, работавший над своими мемуарами в 60-е годы прошлого века, трактовал причины крестьянского восстания на Тамбовщине в духе официальной историографии того времени: "эсеро-кулацкое восстание", ставившее своей целью свержение советской власти, а ближайшими задачами - срыв продразверстки, уничтожение представителей РКП(б) и советской власти, нападения на небольшие отряды Красной Армии с целью их разоружения, порчу железных дорог, уничтожение складов и баз. Впрочем, если бы Жуков и располагал соответствующими документами, в то время ему не позволили бы сказать правду о восстании в Тамбовской губернии. Сейчас мы хорошо знаем о непомерной продразверстке, перегибах, насилиях и произволе местных властей и продовольственных отрядов по отношению к крестьянам, составлявшим абсолютное большинство населения Тамбовщины. Продовольственные отряды отбирали у них хлеб силой, подвергали пыткам: опускали в колодцы, наливали им в сапоги воду и оставляли на морозе, опаливали огнем бороды.
Восстание вспыхнуло в конце августа 1920 года, что явилось полной неожиданностью для Союза трудового крестьянства (СТК), возглавляемого эсерами. Губернский комитет СТК принял резолюцию о преждевременности и бесперспективности открытой вооруженной борьбы в данный момент. Тогда на арене появился тридцатилетний независимый социалист-революционер, активный участник различного рода экспроприаций денег для нужд партии эсеров А.С.Антонов, который в 1918 году был начальником милиции Кирсановского уезда. Он объединил разрозненные отряды в народные армии. В распоряжении Главного оперативного штаба восставших находилось свыше 20 полков и отдельная бригада. В январе 1921 года в восстании участвовало около 50 тысяч человек, но лишь часть из них была вооружена пулеметами, винтовками, револьверами и шашками. Повстанцы применяли тактику и методы партизанской войны, громили совхозы, убивали партийных и советских работников.