Эйзенхауэр об этом событии сохранил более теплые впечатления: "Выдался прекрасный летний день, и сначала мы повели гостей на большой открытый балкон, где нас угощали вином и закуской перед завтраком, и в это время, как было запланировано, провели воздушный парад с участием большого числа самолетов нашей авиации, полагая, что Маршал Жуков воспримет это как проявление глубокого уважения к нему. С ближайших аэродромов мы подняли сотни истребителей, за которыми строем пронеслись бомбардировщики всех типов, какие только у нас имелись. В ясную, солнечную погоду получилось внушительное зрелище, и казалось, оно произвело на Жукова большое впечатление. В соответствии с русским обычаем, насколько мы его знали, во время завтрака провозглашались тосты. Маршал Жуков был мастером провозглашения тостов, или, по крайней мере, таким он нам тогда показался, и его высказывания через переводчика делали честь союзникам и рождали надежду на успех нашего сотрудничества в будущем. Все по очереди провозглашали свои тосты - англичане, американцы, русские и французы. Мы, должно быть, не меньше десяти раз вставали при провозглашении тостов".
Английское правительство также решило не остаться в долгу. В конце июня фельдмаршал Монтгомери вручил Георгию Константиновичу орден "Бани" I степени и Большой крест.
В последующий период Жуков был всецело занят подготовкой Потсдамской конференции руководителей СССР, США и Великобритании, которая проходила с 17 июля по 2 августа 1945 года.
Сталин, возглавлявший советскую делегацию, прибыл в Потсдам в хорошем настроении и, не скрывая удовлетворения, заявил: "Чувствуется, наши войска со вкусом поработали над Берлином. Проездом я видел всего лишь десяток уцелевших домов. Так будет и впредь со всеми любителями военных авантюр".
Американскую делегацию возглавлял президент США Г.Трумэн, английскую - премьер-министр Великобритании У. Черчилль, а с 28 июля - сменивший его на этом посту К. Эттли. В работе конференции участвовали министры иностранных дел, военные советники и эксперты.
Три державы подтвердили, что "германский милитаризм и нацизм будут искоренены" с тем, чтобы угроза агрессии никогда больше не исходила с немецкой земли. Объявлялась полная демилитаризация и разоружение Германии - упразднение всех ее сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил, СС, СА, СД и гестапо со всеми их организациями, штабами и учреждениями, учебными заведениями, военными и полувоенными организациями. Все вооружение и амуниция должны быть уничтожены или переданы союзникам. В стране отменялись все нацистские законы, запрещалась нацистская и милитаристская пропаганда, а все, кто участвовал в планировании и осуществлении нацистских зверств, предавались суду. Утвержденные участниками конференции экономические принципы предусматривали ликвидацию всей военной промышленности, запрещение производства вооружения, военного снаряжения, военных самолетов и морских судов всех типов. Вводился строгий контроль над производством металлов, химических продуктов и других предметов, необходимых для военной экономики.
Считая недопустимым сохранение военно-экономического потенциала Германии, делегации США и Великобритании не согласились, однако, с предложениями делегации СССР об установлении совместного контроля четырех великих держав (включая Францию) над Рурской областью - военно-экономической базой германского милитаризма. Германия делилась на зоны оккупации войсками СССР, США, Великобритании и Франции. Специальные соглашения о репарациях подтверждали право народов, пострадавших от германской агрессии, на компенсацию и определяли источники получения репарационных платежей. Делегации решили, что все четыре державы получат репарации из своих зон оккупации и за счет германских вложений за границей, СССР дополнительно к этому - 25 процентов всего изымаемого из западных зон промышленного оборудования (из них 15 процентов в обмен на эквивалентные поставки угля, продовольствия и других товаров). Из своей доли репараций СССР удовлетворял репарационные претензии Польши. По предложению делегации СССР было принято решение о разделе поровну между СССР, США и Великобританией германского военно-морского и торгового флота не позднее 15 февраля 1946 года (большая часть подводных лодок по предложению английской делегации подлежала потоплению). Было принято решение о передаче СССР города Кенигсберга (с 1946 года - Калининград) и прилегающего к нему района. К Польше отходила часть Восточной Пруссии, а также город Данциг (Гданьск). Делегации США и Великобритании вынуждены были признать польское Временное правительство национального единства.
Конференция рассмотрела вопрос о главных военных преступниках и подтвердила намерение трех держав "предать этих преступников скорому и справедливому суду". На конференции была конкретизирована компетенция Контрольного совета в Германии, призванного осуществлять верховную власть четырех союзных держав - СССР, США, Великобритании и Франции - в период выполнения Германией основных требований Акта о капитуляции вооруженных сил фашистской Германии, Декларации о поражении Германии, а также решений Потсдамской конференции. Советская делегация подтвердила готовность СССР выполнить свои обязательства, принятые на Крымской (Ялтинской) конференции относительно вступления СССР в войну против Японии.
На приеме, который устроил перед своим отъездом из Потсдама проигравший парламентские выборы Черчилль, произошел любопытный инцидент. Отставной британский премьер неожиданно провозгласил тост за здоровье Жукова. "Мне ничего не оставалось, как предложить свой ответный тост, - вспоминал Георгий Константинович. - Благодаря У.Черчилля за проявленную ко мне любезность, я машинально назвал его "товарищем". Тут же заметил недоуменные взгляды И.В.Сталина и В.М.Молотова и несколько смутился. Однако быстро оправился и, импровизируя, предложил тост за "товарищей по оружию", наших союзников в этой войне - солдат, офицеров и генералов армий антифашистской коалиции, которые так блестяще закончили разгром фашистской Германии… На другой день, когда я был у И. В. Сталина, он и все присутствовавшие смеялись над тем, как быстро я приобрел "товарища" в лице У. Черчилля".
После завершения Потсдамской конференции Г.К.Жукову пришлось заниматься подготовкой визита генерала Д.Эйзенхауэра в Советский Союз. Инициатором этого визита был И.В.Сталин. "Генералиссимус предложил, чтобы в рамки моего визита вошла дата 12 августа, - вспоминал Эйзенхауэр. - Это был день национального спортивного праздника в Москве. Я был рад предоставившейся мне возможности увидеть страну, в которой никогда до этого не бывал, но еще больше я был рад тому, что это означало, что Советское правительство было в такой же мере заинтересовано в развитии дружественных контактов, как и мы. Я быстро ответил согласием, и мне сообщили, что официально я буду гостем Маршала Жукова во время моего пребывания в Москве и что он будет сопровождать меня из Берлина в Москву".
Жуков сопровождал Эйзенхауэра во время поездки в Москву и Ленинград. Эйзенхауэр запечатлел в своих мемуарах "Мандат для перемен" примечательный эпизод: "Сталин, босс, железной рукой правивший Советским Союзом, был начисто лишен чувства юмора… Вечером в кинозале мы смотрели советскую картину о взятии Берлина, где был показан и мой старый друг маршал Жуков со множеством орденов и медалей на парадном мундире. Во время демонстрации фильма Сталин сидел между мной и Жуковым. В какой-то момент я повернулся и сказал нашему переводчику, сидевшему позади Сталина: "Скажите маршалу Жукову, что, если он когда-либо потеряет свою работу в Советском Союзе, он сможет, как доказывает эта картина, наверняка найти работу в Голливуде". Сталин молча выслушал переводчика. "Маршал Жуков, - сообщил он мне ровным тоном, - никогда не останется без работы в Советском Союзе"". Впрочем, у кого в этом случае юмор оказался тоньше, сказать трудно.
Постепенно выяснялось, что у русских и американцев было разным отношение не только к юмору. 14 августа, накануне отъезда Эйзенхауэра из Москвы, американский посол устроил прием в его честь. Глава военной миссии США в Москве генерал Джон Р. Дин вспоминал, что, выпив и закусив, Жуков и Эйзенхауэр пустились в дружеский спор о свободе прессы: "В результате выявилось фундаментальное различие их мышления. Эйзенхауэр очень хорошо изложил нашу позицию, но это не произвело на Жукова никакого впечатления. Он был продуктом поколения, которое никогда не знало никакого подобия индивидуальной свободы, и никакой аргумент не мог оправдать в его глазах безусловную свободу выражения своих чувств и мыслей устно или письменно, даже если они могут противоречить интересам государства".
Разным было отношение у союзников и к проведению совместного военного парада в Берлине, который должен был продемонстрировать их единство. 7 сентября 1945 года в районе Бранденбургских ворот выстроились войска СССР, США, Англии и Франции. Атмосферу происходившего довольно точно уловил водитель Георгия Константиновича А.Н.Бучин.
"Маршал Жуков в парадном мундире объехал выстроившиеся войска, стоя в открытом "паккарде", который довелось вести мне, - вспоминал А. Н. Бучин. - Волнующее зрелище. Увы, западные правительства не захотели прислать своих высших командующих в оккупированной Германии. Что делать, Георгий Константинович занял место на трибуне, произнес приличествующую случаю речь, и перед ним прошли войска четырех держав. Технику западные державы не вывели, протопали части, несшие оккупационную службу в своих секторах в Берлине. Довольно комично выглядели шотландцы, здоровые ножищи с голыми коленками из-под клетчатых юбок.
Наши войска были великолепны, продемонстрировали безупречную строевую выучку. Трудно было поверить - перед трибуной, чеканя шаг, прошли ветераны Великой Отечественной, которые привыкли воевать, а не маршировать в парадном строю. Земля задрожала, когда пошла техника - тяжелые танки и самоходные орудия".
Это свидетельство советского солдата. А вот что писал американский исследователь У. Спар в своей книге о Г.К.Жукове:
"День парада приближался, и тут Жукову сообщили, что главнокомандующие трех остальных держав не смогут присутствовать и пришлют своих заместителей. Когда Жуков доложил об этом Сталину, диктатор отнес это на счет стремления союзников преуменьшить значение парада войск антигитлеровской коалиции. Он приказал Жукову самому принять парад. С точки зрения Жукова, парад оказался успешным и достиг своей цели.
Парадом достигли и другого. Советы смогли показать высокопоставленным союзным военачальникам новейшие образцы танков и самоходных орудий".
Д. Эйзенхауэр, с согласия правительства США, пригласил Жукова посетить Америку. "Согласие было сразу же получено, и мы думали, что Маршал в самое ближайшее время поедет в Соединенные Штаты, - пишет Эйзенхауэр в своей книге "Крестовый поход в Европу". - Он просил, чтобы генерал Клей или я поехал вместе с ним, чтобы у него был рядом друг во время визита в мою страну, точно так, как он меня сопровождал во время моей поездки в Россию. Я ответил ему, что в силу особых обстоятельств и проблем в данный момент я не могу поехать с ним, но договорился, что с ним поедет генерал Клей. Маршал Жуков спросил, не сможет ли мой сын Джон сопровождать его в качестве адъютанта. Я ему сказал, что для Джона это будет большой честью, более того, я буду рад отправить их на своем самолете С-54, которым сам постоянно пользуюсь. Это обрадовало Маршала. Он уже летал на этом самолете через Россию и верил в его надежность и мастерство экипажа. К сожалению, вскоре Маршал заболел. Поговаривали, что это якобы дипломатическая болезнь, но, когда я увидел его на следующем заседании Контрольного совета в Берлине, у него был вид человека, перенесшего тяжелую болезнь".
Маршал Жуков также ссылается на свою болезнь: "К сожалению, перед полетом я заболел. Пришлось еще раз звонить И. В. Сталину: "В таком состоянии лететь нельзя. Соединитесь с американским послом Смитом и скажите ему, что полет по состоянию здоровья не состоится"".
И все же отмена визита в США имела, скорее всего, дипломатическую подоплеку. Например, в эти дни Эйзенхауэр получил послание от своего политического советника Р.Мэрфи, который сообщал, что сотрудники американского посольства в Москве видели Жукова в театре явно в хорошем самочувствии.
То, что "болезнь" Жукова была дипломатической, подтверждает и его дочь Элла: "Отец был глубоко огорчен, когда не смог по приглашению Эйзенхауэра посетить с ответным визитом США. Сталин сначала поддерживал идею визита, но потом по причинам, о которых можно только догадываться, изменил свое решение. "К сожалению, перед полетом я заболел", - пишет отец в своих мемуарах… Но мы-то знали, что болезнь носила дипломатический характер. Мы поняли, что его, по сути дела, вынудили отказаться от желанной поездки. Не исключено, что таким образом ему указали на место".
Популярность маршала все больше и больше тревожила Сталина.
Наверняка знал он и о том, что для того, чтобы написать портрет Жукова, в Германию ездил известный художник П.Д.Корин. И ведь удалась работа: на ней Георгий Константинович, как и в жизни, выглядит волевым, по-военному подтянутым, ордена на груди - как сталь доспехов, металлом отливает синий маршальский мундир. И в лице, и в крепкой коренастой фигуре видится что-то железное, несгибаемое. По всему чувствуется: перед вами человек, который привык принимать ответственные решения, управлять огромными массами людей. Весь он - воплощение власти и военного приказа, которому подчинены миллионы жизней, миллионы судеб.
Во время пребывания в Германии на Корина тяжелое впечатление произвел один случай: увидел он, как наши солдаты выбрасывают из дома немецкого профессора ценнейшие книги. Жуков вмешался и безобразие прекратил.
Психология победителя на оккупированной земле - вещь сложная.
В то же время, когда Корин писал портрет Жукова, Е.В.Вучетич подарил Георгию Константиновичу его собственный бронзовый бюст в натуральную величину. На монументе были выгравированы слова:
"Тебе не смог в венец победный
Лавровой ветви я вплести,
Но постараюсь до столетий
Твой светлый образ донести.
Славному русскому полководцу XX века, Маршалу Г.К.Жукову в память о наших коротких встречах. Скульптор Вучетич. Ноябрь 1945 г. Берлин".
Последняя встреча Г.К.Жукова и Д.Эйзенхауэра состоялась на приеме, который советская сторона давала в Берлине 7 ноября 1945 года. Эйзенхауэр, получивший приказ о возвращении в США, отмечал: "Когда я прибыл, Маршал Жуков со своей женой и несколькими старшими помощниками стояли в центре зала, принимая гостей. Он приветствовал меня и затем быстро покинул центр зала. Маршал взял свою жену под руку, и мы втроем уединились в уютной комнате, где был накрыт стол с самой изысканной закуской. В разговоре прошло два часа. Общий тон высказываний Маршала сводился к тому, что, по его мнению, мы в Берлине кое-чего добились для разрешения трудной проблемы установления взаимопонимания между двумя странами, столь разными по своим культурным и политическим взглядам, какими являлись Соединенные Штаты и Советский Союз. Маршал считал, что мы могли бы добиться еще большего. Он много говорил об Организации Объединенных Наций и заметил: "Если Соединенные Штаты и Россия будут стоять вместе, несмотря ни на какие трудности, успех ООН будет наверняка обеспечен. Если мы будем партнерами, то не найдется такой страны на земле, которая осмелилась бы затеять войну, когда мы наложим на нее запрет"".
О своей работе на посту Главноначальствующего СВАГ и Главнокомандующего Группой советских оккупационных войск в Германии Жуков рассказывал военному историку Светлишину: "Забот было много. Понял я, сколь сложнейшее дело дипломатия. Требовалось без промедления разоружить оставшиеся германские войска, арестовать главарей фашизма, организовать управление государством, работу местных властей. Надо было накормить голодный, измученный войной немецкий народ".
Вот лишь некоторые из тех вопросов, которые приходилось решать Георгию Константиновичу.
31 мая 1945 года он подписывает постановление военного совета 1-го Белорусского фронта "О снабжении молоком детей гор. Берлина". Оно содержит целый комплекс сложных вопросов, касающихся восстановления сельскохозяйственного производства, ветеринарной службы, организации работы молочных заводов, молочных пунктов, транспорта. В числе ответственных: заместитель командующего Серов, генералы Жижин и Антипенко, полковник Ткачев…
26 октября Жуков шлет, как особо важное, распоряжение военным советам армий: "Нами установлено, что некоторые передислоцирующиеся и уходящие части оставляют поля своих подсобных хозяйств необработанными, а сельскохозяйственный инвентарь берут с собой.
Между тем многие из этих подсобных хозяйств будут после ухода частей разделены между крестьянами в порядке земельной реформы или же переданы заводам.
Изъятие инвентаря может нанести ущерб севу и делу земельной реформы.
В связи с этим приказываю:
Вам обеспечить оставление передислоцирующимися или уходящими частями инвентарь бывших подсобных хозяйств и передачу этого инвентаря местным бургомистрам.
Если же подсобные хозяйства будут переданы новым воинским частям, то инвентарь передавать их представителям".
Советской военной администрацией в Веймаре берутся под охрану объекты - архив, домик, дом-музей, связанные с жизнью и деятельностью Гёте, организуется безопасность кельи Мартина Лютера в Августинском монастыре города Эрфурта.