Джованни Беллини, или Джамбеллино, как его звали в Венеции, прожил, как, впрочем, и сам Тициан, долгую жизнь и умер, по разным источникам, почти в девяностолетием возрасте. Его отец, Якопо Беллини, был художником. Об этом семействе, определявшем венецианскую живопись в XV веке, Вазари пишет: "После того как Якопо окончательно отошел от работы, каждый из сыновей его порознь продолжал заниматься своим искусством. О Якопо же говорить больше не буду, ибо работы его по сравнению с работами его сыновей ничего выдающегося собой уже не представляли, а так как вскоре после того, как сыновья отошли от него, он умер, я полагаю, что гораздо лучше подробнее сказать об одних только Джованни и Джентиле. Однако не умолчу о том, что, хотя братья отделились от него и стали жить самостоятельно, тем не менее они относились друг к другу и каждый из них к отцу с таким уважением, что постоянно прославляли друг друга, принижая собственные заслуги и скромно стремясь таким образом превзойти друг друга своей добротой и учтивостью не меньше, чем своим превосходством в искусстве".
Долгая творческая жизнь Джованни Беллини дает возможность многое понять и почувствовать в живописи самого Тициана. Мадонны Беллини определили образную композицию ранних Мадонн Тициана, например, Цыганскую Мадонну и Мадонну с вишнями. Загадочная Священная аллегория Джованни Беллини (ее называли также Души чистилища или Озерная Мадонна) отозвалась в таких картинах Тициана, как Три возраста жизни, Любовь земная и любовь небесная. Для феррарского герцога Альфонсо I д'Эсте Беллини написал картину Любовь богов, а Тициан завершил ее и написал для герцога еще три подобные картины: Празднество Венеры, Вакханалия на острове Андрос и Вакх и Ариадна. Джованни Беллини писал много портретов, самый известный из которых – портрет дожа Леонардо Лоредано. Тициан также написал множество портретов, в том числе и венецианских дожей.
Много портретов Тициан написал и на своих религиозных картинах. В отличие от византийской традиции, где образ Спасителя на иконах был канонизирован, европейская живопись, начиная с Джотто, представляла Иисуса Христа, стараясь показать, используя различные библейские сюжеты, глубину и величие его облика. В религиозных работах Тициан достиг вершин западноевропейского искусства – достаточно вспомнить Динарий кесаря (1516) из собрания Дрезденской картинной галереи.
Герцог Феррары Альфонсо I д'Эсте, воюя с папским престолом за владение своими землями, заказал Тициану картину на этот сюжет, достаточно распространенный в то время в Италии, чтобы подчеркнуть: римским Папам надо заниматься делами духовными, а не мирскими. Работа Тициана находилась в кабинете герцога, а затем через годы оказалась в коллекции Дрезденской галереи, где стала одним из самых знаменитых шедевров этой прославленной сокровищницы искусства.
Динарий кесаря, написанный на доске, является законченной портретной композицией: погрудное изображение двух фигур, из которых одна главенствует, а другая контрастно подчеркивает значение основной фигуры, занимающей центральное место в композиции. Любимые цвета Тициана – торжественные красный и синий – определяют фигуру Иисуса Христа. А землистый коричневый цвет придан фигуре фарисея, показывающего Спасителю монету – динарий кесаря.
Притча о динарии присутствует в Евангелиях от Матфея, Луки и Марка. Выберем текст Евангелия от Марка (12: 13–17): "И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове.
Они же, пришедши говорят Ему: Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь на какое лице, но истинно пути Божию учишь; Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам, или не давать?
Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? Принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его.
Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы.
Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему".
Трепетно и вместе с тем смело написаны Тицианом фигура и лицо Иисуса, занимающие главное место в картине. Спокойно сознавая хитрость и коварство фарисея, ставящего его в случае неверного ответа под беспощадный удар властей, Христос проникновенно и спокойно вглядывается в жесткое лицо своего врага, указывая тонкими пальцами на монету, чтобы сказать: "Кесарево кесарю, Божие Богу", И сразу все коварство отпадает, а величественный облик Спасителя являет свою божественную сущность.
Лицо, фигура, окутанная свободным плащом, тонкая рука – весь его внешний образ перед мускулистой, темной фигурой фарисея с серьгой в левом ухе выражает духовное превосходство Сына Божьего перед коварством слуг кесаря, низменных и активно враждебных.
Ведь фарисей своим вопросом предложил Иисусу Христу выбор; или подчиниться житейским законам, или выступить против них – не платить податей кесарю и тем самым подстрекать народ к бунту против него и подвергнуться смертельной опасности и жесточайшим гонениям со стороны государства.
Но Иисус Христос не призывал народ к борьбе с императором и государством. Он провозглашал Царствие Небесное и спасение людей через служение и подчинение Божьим законам, которые стоят недостижимо выше житейских законов, установленных властью кесаря. Именно это сказал он, отвечая фарисею: "Отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу".
Тициан представляет нам живого человека или, точнее, божественную личность в облике человека, спокойно объясняющего фарисею глубинный смысл кажущегося на первый взгляд почти невинным показа фарисеем монеты с изображением кесаря. Тициан представляет зрителям Иисуса Христа не как иконный облик Спасителя, а как живой образ, созданный по сюжету евангельской притчи приемами изобразительного искусства.
Великие итальянские художники до Тициана – Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль – никогда не писали подобных картин. Он был первооткрывателем таких живописных образов, причем на протяжении своего творчества неоднократно обращался к сходным решениям, что можно увидеть на таких картинах, как Искушение Христа (Институт искусств, Миннеаполис), Несение креста (Скуола ди Сан Рокко, Венеция), Христос и Симон Киринеянин (Прадо, Мадрид).
Все эти двухфигурные композиции являются по существу воображаемыми портретами, в которых особенно значителен Иисус Христос. Его необыкновенно трудно представить и изобразить художнику, так как в его распоряжении нет ничего – ни старинных гемм и камей, ни древних чеканных монет, ни скульптурных или энкаустических портретов, ни чего-либо иного, где мог бы быть запечатлен образ Иисуса Христа, кроме икон и византийских мозаик, представленных в венецианском соборе Святого Марка или в древних храмах Равенны.
Мозаики собора Святого Марка не только показывают величие и красоту византийского искусства, они в еще большей степени дают почувствовать в бессмертном материале драгоценных смальт божественную сущность Христа. Естественно, Тициан хорошо знал мозаики этого собора и видел образ Спасителя, каким он был представлен в соборе византийскими мастерами.
И если сравнить венецианские мозаики и образ Иисуса Христа на картине Тициана Динарий кесаря, то можно наглядно почувствовать, как священный образ Спасителя в византийском искусстве предстал своей человеческой сущностью, своим земным крестным путем в живописи Тициана.
Рассказывая о событии Нового Завета, Тициан должен был сделать это так, чтобы зрители поверили художнику, что перед их взором не только и не столько человек, а Спаситель мира.
Каждый художник представлял Христа по собственному разумению и воображению. Тициан представил в Динарии кесаря такой образ, который на долгие годы стал образцом для многих живописцев. Причем Тициан создал его в сложной по духовному напряжению сюжетной композиции.
Иисуса Христа художник писал на многих своих картинах на протяжении всей своей жизни: Крещение Христа, Ужин в Эммаусе, "Се Человек", Христос-садовник, Искушение Христа, Распятие с Девой Марией и святыми Иоанном и Домиником, Положение во гроб. Благословляющий Христос, Коронование терновым венцом, Пьета.
На всех этих картинах Христос изображен с длинными волосами, бородой и усами. Удивительно, но сегодня, когда известен отпечаток головы Иисуса Христа на ткани Туринской плащаницы, представление Тициана совпадает с обликом лица Спасителя, запечатленным на плащанице.
Святая плащаница Господня почиталась на Востоке до 1204 года, а с 1206 года – и на Западе. В книге, посвященной Туринской плащанице, есть такие слова: "При попытках скопировать Лик Спасителя Его облику неизменно придавалось странное выражение, и действительно, если всмотреться в отпечаток Лика Господня на Плащанице, можно увидеть острый, будто суровый и недовольный, устремленный вправо от зрителя взгляд широко открытых глаз. Многим византийским иконам присуще именно такое выражение".
В молодости Тициан работал в мозаичной мастерской, прекрасно знал мозаики собора Святого Марка, и сызмальства в его душе и в художественном восприятии был отражен и вошел в живописное искусство облик Иисуса Христа, из глубокой древности византийской традиции пришедший через Венецию в искусство Возрождения.
В живописи Возрождения можно встретить практику, когда облику персонажей монументальных росписей и картин на религиозные темы придавались черты современников художника. Так, например, Рафаэль во фреске Диспута изобразил живописца фра Беато Анджелико, архитектора Браманте, Данте, Савонаролу. Тициан часто делал то же самое. Поэтому его картины на религиозные темы наполнены портретными образами, не говоря уже о картинах, сделанных по заказу конкретного лица, где заказчик просил изобразить себя рядом с почитавшимися им или его семейством святыми. Портреты на таких картинах поражают зрителей искусностью и мастерством.
Тициан не был родоначальником такой живописи. Здесь можно вспомнить поразительные работы Яна ван Эйка, написанные им задолго до рождения Тициана, – Мадонну канцлера Ролена (1435) и Мадонну каноника Ван дер Пале (1436), где рядом с проникновенными образами Девы Марии представлены заказчики – реально, до мельчайших деталей прописанные портреты живых людей.
Тициан в своей знаменитой Мадонне Пезаро (1519–1526) достиг живописной убедительности всех реальных персонажей. Художник взял для своей работы большой холст (478 × 266,5 см) в отличие от небольших в сравнении с ним работ Яна ван Эйка (66 × 62 и 122 × 127 см), написанных на дереве.
Но, естественно, не только размеры, а сам творческий подход к композиции и колористическому решению Яна ван Эйка и Тициана был различен, хотя оба этих живописца стоят в одном ряду великих мастеров искусства.
Ян ван Эйк писал свои работы как законченные станковые композиции, которые можно поместить в любом месте храма или в доме, по желанию заказчика.
Тициан создал свою религиозную картину для определенного места в огромном соборе Санта Мария Глориоза деи Фрари, где в алтаре уже находилась его Ассунта (Вознесение Девы Марии, 1518).
Ян ван Эйк выписывал мельчайшие детали своих картин с почти ювелирной точностью. Тициан выстроил свою композицию крупными архитектурными формами, где две возносящиеся в высоту колонны придают простор и мощь всей композиции и соответствуют пространству собора, где была размещена работа.
Точность передачи внешнего облика канцлера Ролена и каноника Ван дер Пале соответствуют точности портретных характеристик членов семейства Пезаро. Однако строгая и жесткая графическая обрисовка портретов Ван Эйка сменяется у Тициана более размытой, но и более живописной разработкой портретных образов семейства Пезаро с живыми и различными выражениями лиц. И совершенно невозможно представить, чтобы Ван Эйк смог написать второстепенное по значению лицо юноши в одном пространстве с образом Мадонны, как это свободно и выразительно сделал Тициан в Мадонне Пезаро, непринужденно поместив рядом с великими образами Священного Писания – фигурами Богоматери с Иисусом, святого Петра, святого Франциска – семейство заказчика и среди них поразительный своей передачей мимолетного впечатления портрет мальчика, единственное лицо, обращенное прямо на зрителей картины.
Для того чтобы реально почувствовать всю красоту и прелесть алтарной картины Мадонна Пезаро, надо войти под высочайшие своды огромной базилики деи Фрари. Там большие размеры картины становятся абсолютно соразмерными масштабам самой церкви, где главный алтарь украшен работой Тициана Вознесение Девы Марии, прославившей его, и где под грандиозным мраморным надгробием находится могила самого Тициана.
Там, в базилике, вознесшей свои своды на опорах двенадцати массивных колонн, понимаешь, почему Тициан на своей картине Мадонна Пезаро написал две громадные колонны, уходящие прямо в небеса, в облака, где ангелы поддерживают крест. У подножия одной из колонн размещен трон, на котором сидит Богоматерь с младенцем Иисусом Христом, окутанные белым покровом. И когда видишь открытое, чистое и ясное лицо Богоматери с правильными греческими чертами, то понимаешь, как далеко ушел Тициан от своего учителя Джованни Беллини, чей чудесный образ Богоматери, скромный и нежный, находится здесь же, в базилике деи Фрари.
У трона Богоматери, в самом центре картины, Тициан написал крупную фигуру апостола Петра с ключом от врат Царства Небесного у ног. Вокруг этих главных фигур расположились, коленопреклоненно и со сложенными в молитвенном благоговении руками, реальные представители семейства Пезаро. Когда пристально вглядываешься в них, то поражает и восхищает. как художник написал лица и фигуры, разные по возрасту, костюмам, прическам, выражению взглядов, обращенных к святым образам. Поистине, Тициан создал шедевр портретного искусства, живой и непревзойденный вплоть до сегодняшних дней.
Таким образом, Тициан, сопоставляя величие и совершенство божественных образов с изображениями реально существовавших людей, добивался жизненности и убедительности, воздействующих на всех, кто видел и воспринимал его живопись.
Глава 2. "Сильные мира сего" на портретах Тициана
"Добро, строитель чудотворный! -
Шепнул он, злобно задрожав, -
Ужо тебе!.." И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось…Александр Пушкин
Медный всадник
Строки А. С. Пушкина, взятые эпиграфом, передают, как монарх, возгораясь гневом на неугодные слова, одним своим видом повергает в ужас, страх и отчаяние простого человека, осмелившегося помыслить о том, чтобы воспротивиться монаршей воле. Причем в поэме Пушкина то была только статуя, что же говорить о царствующем властелине.
Находясь рядом с ним, трудно сохранить независимость поведения, взглядов, образа действий. Художники перед ним – такие же простые и незащищенные люди, как и все подданные государя. Художники, стремящиеся по собственному желанию или призванные властителями изобразить их на картине, находились или находятся под огромным влиянием, прямым или косвенным давлением господствующей воли того, кого они изображают.
Глядя на портреты Тициана, с которых смотрят на нас "сильные мира сего", поражаешься не только его мастерству, но и тому, как ему удавалось сохранить прямой, независимый взгляд на высокопоставленные личности. И хочется понять, где таятся истоки такого взгляда. Ведь и сегодня, если могущественный и богатый человек заказывает художнику портрет, он предполагает или каким-либо образом внушает ему, как следует такой портрет писать, иначе работа не будет востребована и оплачена.
Конечно, независимость взгляда Тициана не была врожденной, а вырабатывалась годами жизни и художественного совершенствования. По мере того как росли его общественный статус и слава живописца, складывался круг его друзей, в нем рос и укреплялся собственный взгляд на властителей мира. Этот взгляд и проявился в лучших из созданных им портретов венецианских дожей, императора и римского Папы.
В 1516 году, после смерти Джованни Беллини, Тициан стал официальным художником Венецианской республики и, находясь на этой почетной и оплачиваемой должности, обязывался писать портреты венецианских дожей. В 1577 году, уже после смерти Тициана, во Дворце дожей случился большой пожар и многие произведения искусства, в том числе портреты Тициана, погибли. Однако до нас дошли некоторые портреты работы Тициана, написанные в разные годы. Судя по ним, Тициан не лукавил перед своими моделями, когда создавал Портрет дожа Андреа Гритти (Национальная галерея искусства, Вашингтон), Портрет дожа Франческо Веньера (Музей Тиссен-Борнемиса, Мадрид), Портрет дожа Николо Марчелло (Пинакотека Ватикана, Ватикан).
Если их сравнить с Портретом дожа Леонардо Лоредано Джованни Беллини (Национальная галерея, Лондон), то можно заметить существенные различия между превосходными работами ученика и учителя. Беллини изобразил сурового дожа, используя удивительное колористическое сочетание серебристо-золотого отлива его мантии и синего фона, тщательно проработав лицо – так, что он походит на древние скульптурные портреты римских патрициев.
Тициан, придерживаясь обязательных правил изображения правителей Венецианской республики, стремился оживить психологические характеристики своих моделей, представляя на холсте полуфигуры, а не погрудное изображение, и разнообразя композиции своих портретов сложными и характерными для модели движениями рук, поворотами тел, неповторимыми чертами и выражениями лиц.
Узнаваемая мантия венецианского дожа с крупными бубенцами шаровидных пуговиц совершенно по-разному лежит на фигурах тициановских дожей: то широко распахнувшись на груди Гритти, то мягко облегая тщедушное тело Веньера, то ниспадая ровными складками на сутулой фигуре Марчелло. У Тициана даже складки мантии в какой-то степени характеризуют и внешний образ, и внутренний мир его моделей.
Поскольку эти портреты дошли до наших дней, а не погибли при различных пожарах и бедствиях, можно предположить, что они были исполнены по заказу семейств венецианских дожей или в память о знаменитых родственниках, или как эскизы для будущих официальных портретов.