Что же касается истории с "Бастером" Крэббом, то она еще долгие годы волновала специалистов. За столько времени на свет появилось великое множество самых разнообразных версий исчезновения английского подводника. Вплоть до самых невероятных, вроде упомянутой уже истории Бернарда Хаттона о "секретном досье".
Американцы, например, долгое время утверждали, что "Бастер" Крэбб якобы работал на ЦРУ, а не на "МИ-6". Что заплыв под корпус советского крейсера был частью операции по его внедрению в советские военно-морские силы в качестве возможного консультанта по проведению подводных операций. Американский "крот" должен был, предложив свои услуги русским, работать на Лэнгли, поставляя США секретную информацию об оснащении и боеготовности военно-морского флота СССР.
Получила хождение и версия о том, что Крэбб отправился под корпус крейсера "Орджоникидзе", чтобы снять с него магнитные мины. Их расставили, по мнению сторонников этой версии, диверсанты, работавшие на западные антисоветские центры типа пресловутого Народно-трудового союза. Эта миссия была якобы санкционирована руководством Великобритании и ставила своей благородной целью обеспечение безопасности высокой правительственной делегации Советского Союза, прибывшей в страну с официальным дружеским визитом.
Лишь в 80-е годы, через тридцать лет после того рокового заплыва "Бастера" Крэбба, в английской печати, наконец, будет официально признано, что их подводник выполнял задание Лондонского отделения британской разведки "МИ-6". Что план этот был разработан опытным разведчиком, сотрудником отдела R-3 (военно-морская разведка) Тедом Дейвисом и курировался как шефом отделения Николасом Эллиотом, так и директором военно-морской разведки Великобритании в те годы контр-адмиралом Джоном Инглисом. Разведывательной целью этого плана был винт и двигательная установка крейсера "Орджоникидзе".
Тогда же будет, наконец, официально признан и факт гибели подводника в ходе выполнения этого разведывательного задания. Однако по найденному через год после инцидента в Чичестерской бухте трупу Лайонелла Крэбба патологоанатомы так и не смогут установить причину смерти подводника.
Версий его гибели будет огромное множество. Согласно одной из них, Крэбб мог стать жертвой мощного магнитного поля крейсера, действовавшего на металлические детали в его костюме. Или мощного ультразвукового облучения, которое якобы использовалось на советском корабле для обнаружения вражеских подводников.
Ни то, ни другое, впрочем, на самом деле не могло произойти. Такие антидиверсионные меры во время стоянки советского крейсера в Портсмуте не применялись. И это не голословные суждения, а официальные данные, ставшие достоянием гласности в 90-е годы - уже после распада СССР.
В рапортах, вышедших некогда за подписью различных начальствующих чинов - руководителя эскадры советских военных кораблей контр-адмирала Котова, командира крейсера "Орджоникидзе" капитана 1-го ранга Степанова, начальника штаба крейсера каперанга Ярошевича - нельзя не выделить одно общее звено. Это ссылка на донесение главного боцмана эскадренного миноносца "Совершенный" Виктора Горохова. Именно оно, это донесение, приоткрывает завесу тайны гибели коммандэра Крэбба.
Утром 19 апреля 1956 года боцман Горохов находился на баке, в носовой части корабля, где было отведено специальное место для курения. Он стоял у края борта и смотрел на воду между двумя кораблями - эсминцем "Совершенный" и крейсером "Орджоникидзе", стоявшими бок в бок у стенки портсмутского причала.
Вдруг на воде промелькнула серая тень. И на поверхность у самого носа эсминца всплыл человек. Он смотрел на Горохова. Их разделяло всего несколько метров. Черный резиновый костюм аквалангиста закрывал практически все тело подводника. И боцман мог разглядеть лишь смотревшие на него глаза за стеклом защитной маски. Это были абсолютно ненормальные глаза.
- Глаза подводника словно вырывались из орбит, - будет потом описывать увиденное контр-адмиралу Котову боцман Горохов. - Он судорожно размахивал над водой руками, словно пытаясь ухватиться за корпус миноносца.
Но корпус "Совершенного" был абсолютно ровный, сварной, без заклепок. Ухватиться было не за что.
Боцман несколько секунд наблюдал за происходившим, словно в оцепенении. Пока аквалангист не ушел под воду.
- Если б у меня хоть какой-то конец был под рукой, - сетовал боцман Горохов, - я бы, конечно, бросил его в воду…
Но ни каната, ни спасательного круга рядом на баке не было. И секунд через пятнадцать подводник исчез.
По мнению боцмана, аквалангист просил о помощи. Судя по глазам подводника и движениям его рук, ему было плохо. Он терпел бедствие.
В опубликованных материалах, посвященных Крэббу, его друзья и коллеги отмечали, что "Бастеру" в апреле пятьдесят шестого уже шел сорок восьмой год. Он был в неважной физической форме. Что, впрочем, неудивительно. Ведь Крэбб много курил, нередко злоупотреблял алкоголем. Словом, был непригоден для сложной и физически трудной подводной работы. "Его сердце могло не выдержать напряжения", - утверждали специалисты.
В начале девяностых в Англии вышли мемуары бывшего руководителя Лондонского отделения "МИ-6" Николаса Эллиота. Ветеран британской разведки, отвечавший за подводную миссию Крэбба, изложил в них свою версию гибели подводника. Если иметь в виду донесение боцмана Горохова, эта версия британского разведчика кажется вполне правдоподобной.
- Лайонелл Крэбб погиб либо вследствие неисправности своей подводной экипировки, либо из-за проблем со здоровьем, - отметил Николас Эллиот.
Вернемся, однако, к событиям весны 1961 года.
История с "секретным досье" получила свое продолжение через несколько дней при новой встрече Иванова с Уардом.
Евгения Михайловича, естественно, интересовало знакомство Стивена с "Бастером" Крэббом. Доктор Уард был рад удовлетворить любопытство друга.
- Я познакомился с "Крэбби", - так мы тогда его называли, - году в пятьдесят третьем, - начал свой рассказ Стивен Уард. - Он был нередким гостем знакомого мне художника сэра Фрэнсиса Роуза. Тот дружил с итальянским подводником князем Дориа. Князь часто гостил в Англии у своей родственницы герцогини Ньюкаслской в ее поместье в Форест фарм в Виндзоре, неподалеку от королевского замка. Меня нередко приглашали в это поместье, поскольку князь страдал от защемления позвонков и нуждался в моих услугах.
Сэр Фрэнсис и Крэбби всегда сопровождали князя. Их связывала многолетняя дружба. Первый был, как известно, другом многих видных нацистов, а "Бастер" познакомился с князем после капитуляции Италии. Они вместе работали в Генуе и на Сицилии после войны. Ведь князь Дория был одним из видных руководителей "Десятой флотилии МАС".
Иванов, как морской офицер и военный разведчик, естественно, знал об этой организации итальянских подводных диверсантов, вошедшей в историю Второй мировой войны. Итальянцы были первыми в мире, кто наполнил войну на море новым содержанием, дав толчок появлению морских диверсантов. Еще в 1936 году они создали так называемую "Десятую флотилию МАС".
Аббревиатура "МАС" расшифровывалась как "противолодочный моторный торпедный катер". Командовал отрядом итальянский князь Боргезе. В отряд набирали фанатично настроенных фашистов. В качестве основного оружия ими использовались сверхмалые подводные лодки и человекоуправляемые торпеды "Майяле". Широко использовались также подрывные заряды, которые прикреплялись к днищам военных кораблей.
Во время Второй мировой войны боевые пловцы князя Боргезе потопили более 30 боевых судов. Потопили бы и больше, если бы не самоотверженная работа британских "фрогменов" во главе со все тем же "Бастером" Крэббом.
Как это порой бывает, после войны воевавшие друг с другом подводники стали друзьями. НАТО, как новый военно-политический союз, скрепил это содружество бывших врагов. Крэбб активно работал в Италии на базах бывшей "Десятой флотилии", а итальянские подводники стали нередкими гостями на британской Мальте и Гибралтаре.
- Мне доводилось встречаться не только с князем Дориа, но и другими итальянскими подводниками, работавшими вместе с Крэббом, - продолжал свой рассказ доктор Уард. - В ноябре 55-го в Форест фарм они отмечали очередной успех своей совместной операции.
На этом месте Стивен взял паузу и закурил.
- Я должен тебе рассказать об этом, Юджин, хотя мне непросто будет сделать это, - сказал он.
Доктор Уард опустил глаза, как будто чувствуя себя виноватым, и, не глядя на Иванова, продолжал, с трудом подбирая слова.
- Они праздновали тогда ликвидацию "Цезаря", итальянского линкора, ставшего после войны флагманом вашего Черноморского флота…
Иванов вздрогнул от услышанного как от разрыва снаряда.
- Ты хочешь сказать, что линкор "Новороссийск" подорвали итальянские диверсанты?!
Речь шла об одной из крупнейших морских трагедий XX века. 29 октября 1955 года прямо на рейде Севастопольской бухты взорвался лучший на то время корабль советских военно-морских сил - линкор "Новороссийск". Это судно получило "советское гражданство" в 1949 году, будучи переданным СССР по репарациям. До этого корабль ходил под итальянским триколором и гордым именем "Джулио Цезаре", то есть "Юлий Цезарь".
В ночь на 29 октября огромный линкор содрогнулся от непонятного взрыва такой оглушительной мощности, что пробитым насквозь оказался весь многопалубный бронированный корпус линкора. В громадную пробоину размером свыше 150 квадратных метров хлынули потоки забортной воды, перемешанные с мазутом и кровью. Корабль затонул, похоронив вместе с собою более 600 советских моряков.
- Сэр Фрэнсис тогда поздравлял князя Дориа и коммандэра Крэбба с успешным завершением операции, - медленно выговорил доктор Уард. - Я тогда уже знал из газет о гибели "Цезаря" и понимал, о какой операции шла речь.
Для Иванова эта информация, хоть и была неожиданной, но сенсационно новой не выглядела. Официальная советская версия утверждала, что линкор подорвался на мине времен Второй мировой войны. Для морских офицеров было очевидно, что "Новороссийск" стал жертвой диверсии. Кремлевское руководство стыдливо стеснялось это признать. Такое признание было равносильно признанию собственной вины и неспособности высших чинов государства защитить свои корабли и своих моряков на рейде в собственной гавани.
В советской печати тогда появилась выгодная для начальства версия: несчастный случай. Но факты - вещь упрямая. А они отвергали версию о старой мине. Теперь от доктора Уарда Евгений Иванов узнал об истинной причине гибели линкора.
Вряд ли эта информация обрадует Центр, - подумал он в тот день, садясь за отчет в резидентуре. Вынув из пачки последнюю сигарету, он затянулся и начал писать текст донесения…
Не могу не заметить в завершение данной истории, что автору этих строк пришлось заниматься своим собственным расследованием дела Крэбба. Это случилось, когда не в Англии, а уже в России появился свой лжесвидетель по этому делу наподобие Бернарда Хаттона.
В 2007 году российские газеты, радио и телевидение наводнили сообщения о сенсационном заявлении некоего "ветерана морского спецназа" Эдуарда Кольцова. Он во всеуслышание заявил, что сам убил Крэбба, когда тот устанавливал магнитную мину под корпус крейсера "Орджоникидзе", чем спас руководителей страны от верной гибели. Кольцов во время телеинтервью охотно демонстрировал нож, которым перерезал горло английскому диверсанту, и орден Красной Звезды, которым затем был якобы тайно награжден. Никаких иных свидетельств, - утверждал Кольцов, - к сожалению, не сохранилось. Сгорели при пожаре дома.
Российские газеты запестрели громкими заголовками: "Главный секрет "холодной войны" раскрыт", "Тайны гибели "человека-лягушки", легендарного разведчика Лайонелла Крэбба больше не существует", "Боевой пловец Эдуард Кольцов спас советских руководителей от гибели". Мировая паутина оказалась переполнена материалами о нем. Англичане были в шоке и отказывались верить столь беспардонной фальсификации фактов.
Несмотря на обвинения Кольцова в том, что британский подводник готовил диверсию против советских руководителей, официальный Лондон не стал никак реагировать на абсурдные обвинения в свой адрес. Россияне же поверили всему и сразу.
Правда, ни министерство обороны, ни МИД, ни Федеральная служба безопасности, - никто официальную позицию российских властей по этому вопросу так и не озвучил.
Начатая в 2007 году каналом РенТВ пропагандистская кампания Эдуарда Кольцова, к сожалению, была продолжена в 2009 году новым фильмом, который выпустил в свет уже государственный телеканал "Россия". Картина называлась "Бомба для Хрущева". Боец "барракуды" вновь выступил в ней с рассказом о своем "подвиге".
Пришлось вмешаться в дело автору этих строк. В итоге на свет появилась книга "Линия смерти. Провал операции "Кларет"", в которой на основе архивных материалов и документальных свидетельств реальных, а не выдуманных участников событий впервые была рассказана правда о гибели коммандэра Крэбба. Что же до истории самозванца Кольцова, то вся она оказалась сфальсифицированной от начала до конца. Как говорится, "дурной пример заразителен".
Глава 13
Перепады высот
От коллег Иванова по работе в военной разведке, точнее говоря, лишь от тех из них, кто не слишком симпатизировал отставному капитану 1-го ранга, мне не раз приходилось выслушивать суждения по поводу того, что офицер ГРУ не должен заниматься вопросами, не относящимися к его непосредственной сфере интересов.
- Иванов был командирован в Лондон на должность помощника военно-морского атташе, - убеждал меня один из бывших сотрудников ГРУ. - Как человек военный и подчиняющийся Уставу, он был обязан заниматься своим делом, а не лезть в политику. - Не по рангу ему было влезать в скандалы высшего общества и собирать компромат на сильных мира сего. Флотом британским надо было увлекаться, а не девушками по вызову.
Что ж, сколько людей - столько и мнений. Следующая история, о которой пойдет речь в этой главе, лишь добавит аргументов откровенным противникам Иванова. Он снова будет заниматься "не своим делом" и доведет его до конца.
Иванов получит от сэра Колина Кута, редактора "Дейли телеграф" еще один подарок. Как он узнает позже, эта услуга сэра Колина будет высоко оценена советским правительством. Но награду за нее получит, естественно, не редактор "Дейли телеграф" и даже не Евгений Иванов, а высшее руководство ГРУ.
Эта услуга, собственно, заключалась всего лишь в краткой информации, переданной сэром Колином Иванову почти невзначай в разговоре за обедом. Цена ее оказалась неожиданно высокой - несколько десятков миллионов золотом.
В тот день Евгений Иванов и Колин Кут сидели в "Гаррик клубе", куда советский военный дипломат был приглашен на партию в бридж. После игры за чашкой кофе сэр Колин философствовал об английской системе власти.
- Имейте в виду, Юджин, - говорил он, - у нас, британцев, самая скрытая система правления в мире.
- Чего же в ней скрытого?
- Вы знаете, зачем мы, скажем, изобрели "Гаррик клуб"? - продолжал сэр Колин.
- Зачем?
- Мы, британцы, изобрели систему джентльменских клубов для внедрения в стране потайного механизма власти.
- Ну, это уж слишком, - не поверил Иванов.
- Вот уж ничуть, - тут же парировал сэр Колин. - Слушайте, и вам все станет ясно. К примеру, кто-то подходит ко мне в клубе и говорит: "Как насчет назначения председателем такого-то?" А я отвечаю: "М-м-м, пожалуй. Почему бы нет". "Спасибо, дружище, - кивнет он на прощание и добавит: - Это все, что я хотел узнать".
Иванов рассмеялся.
- Теперь понятно? - спросил сэр Колин и назидательно добавил: - Вряд ли можно придумать более благовидное прикрытие для отсеивания элиты общества, чем лондонские клубы, каждый из которых вправе сам определять условия для членства в нем. Впрочем, вы, коммунисты, конечно, против любой элиты.
Разговор за чашкой кофе в "Гаррике" постепенно переключился на дела газетные.
- Мне тут недавно пожаловался управляющий Английским банком, - заметил Кут. - Говорит: "Не думайте, сэр Колин, что я беру на себя смелость указывать вам, что публиковать в вашей газете или каким должен быть тон ваших комментариев, но легкомысленная сенсационность, с которой пресса расписывает очередной приступ валютной лихорадки, наносит немалый урон финансовым интересам Великобритании". Представляете, Юджин, до чего дело дошло, если английские банкиры жалуются на свободу прессы?
Собеседники согласились, что британская экономика пребывает в плачевном состоянии. Сэр Колин начал говорить об очередных неприятностях в английском казначействе. Иванов же делал вид, что с интересом слушает. Хотя это была не совсем его тема.
Оказалось, что шеф "Дейли телеграф", помимо чисто редакторских хлопот, не чурался и забот большого бизнеса. Общался с деловыми людьми, играл на бирже, сначала на понижение - и тогда скупал акции, затем на повышение - и тогда с доходом продавал их. Словом, Кут щедро делился с Евгением Михайловичем секретами того, как можно разбогатеть при капитализме.
Иванова же все эти предпринимательские хитрости сэра Колина не очень волновали, но он его не прерывал, терпеливо ожидая конца откровений, чтобы немного погодя выбрать удобную минуту и спокойно перевести разговор на обсуждение более близких ему военно-политических вопросов.
Иванов наконец-таки дождался этой минуты после следующей фразы сэра Колина:
- Дела плохи, Юджин. Это я знаю точно. Дней через пять, максимум через неделю, казначейству придется существенно изменить курс фунта к доллару. Речь идет о девальвации до максимально допустимой планки, друг мой.
Услышав это, у советского разведчика сразу же пропал интерес к политике - он озаботился экономикой. Он задал несколько наводящих вопросов, чтобы уточнить, насколько изменится курс английского фунта стерлингов к американскому доллару и когда именно. Сэр Колин был только рад случаю продемонстрировать свое понимание капитализма в условиях кризиса перед советским дипломатом.
Вернувшись после обеда в свой рабочий кабинет на Кенсингтон Пэлас Гарденс, 16, Иванов составил донесение в Центр, которое тут же отнес резиденту ГРУ. Тот велел зашифровать эту информацию и срочно передать ее по назначению. Генерал Павлов сумел правильно оценить важность "непрофильной" информации, полученной помощником военно-морского атташе.
Иванов, впрочем, тогда не придал этой шифровке большого значения. Финансовая обстановка в Великобритании военного разведчика мало интересовала. Только по возвращении в Москву он узнал, что Генштаб получил благодарность от правительства за его информацию из Лондона. Эта благодарность последовала от Анастаса Ивановича Микояна, в ту пору работавшего заместителем председателя Совета министров СССР и курировавшего вопросы внешнеэкономических связей.
Узнал об этом Иванов случайно. Если бы не откровенность маршала Бирюзова, возглавлявшего тогда Генеральный штаб Советской Армии, Евгений Михайлович так и остался бы в неведении об этой благодарности Микояна, равно как и о том, что ей предшествовало.