Мы не претендуем на то, чтобы вновь приступить к историческому разбору вопроса о том, в какой мере Россия могла создать угрозу тому или иному из этих принципов.
В наши намерения не входит вызвать бесплодную дискуссию, но мы хотим достигнуть практического применения тех же принципов, которые провозгласили великие державы Европы, прямо или косвенно объявляя себя нашими противниками, и мы тем более охотно напоминаем об этих принципах, что никогда не переставали их придерживаться.
Мы не хотим быть несправедливыми ни к одной из великих держав и строить предположение, что тогда дело шло лишь о преходящем лозунге и что по окончании борьбы каждый сочтет себя вправе придерживаться линии поведения, соответствующей своим интересам и своим собственным расчетам.
Мы никого не обвиняем в использовании этих больших по значению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается там пылью. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что державы, провозгласившие эти принципы, делали это честно, вполне добросовестно и с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах".
Для мыслящего читателя становится ясно, что Россия глубоко уязвлена и оскорблена и что она опровергает исходные обвинения, послужившие поводом для агрессии.
Однако в целом документ преследует главную цель: из пережитых, драматических для Европы событий должны быть сделаны всеобщие и обязательные для всех выводы. Провозглашаемые принципы должны носить универсальный характер и применяться независимо от обстоятельств.
В разных частях депеши достаточно внятно просматриваются контуры внешней политики России, формируются ее основные подходы. Приверженность открытости и гласности - одна из главных ее черт.
"Император хочет жить в полном согласии со всеми правительствами. Его Величество считает, что наилучшее средство для достижения этого - не утаивать своих мыслей ни в каком из вопросов, связанных с международным европейским сообществом".
Подобный подход обусловливает приоритеты в политике нового царствования: Россия сознательно и добровольно отходит от межгосударственных борений в сложный для себя период. Здесь преобладает ясное понимание того факта, что значение и вес дипломатических аргументов будут приниматься во внимание лишь тогда, когда страна обретет собственную политическую и экономическую стабильность. Это был один из новых элементов российской политики, оказавшийся весьма неожиданным для ее политических оппонентов.
Отныне Россия намеревалась руководствоваться собственными интересами, проводить самостоятельную политику, не обремененную прежними обязательствами. В депеше был вынесен приговор Священному союзу, возникшему в постнаполеоновское время. Россия, как известно, в течение десятилетий, начиная с разгрома Наполеона и взятия Парижа в 1814 году до событий Крымской войны, то есть до 1854 года, была признанным лидером этого союза, прилагала все усилия к его сохранению и укреплению, зачастую ценой больших собственных жертв.
"Союз тех, кто в течение долгих лет вместе с нами отстаивал принципы, которым Европа обязана сохранением мира на протяжении свыше четверти века, не существует более в своей прежней неприкосновенности".
Первейшие интересы России отныне обращены на решение национальных задач: хозяйственное строительство и улучшение жизни народа. Ее участие в мировых делах будет проявлено лишь в обстоятельствах, затрагивающих российские интересы, или в случаях, когда Россия сочтет своим долгом стать на защиту справедливости.
"Император решил предпочтительно посвятить свои заботы благополучию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны свою деятельность, которая будет направлена на внешние дела лишь тогда, когда позитивные интересы России потребуют этого безоговорочно.
Политика нашего августейшего государя имеет национальный характер, она ни в коем случае не является эгоистичной, и, ставя интересы своих народов на первое место, Его Величество не допускает мысли о том, что этими интересами может быть оправдано нарушение прав других. Так будет всякий раз, когда голос России сможет оказаться полезным правому делу обеспечения права или же когда император сочтет достойным высказать свое мнение. Что касается использования наших материальных сил, император оставляет за собой право распоряжаться ими по собственному усмотрению".
Ключевое место в депеше отведено той части, где излагаются мотивы, по которым государство и выразители его воли были вынуждены держать паузу. Это переходное состояние определялось ситуацией в России и вокруг нее. В тексте документа не было сказано, как долго продлится это состояние, где и каким сферам будут отданы приоритеты. Выбранные в ноте для определения этого состояния слова, допускающие при переводе разные толкования, послужили поводом для многочисленных комментариев.
Предложение из двух слов: "Россия сосредоточивается", несмотря на неопределенность, по крайней мере, означало устремленность государства к иным, новым целям.
"Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом тех фактов, которые не согласуются ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится. Россия сосредоточивается".
Последующая часть ноты как бы вновь возвращает читателя к выводам и суждениям, высказанным вначале, опровергая оценки прежних целей и устремлений России, извращающие их суть. В завершении высказано предостережение тем, кто хотел бы вычеркнуть Россию из числа ведущих европейских держав.
"Что же касается молчания, в котором нас обвиняют, то мы могли бы напомнить, что когда-то против нас была организована искусственная шумиха, потому что мы поднимали свой голос каждый раз, когда мы считали необходимым встать на защиту справедливости. Эта деятельность, проникнутая заботой о ряде правительств, из которой сама Россия не извлекла никакой выгоды, использовалась, чтобы нас обвинить в стремлении к какому-то общему господству…
Мы могли бы наше молчание объяснить впечатлением, оставшимся от воспоминания об этом.
Но мы находим, что это неподобающая позиция для державы, которой Провидение отвело в Европе место, занимаемое Россией".
Целостное прочтение послания позволяет говорить о его выстроенной драматургии. Гордый и уверенный тон, твердость и независимость, убежденность в суждениях и оценках, ироничная в отдельных местах интонация не могли не воодушевлять русского читателя.
Это восприятие усиливается использованием словесных оборотов, придающих тексту особую эмоциональную окраску: "борьба, исход которой ускользал от человеческого предвидения", "насильственная подмена собой его авторитета", "право сильного над слабым", "использование больших по назначению слов в качестве орудия, временно пригодившегося для расширения поля битвы и которое сдается затем в арсенал и покрывается пылью".
Отточенные строки обращены не только к политикам и дипломатам, а и к широкой читающей публике, для которой международная жизнь - неотъемлемая часть их общественной и индивидуальной жизни. Такой документ мог быть составлен дипломатом, который не только знает сложившиеся в этом деле традиции, но и в совершенстве владеет языком дипломатии, возвышая ее до уровня искусства. Циркуляр заставляет задуматься, побуждает искать скрытый смысл, заключенный в нем подтекст, некий "ключ" для прояснения и уточнения его подлинного содержания. Каждая мысль, каждый тезис послания облечен в чеканные фразы, которые можно рассматривать и как некие формулы или положения. Циркуляр написан превосходным литературным языком и даже в наше время звучит удивительно современно.
По сути дела, в послании излагается проблематика, которой мир живет поныне. Формы конфликтов, их характер и подход к их разрешению во многом остаются неизменными. Проступая из глубины прошлого, их черты весьма узнаваемы. С известными коррективами и допущениями они легко проецируются на день сегодняшний. Сквозь строки депеши как бы доносится биение взволнованного сердца России. Едва остыв от обид и разочарований, она посылает международному сообществу сигналы бодрости, преисполненные достоинства и веры в собственные силы, в свое будущее.
Россия словно вновь приоткрывает миру свою загадочную душу, показывая, что "общий аршин" в подходе к ней неприемлем. Нота несла в себе нечто большее, чем изложение политических устремлений российского кабинета. Ее содержание давало повод судить о появлении некоей новой философии, по-иному определяющей намерения России и ее взгляд на собственное местоположение в окружающем мире. В депеше провозглашалась принципиально новая для Российской империи концепция. Если прежде всюду и во всем она придерживалась идей верности союзам и солидарной помощи монархическим дворам Европы, то теперь Россия выдвигала своим главным приоритетом национальное саморазвитие, идею сосредоточения на решении своих внутренних проблем.
Сквозь строки документа проступают черты Горчакова-министра, открывая достоинства сильной личности, обладающей качествами, с которыми, несмотря ни на что, нельзя не считаться. Всем, кто тогда находился у руля международной политики, стало ясно: в лице нового министра предстоит иметь дело с "крепким орешком", с личностью, не подвластной внешним или корпоративным влияниям, с человеком, который всецело движим национальными интересами России.
Перед нами еще один документ - депеша министра Горчакова послу России в Англии барону Будбергу, написанная в наиболее сложный период начала шестидесятых годов.
Именно в это время, весной 1862 года, мир заполонили апокалипсические сообщения о беспорядках и актах вандализма, которые сотрясали Россию. Охватившие Петербург невероятные по своим масштабам пожары вызвали шок не только у правящей российской элиты и аккредитованных здесь иностранных дипломатов, но и за пределами государства. Были дни, когда, казалось, горел весь город. Пламенем были объяты огромные жилые и торговые массивы, Апраксин и Гостиный дворы. Огонь подбирался к Публичной библиотеке и Министерству внутренних дел. На борьбу с огнем были брошены все силы. Непосредственное участие в тушении пожаров принимал даже сам император. Не лучше обстояло дело в провинции. По поступавшим оттуда сведениям, ситуация была не менее тревожной, акты гражданского неповиновения имели место в разных частях государства.
Казалось бы, указания министра своему представителю за границей должны были бы содержать сухие инструкции о том, какова должна быть позиция посла, отражающая точку зрения государственной власти на внутренние события в трудный для России период. Однако содержание документа оказалось несравненно более широким:
"Теплота высказанного вами чувства позволила мне судить о размерах преувеличенных толков, распространяемых за границею, о положении нашей столицы и России вообще. Это призрак на дальнем расстоянии или же фантастическое здание, строители которого далеко не благоволят к России. Положение наше трудное, как и всякого государства, приступающего к органическим реформам. Пространство империи, разнообразие племен, ее составляющих, увеличивают затруднения. Всеобщая болезнь, свирепствующая в Европе и вне ее, не пощадила и нас; но из всего этого разумный и беспристрастный наблюдатель, пребывающий на местах, не заключит, что мы на краю пропасти и бессильны обуздать волнение умов, а также преступные замыслы, с ним связанные. Все классы общества чувствуют себя не вполне хорошо, и существует некоторое колебание ввиду того, что представляется толпе великою неизвестностью. Дело в том, что она выступила из своих привычек и стоит лицом к лицу с властью, которая, вступив на путь прогресса, не считает материальное давление необходимым условием успеха… Мы полагаем, что прогресс этот, чтобы быть верно понятым и идти путем правильным и прочным, нуждается в содействии общественного мнения. Отсюда широкая свобода, дарованная выражению мысли, даже писаной и порою переходящей в своеволие. Симптомы эти поразили иностранцев. Морская ширь (la plaine liquide), как выражается Расин, нигде не бывает спокойна. Так и у нас. Но равновесие восстанавливается. Когда волны вздымаются, как теперь повсюду, было бы наивностью утверждать, что море мигом утихнет. Главная задача - поставить плотины там, где общественному спокойствию или интересу, а в особенности если существу власти, угрожает опасность. Об этом и заботятся у нас, не отступая от пути, который наш августейший государь предначертал себе со дня вступления на престол, наш девиз: ни слабости, ни реакции".
Этот документ характерен для дипломатической практики Горчакова: здесь он обращается как будто не к послу России, точнее сказать - не только к нему, но к общественному мнению Европы. Перед читателем предстает эпическая картина русской жизни, написанная весьма выразительно и сочно. Ни слова о светлом будущем: документ содержит только мужественную, честную и глубокую оценку российской реальности. Из понимания и трезвого взгляда на происходящее как раз и проистекает свет в конце тоннеля. В целом же перед нами сильный, эмоционально выстроенный документ, разрушающий сомнения и колебания, вселяющий веру в тех, кому он адресован. Перед читателем предстает образ власти, которая точно знает положение вещей и видит цели, к которым стремится. Эта власть отдает себе ясный отчет в ситуации и обладает уверенностью, что выход из сложившегося положения будет непременно найден.
В последующем Горчаков не раз прибегнет к этому испытанному средству. Его выверенные и аргументированные дипломатические послания продемонстрируют миру свою эффективность, удерживая страну от применения силы, как, впрочем, и оберегая ее от внешнего вторжения на протяжении последующих двадцати лет.
Глава III. Реформы и реформаторы
В центре Петербурга, на канале Грибоедова, стоит величественный храм Воскресения Христова, или, как его еще называют, Спаса на Крови. Он строился 24 года, на рубеже XIX–XX веков. Окончательно воздвигнут и освящен в 1907 году. В 1914 году из-за начавшейся Первой мировой войны был закрыт, затем подвергся поруганию: в нем был склад, в блокадные годы - морг, после войны - хранилище театральных декораций. После долгой реставрации летом 1998 года он вновь предстал таким, каким был девяносто лет назад… Его архитектурный облик и убранство, расцвеченные эмалями и золотом купола - одно из последних, наивысших проявлений творческого взлета зодчих, художников, мастеров императорской России.
Храм Спаса на Крови - не только памятник русской архитектуры и монументально-декоративного искусства, не только религиозно-культовое сооружение. Это чудом сохранившийся памятник императору России, мемориал Александра П. Храм построен на месте его гибели, именно там, где бомба террориста нанесла ему смертельное ранение. Помимо изображений библейских сюжетов на фасадах храма по его периметру расположен ряд монументальных гранитных досок. На них золотом начертан свод "деяний Александра II", основные этапы, отметившие правление российского императора.
Посетители, поглощенные созерцанием великолепия собора, порой не удосуживаются уделить этому достойного внимания, тем более что чтение текстов затруднено особым старинным шрифтом, да и расположены доски неудобно. Однако на начертанных здесь строках стоило бы остановиться. Прочитав надписи на стенах Спаса на Крови, можно оценить масштаб преобразований и нововведений, какие были предприняты в различных сферах жизни российского государства, ощутить близкую связь тех деяний и событий с современностью.
Всего досок двадцать.
Часть из них посвящена становлению личности государя, восшествию Александра II на российский престол. Другая относится к военным походам и победам, в том числе тем, которые мало что скажут даже подготовленному читателю. Время поглотило их значение и смысл. Но есть и такие, которые неотделимы от российской истории.
Перед нами, по сути дела, панорама жизни России третьей четверти XIX века. Здесь начертаны законы и правила, привнесшие принципиально новое в управление страной, в отношения собственности, в систему народного образования и просвещения, в судопроизводство и многое другое, вокруг чего нынче идет дискуссия в современной России. Немало из того, что впоследствии было отвергнуто и забыто, оживает теперь в том же виде, как это было в ту далекую пору. Кое-что, весьма существенное, прямо проецируется на проблематику, которой сегодня озабочено общество.
20 ноября 1864 года
Судебные уставы.
Рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого, от высшаго до низшаго…
Александр.
В этих словах: "водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех" - отображена одна из программных целей, стоявших перед Александром II. К тому, чтобы право и закон стали главенствующими в обществе и чтобы судебная власть получила надлежащую самостоятельность, были приложены реформаторские усилия многих мыслящих людей всей предшествующей российской истории. Гласный суд присяжных, опиравшийся на судебные уставы 1864 года, пользовался широкой поддержкой в российском обществе. Окончательное разрушение его, как и многих уложений, придававших судебной системе цивилизованные черты, произошло после 1917 года, когда классовая ненависть решительно отвергла предшествующий опыт строительства российской государственности.
Предпринимаемые на рубеже XX и XXI веков преобразования судебной системы России шаг за шагом, а порой и слово в слово повторяют искания, пройденные русским обществом в ту эпоху. Обретается опыт, накопленный российским обществом в 60-70-е годы XIX века. Реформируемое право и судопроизводство продвигаются теми же путями, какие прокладывал министр юстиции Замятнин со своими единомышленниками и помощниками.
"Суд скорый, правый, милостивый и равный для всех" - заветная цель века нынешнего, как и минувших веков.
На другой доске значится:
27 апреля 1863 года Ограничение телесных наказаний.
До середины XIX века избиение, насилие над человеческой личностью достигало огромных масштабов. Палка, плеть, ремень, зуботычина были главными инструментами, державшими людей в повиновении. Страх казался самым действенным средством для продвижения России вперед. Жестокие, изощренные формы наказаний оставались уходящей в века традицией. Избивали розгами, шпицрутенами в армии, драли "кошками" на флоте, совершавших преступления метили клеймами. Арсенал средств, использовавшихся судебно-исполнительными органами, был велик. К "нерадивым" служащим государственных учреждений применялись "кандалы и стул с цепью", битье палками, таскание за волосы и пощечины. Розги и кулачная расправа считались обыденными педагогическими средствами в системе школьного образования.