* * *
Еще одно забытое имя из немногочисленной когорты выдающихся реформаторов александровского времени - Валериан Алексеевич Татаринов (1816–1871). По сути дела, он один из первооснователей системы органов государственного контроля за состоянием и целесообразным расходованием денежных ресурсов империи. В 1852 году, когда обнаружились злоупотребления, растраты и воровство в "Комитете 18 августа 1814 года" - органе, учрежденном по итогам войны с Наполеоном I с целью оказания материальной поддержки раненым и инвалидам, Татаринов открыл власти глаза на необходимость системных мер по учету и контролю за движением государственных средств, которые смогли бы избавить казну от постоянного расхищения.
Изучив опыт организации государственной отчетности, принципы сметного финансирования органов управления в Пруссии, Франции, Бельгии и Австрии, Татаринов стал руководителем комиссии по коренному переустройству всей системы контроля за использованием финансов и автором реформы бюджетной политики. Несмотря на нападки и травлю, Татаринову удалось объединить все средства, которыми располагала страна. Отныне они находились в ведении одного органа - Министерства финансов. Был положен конец произволу министерств и ведомств, которые, используя бюджетные и внебюджетные поступления, не только самовольно их расходовали, но и сами себя в том деле контролировали. Татариновым были разработаны правила сметного финансирования как органов управления, так и отдельных государственных программ. "Государственная роспись", как тогда называли бюджет, на основе вводимых им порядков постепенно, преодолевая нехватку денежных средств, стала продвигаться к сбалансированной системе планирования доходов и расходов, а все контролирующие органы слились в контрольные палаты, после чего в государстве снизу доверху стала осуществляться ежемесячная сверка расходов и поступлений денежных средств. В результате к 1868–1869 годам бюджет Российской империи стал бездефицитным.
Положив начало системной ревизионной деятельности в таких отраслях, как производство алкогольной продукции и железнодорожный транспорт, где стали практиковаться внезапные проверки непосредственно в кассах и бухгалтериях, Татаринов оказался в изоляции. Его деятельность, направленная на целевое использование материальных и денежных ресурсов, не могла нравиться той части элиты, которая из века в век кормилась из казны.
Татаринов умер внезапно, от инфаркта, причем в тот момент, когда его реформаторские усилия еще только набирали силу. Безупречная честность этого человека окончательно подтвердилась лишь после его смерти, а материальное вознаграждение за его преданное служение государству было выплачено его детям, поскольку Татаринов не оставил им никакого состояния…
Схожая судьба была уготована и другому замечательному человеку, государственному чиновнику более раннего поколения, Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864), председателю Государственного совета (1862–1864) и Комитета министров (1861–1864). Когда его здоровье вконец расстроилось, выяснилось, что у него нет средств на то, чтобы поехать лечиться на воды в Европу. Пришлось друзьям просить у Александра II специальную субсидию, чтобы помочь самому доверенному из его "ближних бояр".
Между тем Блудов - одна из ярчайших индивидуальностей России начала XIX века. Одаренность, образованность, широта познаний поставили его в ряд с выдающимися людьми своего времени - Карамзиным и Жуковским. Они были друзьями и единомышленниками во взглядах на литературно-публицистическую деятельность, на государственные дела. До конца дней Карамзин и Блудов двигались по жизни рядом, несмотря на то, что судьба часто разделяла их. Блудов начал свою службу в пятнадцать лет - сначала в Коллегии, а затем и в Министерстве иностранных дел. Работая за границей на дипломатических должностях, он вполне разделял убеждения своих друзей по "Арзамасу" - литературному кружку, который открыл писательскую дорогу многим его участникам. Благородство и изысканный вкус делали его другом и советником многих талантливых литераторов того времени.
Однако в блестящем начале судьбы Блудова произошел глубокий перелом. Рекомендованный Карамзиным Николаю I как человек, наделенный выдающимися способностями, Блудов, едва приступив к высокой государственной деятельности, по воле обстоятельств и высочайшему повелению оказался на должности делопроизводителя Верховного суда по делу участников восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Впоследствии Блудов занимал высокие государственные посты: назначался начальником департаментов, министром разных министерств - внутренних дел, юстиции, иностранных вероисповеданий; выступал редактором Свода законов, Уложения о наказаниях. На первых порах реформаторской деятельности Александра II он был опорой для молодого самодержца в главном - в реформе по освобождению крестьян от крепостной зависимости. В это дело он вложил немало сил, проявив исключительную душевную щедрость. Блудов прошел все мыслимые ступени государственной службы и командные высоты в России Николая I, Александра II, получив все доступные по тем временам почести и награды. Однако участие в процессе по делу декабристов омрачало и более чем что-либо другое подтачивало его силы…
Крупной фигурой, явлением национального масштаба в период царствования Александра II был военный министр империи граф Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912).
Он так же, как и Горчаков, с юных лет выделялся среди сверстников, проявляя блестящие познания в столь различных областях знаний, как литература и математика. В своих ученических работах Милютин обнаруживает удивительную зрелость, используя методы, которые теперь бы назвали системным анализом. Он считал, что при решении проблем должны преобладать "полнота, точность, система", что "всякая наука может дойти в стройности и полноте до математической точности".
Преодолев долгий и трудный путь на разных должностях в военном ведомстве, Милютин в 1861 году выдвинулся в военные министры империи, оставаясь на этом посту вплоть до кончины Александра II.
Ключевое значение в восхождении Милютина имело его участие в решении кавказской проблемы. Здесь, на Кавказе, он в разные годы нес службу, участвовал в боевых действиях, был серьезно ранен, здесь же, извлекая уроки из прошлого, он обдумывал методы ведения войны, способы ее мирного завершения.
Одна из написанных Милютиным работ - "Наставления к занятию, обороне и атаке лесов, деревень, оврагов и других местных предметов" - стала итогом первого собственного опыта участия в боевых действиях. После этого были еще три длительные командировки на Северный Кавказ.
Кавказская война - длинная, так до конца и не прочитанная страница российской истории. Проблема покорения горских народов Кавказа, к решению которой подступался еще Петр I, из поколения в поколение мучила российских самодержцев, не умевших найти ее решения. Не территориальные приобретения, не доступ к природным ресурсам, не стремление экспроприировать достояние горских народов двигало Россию на Кавказ и далее, за его пределы.
Кавказская проблема с течением времени выросла в одно из серьезных препятствий на пути экспансии Российской империи на Восток. Речь шла не столько о том, чтобы остановить регулярные грабительские набеги горцев на приграничные территории, хотя разбой и торговля невольниками к тому времени стали едва ли не основной статьей дохода племенных вождей, но в первую очередь о потребности выхода к торговым путям Запада и Востока через незамерзающие моря. К тому же перед Россией стояла важная миссионерская задача - избавить христианские народы, разбросанные на пространствах бывшей Византийской империи, от насильственной исламизации. В этом смысле наиболее бедственное положение сложилось в грузинских и армянских княжествах, отрезанных от православного мира цепью Кавказских гор. Кроме того, народы, заселявшие горы и предгорья с севера, тоже исповедовали ислам.
Таким образом, движение России на Восток наполнялось глубоким стратегическим смыслом. Намерения набирающего мощь северного соседа вызывали беспокойство не только Персии и Турции, но и ведущих европейских держав. Выход России на пространства Анатолийского полуострова с установлением ею контроля над проливами Босфор и Дарданеллы означал бы радикальные геополитические изменения, поставил бы под вопрос само существование хозяйственно-экономических связей стран Европы с Ближним Востоком и азиатской Индией. В этом случае создавались предпосылки к возникновению супердержавы, способной взять под контроль стратегически важные источники сырья, товаров и пути их доставки. Именно по этой причине, когда стало очевидно, насколько Николай I приблизился к осуществлению заветной цели, страны европейской коалиции - Англия, Франция, Сардиния - в 1854 году предприняли интервенцию союзных войск в Крыму, чтобы остановить имперские устремления России. До той поры проблема Кавказа хотя и существовала, однако не стояла в ряду первостепенных. Вялотекущий характер, присущий тактике и стратегии ведения войны в кавказских предгорьях, объяснялся отвлечением основных сил на решение других, гораздо более актуальных задач. Действия экспедиционного корпуса в горах на восточном, центральном и западном направлениях продолжались десятилетия, война передавалась по наследству от одного самодержца к другому. И причин столь затяжного течения боевых действий было много. В первую очередь героизм и самоотверженность горских народов, их неистощимая способность к сопротивлению. Но не менее важным было легковесное, недальновидное ведение дел российским военным руководством, опьяненным боевыми успехами императорских войск на полях других, гораздо более масштабных сражений. Для армии, сумевшей разгромить войска великого Наполеона, одержавшей победу над шведами и турками, данная цель казалась малозначительной и легко достижимой. Карательные экспедиции против горских владений не приносили результатов, а вели лишь к наращиванию боевого опыта горцев. Дух сопротивления укрепляло учение радикального ислама - мюридизм. Его проповедники, прибывавшие из исламских центров Ближнего Востока, возвещали приход газавата, священной войны против неверных. Однако не только неприступные леса и горы и религиозный фанатизм помогали народам Северного Кавказа выстоять в неравной борьбе. Помощь им приходила далеко из-за пределов России - и не одним лишь снаряжением, но и инструкторами, деньгами, людьми. Через Турцию отряды горцев оснащались новейшим нарезным оружием, возможности которого многократно превышали возможности гладкоствольного, бывшего на вооружении у русских. В феврале 1857 года, благодаря разведданным, полученным от посланника в Константинополе Бутенева, был обнародован факт высадки в устье реки Туапсе отряда польских и венгерских эмигрантов, направлявшегося на помощь горцам. Процесс формирования отряда, его экипировка и отправка осуществлялись английскими дипломатами. Далее еще не раз будут установлены факты, свидетельствующие об усилиях Англии и Турции интернационализировать Кавказскую войну. Военное вмешательство в кавказские дела иностранных государств продолжалось вплоть до 1864 года. Легионеры из Польши, Венгрии, Турции, оснащаемые новейшим вооружением, экипировкой, деньгами, участвовали в непосредственных столкновениях с русскими войсками, нанося им серьезный урон. Массированная политическая и материальная поддержка кавказских повстанцев Англией, по сути дела, служила защите ее колониальных интересов на Востоке. Кавказ рассматривался в качестве главного препятствия выходу России на важнейшие торговые пути, соединяющие Европу с Азией.
Многократные попытки сил экспедиционного корпуса продвинуться в глубь предгорий рано или поздно проваливались, поскольку выиграть войну по сложившимся, хорошо известным канонам не удавалось. Навязываемая противником партизанская война, ее изощренные, коварные методы ставили командование в тупик. Близкие к завершению масштабные операции захлебывались, а оставляемые на захваченных территориях крепости и базы подвергались блокаде и уничтожению. Победные рапорты об успехах в сражениях сменялись печальными известиями о сотнях и тысячах погибших, об утрате войсками контроля над огромными территориями и населенными пунктами.
Кавказская война пролегла через судьбы многих поколений, затронув все слои российского общества, не исключая и его высшие сословия. Одни направлялись на Кавказ по велению долга, другие - по высочайшему повелению. Там кровью искупали свою вину перед троном опальные декабристы. Там остановилась жизнь многих наделенных умом и талантом российских интеллектуалов. Не все они успели применить себя в каком-либо более значительном и нужном деле. Драма тех десятилетий нашла свое отображение и в художественном творчестве литературных гениев эпохи: Пушкина, Лермонтова, Толстого.
Эпизод Кавказской войны, преисполненный невероятного драматизма, воссоздает Лермонтов в своем гениальном поэтическом творении "Валерик". Берущая за сердце реалистическая картина боя в горах Ичкерии написана с обескураживающей точностью. Вчитываясь в ее строки, как бы переносишься в наше время.
Раз - это было под Гихами -
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов;
Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом;
И дым их то вился столпом,
То расстилался облаками;
И оживилися леса;
Скликались дико голоса
Под их зелеными шатрами.
Едва лишь выбрался обоз
В поляну, дело началось.
Чу! в арьергард орудья просят;
Вот ружья из кустов выносят,
Вот тащат за ноги людей
И кличут громко лекарей;
А вот и слева, из опушки,
Вдруг с гиком кинулись на пушки;
И градом пуль с вершин дерев
Отряд осыпан. Впереди же
Все тихо - там между кустов
Бежал поток. Подходим ближе.
Пустили несколько фанат;
Еще подвинулись; молчат;
Но вот над бревнами завала
Ружье как будто заблистало;
Потом мелькнуло шапки две;
И вновь все спряталось в траве.
То было грозное молчанье,
Недолго длилося оно,
Но в этом странном ожиданье
Забилось сердце не одно.
Вдруг залп… глядим: лежат рядами,
Что нужды? Здешние полки
Народ испытанный… - В штыки,
Дружнее! - раздалось за нами.
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди…
Верхом помчался на завалы,
Кто не успел спрыгнуть с коня…
Ура - и смолкло. - Вон кинжалы!
В приклады! - и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть…
(И зной и битвы утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна.
В упоминаемый Лермонтовым в начале поэмы "славнейший" период (1818–1826) той войны, проходивший под руководством А. П. Ермолова, пришло наконец понимание того, что кавказские пространства "представляют собой громадную естественную крепость", а покорение проживающих здесь "диких и хищных народов" невозможно осуществить одним только военным путем… Однако уроки и выводы тех первопроходцев усвоены были не сразу.
Алексей Петрович Ермолов (1777–1861) - один из немногих российских генералов, о служении которого до сей поры на Кавказе ходит немало легенд, рассказов, анекдотов. Ему, герою Бородинской битвы, Александром I было поручено командование экспедиционным корпусом на непокорном Северном Кавказе. В 1818 году Ермолов предложил план постепенной колонизации предгорий Кавказа путем создания укрепрайонов, вокруг которых предполагалось создать поселения казаков-колонистов, способных привнести новое, по тем временам прогрессивное в примитивный уклад жизни "диких народов", привлечь к мирному земледельчеству и скотоводству местные племена. Именно Ермолов основал первое крепостное укрепление Грозное и другие, откуда предпринял ряд походов, имевших целью установление власти России в примыкающих к ней княжествах Центрального Кавказа и Закавказья - в Мингрелии, Имеретии, Гурии, Абхазии, Карабахе и других менее значительных по площади национальных образованиях. Главное достоинство его правления - не только успешные военные операции, но и обширная хозяйственно-административная деятельность, направленная на развитие края. Под его руководством был расширен Военно-Грузинский тракт, улучшены дороги внутри Северного Кавказа. Главное же - ему первому удалось привлечь к сотрудничеству местное население, направив его энергию на благоустройство края. Были приняты меры к поощрению местного производства, земледелия и торговли. Он сумел зазвать сюда даровитых людей из Центральной России, найти им применение в просвещении и образовании местных народов, в освоении оздоровительных ресурсов. С его именем связано основание крупнейших в Европе бальнеологических курортов Кавказских Минеральных Вод.
После Ермолова сменилось немало талантливых военачальников, были проведены десятки и сотни успешных операций, но как ни наращивались военные усилия, положить конец войне не удавалось. О том, какой ценой давалась победа, можно судить по донесениям хотя бы о двух боевых операциях, проведенных под командованием князя М. С. Воронцова с целью овладеть укрепленными аулами Гергебиль и Салты в августе-сентябре 1847 года: "Оба эти предприятия стоили нам около 150 офицеров и более 2500 нижних чинов". Тем не менее впоследствии эти аулы не единожды переходили из рук в руки.