Но это будет через несколько дней. Пока же участники съезда ехали в Брюссель разными путями, предпринимая некоторые, обычно наивные, предохранительные меры, чтобы не попадаться на глаза блюстителям государственного строя и общественного порядка. Троцкий, получивший мандат от Сибирского союза (скорее мандат был только предоставлен от имени Сибирского союза, ибо связи с последним не было), выехал в Брюссель с маленькой станции Нион. Ехал он вместе с делегатом тульских социал-демократов врачом Дмитрием Ульяновым, младшим братом Ленина. С ним он сблизился, что вскоре попытается использовать Ленин, но без успеха.
Съезд проходил с 17 (30) июля по 10 (23) августа, вначале в Брюсселе, а затем (после фактического запрещения его работы бельгийской полицией) в Лондоне.
В Брюсселе за делегатами непрерывно следили агенты полиции, поначалу не очень заметные, но постепенно стали ходить по стопам делегатов, почти не таясь. Троцкий, приехавший по болгарскому паспорту на имя Самоковлиева, почувствовал слежку не сразу. Только в начале второй недели заседаний, когда вечером он вышел из ресторанчика в обществе Засулич, к ним подошел один из делегатов и прошептал: "За вами шпик, расходитесь в разные стороны". Наивная попытка укрыться от слежки не удалась. На следующий день "месье Самоковлиев" и другие делегаты были вызваны в полицию и им предложили покинуть Бельгию. Съезд был перенесен в британскую столицу.
Троцкий был одним из самых активных участников съезда, выступал почти на каждом заседании. С. В. Тютюкин обнаружил в протоколах свыше ста его выступлений и реплик.
В первые дни съезда Троцкий, в полной мере оправдывая ожидания Ленина, вел себя активно и агрессивно. Он выступил уже на втором заседании 31 июля (по новому стилю) при обсуждении порядка дня. Спор разгорелся о месте в партии еврейской социал-демократической организации Бунд, представитель которой М. И. Либер настаивал, чтобы этот вопрос не выделялся, что он входит в "рубрику организации партии". Троцкий выступил против этого мнения. Он утверждал, что существуют серьезные разногласия по вопросу "единая организация с той или иной степенью самостоятельности частей ("автономия") - или союз самостоятельных организаций ("федерация")". Раз этот вопрос встал перед нами, "мы должны его исчерпать, мы не должны его откладывать".
Однако этим выступлением в ходе обсуждения порядка дня Троцкий не ограничился. Он высказался против представительства на съезде эмигрантской группы "Борьба", возглавляемой Д. Б. Рязановым (Гольдендахом) (1870–1938), который прошел путь от народника до известного марксиста, пользовался авторитетом в зарубежных кругах (он находился в эмиграции с 1900 года), был острым и безжалостным полемистом. В рассматриваемый период группа "Борьба" осудила "экономистов", по адресу которых метал громы и молнии Ленин. Тем не менее "экономисты" в съезде участвовали, и Ленин с этим мирился.
Гнев по адресу группы Рязанова объяснялся тем, что она обвинила в экономизме… саму "Искру". Представляется, что непримиримый тон Ленина и особенно Троцкого по адресу "Борьбы" и ее руководителя был вызван не столько позициями группы, сколько качествами ее лидера - резкостью, остроумием, сарказмом. В этом смысле между Рязановым и Троцким было немало общего. Выступая 31 июля, Троцкий не жалел черной краски, которую щедро лил на "Борьбу" и прежде всего на самого Рязанова. "Эта группа бессильна и фактически и морально-политически", - твердил он. Ее позицию, считал Троцкий, определяет конъюнктура данного момента. Это были красочные, но не имевшие под собой логической почвы слова, ибо вся российская социал-демократия в это время (да и позже) представляла собой конгломерат разобщенных групп. По словам очевидцев, Рязанов во время съезда называл Троцкого "дубинкой Ленина".
Так уже в самом начале работы этого важнейшего социал-демократического форума Троцкий выдвинулся на передний план, хотя был еще совсем молодым человеком.
Третьего августа на съезде началось обсуждение программы РСДРП. 4 августа Троцкий взял слово в обсуждении этого основополагающего документа. В полном согласии с Плехановым и Лениным он критиковал позиции "экономистов" Мартынова и Акимова, особенно последнего, который возражал против включения в максимальную программу требования диктатуры пролетариата. К этому времени молодой социал-демократ уже хорошо научился приклеивать уничижительные ярлыки оппонентам. Он утверждал, что, отрицая диктатуру, Акимов впадает в обычный реформизм. Правда, в выступлении подчеркивалось, что диктатура пролетариата будет "не конспиративным захватом власти", а политическим господством "организованного рабочего класса, составляющего большинство нации".
Особое внимание Троцкий уделил аграрной части программы, посвятив ей два выступления. В одном он отстаивал необходимость ограничиться аграрными требованиями, направленными против остатков крепостного права, но не создавать некую программу "аграрного социализма". "Это - задача социалистов-революционеров", - с оттенком пренебрежения бросил оратор. Вслед за Троцким выступил Ленин примерно с тех же позиций. Второе выступление по аграрной части было в основном посвящено требованию возвращения крестьянам так называемых земельных отрезков, то есть участков земли, которыми они владели до реформы 1861 года и которые были у них отобраны при освобождении. Поддерживая этот лозунг, Лев в то же время оставлял простор для выдвижения более широких требований. Он утверждал, что на Западе крестьянство уже исчерпало свою революционную роль. "У нас положение иное. В наступающий революционный период мы должны связать себя с крестьянством, - как в интересах крестьянской бедноты, так и в интересах пролетариата". Он призывал партию к работе в крестьянской среде не с "дальновидной осторожностью", а к "дерзости, дерзости и дерзости". При всей декларативности и ораторской напыщенности заявления, носившего общий характер, нельзя не видеть, что оно свидетельствовало о признании активной роли крестьянства как движущей силы революции. И в этом вопросе позиция Троцкого, совпадавшая во время съезда с позицией Ленина, через некоторое время претерпит существенные изменения.
Идиллия во взаимоотношениях между Лениным и Троцким, однако, приближалась к концу, хотя Крупская выражала убеждение Ильича, что у Троцкого не могут возникнуть какие-либо колебания.15 августа на утреннем заседании, проходившем под председательством Троцкого, началось обсуждение проекта устава партии. Почти сразу возникли дискуссии по поводу двух формулировок первого параграфа, представленных Лениным и Мартовым. Разница казалась небольшой. Ленин требовал участия каждого члена партии в работе одной из подпольных парторганизаций. Мартов соглашался на поддержку членами партии таковых, допуская, что некоторые партийцы не будут непосредственно участвовать в нелегальных организациях, но будут руководствоваться их указаниями или оказывать партии содействие под руководством одной из ее организаций. Троцкий с полным основанием полагал: "Непосредственного практического значения это противоречие не имело, так как правом решающего голоса по обеим формулам наделялись только члены нелегальных организаций. Тем не менее, две расходящиеся тенденции были несомненны". Действительно, на первых порах казалось, что происходит то, что в английской поговорке называют hair-splitting ("расщеплением волоса"), то есть споры по поводу почти ничего не значащих расхождений.
Вначале Троцкий выступал осторожно, но с самого начала критически по отношению к ленинской формуле. "Я опасаюсь, что формула Ленина создает фиктивные организации, которые будут давать лишь своим членам ценз, но не будут служить средством партийной работы", - говорил он. Поначалу Ленин довольно вяло защищал свою позицию, но постепенно пришел в состояние возбуждения, отказываясь от каких-либо компромиссов, превращая мелкое разногласие в предмет принципиальных расхождений, руководствуясь в значительной степени собственной амбицией. "За кулисами шла борьба за каждого отдельного делегата, - вспоминал Троцкий. - Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь меня на свою сторону". "Старик", как стали называть Ленина уже в это время, пригласил Троцкого на прогулку вместе с большевиком П. А. Красиковым, человеком недалекого ума, но очень грубым, который давал во время гулянья настолько бесцеремонные характеристики редакторам "Искры", что даже Ленин, сам весьма грубый и безапелляционный человек, при этом морщился, "а я содрогался".
Решено было провести закулисное совещание "искровцев", на котором председательствовал Троцкий. Попытка найти выход из тупика результата не дала. Ленин покинул совещание, хлопнув дверью. После этого "старик" предпринял еще одну попытку вернуть Троцкого на свою сторону, наставить на "правильный путь". Он подослал своего брата Дмитрия, который сблизился с Львом во время поездки на съезд. Несколько часов длилась беседа в одном из тихих лондонских парков. Никаких результатов и эта миссия не дала.
В итоге Троцкий не только не вернулся, а стал энергично выступать против ленинской формулировки и в поддержку Мартова. 15 августа на послеобеденном заседании Лев произнес энергичную речь, возражая против предложения "старика". Оратор отмечал, что формула Ленина, якобы направленная против интеллигентского индивидуализма, "попадает совсем в другую цель". Он подчеркивал, что разного рода общественные объединения по интересам: гимнастические союзы, организации Красного Креста, студенческие землячества "гораздо долговечнее всяких рабочих организаций".
В определенной степени благодаря энергичным усилиям Троцкого, его логике и красноречию первый параграф устава РСДРП был принят в более гибкой, чем ленинская, формулировке Юлия Мартова.
Хотя вопрос о первом параграфе был главным предметом разгоревшегося острого спора, дискуссии продолжались и по другим пунктам. Троцкий высказал мнение по поводу функций Совета партии. Он напомнил, как возникла сама идея этого органа: в условиях существования двух центров - ЦК и центрального печатного органа (ЦО) - решили создать "регулятор деятельности этих органов" в виде Совета. Теперь же некоторые делегаты высказывали пожелание, чтобы Совет стал центром партии. "Таким образом, мы начинаем сначала". Ни Троцкому, ни другим участникам съезда не приходила в голову мысль, что незначительная по численности подпольная партия, находившаяся в состоянии организационного становления, вряд ли могла позволить себе иметь целых три руководящих органа, превращаясь изначально в бюрократическую структуру.
Острые дебаты развернулись по вопросу о составе редколлегии "Искры". Им предшествовали кулуарные переговоры, во время которых Ленин предлагал сократить состав редакции вдвое - с шести до трех человек (он сам, Плеханов и Мартов), удалив Потресова, Засулич и Аксельрода. Вначале, еще до конфликта по поводу устава, Ленин предлагал ввести в редакцию и Троцкого. Верный себе Плеханов резко высказался против, и Ленин свое предложение миролюбиво снял. На официальном заседании Троцкий выступал за переназначение прежнего состава редколлегии, руководствуясь не только соображениями целесообразности, но и почтительным отношением к троице, которую Ленин собирался жестко и бездушно выбросить за борт. Ленин настоятельно требовал выборов нового, сокращенного состава. В результате прошло предложение Ленина, который получил незначительное большинство в два голоса.
Приехав на съезд единомышленниками, почти друзьями, Троцкий и Ленин покидали его в полном взаимном отчуждении, фактически врагами. В основе своей эти враждебные отношения сохранятся до 1917 года.
В чем же заключались причины такого внезапного разрыва? Пытаясь его объяснить, Троцкий уходит от вопроса о первом параграфе устава, хотя именно по этому вопросу начали возникать резкие разногласия. Он утверждает, что главным пунктом разрыва был вопрос о редакции "Искры". "Ленин относился ко мне прекрасно. Но именно он посягал теперь в моих глазах на редакцию, которая была для меня единым целым и называлась обаятельным именем "Искра". Мысль о расколе коллегии казалась мне святотатственной".
Принять это объяснение трудно потому, что вопрос о редколлегии обсуждался позже вопроса об уставе, когда и произошел фактический разрыв между обоими деятелями. Ничтоже сумняшеся Троцкий на следующей странице воспоминаний признавал, что конфликт с Лениным произошел в результате разного понимания централизма, то есть как раз в связи с уставом.
Мне же представляется, что этот острый конфликт в основе своей имел личностный характер. Троцкий постепенно, но все больше убеждался, что под руководством Ленина, в группе его сторонников он постоянно будет играть вторую роль, никогда не сможет пробиться в единоличные руководители, что ленинская воля и напор будут подавлять его индивидуальность. Этого Лев не мог вынести.
Ко времени Второго съезда Ленин в полной мере осознал, что его путь к партийному руководству (о государственной власти он пока еще помышлять не мог) возможен только в том случае, если он будет пользоваться в борьбе любыми средствами, включавшими пасквили, ложь, клевету по адресу соперников и недругов, фальсификацию их суждений, приписывание им произвольных высказываний и т. п. Троцкому еще было далеко до таковых качеств. Пока ему несравненно ближе в моральном отношении были сдержанные суждения тех, кто оказался в меньшевистской группе, хотя политически поначалу он был ближе к централистским ленинским установкам. Позже Троцкий овладеет многими из ленинских нечистоплотных средств, но дорасти в этом смысле до "старика" он никогда не сможет. У Троцкого усиливалось чувство раздражения против Ленина, которое привело к полному разрыву.
Вспоминая время Второго съезда, А. В. Луначарский через много лет писал в рукописных мемуарах: "Вероятно, в Троцком того времени было много мальчишеского задора. В сущности, очень серьезно к нему не относились по его молодости, но все решительно признавали за ним выдающийся ораторский талант и, конечно, чувствовали, что это не цыпленок, а орленок".