Меньшевизм и отход от него
Так в конце Второго съезда РСДРП 24-летний "орленок" Троцкий оказался в стане меньшевиков, которые удостоились этого наименования в связи с тем, что при выборах съездом центральных партийных органов получили меньше голосов, нежели сторонники Ленина.
В дальнейшем меньшевики и большевики, которых подчас называли "враждующими братьями", ибо и те и другие руководствовались одной и той же программой РСДРП, то приближались друг к другу (особенно в период подъема революции 1905–1907 годов), то вновь расходились, претерпевали перегруппировки, пока наконец в 1917 году (а не в 1912-м, как утверждала советская историография) стали двумя самостоятельными партиями.
Лев принял участие в состоявшемся в середине октября 1903 года в Женеве совещании 17 меньшевистских деятелей, на котором вместе с Мартовым, Потресовым, Аксельродом и Ф. И. Даном был избран в состав меньшевистского центра ("бюро меньшинства"). Была принята резолюция, подготовленная Троцким и Мартовым, которая являлась реакцией на победу большевиков на съезде. В резолюции обращалось внимание на то, что действия большинства ведут к расколу партии на "замкнутую, односторонне подобранную центральную организацию" и на "широкую разнородную массу социал-демократических работников", компрометируя этим "саму идею единой боевой строго централизованной партии".
Ленин, в свою очередь, энергично полемизировал с Троцким, в частности в посвященной итогам съезда брошюре "Шаг вперед, два шага назад", вышедшей в Женеве в 1904 году. Он, правда, признавал, что в начале съезда Троцкий поддерживал его позиции по вопросам о Бунде, по некоторым программным положениям (о роли крестьянства в революционном процессе). Но касаясь дискуссии по уставу, Ленин уже называл Троцкого оппортунистом или, в некоторых местах, чуть осторожнее: Троцкий, мол, говорит опять, "как оппортунист".
Троцкий, не оставшись в долгу, в свою очередь, опубликовал направленную против Ленина брошюру "Наши политические задачи", посвятив ее "дорогому учителю Павлу Борисовичу Аксельроду". Брошюра была выпущена меньшевистским издательством в августе 1904 года. Весь ее пафос был направлен против партийного раскола. Хотя автор чувствовал себя ближе к меньшевикам, чем к большевикам, и дискутировал главным образом с Лениным, он начинал несколько дистанцироваться и от меньшевистского крыла. Недаром в предисловии высказывалось сожаление, что русские социалисты как бы не знают других задач, кроме мелочной внутренней борьбы, не видят других перспектив, кроме партийного раскола. В брошюре содержалась острая полемика против того партийного режима, который вытекает "из совершенно фантастических представлений о путях партийного развития". Автор трактовал эти представления как "организационную сутолоку", приемы и методы "осадного положения".
Уже здесь, в предисловии, становилось ясным, что главным объектом критики являются ленинские установки. Троцкий выражал это еще четче в специальном разделе, посвященном "книжке" Ленина "Шаг вперед, два шага назад", в которой "разрозненным предрассудкам придано подобие системы". Троцкий признавал, что писал эту часть работы неохотно, но не потому, как это могло показаться на первый взгляд, что недавно был близок к Ленину. Нет, Троцкий теперь открыто издевался над Лениным: "Хотя и до выхода названной книжки мы не сомневались, что ничего внушительного тов. Ленин не сможет сказать в защиту собственной позиции, ибо позиция, занятая им, совершенно безнадежна, но все же такой бледности мысли, какую он обнаружил, мы не ожидали".
И далее шел детальный разбор тактических и организационных задач социал-демократии с позиции решительного противостояния "ортодоксальной теократии", которую пытался навязать ей Ленин. Эпитеты сыпались один за другим. Ленина автор упрекал в негибкости мысли, в стремлении насадить в партии "казарменный режим", в установке: "Когда против меня восстают, это очень дурно. Когда я восстаю, тогда хорошо". Бумага, на которой Ленин писал, "краснела за него".
Троцкий решительно выступал против игнорирования самодеятельности пролетариата, подмены класса партией, называя таковую "политическим заместительством". В противовес Ленину, который, привлекая опыт французской революции XVIII века, называл большевиков "якобинцами с пролетариатом", Троцкий решительно противопоставлял социал-демократизм якобинизму, а самого руководителя большевиков издевательски именовал Максимилианом Лениным, проводя параллель между ним и вождем якобинцев Максимилианом Робеспьером, фанатичным и безжалостным инициатором кровавого террора в 1794 году. Якобинская большевистская тактика, полагал автор, в конце концов подведет весь пролетариат под "революционный трибунал" по обвинению в примиренчестве, и первой попадет под нож гильотины львиная голова Маркса. В брошюре была прозорливо суммирована сущность ленинского плана партийного строительства, который во всей своей масштабности развернется после прихода большевиков к власти: "Партийная организация подменяет собой партию, Центральный Комитет заменяет партийную организацию, и, наконец, "диктатор" подменяет собою Центральный Комитет…"
Так разрыв между обоими социал-демократическими лидерами углублялся во все большей степени, становился почти непреодолимым, во всяком случае, в реально складывавшихся условиях. Позже, в советское время, Троцкий, ставший ближайшим соратником Ленина, постарался забыть об этой брошюре и очень не хотел, чтобы о ней вспоминали другие. Это была единственная работа, которая не только не была переиздана, но о которой автор вообще никогда не упоминал начиная с 1917 года. Недруги, однако, помнили о ней и многократно тыкали ее в нос автору, когда тот стал оппозиционером.
Тем временем в 1903–1904 годах Лев все более оттачивал свое искусство полемиста, выступая на социал-демократических собраниях в Швейцарии. Меньшевик П. А. Гарви вспоминал одно из собраний в Женеве, происходившее под председательством Ф. И. Дана: "С большой речью выступил Троцкий, обрушившийся на большевиков. Такого блестящего оратора мне не приходилось еще слышать ни в подполье, ни в тюрьме. Бросались в глаза боевой задор, отточенность, пожалуй, нарочитая и чрезмерная, формулировок, полемическое искусство: в руках не меч, а шпага".
С конца ноября 1903-го по октябрь 1904 года в "Искре", оказавшейся в руках меньшевиков, были опубликованы семь "Политических писем" Л. Д. Троцкого. Восьмое письмо не появилось, видимо, в связи с тем, что Троцкий постепенно отходил от меньшевиков. То ли он сам воздержался от публикации этого текста, то ли его не допустила редакция. В личном архиве, однако, Троцкий письмо сохранил и опубликовал в своем собрании сочинений.
Содержание "Политических писем" несколько отличалось от общих установок "новой", меньшевистской "Искры" большей агрессивностью как в отношении официальных учреждений царской империи, так и оппозиционных сил, стоявших вне социал-демократии.
Особое внимание вызывали социальные и политические тенденции в сфере российской интеллигенции, причем сам этот термин Троцкий зачастую брал в кавычки. Характеристика данного слоя была у него противоречивой. С одной стороны, утверждалось, что "русская "интеллигенция" дописывает последние страницы своей истории", превращаясь в среднее сословие буржуазного общества. С другой стороны, отмечалось "повышение нравственной самостоятельности" и "политической самоуверенности" интеллигентской демократии. Но вновь и вновь высказывалось сомнение не только в социалистическом, но даже чисто демократическом характере "значительной части нашей интеллигенции".
Уже на данном этапе Троцкий отдавал решающую роль в борьбе против самодержавия не "интеллигентской буржуазии", а пролетариату. Эта тенденция в его публицистике была тем более характерной, что меньшевистские руководители, к числу которых он теперь принадлежал, входя во фракционный центр, по-прежнему полагали решающей силой демократического этапа революции именно либеральную буржуазию, автономным помощником которой должен был стать пролетариат.
Судя по текстам статей Троцкого в "Искре" перед революцией 1905–1907 годов, он, не примкнув к большевикам и, более того, подвергая их критике и подвергаясь критике с их стороны, политически был все же с самого начала раскола несколько ближе к ленинской фракции, нежели к мартовской, хотя Ленин подвергался куда более суровой критике, нежели руководители меньшевиков. Уже с апреля 1904 года Троцкий не принимал участия не только в "Искре", но вообще в мероприятиях меньшевиков, а в сентябре того же года заявил о выходе из этой фракции. Правда, сотрудничество в газете он скоро возобновил.
Положение Троцкого в Социал-демократической партии было незавидным. Ленин, затаивший на него глухую и непримиримую злобу, не упускал случая, чтобы подвергнуть его нападкам. Меньшевистские лидеры относились ко Льву противоречиво. Они стремились сохранить его в своих рядах, но смотрели на него со все большей степенью недоверия. Такова была, вероятно, судьба многих из тех, кто стремился примирить близкие между собой по существу, но враждующие силы, в результате оказывался в центре и подвергался атакам как с одной, так и с другой стороны. Сохранить в этих условиях выдержку было нелегко.
По мере назревания революции позиция Троцкого еще более эволюционировала в сторону, противоположную меньшевизму. Этому способствовало его знакомство в 1904 году с видным германским социал-демократом российского происхождения Александром-Израилем Лазаревичем Гельфандом, более известным под псевдонимом Парвус, который оказал влияние на формирование той более или менее цельной революционнополитической концепции, которую Троцкий будет развивать уже в период революции 1905 года и непосредственно после нее, которой он будет придерживаться с уточнениями на протяжении всей последующей деятельности.
Гельфанд (1867–1924) был сыном еврея из окрестностей Минска, бежавшего в Одессу после погрома и ставшего портовым грузчиком. Несмотря на "пролетарское происхождение", Гельфанд с блеском окончил гимназию и продолжил учение в Базельском университете, где получил степень доктора философии. Он не возвратился в Россию, а перебрался в Германию, где перешел на социалистические позиции, начал сотрудничать в социал-демократической прессе, а затем завоевал репутацию одного из наиболее авторитетных социалистических аналитиков. Он печатался в "Искре" и "Заре", после Второго съезда оказался ближе к меньшевикам, но полностью к ним не присоединился, отстаивал мысли о близости революции в России, о неизбежности крупной войны, о переплетении экономики и политики ведущих стран. На собеседников производили глубокое впечатление эрудиция Парвуса, его живые манеры, которые, как ни странно, гармонировали с массивной фигурой (Парвуса прозвали "слоном") и коммерческой хваткой, умением распорядиться деньгами на пользу и своему делу, и себе самому для получения удовольствий от жизненных благ, вкусной пищи, элегантной одежды, просторного жилья, многочисленных женщин, которых он часто забывал, как и своих детей.
Парвус жил в Мюнхене, но часто приезжал в Женеву и другие города Швейцарии. Именно в Женеве состоялись первые встречи с Троцким. Лев развил Парвусу план создания популярной рабочей газеты, который был воспринят с энтузиазмом. Парвус писал Потресову в сентябре 1904 года, что очень ценит талант и политическую пытливость Троцкого, которого считает подходящим человеком для такого органа.
Буквально через несколько дней после этого письма, в том же сентябре 1904 года, Троцкий и Седова приехали в Мюнхен. Они поселились в квартире Парвуса, посещали художественные галереи и восхищались карикатурами выходившего еженедельно с 1896 года местного сатирического журнала "Симплициссимус". Но более важными были вечерние беседы с гостеприимным хозяином. У них проявилось поразительное сходство взглядов. Троцкий так писал о Парвусе (с которым политически порвал в начале Первой мировой войны) через шесть лет после его смерти: "Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и самого начала нынешнего столетия. Он свободно владел методом Маркса, глядел широко, следил за всем существенным на мировой арене, что при выдающейся смелости мысли и мужественном мускулистом стиле делало его поистине замечательным писателем". В беседах Троцкого с Парвусом постепенно кристаллизовалась идея, что назревавшая в России революция не будет носить классический буржуазно-демократический характер, что при благоприятном раскладе сил во главе революции может стать рабочий класс, а сам комплекс событий окажется прологом революции в Западной Европе.
В квартире Парвуса Троцкий в основном написал серию очерков о назревании в России крупных политических событий, которые вылились в демократическую революцию.
Глава 4
ПЕРВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. ПЕТЕРБУРГСКИЙ СОВЕТ
Начало революции и возвращение в Россию
Л. Д. Троцкий встретил начало первой русской революции как "нефракционный" социалист - он отошел от меньшевиков, но не присоединился к большевикам и считал главной своей задачей восстановление единства социал-демократического движения.
Известие о событиях 9 (22) января 1905 года, которые вошли в историю в качестве Кровавого воскресенья, застало его в Женеве, куда он возвратился после поездки по городам Швейцарии с докладами перед российскими эмигрантами. Утром 23 января, зайдя в редакцию "Искры", Троцкий узнал от Мартова, что перед Зимним дворцом пролилась кровь. Н. И. Седова вспоминала, что это известие привело Троцкого в крайне нервное состояние, он "побледнел, почувствовал себя плохо и почти потерял сознание". Однако такое состояние быстро преодолел. Сам приступ был вызван, безусловно, не скорбью о жертвах и сочувствием их близким, а пониманием происшедшего как начала революции. Необходимо было действовать.
В один из дней непосредственно после 9 января на собрании в Женеве Троцкого увидел тогдашний социал-демократический эмигрант, а через полтора с лишним десятилетия нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский. Вот как он описывает эту встречу: "Троцкий был тогда необыкновенно элегантен, в отличие от всех нас, и очень красив. Эта его элегантность и особенно какая-то небрежная свысока манера говорить с кем бы то ни было меня очень неприятно поразили. Я с большим недоброжелательством смотрел на этого франта, который, положив ногу на ногу, записывал карандашом конспект того экспромта, который ему пришлось сказать на митинге. Но говорил Троцкий очень хорошо". При всей неприязненности этого описания в нем содержится доля восхищения, даже зависти по отношению к молодому человеку, который столь стремительно ворвался в высший эшелон социал-демократов.
Не будучи связанным с партийными фракциями и не имея вследствие этого никаких полномочий от них, Троцкий все же решил немедленно возвращаться в Россию. Через русских студентов в Швейцарии удалось достать фальшивый паспорт на имя отставного прапорщика Арбузова.
Лев отправился в опасное путешествие. По дороге он вновь остановился в Мюнхене у Парвуса, который написал предисловие к уже готовой брошюре, озаглавленной теперь "До Девятого января". Вскоре брошюра была издана в Женеве меньшевистской организацией, проявившей в данном случае, хотя и неохотно, широту воззрений, ибо основные положения брошюры Троцкого и предисловия Парвуса не соответствовали ее позициям.