Переворот состоялся 9-10 ноября (18–19 брюмера) 1799 года. Утром 9 ноября дом Наполеона и улица перед ним начали наполняться генералами и офицерами, на которых Бонапарт мог вполне рассчитывать. Был готов подчиниться весь Парижский гарнизон – 7 тысяч человек. Наиболее приближенным генералам – Мюрату, Леклерку, Макдональду Наполеон объявил, что пора "спасать республику". Тем временем в Совете старейшин участники заговора убеждали своих коллег, что раскрыт "страшный заговор" против республики (вероятно, якобинский, но все подавалось очень туманно), который вынуждает действовать. Действия эти заключались в следующем: перенести заседания обоих Советов за город в селение Сен-Клу, поручить подавление заговора Наполеону. Растерянный Совет проголосовал за эти два пункта.
Бонапарт со своей свитой, получив известие из Совета, прибыл к дворцу Тюильри, куда заранее стягивались войска. Затем он выступил перед старейшинами с краткой и не вполне убедительной речью, в которой говорил о своей готовности защищать республику. После этого в саду произошла знаменательная сцена – встреча Наполеона с секретарем Барраса. Последний, уже зная о происходящем, дожидался известий от генерала в своем Люксембургском дворце. По всей видимости, он был уверен в том, что Бонапарт все еще остается его человеком. Но секретарь директора вынужден был выслушать гневную отповедь Наполеона, рассчитанную, конечно, на публику: "Что вы сделали с Францией, которую я вам оставил в таком блестящем положении? Я вам оставил мир; я нашел войну. Я вам оставил победы; я нашел поражения! Я вам оставил миллионы из Италии, я нашел нищету и хищнические законы! Что вы сделали со ста тысячами французов, которых я знал, моими товарищами по славе? Они мертвы!" Через несколько часов Баррас, понявший, что в новой политической комбинации для него нет места, подписал текст заявления об отставке, заранее составленный Талейраном. Некогда всемогущий правитель удалился на свою виллу и больше в политику не возвращался.
Директории, собственно, более не существовало. Верные Наполеону генералы получили приказ занять все стратегически важные пункты столицы, а в Сен-Клу потянулись экипажи членов Советов. Далеко не все хорошо понимали, что происходит и с чем борются они вместе с Наполеоном Бонапартом. Отрезвление пришло уже в предместье. События в Сен-Клу развивались совсем не так, как рассчитывали заговорщики. Наполеону было нужно, чтобы при его приходе к власти была соблюдена видимость законности. Он, вероятно, не до конца был уверен в своем авторитете в обществе и среди традиционно республикански настроенных солдат. Для этого и была устроена комедия в Сен-Клу. По планам организаторов переворота Советы должны были поручить формирование новой Конституции Наполеону и самораспуститься. Но все вышло не так просто. В Совете пятисот около двухсот мест принадлежало бывшим якобинцам. Они к середине дня 19 брюмера (10 ноября) уже полностью отдавали себе отчет в том, что имеют дело с диктатором, а не борцом за права и свободы. В этом Совете началось поименное принесение присяги Конституции III года. Это было явное выражение протеста против действий корсиканца. Даже Совет старейшин колебался и не принимал необходимого решения.
Наполеон, устав ждать, решил лично повлиять на ход событий и поднялся в зал заседаний Совета старейшин. Однако оказалось, что и этот человек действия, умевший кратко и точно формулировать свою мысль и, безусловно, не лишенный отваги, может дать слабину. Речь его была путаной, он говорил о республике, оправдывался, утверждал, что он не Кромвель и не Цезарь, грозил неизвестно кому. В конце концов его прервали. Старейшины требовали более точных сведений об участниках вымышленного заговора. Тогда Бонапарт в сопровождении десятка солдат направился в Совет пятисот, но там ситуация для него сложилась еще хуже. Едва Наполеон переступил порог, его встретили гневные выкрики: "Вне закона его!", "Долой диктатора!" Кто-то ударил генерала, кто-то схватил за горло. Бонапарт был бледен, ничего не отвечал и, похоже, находился на грани обморока. Лишь решительные действия солдат помогли ему выбраться из зала.
В те минуты переворот находился на грани срыва. Наполеон некоторое время пребывал в непонятном оцепенении, не мог ни на что решиться. Многие из ожидавших в комнатах дворца "друзей" генерала потянулись на выход, считая, что дело проиграно. Но все же Бонапарт и его ближайшие соратники – в первую очередь Мюрат, спасли положение. Придя в себя, Наполеон вскочил на коня и стал объезжать стоящие во дворе полки, крича, что "ему и Республике угрожали кинжалом". Люсьен Бонапарт обратился к окружившим здание солдатам с просьбой спасти Совет от "кучки бешеных". Под звуки барабанной дроби в зал вбежали гренадеры во главе с Мюратом и Леклерком. "Вышвырните всю эту свору вон!" – такими были слова Мюрата, которые можно поставить в один ряд со знаменитым "Караул устал!" матроса Железняка. Гренадеры за пять минут полностью очистили помещение.
Нескольких перепуганных депутатов поймали и приказали вотировать необходимые решения, согласно которым создавалась специальная консульская комиссия в составе Сиейеса, Роже-Дюко и Бонапарта, которой поручалась подготовка конституционных законов. В это время люди Фуше расклеивали в Париже афиши о том, что на Бонапарта, разоблачившего контрреволюционный заговор в Совете пятисот, было совершено покушение, но "гений Республики спас генерала"…
Укрепление консульского режима. Вторая итальянская кампания
В первые дни после событий, которые вошли в историю как "Переворот 18 брюмера", первенство Наполеона среди трех консулов еще не было так очевидно для французов. Многим казалось, что Бонапарт займет подобающее ему место ответственного за военную политику. Генерал и сам, казалось, своими действиями подтверждал это мнение. Несмотря на свое звание, он сменил военный мундир на скромный сюртук, появлялся на людях только в обществе своих коллег, держался подчеркнуто скромно. Новую конституцию разрабатывал имевший славу знатока-законоведа Сиейес. Последний же надеялся, что будет играть ведущую роль в государственной политике, и в соответствии с этим строил на бумаге новую систему управления, основанную на не просто разделении, а своеобразном рассеивании законодательной и исполнительной власти между самыми различными учреждениями и лицами. Ведущую роль в этой замысловатой системе должен был играть некий "великий электор", который должен был проживать в Версале, получать пять миллионов франков в год и управлять страной посредством двух консулов – консула мира и консула войны. Нетрудно было догадаться, что для себя Сиейес готовил теплое местечко электора, а Наполеон должен был стать консулом войны.
Однако на коллегиальном рассмотрении проекта его автор столкнулся с несколько неожиданно резким сопротивлением Бонапарта. Тот поднял проект на смех и быстро взял дело в свои руки. Законникам, работавшим под его руководством, генерал сказал: "Пишите коротко и неясно", и Конституция 22 фримера (13 декабря) VIII года вполне соответствовала этому указанию. Этот документ и близко не напоминает то, что мы сейчас подразумеваем под конституцией. Это скорее была инструкция по распределению полномочий. Слов о правах граждан, текста знаменитой Декларации 1789 года в ней не содержалось. Да и полномочия институтов и облеченных властью лиц были прописаны в ней довольно невнятно. За туманными словами о функциях и правах первого консула, которым прямо назывался Наполеон Бонапарт, был не очень-то тщательно скрыт основной смысл текста – предоставление первому консулу мало чем ограниченных полномочий. Наполеон назначался первым консулом на десять лет. Первый консул назначал Сенат и вообще всех высших гражданских и военных должностных лиц, ответственных только перед ним. Законодательную власть изображали Трибунат и Законодательный корпус, члены которых утверждались Сенатом из числа кандидатов, выбранных всенародно. Был создан и Государственный совет, также назначаемый первым консулом. Для законодательных учреждений вводилась запутанная и местами нелепая система передачи законопроектов, сводившаяся к тому, что все эти органы не играли ни малейшей роли в управлении государством. То, что характер нового режима не оставался секретом для широких слоев населения Франции, демонстрирует такой исторический анекдот. Две женщины, выслушавшие на улице текст Основного закона страны, произнесенный глашатаем, обмениваются мнениями: "Я внимательно слушала, но ничего не разобрала. Что дает новая Конституция?" – говорит одна. "Она дает Бонапарта", – отвечает другая.
Сиейес лишился должности консула и получил взамен высокооплачиваемую, но малозначительную при реальном режиме единовластия должность главы Сената. Человек, который еще недавно считал Наполеона лишь своей "шпагой", не посмел теперь ему перечить. "Этот человек все знает, все хочет и все может", – так отзывался Сиейес об обыгравшем его генерале.
Многое указывает на то, что брюмерианский режим был поддержан подавляющим большинством жителей Франции. С самого начала своего правления Бонапарт дал понять, что желает консолидации общества, прекращения распрей. Не должно быть роялистов и якобинцев, "Ни красных колпаков, ни красных каблуков!" – эта фраза первого консула стала крылатой. Наполеон часто говорил о единой нации, о Франции и французах, а не об отдельных слоях населения. Арестованные Фуше якобинцы, противившиеся перевороту, были освобождены, ожидавшие смертной казни в тюрьме роялисты были высланы за границу. Был отменен вызывавший недовольство состоятельных людей закон о принудительном займе. Великолепный Версальский дворец поступил в распоряжение солдат-инвалидов. Большинство министерских портфелей остались поначалу у прежних владельцев. Особое почтение было оказано Академии. Один из виднейших его членов – выдающийся астроном и математик Лаплас, получил даже на время должность министра внутренних дел. Эти и многие другие мероприятия консула, а затем императора позволяют согласиться с расхожим определением бонапартизма как политики лавирования между различными слоями и классами. В первую очередь поддерживалась, конечно, победившая в революции буржуазия. Лозунг "Свобода, равенство, братство!" был вполне официально заменен на "Собственность, свобода, равенство!". Но не стоит забывать, что собственниками были и составлявшие большинство населения Франции крестьяне.
Были произведены серьезные преобразования в области финансов. Во-первых, устанавливался строгий контроль и отчетность. Министр финансов Годэн сделал ставку на косвенные, а не прямые налоги, что привело к увеличению поступлений в казну. 6 января 1800 года был учрежден Французский банк, который существует и поныне.
Заботясь об охране прав буржуа, Наполеон особое предпочтение отдавал промышленности, справедливо считая финансовые операции полезной, но все-таки игрой, создающей лишь фиктивные ценности. Так что особым почетом во времена его правления пользовались не банкиры, как, к примеру, в эпоху Июльской монархии 1830–1848 годов, а владельцы мануфактур. Тем не менее, и финансовые тузы могли быть удовлетворены порядком, который наводил и устанавливал в стране первый консул. Об этом свидетельствует постоянное повышение курсов ценных бумаг и легкость, с которой Бонапарт получал займы у финансистов.
Буржуазия и крестьянство желали порядка, стабильности, и Наполеон был в состоянии дать им желаемое. Бонапарт немедленно взялся за решение самых насущных проблем – укрепление государственной власти и борьбу с коррупцией. Во Франции сохранилось деление на департаменты, но было уничтожено местное самоуправление. Во главе департаментов стояли назначаемые министром внутренних дел префекты, обладавшие в своей области мало чем ограниченной властью. Разбойники на дорогах были переловлены в первые же месяцы правления Бонапарта. Пощады им не было. Действуя как кнутом, так и пряником, удалось значительно улучшить положение в Вандее. Значительно опаснее стало брать взятки. Наполеон сурово преследовал казнокрадов и расхитителей.
Однако наведение порядка шло параллельно с установлением настоящей диктатуры, которая и до, и после описываемых событий не раз становилась оборотной стороной медали стабилизации. Наполеон быстро уничтожал в стране всякое инакомыслие и приводил все слои населения в полное подчинение. Из 173 издававшихся в Париже газет было закрыто 160. В оставшихся печатали официоз, лишь то, что позволяла полицейская цензура. Министерство полиции под руководством Фуше покрыло шпионской сетью всю Францию, тонны доносов потекли в кабинет непревзойденного министра-интригана. На деятельность министерства полиции отныне выделялись огромные средства. Бонапарт же с помощью своего верного соратника Савари установил слежку за Фуше и за теми, кто следил за Фуше.
Реформы внутри страны начали приносить свои плоды, но Наполеон не успел закончить работу по строительству фактически нового государства. Как политик он достиг большого успеха, но как полководца его не могла не беспокоить неудача, которую он потерпел в Египте. Вести оттуда были неутешительные. Попытки Бонапарта организовать отправку подмоги оставленному им Клеберу провалились. (В конце концов отважный Клебер погиб, а его преемник вынужден был капитулировать.) Рано или поздно вся правда о Египте должна была открыться, репутация Бонапарта как непобедимого генерала была подмочена. Франция продолжала находиться в состоянии войны с Австрией и Англией, и эти проблемы в любом случае нужно было решать и желательно без потери предыдущих позиций. Это заставило нового правителя Франции вновь надеть мундир и взяться за саблю. 8 мая 1800 года Наполеон уехал из столицы на свою очередную войну.
До этого вызвав в стране настоящий патриотический бум, первый консул получил 200 тысяч рекрутов и призвал под знамена около 30 тысяч ветеранов. Ему предстояло спасти страну от новой интервенции, в первую очередь австрийской. Силы австрийцев были сосредоточены в двух местах. Первая армия под начальством Края находилась в Швабии. Другой армией командовал барон Мелас. Она находилась в южной части североитальянского театра войны, по направлению к Генуе. Мелас должен был вытеснить из Лигурии небольшую Итальянскую армию французов, войти в Прованс и взять Тулон при содействии 20 тысяч английских солдат, которые были сосредоточены на Менорке.
Французская армия под командованием Ожеро находилась в Бельгии для предотвращения возможного вторжения англичан. Значительные войска (110 тысяч) под командованием генерала Моро действовали против Края. Моро должен был угрожать коммуникациям австрийцев и отбросить их в Баварию. Сразу скажем, что с этой задачей талантливый французский военачальник справился блестяще: умело маневрируя и давая сражения, французы заняли всю Баварию к западу от реки Изар. Однако основной удар Наполеон намеревался нанести не здесь, а в Италии.
В Италии находилась 25-тысячная армия генерала Массена. В его задачу входило удерживать здесь войска Меласа, не дать последнему пройти во Францию по Лигурийскому побережью. Свои войска Массена пришлось разбросать на протяжении от Ниццы до Специи. В итоге Мелас разрезал надвое эту тонкую цепь и запер 15 тысяч французов в Генуе. Героическая оборона Генуи французами продолжалась с 25 апреля до 2 июня 1800 года, то есть до появления в Италии Наполеона. Город был в результате сдан, однако небольшой армии Массена удалось сдерживать здесь до 50 тысяч австрийцев и эскадру английского адмирала Кейта.
Новый итальянский поход Бонапарт решил совершить с помощью новой армии, которую предстояло в кратчайшие сроки набрать во Франции. Наполеон начал сборы так называемой "резервной армии" в Дижоне. В этом деле консул проявил себя выдающимся игроком. В то время как газеты передавали сотни сообщений о том, что происходит в армии Моро, о ситуации в Дижоне отсутствовала какая-либо официальная информация. Зато о ней охотно рассказывали в салонах, в частных беседах. Тем не менее, именно "резервная армия" была особо искусно созданной мистификацией. Наполеон и Фуше мастерски обвели вокруг пальца многочисленную агентуру противника, сделав все для того, чтобы именно Дижон привлек внимание гордящихся своей проницательностью шпионов. И в Лондоне, и в Вене были уверены, что там собирается главная армия французов. Ознакомившись на месте с ее состоянием, агенты передавали "в центр" в целом правдивые сведения о том, что дижонское воинство состоит из престарелых инвалидов и необстрелянной молодежи. В иностранных газетах появились карикатуры, изображавшие наполеоновскую резервную армию из калек и детей, во главе которой стоял сам комичный первый консул Франции.
На самом же деле в это время в нескольких других французских городах создавались небольшие отряды, которые по сигналу должны были двинуться к Женеве. В конце концов, в швейцарском городе собралось 7 пехотных дивизий, 60 тысяч человек. Союзники полагали, что войско Наполеона должно было пойти на помощь Моро в Германию, но вместо этого Бонапарт, наоборот, отозвал 18 тысяч солдат Моро для подкрепления новой армии. Консул решил идти в Италию сложным путем – не побережьем, а через альпийские перевалы Сен-Бернар и Сен-Готард, спуститься в Ломбардскую долину и ударить в тыл австрийской армии.
Переход начался 15 мая. Своим инженерам Бонапарт напомнил, что через эти горы перешел Ганнибал со слонами, а значит, пройдут и французы с пушками. Для этого орудия сняли с лафетов и поставили на круглые бревна. Мелас не считал возможным такой переход огромной армии вместе с артиллерией, поэтому не поставил заслон. В последних числах мая французы дивизия за дивизией стали выходить в цветущие итальянские долины и развертываться в тылу австрийских войск. Пока Мелас все еще стоял недалеко от Генуи, 2 июня 1800 года Наполеон вошел в Милан, где провозгласил восстановление Цизальпинской республики, антидемократические законы, установленные австрийскими властями, были отменены. После Милана пришла очередь Павии, Кремоны, Брешии и др.