Глава 2
Правда первопатриарха...
О Борисе Годунове немало сказано, написаны специальные монографические иccлeдoвaния^^ однако этот образ всё ещё слишком неясен и туманен. Подобное положение вряд ли и изменится; сохранились только те документы, которые сохранились, а основная их часть вышла из кругов противников Царя Бориса I. На появление каких-то новых свидетельств и материалов надежды практически нет никакой.
Если говорить резко и определённо, то можно резюмировать: Борис Годунов как личность остаётся исторической загадкой. Несмотря на многочисленность умозаключений и описаний, сам по себе этот человек в истории выглядит как молчаливо мрачная или, если мягче сказать, невзрачная фигура. И не более того. Он родился в 1552 году, стал Монархом в 1598 году, умер в 1605 году, то есть прожил 53 года, из которых о 46 годах, до самого воцарения, известно чрезвычайно мало. О некоторых периодах биографии, исчисляемых десятилетиями, не известно вообще ничего. В этом отношении данный случай не есть какое-то историческое исключение.
Скажем, что о такой выдающейся фигуре, как Равноапостольный Император Константин Великий (272–337), подлинных документов, свидетельств очевидцев сохранилось немного. Но у него был свой биограф, его духовный наставник - епископ Евсевий Кесарийский (263–340), которого называют "отцом церковный истории". Ревностный христианин, Евсевий восторженно приветствовал политику Императора Константина по христианизации Римской Империи, став апологетом Монарха, написав обстоятельные труды, навсегда оставшиеся лучшими свидетельства не только Христианской истории первых веков, но и личности Императора Константина^^.
В России был свой великий утвердитель Веры Христианской Равноапостольный Великий киевский князь Владимир Святославович, в крещении Василий (ок. 960–1015), который начал почитаться святым уже вскоре после упокоения. Именно это обстоятельство и привлекло пристальное внимание к Владимиру; о нём писали все летописцы, о нём слагались сказания, он стал одним из героев народных былин. Конечно, в этом апологетическом потоке было немало легендарного, недокументального; но все-таки это был поток, позволявший заниматься анализом множества документов как русского происхождения, так и зарубежного.
Или другой пример, напрямую уже связанный с биографией Бориса Годунова, - Первый Царь Иоанн Васильевич (Грозный) (1530–1584). Это вообще можно рассматривать как просто одиозный случай, когда почти вся историография показала свою полную беспомощность, а точнее говоря - заведомую тенденциозность. Имя Иоанна было обставлено плотным частоколом уничижительных характеристик и оценок, выдаваемых столетиями (!!!) за "факты". Самое удивительное, что почти все они при тщательной проверке оказывались только ярлыками и недобросовестными сплетнями, по большей части сочинёнными разного рода иностранцами, обретавшими на Руси^^.
Да и наши доморощенные западолюбители немало на ниве дискредитации постарались; один только предатель А. М. Курбский (1528–1583) чего стоит. В 1564 году он предал Русь, бросил семью и с мешком золота бежал к ненавистнику Руси Польскому Королю Сигизмунду II (1520–1572). Затем князь многие годы клеветал на Первого Царя за границей, а эти клеветы до сих пор почему-то вызывают доверие!
Однако при всё при том сохранились документы, характеризующие Первого Царя, так сказать, "в прямом отражении ": его речи, "слова", послания, молитвы, стихиры. Если обратиться к этому ценнейшему комплексу источников, то все закостенелые и лживые историографические схемы рушатся сами собой. Проще говоря: "слово" самого Иоанна сокрушает многие злобные суждения о нём^^.
В случае же с Борисом Годуновым ситуация совершенно иная. Он не был ни великим преобразователем, изменившим ход истории стран и народов, ни мощным правителем, созидавшим мировую державу, как то было с Иоанном Грозным. К тому же его посланий и "слов" несоизмеримо меньше, чем в случае с Иоанном Грозным.
Царь Борис хотел править мирно, благочестиво, принести людям имущественное благополучие и государственное умиротворение. Он многого хотел, но малого добился. В какой степени это его личная вина, а в какой - "приговор Провидения " - обо всё этом пойдёт речь дальше. Пока же важно подчеркнуть, что в силу разного года исторических обстоятельств даже при нём на Руси не сложилась "партия Годуновых"; партия не в смысле кланово-родового союза, а именно как некая общественная группа, отстаивавшая права, престиж и имя Сюзерена.
У него имелось мало искренних сторонников при жизни, а уж что говорить о ситуации после смерти! Потому о нём осталось чрезвычайно мало свидетельств, позволяющих провести "креативную" историко-психологическую реконструкцию этого исторического героя. Иными словами, о фигуре правителя известно немало, а вот о человек, о его внутреннем мире, о строе мыслей, психологических комплексов и реакций, обо всем об этом не известно практически ничего. Или лучше сказать: известно до обидного мало. Но даже мимо этого "малого" глаз многих сочинителей всех времен проскальзывал, не останавливаясь.
При этом просто удивительно, что многие авторы, писавшие о Годунове, неизбежно подозревают и приписывают ему различные помыслы, дела и намерения, которые ни на каких документах не основаны. Годунов "хотел", "стремился", "намеревался", "задумал", подобными определениями пестрят исторические работы. Никакой модальности; формулировки типа "возможно", "можно предположить", "вероятно" отсутствуют. Почти всегда только категорический императив.
В этой связи неизменно возникает "непопулярный" у историков вопрос: откуда сии "тайные намерения ", вне зависимости от их свойства, известны авторам? Совокупность косвенных фактов? Но ведь их в большинстве, в подавляющем большинстве случаев можно трактовать по-разному. Почему же их часто преподносят так односторонне, только в негативной для Годунова интерпретации? Если говорить без обиняков, то почти все подобные "перлы" из авуара старых предубеждений, впитанных если уж и не "с молоком матери", то со школьной скамьи наверняка.
Вот, например, выписка из современного школьного учебника: "Годунов не прибегал к массовым казням, но беспощадно (?! -А.Б,) убирал соперников, а потом тайно организовывал (? -А.Б.) их убийства... В 1589 году Годунов помог своему ставленнику (?! -А.Б,), Митрополиту Иову, овладеть титулом (? - А.Б.) Патриарха. Усилившаяся Русская Православная Церковь стала его прочной опорой". Имя автора подобных пассажей называть не требуется; важно обозначить стереотипы восприятия исторических реалий со стороны тех, кто занимается историческими изысканиями, а потом транслирует свои "обретения" широкой публике.
История с Первым Патриархом (с 1589 года) Иовом (ок. 1525–1607) давно служит объектом извращений. Начали эту кампанию по дискредитации Первопатриарха приспешники Лжедмитрия. Потом "вошли в царскую силу" личные враги Бориса Годунова: сперва - боярин и Царь Василий Шуйский. Потом - боярин Фёдор Никитич Романов (ок. 1554–1633), двоюродный брат Царя Фёдора Иоанновича и отец первого Царя (1613) из Династии Романовых Михаила Фёдоровича (1596–1613), ставший в 1619 году Патриархом Московским и всея Руси Филаретом. Из кругов и Шуйских, и Романовых ждать сколько-нибудь благожелательных отзывов о Царе Борисе и всех, кто его поддерживал, не было никакой возможности.
Когда же появилась "историческая наука", то её представители с каким-то восторженным самозабвением продолжили дело авантюриста Лжедмитрия и его шайки, повторяя облыжные обвинения, даже невзирая на то, что Патриарх Иов почитался в народе святым праведником! Дело здесь совсем не в узко религиозном восприятии ушедшей действительности. Если даже люди и не чувствуют Бытие Божие как объективную реальность, не относящуюся к какой-то далекой и неведомой "метафизике", а к окружающей жизни, даже и тогда они обязаны иметь не только уважение к чужой вере, но и понимать какие-то азбучные категории христианского мировосприятия.
В первую очередь это касается историков, которые описывают реальности Христоцентричного мира. Ведь святого в его избранничестве прославляет Господь; люди же только могут разглядеть это послание и воздать благодарственную хвалу Господу. Такой Подвижник Веры никогда не бывает сервильным, никогда на жизненном пути не домогается земных благ, привилегий, титулов и званий. Это совсем не путь святости; это - прямо противоположный путь. В богатой исторической практике православно-христианского мира примеров, когда какой-то деятель Церкви служил и прислуживал кому-то из земных владык, делал, что называется, "карьеру", а затем обрел ореол святости, подобных примеров в длинной, сложной и бурной летописи Церкви просто не существует.
Святой всегда только и исключительно - раб Царя Небесного. Здесь зависимость полная и безусловная. Писать нечто обратное - это секулярная глупость или, что ещё хуже, антихристианский умысел. Только несколько пассажей из сочинений историков. Н. М. Карамзин называл Иова "малодушным", "усерднейшим и знаменитейшим" подручным Бориса Годуновa,^ а Н. И. Костомаров - "пособником" и "верным слугою" Бориса Γoдyнoвa.^^
Совершенно бездоказательные обвинения Иова в том, что он являлся "марионеткой" Годунова, бросают тень на Церковь, на Православие, оскорбляют веру миллионов. И такие измышления не должны оставаться незамеченными. Поэтому данный сюжет требует особого внимания.
Мысль о том, что Господь должен увенчать Русский Дом знаком Своего избранничества - Патриархом, зародилась ещё в XV веке, вскоре после падения мировой столицы Православия - Царьграда (Константинополя) в 1453 году. Эти представления отразил замечательный эпический памятник русской письменности - "Повесть о белом клобуке", или "Повесть о Новгородском белом клобуке". "Повесть", автором которой назывался посольский переводчик Димитрий Толмач, получила широкое хождение на Руси. Точное время создания произведения неизвестно, но обычно его датируют концом XV - началом XVI века.
В "Повести" рассказывается, что некогда Император Константин повелел изготовить для римского папы Сильвестра особый знак отличия, символ духовной власти - белый клобук, знак его церковного главенства. Из-за неблагочестия римских пап клобук этот перешел в Царьград. Вселенскому Константинопольскому Патриарху Филофею (ок. 1300–1379)^* было видение свыше, что Царьград скоро падёт и клобук надо передать на Русь, что и было исполнено. в данном случае особо важен только один фрагмент "Повести ": "Царя же русского возвеличит Господь над всеми народами, и под власть его попадут многие из царей иноплеменных. Патриарший чин также будет передан Русской земле и своё время из этого царствующего града (Константинополя. - А,Б.), И прозовётся страна озарённою светом Россией, ибо Бог пожелал подобным благословением прославить Русскую землю, наполнить величием Православие и сделать её честнейшей из всех и выше всех прежних.
Буквальная историческая достоверность всей этой истории в данном случае не имеет значения; важно только подчеркнуть, что идея переноса православного церковно-священнического центра на Русь возникла в русском сознании задолго до институционального утверждения Патриаршества. Она отражала русско-православное вселенское мировосприятие XV- XVI веков; только так и следует воспринимать указанную концепцию.
В 1547 году Иоанн Грозный принял титул Царя и венчался на Царство, а в 1562 году данный церковно-государственный акт был признан Вселенским Константинопольским патриархом Иоасафом II (1555–1565), приславшим в Москву особую, соборную грамоту, где и содержалось одобрительное определение православного синклита. Естественно, что в это время вопрос об учреждении второй, после царской, "небесной инсигнии" - Патриаршества - являлся вопросом первостепенной важности. Иоанну Грозному добиться этого не удалось, то произошло через пять лет после его кончины, при правлении его сына Фёдора Иоанновича в 1589 году.
Какова роль в этом грандиозном событии "первого боярина державы" Бориса Годунова? Она была бесспорна, в чём его великая заслуга перед Россией. Уже после учреждения Московского Патриархата, в соборном определении, присланном из Константинополя в Москву за подписью Вселенского патриарха, говорилось, что патриаршество учинено "по соизволению святого вашего Царя" и "по мольбам и просьбам Годунова".
Историк Церкви А. В. Карташев (1875–1960) написал: "Русские историки (Карамзин, Костомаров) при объяснении возникновения русского патриаршества слишком много значения придавали честолюбию Бориса Годунова, проведшего своего ставленника Иова в митрополиты и затем украсившего его титулом Патриарха. Хотя и нельзя отрицать, что честолюбивый Борис Годунов, задумав перевести ослабевшую Династию Рюриковичей в русло своего рода, хотел закрепить в сознании народном своё грядущее воцарение мистикой именно патриаршего венчанья, как и подобало действовать наследнику сана византийских царей всего Православия, но главная причина лежала глубже"^®.
Оставим без комментариев бездоказательные трюизмы "ставленник", "нельзя отрицать", "задумал", "хотел" и зададимся вопросом: а какой мало-мальски образованный русский человек, живя в Православном Царстве, "не хотел" увенчания государства и вторым знаком небесного избранничества - Патриаршеством? Оставим в стороне полемику по поводу частностей и обратим внимание на заключительные слова приведённого пассажа известного церковного историка; они представляются совершенно верными. Русь, обретя Царство, для своего нового мирового самоутверждения желала обрести и другой Божественный институт - Патриаршество.
Очень подробно всю эту историю рассмотрел в своём монументальном труде по истории Русской Церкви Митрополит Макарий (Булгаков, 1818–1882). По его словам, "Русская Церковь, видимо, для всех выросла до того, чтобы быть ей совершенно самостоятельною и независимою отраслею Церкви Вселенской и стоять по крайней мере наравне с патриархами православными Церквами, если не впереди всех их"^^. Понятно, что факт утверждения русского национально-церковного самосознания никакого отношения не имел к "хотениям" и "династическим интригам" Бориса Годунова.
В июне 1586 года в Москву прибыл Антиохийский Патриарх Иоаким V (1581–1582), которого встречали здесь с небывалым радушием. Это был первый визит одного из четырех восточных Патриархов на Русь. (Третий в диптихе Вселенской Православной Церкви, вслед за Константинопольским и Александрийским). По прибытии Патриарха принял Царь Фёдор Иоаннович, который ранее советовался с боярами, говоря им: "А нам испросить (надобно) у Него милости, дабы устроил в нашем государстве Московском Российского патриарха, и посоветовать бы о том с святейшим Патриархом Иоакимом, и приказал бы с ним о благословении патриаршества Московского со всеми патриархами"^^.
Затем Государь повелел своему шурину, конюшему^^ и наместнику Казанскому ехать к Патриарху и искать милости. Переговоры с Иоакимом вёл Годунов. Но Иоаким сразу дал ясно понять, что без согласия с другими патриархами, и в первую очередь со Вселенским (Константинопольским) Патриархом, он такого вопроса решить не может, но заверил, что он обязательно донесёт просьбу до собора Греческой церкви.
В этой связи Митрополит Макарий сделал единственно возможный в данном случае вывод, не оставляющий камня на камне от всех спекуляций по поводу "интриг Годунова". "Всё это (визит Иоакима. - А.Б.) происходило во дни Митрополита Диoниcия^^ когда Иов был только архимандритом Pocτoвcκим^^ следовательно, совершенно произвольно известное мнение, будто собственно Борис Годунов задумал учредить патриаршество в России, чтобы возвесть в этот сан своего любимого митрополита Иова и тем ещё более привлечь его к себе для своих честолюбивых целей "^^.
Иоаким покинул Москву, нагруженный многочисленными дарами, и дело заглохло. Никто из четырёх Патриархов - Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский - не горел желанием обрести нового, себе равного Предстоятеля. Однако положение на Востоке было столь сложным, если не сказать, трагическим, что выживать в мире исламской антихристианской ненависти без помощи внешнего "питателя" всего Православия - Руси - было практически невозможно.
Россия оставалась единственным православным государством на земле, единственным Государством-Церковью, где церковные законы и каноны являлись государственными законами и где никогда не забывали о бедственном положение своих братьев во Христе в дальних странах. Потому здесь постоянно проявлялись разного звания просители с Востока, собиравшие "милостыню" и никогда не уезжавшие с пустыми руками. "Хотели" ли представители церковной иерархии восточных патриархатов или "не хотели" давать согласие на учреждение Московского патриархата, но получать помощь со стороны Руси и "не уважить" молитвенную просьбу её правителя они просто не могли.
Летом 1588 года в Москву "за пособием" прибыл Вселенский Константинопольский Патриарх Иеремия II (1530–1595, Патриарх с 1572 года). Патриарх оставался в Москве более гoдa.^^ В первые месяцы после прибытия тема Московского патриархата была одной из главных в переговорах, которые вёл со Святейшим Борис Годунов. Ход этих переговоров в подробностях неизвестен, но результат был положительным.
Первоначально Царь и его советники приглашали на Патриаршество Константинопольского Патриарха, так как Вселенский Патриарх должен пребывать там, где находится "единый во вселенной " Православный Царь. Участник этих событий, входивший в свиту Патриарха Иеремии, Арсений Елассонский^* - греческий епископ, ставший позже русским архиепископом, - свидетельствовал: "Чрез несколько дней царь послал великого боярина своего, родного брата благочестивейший Царицы и Великой княгини госпожи Ирины, господина Бориса Годунова и великого государственного логофета господина Андрея Щелкалова к великому Патриарху. Явились они к нему с просьбою от имени Царя и всего его собора и великого Митрополита московского господина Иова, чтобы он остался в великой Москве, дабы именоваться Патриархом Московским и всей России и быть любящим отцом для царя и царицы. Весьма тронутый их приятными словами. Патриарх решился исполнить волю Царя, если бы ему не воспрепятствовали Монемвасийский^^ митрополит кир Иерофей, племянник Патриарха господин Димитрий, первый канонарх^^, Георгий логофет и Николай Аристотель из Афин, и, таким образом, они возвратились к Царю с великою печалью ".^
Только после того как Иеремия отклонил столь неожиданное и любезное приглашение, сославшись на то, что его клирики подобного не одобрят, только тогда и возникла мысль о поставлении русского патриарха. Как писал Арсений Елассонский: "После немногих дней послал их Царь к Патриарху с просьбою к нему возвести великого митрополита Москвы кир Иова в патриаршее звание, достоинство и на кафедру. Патриарх, выслушавши, таким образом, с радостию принял просьбу Царя и решился исполнить её".