- Нет. Без тебя и без сына я не счастлив, - Уильям отвел взгляд в сторону, - я живу по привычке, делаю что-то, пишу. Но ничего не делает меня более счастливым. Я умираю без тебя, Элизабет. Весь мой путь - это медленная дорога в могилу.
- Не говори так, - Элизабет коснулась его руки кончиками тонких пальцев, затянутых в перчатку, - у тебя все впереди. Ты напишешь новые пьесы, которые будут иметь успех, будешь играть в театре, навещать семью, наблюдать, как взрослеют твои дочери.
- Все лучшее позади, - Уильям покачал головой.
Девочка поерзала на своем сиденье.
- Мне скучно, мама, - произнесла она, дергая Элизабет за рукав платья.
- Мы скоро поедем.
Уильям понимал, что ему следует попрощаться и выйти из кареты. Но он не мог этого сделать. Он смотрел на Элизабет, вдыхал аромат ее духов и вслушивался в каждую интонацию ее голоса.
- Мы увидимся еще раз? - спросил он с надеждой.
- Не уверена. Мне и раньше было сложно с тобой встречаться, а теперь тем более. Если смогу, то пришлю тебе записку. Нам надо ехать. Извини.
На улице Уильям долго смотрел им вслед. Карета пробиралась через толпу на мосту, и это давало ему возможность не терять их из виду. На другой стороне Темзы она ехала какое-то время по узким улицам, и Уильям следовал за ней. Но постепенно расстояние стало увеличиваться, более широкие улицы позволяли ехать по ним быстрее, и вскоре карета скрылась из глаз, потерявшись где-то вдали.
Вернувшись домой, Уильям весь оставшийся день вспоминал Элизабет, представляя себе снова и снова каждый ее жест, каждый взгляд, каждое слово. Он пытался определить, похожа ли на него девочка, и менял свое мнение ежеминутно. То ему казалось, что она вылитая копия графа, то, наоборот, он видел в ней лишь свои черты и вдобавок вспоминал, как выглядели его дочки в три года, убеждая себя в том, что они похожи.
Так Уильям и жил несколько последующих дней, витая в облаках, предаваясь мечтаниям о будущих встречах с Элизабет. А то и, наоборот, страдая, впадая в пессимизм, убеждая себя в том, что уж на сей раз они точно больше не увидятся.
- Ты хоть замечаешь, что происходит в театре? - спросил его Джеймс однажды после спектакля. - Что происходит в Лондоне?
Уильям встрепенулся:
- Что-то случилось? Нет, я был занят своими делами.
- Я заметил, - улыбнулся Джеймс, но тут же стал опять серьезным, - в театр приходили люди Эссекса и просили поставить в честь графа спектакль.
- Что в этом плохого? Поставим.
- В пьесе нужно говорить о возможной победе Эссекса в Ирландии, - уточнил Бербридж.
- Хорошо. Пусть будет так. Не пойму, что тебя тревожит? У меня есть новая пьеса - в ней Генрих Пятый возвращается в Англию после победы над французами.
- Ты хоть понимаешь, о чем я?
- Нет, - ответил Уильям ехидно, - не понимаю.
- Мы находимся меж двух огней. Королева не очень обрадуется, если ей донесут, что мы превозносим Эссекса. Театры грозят совсем закрыть, актеров распустить.
- Это лишь слухи.
- Слухи не рождаются на пустом месте. Нам придется и графу предречь победу, и королеву не обидеть. Она ревнива к чужому успеху.
- Почитай пьесу. Я могу дописать реплики, которые будут указывать на то, что граф - не король и что его ждут почести, которые все же не сродни королевским.
Вечером Уильяму пришлось ненадолго забыть о своих сердечных муках и немного переделать недавно написанную пьесу.
Джеймс был доволен - получилось неплохо.
- Уильям, новая пьеса, как обычно, хороша, - похвалил он автора, - но настроение твое мне не нравится. Ты по-прежнему страдаешь по своей возлюбленной? Пора уж было бы ее позабыть и завести себе новую даму сердца.
- Нет, Джеймс, не получится. Я никогда не смогу забыть Элизабет. Такие чувства нельзя повторить. Ни одна женщина не будет ее достойна.
- Вот увидишь, ничто не длится вечно. Просто постарайся меньше о ней думать.
- Спасибо за совет, мой друг, - Уильям кивнул, - обещаю стараться думать меньше. Но от этого жизнь не станет веселее.
- Пошли в таверну. Лучший способ отвлечься - это выпить несколько кружек крепкого пива. Заодно поговорим о делах в театре. Ты же такой же пайщик, как и я. Тебя должны интересовать деньги, которые мы выручаем за спектакли.
Разговоры о выручке всегда открывали Уильяму в самом себе какие-то неизведанные стороны его характера. Он с удовольствием подсчитывал прибыль и размышлял, куда мог бы ее вложить. Отец предлагал ему купить землю в Стрэтфорде, и Уильям подумывал о том, что неплохо было бы так и сделать. В таверне он рассказал Джеймсу о своих планах.
- Так и сделай, - посоветовал друг, - поезжай домой, посмотри, что да как. И покупай. Мы тут справимся без тебя. Пьеса готова, а писать новую необязательно в Лондоне.
Уильям кивнул. Но писать ему сейчас не хотелось. А вот заняться денежными вопросами не помешало бы.
- Ты прав. Поеду в Стрэтфорд. Отвлекусь. Лондон стал навевать на меня грустные мысли. Дома мне лучше. А ведь когда-то я бежал оттуда со всех ног, думая, что никогда больше не вернусь в Стрэтфорд. Я не понимал, как там могут люди жить всю жизнь. Я не понимал собственного отца, который даже не задумывался об отъезде.
- Лондон привлекает, лишь, когда видишь его издалека, - заметил Джеймс, - вблизи это довольно-таки убогое зрелище. Кругом грязь, суета. Люди продолжают съезжаться сюда со всей страны в надежде, что здесь что-то для них изменится. А менять надо себя, а не окружающую обстановку. Вот и ты - бежишь теперь обратно.
- Там мой дом, Джеймс. Я не прижился в Лондоне.
- Но, если бы с тобой по-прежнему была Элизабет, ты бы так не рассуждал. Тебя тогда было не заманить в Стрэтфорд. Я ж говорю: ты смотришь вокруг, а не в свою душу.
- Моя душа - потемки. Там уж ничего не различить.
Но, когда пришла записка от Элизабет, Уильям понял, что различить кое-что в своей душе он может. Он тут же отложил свой отъезд в Стрэтфорд, предоставив отцу самому решать земельные вопросы. Он понимал, что его настроение теперь напрямую зависит от того, есть в его жизни Элизабет или нет. Она, как обычно, вела двойную игру, разделяя постель с ним и с Генри. Но отказаться от нее он не мог.
Она точно так же, как и раньше, вбежала к нему в комнату. Он улыбнулся и остался стоять истуканом, молча разглядывая ее лицо.
- Уильям! Что ты стоишь? - она смеялась. - Ты же знаешь, что раздеться я сама не смогу. И одеться тоже.
Он подошел ближе и начал медленно расстегивать и расшнуровывать многочисленные застежки.
- Ох, уж эта женская одежда, - пробормотал он, - скоро я смогу наниматься к богатым дамам. Я приобретаю неоценимый опыт с твоей помощью.
- Вот уж нет! - Элизабет продолжала смеяться. - Этот опыт ты должен применять только со мной.
Как всегда, у нее не было много времени. Она прибегала и убегала из его жизни, но в ней снова было место для любви. Уильям жил от записки до записки, от свидания к свиданию. Так было лучше, чем просто существовать без надежды когда-нибудь увидеть Элизабет.
Он старался не обращать внимания на то, что происходило вокруг. О провале военной операции Эссекса в Ирландии стало ему известно от Элизабет: рядом с Эссексом находился и граф Саутгемптон.
- Ты поэтому видишься со мной так часто? - догадался Уильям. - Твой муж уехал.
- Да. И что? - она нахмурилась. - Ты бы чувствовал себя лучше, если бы он был в Лондоне?
- Нет, прости. Так что ты говоришь там происходит? - Уильям сделал вид, что его интересует ситуация, сложившаяся в Ирландии.
- Эссекс ехал туда за победой. Он теряет расположение королевы, поэтому ему было нужно вернуться героем. У них ничего не вышло. Муж пишет, что они возвращаются ни с чем. Королева в гневе.
- Тебе это чем-то грозит?
- Может быть, и грозит. Хотя мы и так не при дворе. Но то, что муж поддерживает Эссекса, конечно, наше положение не улучшит.
- Ты беспокоишься за него?
- За мужа или за Эссекса? - Элизабет продолжала шутить. - Я переживаю за обоих.
Порой происходят события, которые на время заставляют героя перестать постоянно, думать о любви. Несмотря на то, что Уильям писал пьесы, был уверен, что с ним-то такое не случится. Он жил лишь во время свиданий с Элизабет - остальное представлялось ему длинным, нескончаемым спектаклем, переходящим из театра на улицу и обратно. Собственная квартира была средоточием страсти и любви, грусти и печали, тоски и боли - это для Уильяма и являлось жизнью.
Тем не менее, отвлечься пришлось. Вокруг постоянно что-то делают второстепенные герои: они и выходят иногда на сцену, чтобы убедить главного персонажа отвлечься.
- Уил! - он услышал свое имя, выходя из театра.
На улице стоял Ричард Филд собственной персоной.
- Ты решил наконец-то посмотреть мой спектакль? - удивился Уильям. - Странно. Раньше ты проявлял интерес только к рукописям пьес, а не к их воплощению на сцене.
- Мне не до шуток. Прости, Уильям, - Филд выглядел потерянно.
- Что-то стряслось?
- К сожалению, да. Ту рукопись, что ты хранил у меня, не позволял печатать и показывать кому-либо, украли.
- Украли? Из твоей типографии? Но как? - Уильям не верил своим ушам. Сонеты королевы вместе с его собственными пропали.
- Не все так плохо, - кое-как ободрил друга Филд, - украли второй экземпляр. Первый так и лежит на месте. Это полностью моя вина, Уильям. И я не знаю, как смогу ее загладить.
- Ладно, Рич. Пошли, поговорим у тебя дома. Там все и расскажешь. Не стоять же нам теперь на улице.
Дома их встретила жена Ричарда, выглядевшая хуже, чем на похоронах. Она теребила в руках край передника и бормотала:
- Уил, это моя вина. Полностью моя вина. Ну и дети. Дети мешались тут под ногами. У нас их трое - ты знаешь, все хулиганы. Моя вина.
- Подожди, пожалуйста, Марта, - остановил ее Уильям, - Ричард, говори, и по порядку.
- Первый экземпляр, твои черновые записи, хранил я в потайном месте - там, где держу деньги. Ты был так серьезен, когда просил оставить у себя эти бумаги, что я проникся всей важностью порученной мне миссии. Позже ты принес второй экземпляр - сонеты, переписанные набело. Я уж, честно сказать, подумал, ты их хочешь опубликовать. Но ты опять просил их спрятать и никому не показывать.
- Это я помню, Ричард, - кивнул Уильям, - давай дальше.
- Так вот. Тут вокруг народ, конечно, знает, что мой друг - сам Уильям Шекспир, и я иногда публикую пьесы, которые он мне лично приносит. Некоторые, ты помнишь, приходят и просят у тебя попросить разрешение что-нибудь опубликовать. Я не удивляюсь и честно передаю просьбы, а иногда передаю рукописи, которые ты позволяешь отдать.
- Угу, - снова кивнул Уильям.
- Вчера вечером, тут моя жена права, дети бегали и страшно мешались под ногами. А я ушел ненадолго в магазин. Когда вернулся, Марта говорит: "Там к тебе пришли. Сидит человек в той комнате". Захожу. Никого. Я говорю: "Жена, ты не с ума ли сошла? Тут нет никого". Она зашла, всплеснула руками: мол, куда ж он делся. Исчез вместе с рукописью.
- Если ты рукопись прятал, то она не должна была валяться на видном месте, - не выдержал Уильям.
- Не должна, - согласился Филд, - но лежала. Не совсем на видном, кое-что этому человеку пришлось тут переворошить.
- Моя вина, - опять запричитала Марта, - я убиралась в той комнате. А дети шалили.
- Про детей я уж понял, - вздохнул Уильям.
- Я никак не могла закончить прибирать.
- Я ей всегда говорю: не трожь бумаги, не касайся ты рукописей!
- А как убирать? - Марта положила руки на толстые бока и грозно посмотрела на мужа.
- Вот, видишь!
- Так что все-таки случилось? Кто приходил? - Уильям встрял в начавшуюся перепалку.
- Пришел человек к Ричарду, - заново принялась рассказывать Марта, - я ему говорю: проходите, подождите мужа. Он скоро вернется. Тот и сел. Дети меня постоянно отвлекали, и я не могла все время с ним находиться в той комнате. Бумаги лежали стопками у окна.
- Второй экземпляр я подписал, - сказал Филд, - ну чтоб не перепутать с другими рукописями. На всякий случай. Он, наверное, увидел твое имя и украл рукопись. Думаю, это человек из типографии. Иначе чего ему ко мне приходить. И чего ему красть рукописи. На всякий случай сегодня утром я обошел все типографии, что знаю тут в округе. Никто ко мне не ходил и никого ко мне не посылал.
- Скажут они теперь, - пробурчал Уильям, - даже если и ходили. А как тот человек исчез?
- Я не услышала, как он ушел, скорее всего, - развела руками Марта, - немудрено, - и она в очередной раз попыталась рассказать о баловавшихся детях.
- Уил, мы виноваты. Всей семьей, - Ричард опустил голову, - сейчас эта книжка точно выйдет у кого-нибудь из "пиратов".
- Значит так, следи за магазинами. Мы поступим так же, как они. Выкрадем весь тираж. Когда книга выйдет, мы поймем, у кого рукопись. Заберем и ее.
- Зачем красть? - удивился Ричард. - Ты автор. Придем и заберем. Ты так и не хочешь публиковать эти сонеты? Я имею в виду потом, официально, у меня. И проблем не будет.
- Проблемы будут, Рич. Не все сонеты мои. Признаюсь честно, большинство сонетов не мои. Они лишь мной отредактированы. И просила сделать это высокопоставленная особа, чье имя я не имею право разглашать. Если книга с сонетами выйдет, ее тут же надо будет ликвидировать. Первый экземпляр я у тебя заберу. Сегодня же спрячу его в другом месте. Доверие, которое мне оказали, слишком велико, чтобы его не оправдать.
- Первый экземпляр лежит в надежном месте. Я же тебе сказал, - Филд надулся.
- Не обижайся. Но раз у тебя уже украли рукопись прямо из дома, то всякое может случиться. Ты хранишь рукопись вместе с деньгами. А вдруг придут воры? Просто украсть деньги? А заодно возьмут и бумаги.
- Боже упаси! - всплеснула руками Марта. - Не говори так, Уильям. Воры!
- Не кричи, - оборвал жену Филд, - я не в обиде. Ты прав. Пойдем, я отдам тебе рукопись.
В тот же день, никому ничего не сказав, Уильям отправился в Стрэтфорд. Несмотря на поздний час и сгустившиеся сумерки, он решил пуститься в путь. Рукопись лежала у него за пазухой. На всякий случай для Элизабет он оставил у хозяйки записку о том, что семейные дела требуют его присутствия дома.
Приехав, Уильям первым делом попросил его не беспокоить и заперся в своей комнате. В отремонтированном каменном доме на втором этаже он обычно проводил время, сидя за столом у окна, выходившего в прекрасный сад. Анна сумела привести его в порядок, и теперь Уильям частенько любовался открывавшимся ему видом.
В этот раз ему было не до сада. Уильям сел переписывать рукопись. Найдут ли они второй экземпляр, неизвестно. По правде говоря, Уильям в этом сильно сомневался. А вдруг королева вспомнит о своей просьбе и вызовет его к себе? Тогда у него должна быть переписанная рукопись. Вместе с ее сонетами он предполагал, как и прежде, преподнести Елизавете собственные произведения в подарок.
Первый экземпляр Уильям спрятал в небольшой сундук, стоявший возле его кровати. Там уже лежала рукопись его первой пьесы, которую он давным-давно начинал писать в Стрэтфорде, еще до своего бегства в Лондон. Ему порой было смешно перечитывать далекие от совершенства строки, написанные, когда он бегал на свидания с Анной и в первые три года их семейной жизни.
Уильям не стал оставаться в Стрэтфорде надолго. Он вновь думал об Элизабет, которая могла захотеть его увидеть и не застать в Лондоне. И потом он лично решил отслеживать в магазинах появление сборника сонетов, совершая регулярный обход книжных вокруг собора Святого Павла. В городе были и другие книжные лавки, но "пиратские" издания в первую очередь появлялись на рынке возле собора.
Первым книги обнаружил Филд. Все-таки он жил рядом с магазинами и типографиями, поэтому мог отслеживать появлявшиеся издания быстрее, чем Уильям, дом которого был расположен на другом конце города.
Филд и в этот раз примчался к театру, не застав друга дома.
- Есть! - горячо зашептал он. - Я их видел! И даже умудрился полистать сборник. Там они все!
- Сейчас их начнут покупать! - Уильям округлил глаза. - Срочно нужно остановить продажу. Побежали!
- Постой. Магазин сегодня закрыт. Я зашел туда предложить отпечатанные у меня книги по низкой цене. Я так делаю иногда - если книжки не продаются в моей лавке, отдаю другим. Мне открыли, но сказали, что сегодня не будут работать. Какие-то у них там дела.
- Все равно, пошли. Как и договаривались, я скажу, что я автор, и потребую убрать весь тираж из магазина и отдать рукопись.
- Мы его даже согласимся выкупить, - предложил Ричард, - по низкой цене. Скажем, что хотим возместить убыток, который понес магазин.
- Можно, наоборот, сказать, что сонеты не мои. И я против моего имени на титульном листе.
- А они и есть почти все не твои. Хорошая идея. Так и сделаем.
Уильям и Ричард отправились в магазин. Он действительно был закрыт. Филд попытался стучать в заднюю дверь, куда обычные посетители не заходили, но и там ему никто не открыл.
- Дом владельца магазина рядом. Пошли туда, - предложил он другу.
Дома тоже дверь не открыли.
- Что делать? - спросил Уильям, устало прислонившись к стене.
- Оставайся сегодня у нас, чтобы тебе не бегать туда-сюда по городу. Завтра с утра магазин откроется, и мы сразу все устроим.
- Знаешь, я думаю, что наш план плох. Что бы мы ни говорили, нам могут отказать. Я же сталкивался уже не с одним пиратским изданием пьес. И моих собственных, и пьес друзей и знакомых. Их продают наемные актеры, запоминая наизусть слова, записывают зрители. Издатели находят много разных возможностей получить текст. Иногда там отсутствуют целые куски, но это никого не волнует. Мы не получим тираж, а если и получим, то вряд ли нам его отдадут целиком. И уж, конечно, не отдадут рукопись.
- Что ты предлагаешь? - спросил Ричард.
- Все-таки выкрасть. Ночью проберемся в магазин и заберем весь тираж. Надеюсь, его еще не успели развести по другим лавкам.
- Не должны были. Лежал, будто только из типографии.
Ночью они вышли из дома Филда и направились к магазину, держа наготове шпаги. Ни тот и не другой не имели опыта в подобных авантюрах. Что касается шпаги, то Уильям хотя бы фехтовал на сцене. Ричард не фехтовал совсем. Но оба считали, что без шпаги лезть в магазин никуда не годится.
Пройдя несколько метров, они с удивлением обнаружили, что на площади собрались люди. Их было немного, но, тем не менее, затея с кражей книг из магазина явно проваливалась.
- Подойдем поближе. Хоть узнаем, что происходит, - предложил Уильям.
Народ стоял возле проклятой лавки. Внутри явно что-то происходило: горел свет и слышался шум.
- Заговор, заговор, - звучало зловещее слово в толпе.
- Попали мы в заварушку, - пробормотал Филд, - заговор - это похуже, чем кража рукописи.
- Что случилось? - спросил Уильям стоявшего неподалеку мужчину.
- Донесли, что в этом магазине хранятся секретные бумаги самого графа Эссекса. Будто бы против королевы он что-то затевал, - зашептал человек, - все, говорят, там вверх дном переворачивают. Ищут бумаги. Хозяина магазина арестовали и отправили в Тауэр.
- В Тауэр?! - хором произнесли страшное слово друзья.