- Это - главный удар, - отвечал де Рибас.
- И там тоже главный удар? - Александр Васильевич перевёл взгляд на вторую стрелу. - Два главных удара? Возможно ли такое? Какой же из них главней? Иль затрудняешься, какому из родственников светлейшего отдать предпочтение? Скажи, с какой из трёх сторон крепость более уязвима? Молчишь. Ну, тогда я отвечу: со стороны Дуная. Уж эту крепостцу я преотлично знаю. Ведома она мне со всеми бастионами. Ранее бывал в ней.
Крепость Александр Васильевич знал с прошлой русско-турецкой войны (войны 1768–1774 гг.), когда войска корпуса Репнина овладели Измаилом. Однако по условиям Кучук-Кайнарджийского договора 1774 года её пришлось возвратить Турции.
- Со стороны Дуная и надобно нанести главный удар, - закончил мысль Суворова Кутузов.
- Туда бы пустить ещё казаков, - предложил Платов.
- Вот-вот, - оживился Суворов. - Ты слышал, Осип? Главный удар по крепости мы нанесём с Дуная. И поручим сие предприятие тебе. Потёмкин да Самойлов в помощь пойдут. Ты ударишь с юга, а они тебе навстречу. И прежде всего колонна на Килийекие ворота. Там же мы установим сильную, орудий на сорок, батарею.
План штурма Александр Васильевич уже наметил, однако не хотел его высказать до рекогносцировки.
Неприятеля нужно обмануть, заставить его поверить, что главный удар будет нанесён с суши, а никак не со стороны Дуная. А отвлечь турок от реки возможно ложной демонстрацией.
Нужно сосредоточить на виду у турок поболее артиллерии у Бросских и Килийских ворот, а пушки де Рибаса прежде времени не выказывать. И свой командный пункт назначить против Бендерских ворот, на Трубаевом кургане. Пусть Айдос предполагает, что главное войско там.
Вся неделя прошла в подготовке к штурму. Войска ладили фашины да лестницы, от зари до зари учились преодолевать рвы и взбираться на валы. Турецкому паше Айдосу Суворов послал решительное: "Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление - воля, первый мой выстрел - уже неволя, штурм - смерть. Что оставляю на ваше рассмотрение…"
9 декабря Суворов назначил Военный совет, пригласив на него генералитет.
Штаб-палатка находилась на высоком Трубаевом кургане, с которого просматривались подступы к крепости.
Кутузов, завидя Платова, помахал рукой:
- Сказывают, в штурме соседями будем. Вы пятую колонну возглавляете, я - шестую, наступаю на Килийские ворота.
- А пятая куда?
- Навстречу де Рибасу. У него на правом крыле бригада Арсеньева, так вы как раз против неё. Это точно. Штабные диспозиции сказывали… Да вот, кажется, и сам Александр Васильевич жалует…
По дороге катила коляска.
- Господа генералы! Прошу в палатку! - возвысил голос генерал-поручик Самойлов.
Все уселись за длинный стол. Платову места не нашлось, и он, приметив в углу пустое ведро, пристроился на нём.
Кроме Платова, здесь были равные с ним чином бригадиры Василий Орлов и Фёдор Вестфален. Соблюдая субординацию, они тоже сидел поодаль. Генерал-майоры располагались поближе: Николай Арсеньев, Сергей Львов, Ласси, граф Илья Безбородко, Фёдор Мекноб, Пётр Ратищев, Михаил Голенищев-Кутузов. Ближе других к месту командующего находился Павел Потёмкин, Александр Самойлов и де Рибас.
Суворов вошёл решительным шагом.
- Господа генералы! - подал команду Самойлов. Все разом встали. Платов задел шпорой ведро, и дужка звякнула.
- Садитесь! - махнул рукой Суворов. - Прежде чем начать главное, хочу спросить, граф, как идёт солдатская выучка? - обратился он к Павлу Потёмкину.
Моложавый, румянощёкий генерал поднялся.
- Все учатся, как велено вашим приказом.
- Я-то велел, да не все стараются. Кое-кто считает это пустой затеей. Берегут себя, особливо господа офицеры. Ныне был я на учении, у села Сафьяны, остался недоволен. А вы сами-то, граф, бывали там?
- Никак нет…
- Всё некогда небось? Побывайте, непременно поглядите сами да вмешайтесь в дело. Успех штурма от солдата зависит, от умения его и сноровки. - Суворов говорил негромко, словно бы сам с собой, а на лице Потёмкина выступил пот.
- А сейчас о главном. - Александр Васильевич сделал паузу, кашлянул. - Находимся мы у Измаила, господа генералы, отнюдь не затем, чтобы зимовать у стен его. Да-с, не затем. Дважды подходили к крепости и дважды отступали. Теперь нам ничего более не остаётся, как взять её или умереть.
Суворов вскинул голову и, словно ожидая ответа от находящихся в палатке военачальников, медленно обвёл всех взглядом. Матвею Ивановичу показалось, что на нём взгляд командующего задержался, и неожиданно для себя он поднялся:
- Никогда прежде страха мы не ведали, не ведаем и ныне.
- Согласен, - продолжал Суворов. - А если и ведали, то шли через оный и побеждали. Отступление в третий раз для нас смерти подобно. Никак невозможно. Словом, господа, я решил овладеть Измаилом или погибнуть под его стенами.
: За палаткой послышался конский топот, голоса.
- Ваше превосходительство, прискакал из крепости к нам парламентёр! - сообщил адъютант.
- Давай его сюда!
Вошёл офицер. В руках пакет.
- Мехмет-паша прислал ответ на ваш ультиматум. Суворов неторопливо разорвал пакет.
- Где толмач? Пусть переведёт написанное!
- Мехмет-паша просит, - стал тот читать послание, - ещё десять суток… Это время ему необходимо, чтобы получить от визиря разрешение.
- Ну нет! Рассчитывает на простаков! Думает перехитрить нас! - Суворов зашагал по палатке. Подошёл к столу, хлопнул ладонью по посланию. - Пиши ответ: "Сераскеру измаильскому Мехмет-паше…" Написал? "Получа ваш ответ, на требование никак согласиться не могу… и, против моего обыкновения, ещё даю вам сроку сей день до будущего утра…" Всё!
Брызгая чернилами, Александр Васильевич решительно вывел подпись.
- А ещё этот Мехмет-паша сказал, что скорей Дунай остановится и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил, - передал офицер.
- Незачем Дунаю стоять, а небу падать. Отправляйте ответ в крепость.
Офицер вышел. Было слышно, как он скомандовал:
- Трубач и казак, на коня! Навесить на пику белый лоскут! За мной! - И по мокрой, не схваченной морозом земле зашлёпали копыта.
- Так вот, господа, - обратился к генералам Суворов, - всё, что я высказывал, это моё мнение. Устав же воинский требует заслушать каждого, в чём я и подчиняюсь.
В воинском уставе, составленном ещё Петром I, указывалось: "Генерал своею собственной волею ничего важного не начинает без имевшего наперёд военного совету всего генералитета, в котором прочие генералы паче других советы подавать имеют".
- На листе прошу изложить каждому своё мнение, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести. - Резко повернувшись, Суворов вышел.
На столе лежал лист бумаги с решением командующего. Согласный с ним должен был расписаться.
- Дозвольте мне, господа, по праву младшего, - поднялся Платов.
- Прошу, - взглянул на него через плечо Самойлов.
Матвей Иванович подошёл к столу, обмакнул заточенное гусиное перо в чернильницу, вывел: "Бригадир Матвей Платов".
Он знал и силу крепости, и слабость казачьих полков, которыми командовал, и то, что люди обносились, а от дождей и промозглой погоды многие болели. Однако он верил Суворову, знал, что этот человек прибыл сюда с твёрдым намерением добиться победы. И за Суворовым готов был идти в огонь и воду.
Военный совет единогласно решил крепость штурмовать.
Штурм Суворов наметил провести девятью колоннами. Общее руководство тремя первыми осуществлял Павел Потёмкин. Его колонны наступали с запада. Четвёртая и пятая, состоящие из казачьих войск, штурмовали с северо-востока, ими командовал Илья Безбородко. Шестая колонна, предводительствуемая Кутузовым, двигалась с востока. Штурмовавшие крепость с юга три колонны де Рибаса должны были, переправившись на судах через Дунай, ворваться в крепость.
Бригадиру Платову вручалась под начало пятая колонна. Она состояла из пяти тысяч казаков, ей предстояло атаковать восточную часть крепости, согласовывая свои действия с четвёртой колонной бригадира Орлова и шестой - Кутузова. В дальнейшем же, в крепости, - с колонной Арсеньева, которая переправлялась через Дунай.
Разложив карту и листы с текстом диспозиции, Суворов объяснил план штурма:
- Действия начнём чрез последующую ночь. А завтра с рассветом учиним артиллерийскую канонаду. И стрелять по крепости весь день и ночь тоже. За два часа перед рассветом будет дана ракета, по которой всем подняться и, блюдя осторожность и тишину, шагать к крепости. К этому времени всем - от генерала до солдата - быть в полной готовности. Учинить нападение по единому сигналу, он последует в пять часов. Ночь употребить на внушение людям мужества и твёрдых мер к успехам, однако медлениями к приобретению славы не удручать. Вот так-то…
Платову Суворов сказал:
- Перед колонной пусть идут по пяти десятков человек с топорами, кирками да лопатами. А как дойдут они до лощины Старой и Новой крепости, так должны взломать палисад и тем расчистят путь колонне. А взошедши на вал, ставить лестницы и решительно взбираться на стену. Там резко продвигаться к реке, чтоб помочь высадке с флотилии, а тысяче, что позади передних, бечь налево к бастионам Новой крепости, к Килийским воротам и помочь солдатам Кутузова. А ещё, Платов, запомни: всем казакам, определённым к штурму, иметь короткие дротики для способнейшего действия…
Матвей Иванович вышел из палатки. День был ясный и не по-зимнему тёплый. Вдали темнели высокие стены крепости. Он представил, как завтра с зарей это грозное укрепление затянется дымом и пальбой пятисот русских орудий и как наверняка турки ответят тем же. И грохот канонады будет великий. А потом уже, на рассвете следующей ночи, он, атаман Платов, поведёт свою колонну на штурм. Мелькнуло, что, возможно, это будет его последний штурм. Но он тут же отогнал прочь эту мысль.
Его окликнул де Рибас:
- Помни же, бригадир, об уговоре. Живота не щади, только рвись без промедления к Дунаю. Твой успех - это наш успех.
- Не извольте сомневаться, господин адмирал. Я своему слову верен, а казакам в схватке нет удержу, они дерутся без огляду.
- Верю и тщу себя надеждой повстречаться в крепости.
Стояла глубокая декабрьская ночь. Войска уже находились на условленных местах. Казаки ждали команды, офицеры поглядывали на часы.
За два часа до рассвета с Трубаева кургана, где находилась палатка Суворова, взвилась ракета.
- Ну, с богом, ребятушки, - сказал Платов, перекрестился и широким шагом пошёл впереди колонны по разведанной накануне тропке с расставленными на ней проводниками из казаков.
Полторы сотни рабочих (так звали сапёров) с топорами, ломами, лопатами, согласно диспозиции, ушли к крепости раньше.
По-прежнему палили орудия, правда, не так оживлённо, как днём, и так же редко, нехотя отвечали турки: то ли устали, то ли берегли заряды до решающего часа. Над крепостью пылало алое зарево пожаров, горело сразу в нескольких местах.
Казаки подошли к крепости. Колонна на пути растянулась, и предусмотренная диспозицией остановка была как нельзя кстати. Приближался рассвет, от Дуная наполз белёсый туман, в котором скрылись и стены крепости, и всё, что лежало ближе.
И вот команда на штурм. Пошли на сближение тихо, в надежде без шума преодолеть ров, забросав его фашинами, - туго стянутыми вязанками хвороста из прутьев. Однако то, что увидели, немало озадачило тех, кто шёл впереди: перед ними простирался ров, а в нём была вода.
- Бросай фашины! - послышалась команда.
Полетели тугие вязанки, но они плавали, а подступиться к стене можно было лишь преодолев ров. Сверху, справа и слева зачастили выстрелы, потом громыхнуло у самого рва, где суетились казаки. Ещё один взрыв, на этот раз ядро угодило в людскую гущу. Кто-то вскрикнул, послышался стон. Люди отшатнулись. Но следующий взрыв прогремел у частокола палисада, вздыбив и разбросав заострённые колья.
- Что, казаки, дрогнули? Аль простуды испугались? - послышался голос Платова. - А ну-ка, пропустите! - Он решительно шагнул ко рву, ступил в воду.
Вслед за ним двинулся какой-то казак.
- Да тут, братцы, только по грудки!
И сразу же пошли все, будто пред ними не было ни рва, ни воды, ни турецких пуль да ядер. С берега протолкнули лестницы.
- Давай, станишники, лезь! Да побыстрей, черти!
- Иван, пособи!.. - кряхтел казак, силившийся поднять и приставить лестницу к стене. - Помогай, братцы!
Матвей Иванович, выбравшись изо рва, подбежал к стене. Но тут на казаков сверху плеснуло чём-то жарким.
- А, сволочи! Смолу льют! Руку ошпарило…
- Ну, погоди же, гад!..
Перед Платовым вырос майор Сазонов из Чугуевского полка:
- Дозвольте мне первому. - И стал проворно взбираться наверх.
- Давай, Лазарь! - прокричал ему вслед Матвей Иванович.
Следуя примеру офицера, и по другим лестницам полезли казаки. Первых сразили пули и ятаганы, но это не удержало взбиравшихся за ними.
- Держись, братки! Идём на помощь! - кричали снизу.
Действуя саблями и укороченными пиками, казаки выбрались на стену, где тянулась широкая площадка. Отбиваясь от наседавших турок, не допускали их к лестницам. Майор Сазонов весь в крови, левая рука висит плетью. Ранены и остальные из его команды.
Рядом дрались казаки Малороссийского полка. Им удалось потеснить неприятеля, но пуля сразила их командира, майора Багдановича.
- Братцы! Братцы! - кричал он. - Только не отходи!.. Не отходи!..
- За Россию-матушку! - вырвался вперёд офицер Соколинский.
Сражение кипело на всём протяжении крепостной стены. Самый мощный западный бастион Табия штурмовала колонна генерала Львова. Находясь в первом ряду атакующих, генерал повёл к крепости гренадеров Фанагорийского полка. Почти все они пали, был тяжело ранен и сам Львов. Но на помощь подоспели гренадеры Апшеронского полка под командой полковника Золотухина. Им удалось завладеть прибрежной неприятельской батареей, обойти берегом Дуная грозный бастион Табию, они уже теснили турок, пробиваясь к Бросским воротам.
На левом фланге, где шестая колонна Кутузова атаковала бастионы у Килийских ворот, тоже кипело сражение. Дважды колонна бросалась на вал, и дважды егеря и гренадеры под градом неприятельских пуль и ядер отходили. Стены Новой крепости здесь особенно мощны, и весьма силён засевший в ней турецкий гарнизон. На глазах Кутузова пал бригадир Рибопьер - его зять. Больно кольнула мысль о дочери: "Бедняжка Груня…"
Тут от Суворова примчался казачий урядник:
- Велено передать, что вы назначены измаильским комендантом.
Михаил Илларионович не поверил бы, если б не знал Суворова. Он приказал ввести в дело последний резерв - Херсонский полк. Сам повёл его на штурм…
Позже других вспыхнуло сражение на берегу Дуная. Используя туман, колонна де Рибаса атаковала крепость с юга. На баркасах, ялах, фелюгах отряды Арсеньева, Чапеги, Маркова переправились через Дунай и обрушились на укрепления. Мог ли Айдос-Мехмет-паша допустить мысль, что Суворов именно здесь, преодолев такую преграду, как Дунай, нанесёт свой главный, решающий удар? Уж этого он никак не ждал.
Первыми высадились запорожские казаки Зиновия Чапеги. Ошеломлённые турки, пытаясь отстоять укрепления, почти все пали. К ним не смогла подоспеть помощь - уже причалили суда отряда Арсеньева и Маркова. Сокрушив неприятеля, егеря и казаки ворвались в окраинные улочки Измаила…
Платов ещё находился у рва, когда казак вскричал:
- Ваше превосходительство, гляньте-ка! Турки! - и указал в сторону наступавшей правее колонны Орлова.
Вылетевшие из Бендерских ворот всадники врезались в строй казаков и стали теснить их. Сверху, с бастиона и крепостной стены, палили в казаков турецкие стрелки и били пушки.
Первой мыслью Платова было поспешить туда, на помощь, но вспомнилась суворовская заповедь: лучшая помощь соседу - решительное продвижение.
- Ваше превосходительство! - вырос перед ним офицер от Безбородко. - Их превосходительство генерал-майор ранен!
- Кто ранен?
- Генерал Безбородко! Он повелел принять вам начальство! Вы остаётесь за него!..
Ядро разорвалось поблизости от Безбородко. Осколок, разворотив кость, отсек руку напрочь. Теряя сознание, генерал успел передать последнее распоряжение…
Решение пришло само собой: не теряя времени, прорваться в глубь крепости, к Дунаю, где высадилась и ждёт поддержки колонна Арсеньева. А частью сил оказать помощь четвёртой колонне. Там казаки с трудом отбиваются от янычар.
- Бегом к подполковнику Орлову, - повернулся Платов к адъютанту. - Передай приказ: "Ударить янычарам во фланг, отсечь их от ворот. А главными силами продолжать наступать, к Дунаю!"
С высоты крепостной стены Матвей Иванович видел узкие крепостные улочки, скопление домов, стрелы минаретов и круглые купола мечетей. Мерцали вспышки взрывов, несколько домов полыхали, охваченные огнём.
- За мной, донцы! - Платов выхватил из ножен саблю.
В ту минуту он забыл, что является не только командиром колонны, но и начальствует над соседней, четвёртой. Он знал: теперь важно, чтоб подчинённые видели его рядом и следовали его примеру.
- Мы сами, ваше превосходительство! - крикнул офицер Демьянов и тут же упал, сражённый пулей.
- Береги себя, Матвей! - рядом оказался брат, двадцативосьмилетний есаул Степан Платов.
- А ну, давай вперёд! - воскликнул Матвей Иванович. - На бастион!
Казаки бросились за Степаном, и Матвей Иванович оказался оттеснённым. Слева возвышался другой бастион, из него тоже палило орудие и через узкие щели-амбразуры хлопали мушкеты. Платов хотел направить подкрепление, но в бастионе уже послышались выстрелы. Тут же прибежал казак:
- Приказано вам донести, что ворвались в бастион, но турки наседают.
- Бастион держать! Никак его нельзя сдавать!
Из-за каменной стены вдруг выскочило четверо турок, с устрашающими криками бросились к нему. Одного Платов зарубил сам, со вторым разделался адъютант, остальных посекли подоспевшие казаки.
Едва они отошли, как в то место угодило ядро. "Повезло, - перекрестился Матвей Иванович, - малость задержись - и не быть живу".
Вдоль вала наступал Стародубовский карабинерный полк, командира не было, командовал незнакомый офицер.
- Как имя? - спросил его Платов.
- Ротмистр Андрей Слепушкин.
- Давай, Слепушкин, по валу, навстречу колонне Кутузова!
- Есть! - Офицер повёл казаков в сторону Новой крепости, которую штурмовал отряд Кутузова.
Был уже полдень, а сражение продолжалось. Неприятель дрогнул, но не был сломлен, яростно сопротивлялся. Казаки с трудом продвигались к Дунаю, где бились солдаты и казаки из колонны Арсеньева.
Свой последний, находившийся в резерве полк Платов повёл в сражение сам. Нужно было преодолеть открытое, простреливаемое пространство. Впереди спасительная каменная стена, за которой можно укрыться.
- За мной, братцы! К Дунаю!
За командиром дружно бежали казаки…