Активность Великобритании на Балканах во многом способствовала смещению вектора агрессии Германии. 1 марта 1941 года немецкие войска вступили в Болгарию. Под нажимом Германии к "Стальному пакту" присоединилась Югославия. В стране произошел военный переворот, принц Павел был смещен с поста регента, и 6 апреля немецкие войска напали на Югославию и Грецию, которые быстро капитулировали: Югославия – 17 апреля, Греция – 24 апреля. Британские войска вынуждены эвакуироваться в Египет и на Крит. Греческий флот ушел в Александрию и там перешел под контроль англичан.
Однако уже 20 мая началась немецкая операция по захвату Крита. Отборные немецкие части нанесли британским войскам тяжелое поражение, заставив их остатки эвакуироваться. Британский Средиземноморский флот при этом понес большие потери.
* * *
После того как потерпевший неудачу с Британией Гитлер бросил свои силы на Советский Союз, возглавляемое Черчиллем Соединенное Королевство начало оказывать Советской России всяческую поддержку. Интересно мнение Черчилля об отношении Советского Союза к германской агрессии: "Нам предстоит вскрыть ошибочность и тщетность хладнокровных расчетов Советского правительства и колоссальной коммунистической машины и их поразительное незнание собственного положения. Они проявили полное безразличие к участи западных держав, хотя это означало уничтожение того самого Второго фронта, открытия которого им суждено было вскоре требовать. Они, казалось, и не подозревали, что Гитлер… принял решение уничтожить их. Если же их разведка поставила их в известность о переброске на Восток огромных германских сил, усиливавшейся с каждым днем, то они упустили многие необходимые шаги, которые следовало предпринять при этих обстоятельствах". (Напомним, что 30 ноября 1939 года Сталин в газете "Правда" писал: "Англия и Франция напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну".)
Однако, по словам все того же Черчилля, "политика порой укладывает в постель самых неожиданных партнеров". 22 июня 1941 года, в день нападения фашистской Германии на СССР, британский премьер произнес речь в парламенте в поддержку Советской России, отметив следующее: "Мы достигли одного из критических моментов войны. В один из таких поворотных моментов, год назад, Франция обессилено пала под германским молотом и мы остались в одиночестве перед бурей.
Второй момент был, когда Королевские военно-воздушные силы отбили охоту у гуннов-налетчиков совершать дневные налеты и этим предотвратили вторжение нацистов на наши острова в то время, когда мы были еще слабо вооружены и слабо подготовлены.
Третий поворотный момент был, когда Президент и Конгресс Соединенных Штатов провели договор ленд-лиза, выделив почти 2000 000 000 фунтов стерлингов из сокровищницы Нового Света, чтобы помочь нам защитить наши ценности, – и их собственные ценности.
И вот четвертый сейчас перед нами.
Этим утром, в 4 часа, Гитлер напал на Россию и вторгся на ее территорию. Все его привычное вероломство было взлелеяно со скрупулезной тщательностью. Пакт о ненападении между двумя этими странами был подписан и вступил в силу. Германия не издала ни одной жалобы насчет невыполнения этого пакта. Под покровом фальшивой близости германские армии были размещены на линии от Белого до Черного морей, и их воздушные флоты и бронетанковые дивизии медленно и методично занимали свои позиции.
Затем, внезапно, без объявления войны, даже без ультиматума, ливень германских бомб обрушился с неба на русские города; германские войска вторглись в русские границы и часом спустя германский посол, который еще ночью раньше расточал уверения в дружбе, чуть ли не о союзе с русскими, позвонил русскому министру иностранных дел, чтобы сообщить ему, что отныне Германия и Россия находятся в состоянии войны…
Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, – наши враги… Нацистские вожди, если о них не позаботятся соотечественники – по-простому – будут на следующее утро после победы преданы правосудию Союзнических трибуналов. Вот – наша политика, вот – наше заявление.
Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы…"
Не следует, впрочем, думать, что Черчилль считал сотрудничество с СССР чем-то большим, чем ситуативный союз против общего врага. "За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я, – писал он. – Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но всё бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем… Опасность, угрожающая России, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам". Лучше всего позицию премьер-министра по этому вопросу иллюстрирует его широко растиражированная фраза: "Если Гитлер вторгнется в ад, я произнесу панегирик в честь дьявола". При этом Черчилль высоко оценивал Сталина: "России очень повезло, что, когда она агонизировала, во главе ее оказался такой жесткий военный вождь. Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времен. Человек неисчерпаемо смелый, властный, прямой в действиях и даже грубый в своих высказываниях… Однако он сохранил чувство юмора, что весьма важно для всех людей и народов, и особенно для больших людей и великих народов. Сталин также произвел на меня впечатление своей хладнокровной мудростью, при полном отсутствии каких-либо иллюзий. Я надеюсь, что заставил его поверить в то, что мы будем верными и надежными соратниками в этой войне – но это, в конце концов, доказывается делами, а не словами".
Эти слова были сказаны Черчиллем в британском парламенте после его визита в Москву в августе 1942 года. Главный маршал авиации А. Голованов рассказывал о приеме, данном Сталиным в честь приезда Черчилля: "Тосты следовали один за другим, и я, – говорит маршал, – с беспокойством следил за Сталиным, ведь Черчилль, известный выпивоха, устроил за столом как бы состязание со Сталиным, кто больше примет спиртного. Сталин пил на равных, и когда Черчилля на руках вынесли из-за стола отдыхать, подошел ко мне и сказал: "Что ты на меня уставился? Не бойся, России я не пропью. А он у меня завтра будет вертеться, как карась на сковородке…"". Черчилль же этот свой визит назвал "тасканием глыбы льда на Северный полюс".
Несмотря на поддержку британским правительством Польши (Договор между Великобританией и Польшей гласил, что "в случае, если одна из Сторон Договора будет втянута в боевые действия с европейским государством агрессией, устроенной последним против указанной Стороны Договора, другая Сторона Договора немедленно предоставит Стороне Договора, втянутой в боевые действия, всю необходимую от нее поддержку и помощь"), в своих выступлениях Черчилль если не оправдывал, то обосновывал нападение СССР на Польшу в 1939 году, объясняя это необходимостью защиты Советского Союза от германской экспансии, и даже заявил, что "без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы это сделать". Создание пограничной линии между Германией и СССР виделось ему необходимой предпосылкой перетягивания Советской России на сторону союзников. Также под давлением СССР Черчилль направил правительствам Финляндии, Венгрии и Румынии ноты, согласно которым этим странам было предложено выйти из войны хотя бы де-факто, иначе Великобритании придется выступить на стороне своего нового союзника.
Тем не менее, между новыми союзниками не было полного взаимопонимания. Черчилль очень часто рассматривал действия Сталина как политику запугивания западных союзников (например, он писал Идену: "Русскую угрозу я считаю огромной…"). Точно так же Сталин не доверял Черчиллю, подвергая сомнению не только его политические высказывания. Так, он говорил Молотову: "Что за лицемер Черчилль! Хотел меня убедить, будто с такой комплекцией сидит в Лондоне только на сэндвичах…"
Сталин постоянно требовал открытия Второго фронта, а Черчиллю было выгодно увязание немцев на Восточном фронте. Поэтому его переписка со Сталиным состоит практически полностью из восхищения сопротивлением Красной армии и постоянных обоснований того, почему союзники не могут начать наступательных действий в Европе и готовы оказать лишь содействие на Севере, в водах Арктики, и помощь поставками, причем размеры и состав этих поставок были постоянным камнем преткновения. Черчилль утверждал, что поставки в СССР истребителей, обуви, шерсти, джута, свинца, каучука велись в счет прямых жертв со стороны Британской империи. Он писал, что всячески старался наладить теплые отношения со Сталиным, но не добился успеха: "Советское правительство полагало, что русские оказывают нам огромную услугу, сражаясь в своей собственной стране за свою собственную жизнь. И чем дольше они сражались, тем в большем долгу они нас считали". Он также упоминал, что был вынужден несколько раз довольно резко протестовать против высказываний отдельных советских политических деятелей. Однажды премьер даже заявил послу СССР в Великобритании Майскому, что еще недавно Англии приходилось опасаться и возможного вмешательства в войну России на стороне Германии. Однако в целом его дипломатические успехи в ходе налаживания союзнических отношений между Британией и США с одной стороны и Советским Союзом – с другой сложно переоценить.
Существенную роль в успехе Британии сыграли хорошие отношения Черчилля с президентом США Франклином Рузвельтом. Интересно, что при переписке с Рузвельтом британский премьер обычно подписывался как "ваш бывший военный моряк". В кабинете же американского президента в Белом доме стояла деревянная фигурка Черчилля с громадной сигарой, к которой была приколота записка: "Не убирать! Штраф – 250 долларов".
Благодаря этим отношениям поставки американской помощи на Британские острова через Северную Атлантику не прекращались ни на день. После того как Рузвельт был переизбран на пост президента в 1940 году, ему удалось убедить Конгресс оказывать значительную по объему военную помощь союзникам в Европе (в то время это фактически была одна Англия) без взимания платы за предоставляемую технику, и, кроме этого, сами перевозки вооружений и другой помощи осуществлялись за счет американцев. Это была помощь по ленд-лизу: Рузвельту удалось убедить нацию, что, помогая таким образом Британии, Америка берет на себя куда меньшие расходы, чем если бы ей самой пришлось участвовать в военных действиях. Говоря об этом по радио, Президент привел знаменитый пример: "У вашего соседа горит дом, а у вас есть шланг. И вы же не будете его продавать соседу, а дадите попользоваться на время, чтобы он мог потушить свой дом. Если этого не сделать, от перекинувшегося огня ваш собственный дом может легко сгореть следом".
Во время войны Черчилль и Рузвельт состояли в непрерывной переписке (они обменялись примерно около 1700 писем и телеграмм), провели двенадцать встреч и конференций, на которых были рассмотрены многие вопросы – как организации совместных военных действий против гитлеровцев и их союзников, так и послевоенного устройства мира. В своих мемуарах Черчилль посвятил целую главу только своей реакции на смерть Рузвельта (американский президент скончался 12 апреля 1945 года, не дожив всего месяца до окончания войны). "Можно сказать, что Рузвельт умер в самый кульминационный период войны, – писал Черчилль, – в момент, когда его авторитет был крайне необходим для того, чтобы направлять политику Соединенных Штатов. Когда я рано утром в пятницу 13 апреля получил известие о его смерти, я почувствовал себя так, словно мне нанесли физический удар. Мои взаимоотношения с этим блистательным человеком имели огромное значение на протяжении долгих тяжелых лет совместной работы. Теперь этим отношениям пришел конец…"
* * *
Нападение 7 декабря 1941 года японских самолетов на американскую военно-воздушную базу Пёрл-Харбор в Тихом океане стало полной неожиданностью для Рузвельта, пытавшегося путем дипломатических переговоров оттянуть неизбежность войны с Японией. На следующий день США и Великобритания объявили войну Японии (врученная послом Великобритании нота послу Японии заканчивалась витиеватой фразой "…с глубоким уважением, сэр, имею честь быть вашим покорным слугой, Уинстон Черчилль". Позднее Черчилль комментировал это следующим образом: "Если вам предстоит убить человека, быть вежливым ничего не стоит"). 11 декабря война Соединенным Штатам была объявлена Германией и Италией. Рузвельт, в соответствии с конституцией, принял на себя все обязанности главнокомандующего в военное время. Он приложил немало усилий для укрепления антигитлеровской коалиции, придавая большое значение созданию Организации Объединенных Наций. 1 января 1942 года в Вашингтоне состоялось подписание Декларации Объединенных Наций, закреплявшей этот союз в международно-правовом порядке.
Рузвельт, как и Черчилль, долгое время занимал выжидательную позицию в вопросе об открытии Второго фронта. Но после впечатляющих побед Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге он пришел к выводу, что СССР является решающим фактором поражения держав Оси в Европе и что необходимо активное сотрудничество с ним в послевоенном мире. Так что на Тегеранской конференции "большой тройки" Рузвельт не поддержал Черчилля, попытавшегося в очередной раз уклониться от решения конкретных вопросов об открытии Второго фронта.
Дело в том, что после вступления в войну СССР и США правительство Черчилля взяло курс на преимущественное использование своих вооруженных сил в районе стратегически важных районов Ближнего Востока и Средиземного моря. Задачу разгрома основных сил Германии в Европе британское правительство хотело целиком решить силами Советского Союза. Стратегическая концепция Черчилля предусматривала, что Великобритания должна воздерживаться от схватки с основными вооруженными силами Германии в Западной Европе и вести борьбу на периферии, ослабляя противника локальными ударами (не связанными с риском больших потерь в живой силе и технике) и подрывая его мощь морской блокадой и авиационными бомбардировками промышленных и населенных центров.
Поэтому он упорно блокировал решение вопроса об открытии Второго фронта в Европе. Тем не менее, Второй фронт все же был открыт.
Высадка в Нормандии (она же операция "Оверлорд" или "D-Day") началась рано утром 6 июня 1944 года и закончилась в августе того же года освобождением Парижа и падением Фалезского котла. Эта операция до сих пор является крупнейшей десантной операцией в истории – в ней приняли участие более трех миллионов человек.
На Балканах тем временем в результате разгрома Румынии (в августе 1944 года), оккупации Болгарии (в сентябре), продвижения советских войск в Югославию и Венгрию (в сентябре – октябре) армия СССР заняла значительные территории. Это не могло не обеспокоить правительство Великобритании.
Опасаясь усиления коммунистического влияния в Греции, Черчилль настоял на высадке там английского десанта, которая началась 4 октября 1944 года. Греческое коммунистическое движение подняло восстание, охватившее столицу и часть страны. Дело дошло до прямого столкновения английских и вновь созданных греческих войск. Тем не менее, к середине января 1945 года британцы взяли под контроль всю Аттику. 11 января было подписано перемирие, по которому прокоммунистические вооруженные силы были расформированы.
Эти события были восприняты в мире неблагосклонно для Великобритании, не были одобрены они и в США, не говоря уже об СССР, хотя Сталин и воздержался от того, чтобы отдать приказ о вооруженном вмешательстве советских войск. Тем не менее, противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции продолжали нарастать.
В феврале – марте 1945 года союзные английские, американские и французские войска отбросили немецкие армии за Рейн. Черчилль настаивал на быстрейшем продвижении на Берлин. Но генерал Эйзенхауэр, заботясь прежде всего о сохранении коммуникаций и хорошем снабжении войск, избегал чересчур быстрых темпов наступления и собирался продолжить движение по заранее принятым планам. Он не хотел вступать в гонку с советской армией, к тому же та продвигалась к Берлину существенно быстрее сил союзников. 2 мая после штурма столица Германии была взята советскими войсками. Однако в зоне английской оккупации немецкие войска хотя и сдали оружие, но при этом не были признаны военнопленными и сохранили свою структуру, остались при своих должностях германские генералы Г. Линдеман (в Дании), Г. Блюментритт (в северо-западной Германии) и Й. Бласковиц (в Голландии и к западу от реки Везер). Это говорит о том, что главы западных держав (в большей степени Черчилль, в меньшей – Рузвельт) были готовы использовать части вермахта против своего советского союзника. В военных мемуарах Черчилль писал, что его политика и стратегия весной 1945 года состояли в том, что теперь для него Россия – это стремительная угроза и против нее должен быть немедленно создан новый фронт. Даже секретарь сменившего Рузвельта на посту президента США Гарри Трумэна Дэвис был поражен резким изменением отношения Черчилля к Советам. Сам же британский премьер признавался, что к весне 1945 года советская угроза в его глазах уже встала на место нацистского врага.
В итоге в апреле 1945 года война между союзниками стала вполне реальной. Уинстон Черчилль распорядился о подготовке плана войны против СССР (он известен под названием "Операция "Немыслимое""). Заданию предшествовали выводы, которые политик по своему обыкновению детально описал в своих мемуарах: