Эх, хубасти, четурасти, в Афган попал по дурости!
Появилось жгучее желание окопаться прямо здесь, на броне. Всем телом распластаться по холодному металлу и, вжимаясь в него изо всех сил, растечься жидким киселем по всей поверхности.
Рожок опустел за считанные секунды, и я начал уже было менять местами связанные изолентой магазины. Но в это время Михалыч сменил позу в стрельбе, и раскаленные гильзы его автомата ударили мне по лицу. Спасаясь от возможных ожогов, я снова превратился в "кисель".
Михалычу почему-то показалось, что меня подстрелили "духи", и, схватив за плечо, он рывком перевернул меня на спину.
– Ты чего? – спросил я недоуменно.
– Живой! – в ответ на мой вопрос радостно закричал Михалыч и с остервенением продолжил херачить по "духам".
При очередной перезарядке магазина его АКСУ заклинило, и теперь уже я повел огонь по "духам".
Как потом выяснилось, бой шел не больше минуты. Но мне показалось, что он растянулся как минимум на час. Уже позже, на шестом посту, обнаружив, что все магазины наших автоматов пусты, мы заново снарядили их патронами. Кто знает, что нас еще ждет впереди.
По прибытии на шестой пост Мир Акай построил царандоевских военнослужащих и объявил, что уж коли так получилось, все они опять останутся ночевать на этом посту, в связи с чем приказал немедленно приступить к развертыванию палаток и оборудованию дополнительных огневых точек на тот случай, если "духи" предпримут попытку напасть на пост. Сарбозы эту весть встретили без особого энтузиазма и после команды "Разойдись!" нехотя разбрелись кто куда.
На этот раз Мир Акай оставил за старшего по шестому посту своего зама – Сардара, а сам вместе с советниками поехал на КП для доклада руководителю операции о складывающейся ситуации.
Молча выслушав доклады "Седого полковника" и Мир Акая, генерал Пищев сделал какие-то пометки на карте и почти сразу же отдал распоряжение артиллеристам о нанесении массированного артудара по "зеленке", да такого, чтобы все, что находится в радиусе до полукилометра от седьмого поста, сровнялось с землей.
Уже прощаясь, генерал заверил, что сегодня о произошедшем на седьмом посту он лично доложит Варенникову, и от того, какое тот примет решение, будет зависеть развитие дальнейших событий. Предварительно договорились, что в ближайшие дни выдвижение царандоевских военнослужащих на дальние посты будет временно приостановлено.
Примерно в три часа дня двумя бэтээрами мы выскочили на дорогу, ведущую с "Майдана" в Кандагар. "Седой полковник" решил проявить благородство и дал команду сопроводить царандоевский БТР в город. Проезжая мимо "Компайна", немного притормозили и ссадили Михалыча с "брони", а сами поехали дальше.
Еще когда ехали по "зеленке", в наших безумных головах созрела идея "фикс" – любой ценой разжиться "кишмишовкой". Ни водяры, ни самогона у нас на вилле не было уже несколько дней, а снять перенесенный сегодня стресс было крайне необходимо.
Пока в царандое сгружали останки погибших, я разыскал своего водителя Джилани и, дав ему пару штук афошек, попросил достать на всю сумму "кишмишовки".
Нужно быть суперпронырой, чтобы умудриться купить в Кандагаре спиртное. Винных дуканов в городе не было вообще, а местные шинкари-кустарщики находились в глубочайшем подполье, поскольку "духи" резали им головы за занятие запрещенным промыслом.
Но я знал, кому давать деньги.
Джилани возвратился через несколько минут, держа в руке шерстяную накидку, какую все афганцы надевают на плечи в холодное время года. Что-то вроде латиноамериканского пончо или нашего пледа. Он отозвал меня в сторону и, озираясь по сторонам, развернул накидку. Там лежали три целлофановых пакета с "кишмишовкой". По пол-литра в каждом пакете.
Я выразил Джилани огромный "ташакур", забрав спиртное вместе с накидкой. Пора было ехать.
В тот момент, когда БТР выезжал с территории царандоя, к нам подбежал дежурный и доложил о том, что несколько минут тому назад в "Дехходжу" прорвалась банда численностью до двадцати человек. Вот те здрасьте! А нам, чтобы добраться до "Компайна", как раз нужно было ехать через "Дехходжу". Поразмышляв о чем-то несколько секунд, "Седой полковник" дал команду:
– Вперед!
Поехали. Я передал Юре накидку с драгоценным грузом, забрав при этом у него автомат и строго-настрого приказав беречь как зеницу ока антистрессовое лекарство. Исходя из соображений безопасности, все повисли по левому борту бэтээра. Стрелок развернул башню так, чтобы можно было вести обстрел "Дехходжи" в случае появления "духов".
Когда проезжали дуканы и мастерские, стоявшие вплотную к дороге перед въездом в "Дехходжу" со стороны "старого города", водила разогнал БТР до максимально возможной скорости, которую была способна развить эта железяка. Объезжая ямы и рытвины на дороге, БТР выписывал замысловатые зигзаги, виляя при этом всем корпусом и взлетая на каждой крупной ухабине, которую не успевал объехать. Я крепко держался обеими руками за поручень, оттопырив задницу так, будто собрался сходить "по большому". Оба автомата, болтающиеся за спиной, при каждой очередной встряске больно били по затылку.
"Да и черт бы с ним, лишь бы не свалиться с броника", – пронеслось в голове. Посмотрел на Юру. Тот находился в такой же позе. Только он, ко всему прочему, мертвой хваткой держал в зубах накидку.
Мне стало смешно от всего увиденного. Однако посмеяться я не успел. Со стороны "Дехходжи" раздался выстрел из гранатомета. Прошуршав своими алюминиевыми стабилизаторами, граната пролетела буквально в метре от передних колес бэтээра и разорвалась невдалеке от дороги.
– Не останавливайся! Гони, что есть мочи! – закричал "Седой полковник" водителю.
А тот и не думал останавливаться. Уж кто-кто, а он-то знал, что чем больше скорость у бэтээра, тем сложнее в него попасть. Если даже граната и попадала в борт мчащегося броника, имелся шанс, что она срикошетит в сторону.
На перезарядку гранатомета новым выстрелом и прицеливание обычно уходит около десяти секунд. Я стал в уме вести отсчет, наблюдая за развалинами, из которых нас обстреляли. На седьмой секунде увидел, как из-за угла одного из строений выскочил человек с гранатометом на плече. Видно было, как он обстоятельно целится в наш БТР. Машинально бросив отсчет, я успел только подумать – "крандец".
Выстрел гранатомета слился с оглушительным треском очереди из КПВТ, которую выпустил стрелок нашего бэтээра. На этот раз граната не долетела до нас, встретив на своем пути естественную преграду в виде высокой сосны. Одновременно со взрывом гранаты я увидел, как возле стрелявшего в нас "духа" поднялась пыль от разрывов выпущенных в него крупнокалиберных пуль. По всей видимости, одна или несколько пуль все-таки достали "духа". Было хорошо видно, как его тело запрокинулось назад. В воздухе мелькнули тапочки и слетевшая с головы чалма.
В следующее мгновение я уже ничего не видел, поскольку начавшийся дувал перекрыл обзор происходящего.
Слава богу, и на этот раз пронесло!
По приезде в "Компайн" первым делом пошли мыться.
Михалыч, приехавший домой раньше нас, раскочегарил керосиновые горелки бани, и температура в парилке была уже такой, что можно было мыться. Купались молча. Каждый думая о чем-то своем, личном. Потом была коллективная пьянка по поводу удачного возвращения "с того света". Полтора литра вонючей "кишмишовки", практически без закуски, уговорили за считанные минуты.
Шинкарь козел! Экономист хренов! Разбодяжил свою дерьмовую бормотуху до такой степени, что она совершенно не брала в свои объятия наши мозги.
Решили совершить поход к военным строителям, у которых под слезные заверения отдать должок "как только, так сразу" разжились еще литром неочищенного самогона. Потом еще куда-то ходили. Кому-то чуть было не набили морду за то, что нам сделали неуместное замечание по поводу безобразного поведения. Короче, расслабились по полной программе и спать легли уже далеко за полночь…
Нас-то бог миловал, а вот других…
На следующий день было долгожданное воскресенье.
В этот день решили временно приостановить игру в войнушку. И не потому, что было воскресенье, а потому, что было 27 декабря. Восьмая годовщина официального советского военного присутствия в Афганистане.
Несмотря на то что для советников этот день являлся рабочим, за пределы "Компайна" решили никуда не выезжать, по крайней мере, хотя бы с утра. Была реальная угроза, что "духи" могли выкинуть какую-нибудь очередную "бяку". Тем более что соответствующая информация накануне поступила сразу от нескольких агентов спецотдела и ХАДа.
"Духи" расклеили по всему городу листовки, призывающие кандагарцев к активизации борьбы с "неверными". Но этого им показалось мало. Под покровом ночи они незаметно подкрались к советским блокпостам и расклеили на их стенах листовки, ксерокопированные с рукописного экземпляра. Каким образом им это удалось сделать, можно было только догадываться. Одна такая листовка утром была обнаружена на кирпичной стене, ограждающей "Компайн". Текст листовки был выполнен от руки, корявыми печатными буквами, и содержал кучу орфографических ошибок.
Я сохранил на память эту листовку. Вот ее текст:
"Советский красный многих полки восмом году агрисия на Афганистане.
Советский красный полки солдаты и офицеры. СССР красный полк, которая называется герой мере. Восем леть назад они приходили на нашом невеновоным страный Афганистане они обывали нашом бедный ребеный юноши девушки и человеки средних лети, и такжи они разрушили нашом домой и использывали огный и химический оружий. Это народный дружба? Это хорошая сосушествования? Это хорошая соседания? Конечно ваша руководителий вам много показали стобы в Афганистане заходители Амереканский Гитайский и Пакистанский ормия. Но у вас нет такие вопросый, которая в этом 8 лет вы увидели одновом такжый иностраный солдаты? посли разрушение вам поразывается, стобы ваша руководители вам говорили неправда и вам использовали как рабы. ваш командировали чтобы разрушает невеновоный народный домой. Но ваш коммунистический и кремлевскии руководители рабы и глядаторы? Это наша вина чтобы мы захотили наша свобода? Это наша вражда чтобы мы сопротевляли против агрисевная иностраны солдаты. если у вас были вримея но вы не будити жертвовать для вышего родину против Красный Армею мы Афганский муджахидин не только параживали Красный Армия. но если однородный были бедный, но они может паражать сылный солдаты цель такие чтобы обясняю вам. Красный руководители военовают вам протев бедном Афганский муджахидином. мы Афганский муджахидин нет ваша личный враг и мы такжа уверен сто вы нет наша личны врагы и мы толька ваш его враг против людный режимы. Пожалуйста помогаети нам и проходити к нам мы Афганскии муджахидин обишаю вам, чтобы мы будем посылать вам такие страны которая вы хотити. Наша Советский солдаты мы Афганскии муджахидин всегда помогаю вам.
Кандагарский муджахидинская совет".
Как говорится – комментарии излишни.
Чтобы не мучиться от безделья, решили заняться большой постирушкой и чисткой оружия, которое накануне основательно загадили.
На улице теплынь, солнце светит. Лепота! Михалыч с Юрой, раздевшись по пояс и запрокинув руки за головы, ходили по нашему огороду, принимая солнечные ванны.
Чистить оружие решили во дворе, поскольку на улице было намного теплее, чем в доме. Уселись втроем на лавочке, стоявшей у входной двери, а перед собой, прямо на бетонной дорожке, расстелили старую простыню и разложили на ней свои автоматы. Юра притащил злополучный "виккерс", который вчера так нас подвел. Общими усилиями разобрали трофейный пулемет и стали выяснять причину его отказа.
За этим занятием нас и застал Володя Краснов, советник военной разведки 2-го армейского корпуса.
– И чем это вы тут занимаетесь? – с хитрецой спросил он.
– Да вот, думаем, как из англицкой швейной машинки сделать два русских утюга, – в тон ему ответил Михалыч.
– Да выбросите вы эту мутотень. Откуда вы его только раскопали?
– Так ваш же корпусной ложестик и презентовал, – ответил я Володе.
– Ему, наверно, жалко было выбрасывать этот антиквариат на свалку, вот он вам его и сплавил. Может, еще и расписку потребовал? – усмехнулся Володя.
– Это точно, – подтвердил я, – потребовал, и акт приема-передачи составил в трех экземплярах, и расписаться в них заставил. Вот только зачем ему третий экземпляр нужен?
– Да вы что, нашего ложестика не знаете? У него таких расписок целый чемодан был. Да сгорели они все, пока он был в отпуске. Ты сам-то Анатолий, не помнишь, что ли, как одиннадцатая вилла этим летом горела, когда в нее "духовский" зажигательный эрэс влетел? – вопросительно посмотрел на меня Володя.
Как не помнить. Хорошо помню. Этот китайский реактивный снаряд, зацепив за край крыши нашей виллы, ушел к соседям. Тогда их вилла выгорела изнутри дотла. Мы бегали вокруг нее с ведрами и поливали водой. Но все было тщетно. Пока окончательно не выгорела фосфорная начинка реактивного снаряда, тушить пожар было бессмысленно.
– Анатолий, пошли ко мне, нужно потолковать кое о чем.
Володя жил один на большущей вилле, которая стояла через дорогу, чуть наискосок от нашей. Мы и ранее с ним неоднократно общались, обмениваясь "шпионской" информацией, да и просто так, в неформальной обстановке. Володя был в свое время кагэбэшником и долгое время работал за кордоном, в Западной группе войск. Но у него по службе произошло какое-то ЧП, о котором он не любил распространяться, и его перевели особистом в Уральский военный округ. Оттуда он и попал в Афган.
Когда пришли в дом к Володе, он, ни слова не говоря, достал из навесного шкафа "Маруську", поставил на стол два граненых стакана и наполнил их водкой наполовину. Из закуски у него была лишь квашеная капуста да консервированная сайра, а вместо хлеба – черствые галеты из сухпайка.
Осушили содержимое стаканов за памятную дату и собрались было накатить по второй, как вдруг где-то рядом раздался мощный взрыв. В первое мгновение мы оба инстинктивно бросились на пол. Но потом вскочили и подбежали к окну. Сзади нашей виллы, в том месте, где Михалыч с Юрой чистили оружие, поднимался клуб черного дыма.
В голове вихрем пронеслось: что произошло? что с мужиками?
От одной только мысли, что они могли погибнуть, мне стало не по себе.
Вместе с Володей выскочили на улицу и в считанные секунды оказались у входной двери нашей виллы. Простыня, на которой лежали разобранные автоматы, была усыпана комьями земли. Посреди простыни, на боку, лежала алюминиевая кастрюля, которую мы до этого вынесли во двор для мытья. Теперь это была уже не кастрюля, а дуршлаг, поскольку в ней было не меньше десятка рваных дыр.
Мужиков не было. Я оглянулся по сторонам в растерянности и спросил вслух сам у себя:
– Да куда же они пропали?
И в этот момент решетчатая дверь с натянутой на нее металлической сеткой приоткрылась. Из-за двери показалась напуганная физиономия Михалыча.
– Заскакивайте быстрее в хату, – почему-то полушепотом сказал он.
Мы последовали его рекомендациям и быстро зашли в дом.
Юра выглядывал из-за угла небольшого коридорчика, где мы обычно отсиживались во время "духовских" обстрелов.
– Что произошло? – спросил я, обращаясь к Михалычу и Юре.
– Ты знаешь, Анатолий, – начал Михалыч, – мы и сами до конца не поймем, что к чему. Как только вы оба ушли, Юра до конца раскидал "виккерс" и начал его чистить. Когда дело дошло до чистки ствола, понадобился шомпол подлиннее. Юра пошел за шомполом от "Бура", ну а я решил сходить за сигареткой. И как только мы вошли в дом, так и произошла вот эта хренотень.
– Так что же все-таки случилось? – повторил я свой вопрос.
– А черт его знает, – ответил Михалыч, – скорее всего, около дома упала "духовская" минометная мина. Ты смотри, что я нашел на кухне.
И он показал несколько осколков, острые грани которых отливали серебристым цветом. Это действительно были чугунные осколки минометной мины.
Решили отсидеться какое-то время в коридорчике. Кто его знает, что у "духов" на уме и сколько еще у них осталось мин.
Примерно через полчаса вышли во двор и стали осматривать то место, куда упала мина. Там образовалась небольшая воронка, по краям которой лежали кусочки спекшейся земли. Стена со стороны входной двери была вся издырявлена осколками, многие из которых глубоко засели в кирпичах. Противомоскитная металлическая сетка на входной решетчатой двери тоже вся была в дырках. Пока мы отсиживались в коридорчике, площадку, на которой лежала простыня с разобранным оружием, затопило водой. Сначала мы не могли сообразить, откуда она взялась. Но как только открыли фанерную дверь кладовки, сразу поняли, в чем же дело. В кладовке у нас стоял самогонный аппарат, конденсатор которого был сделан из бомботары. Это такая металлическая емкость, литров на восемьдесят, в которую местные умельцы встроили змеевик, приспособив медную трубку от гидросистемы подбитого "духами" бэтээра. Так вот, несколько осколков мины пробили эту емкость, и вся вода, которая там находилась, вытекла наружу. Больше всех расстроился Юра, поскольку именно ему "по наследству" было передано наше подпольное производство "Доны". Как старейший "сантехник" виллы, я успокоил его, объяснив, что такое "чепики", и показав на деле, как с их помощью ликвидируется течь.
Всем почему-то стало весело. Чему радовались и сами не знали. Наверно, тому, что волею случая остались живыми. Я на какое-то мгновение представил себе, что бы произошло, не подойди к нам Володя. От одной мысли, что все трое сейчас были бы наисвежайшими трупами, мне стало не по себе.
– Володь. А ведь ты вроде бы как наш ангел-спаситель, – сказал я, похлопывая его по плечу, – и с нас причитается. Вот только у нас совсем нет ничего такого, чем бы мы могли отблагодарить тебя.
– Да понял я, что ты с меня с живого не слезешь, пока "Маруську" не принесу. Ну, так я пошел?
– Закуску свою можешь не брать, мы тут сами чего-нибудь сообразим, – крикнул я ему вдогонку…