Всю ночь шла перегруппировка полков, выдвигалась артиллерия на прямую наводку для уничтожения огневых точек. Не спали и связисты. Мне пришлось пересмотреть всю схему связи, так как организация проводной связи не соответствовала замыслу боя: проводная связь со стрелковыми полками была организована с НП дивизии, линии связи оказались очень длинными, требовалось много людей, чтобы обеспечить их живучесть. Артиллерия и минометы противника беспрерывно нарушали проводную связь, и наши связисты несли ненужные потери в личном составе. Я предложил установить коммутатор на 10 номеров на НП дивизии, а короткие линии по 150–200 м подать на НП стрелковых полков. Штаб дивизии соединен двумя линиями, одна из них шла от штаба 99-го ск, включалась в коммутатор дивизии и продолжалась до НП. Вторую линию строил лейтенант Козлов от штаба дивизии. Она включалась в коммутатор НП и далее проходила до передового НП. Эта была ось связи по направлению перемещения штаба и НП дивизии.
Одновременно была организована проводная связь на одну инстанцию ниже ННС (начальник направления связи). От НП полков проложили линии связи по ходам сообщения до НП командиров строительных батальонов. На случай продвижения у каждого НП имелся резерв сил и средств связи.
Вместе с помощником по радио Сергеем Владимировичем Бородичем мы внесли существенные изменения и в организацию радиосвязи. Мы создали отдельную сеть командира дивизии, в состав которой вошли командиры стрелковых полков, личная радиостанция командира дивизии и начальника штаба дивизии, а также сеть штаба дивизии, куда вошли начальник штаба дивизии, начальники штабов полков, соседи и тыл. Со штабом корпуса связь поддерживалась в радиосети корпуса на радиостанции РСБ-Ф.
Всю ночь личный состав батальона связи под руководством ст. лейтенанта Огорельцова А. И., лейтенанта Козлова М. П., старшины Шубникова перестраивал линии связи. Капитан C. B. Бородич занимался радиосвязью, и к 6 часам утра 13 января вся система связи заработала по новой схеме.
Ночью я побывал во всех стрелковых полках, познакомился с начальниками связи этих полков, с организацией связи и дал указания о поддержании связи в движении в условиях преследования противника.
В 7 часов утра началась наша артиллерийская подготовка. Передовые части после переноса артиллерийского огня в глубину овладели первой позицией обороны противника. Завязался бой за высоту, которая дважды переходила из рук в руки. К 16 часам комдив сменил НП, на котором связисты вместе с саперами и разведчиками заранее подготовили проводную связь. Радиостанции переходили вместе с командирами частей и начальниками штабов.
При переходе на новый НП осколком мины ранило старшего лейтенанта Елгашева, штабным взводом стал командовать ст. сержант Литовченко. В то время дивизия получила новые радиостанции РБМ. Командиру дивизии связь по радио обеспечивал способный смелый паренек радист 1-го класса Игорь Муравьев. Он уже имел боевой опыт, отлично знал радиостанцию и в любой обстановке мог связаться с нужным корреспондентом. В этом бою при переходе на новое НП осколком разорвавшейся мины перебило кабель питания в его радиостанции. Не имея запасного, он сумел соединить перебитые концы и обеспечить командиру дивизии руководство боем. В последующих боях, при выездах в подчиненные части, на рекогносцировку, в вышестоящий штаб радист Игорь Муравьев безотлучно находился со своей радиостанцией при командире дивизии. За отвагу и мужество, проявленные в боях по обеспечению связью командира дивизии, радист Муравьев был награжден орденом Красной Звезды, медалью "За боевые заслуги" и др.
На третьи сутки боя фашисты не выдержали натиска наших частей и стали поспешно отступать. Когда мы проходили оборону немцев, то видели фундаментально построенные ими бетонные укрепления, оборудованные ходами сообщений, минные поля, спираль Бруно. Впереди основных частей за пулеметами находились смертники, прикованные к ним цепями.
Понятно, что такую оборону в лоб прорвать было трудно, но наступательный порыв наших частей и подразделений был настолько велик, что никакая оборона не могла бы его сдержать. Части нашей дивизии перешли к преследованию противника. Отступая, фашисты задерживались только на отдаленных рубежах, да и то ненадолго.
Для нас, связистов, встал вопрос о поддержке связи в движении при преследовании противника. Требовалась радиосвязь с командиром передового отряда, с разведкой, соседями и с командованием корпуса. Артиллерийский полк следовал подивизионно со стрелковыми полками. Машин в дивизии было еще мало, правда, артиллерия имела уже "студебеккеры". Мы в штабе получили "доджи" и "виллисы", а пехота-матушка шагала в пешем строю. Радистам приходилось тащить радиостанции на себе, да еще оружие с боеприпасами - вес немалый. Я принял решение, чтобы ННС со средствами связи следовали с полками на своих повозках. Как только при встрече с противником полки разворачивались в боевой порядок, ННС строили линии связи к НП командира дивизии от стрелковых полков.
При ННС находилась наша дивизионная радиостанция с радистами. Когда обстановка требовала развертки проводной связи, местонахождение НП дивизии в любой момент сообщалось по радио по кодированной карте.
Большую роль в боевых действиях и при преследовании противника для передачи боевых приказов, распоряжений и доставки донесений сыграли подвижные средства связи. В условиях бездорожья в любое время суток под огнем противника посыльные и офицеры связи, смелые, мужественные люди, разыскивали штабы стрелковых полков, приданные и поддерживающие части, чтобы своевременно доставить корреспонденцию и боевые документы. ПСД имел мотоцикл с коляской, одну автомашину, две верховые лошади. Зимой - лыжи. Взводом подвижных средств связи (ПСС) командовал лейтенант Лоскутов A. A. Первым его помощником был сержант Дедюхин И. Т., который впоследствии переучился на радиста и обеспечивал радиосвязью дивизионную роту разведки.
Илларион Терентьевич Дедюхин, смелый, отважный сержант, в 1942 году под Малиновкой на Волховском фронте участвовал в боях в составе лыжного полка, который с группой в 17 человек был заброшен в тыл к немцам. Оборванные, обмороженные, еле держась на ногах, обессиленные голодом, они прорвались через линию фронта и вышли к своим частям. В составе 311-й стрелковой дивизии Илларион Дедюхин прошел всю войну, а сейчас живет и трудится в г. Котельники Кировской области.
Офицерами связи направлялись от штаба дивизии капитан Колесников, майор Стесель. Были случаи, когда в качестве офицеров штаба выезжали в части начальники служб: начальник оперативного отдела Неретин A. B., начальник разведки Шуляковский Е. Г., дивизионный инженер Ваганов Н. М. и другие.
Всю войну от начала и до конца выполняли обязанности связных на ПСД бывшие буденновцы рядовые Никифоров Е. В. и Денисов М. П. Егор Васильевич Никифоров после войны вернулся на свою родину, Старую Руссу Новгородской области. При разборке бункера он подорвался на мине, лишился рук, а через год после этого случая умер.
С честью и достоинством выполнял обязанности экспедитора младший сержант Родионов В. Ф. За отвагу и мужество он награжден орденом Красной Звезды и медалями. В настоящее время Владимир Федорович живет в Москве, работает в строительном управлении ведущим инженером.
В начале февраля 1944 года противник оказал упорное сопротивление под Старым и Новым Медведем Новгородской области. Однако атаки двух наших полков, 1067-го и 1069-го, они не выдержали и отступили к Уторгашу. Как правило, после каждого проведенного боя, когда позволяла обстановка, командир дивизии делал краткий разбор боевых действий частей дивизии. На этом разборе он высоко оценил работу связистов, которые сумели обеспечить дивизию бесперебойной устойчивой связью. Многие офицеры, сержанты и солдаты были представлены к наградам. Среди них телефонистки Полянина, Гринько, Горяинова, сержанты Литовченко, Ломакин, рядовые Бирюков, Щепин, лейтенант Козлов М. П., Огарельцев.
Появилась новая форма боя - преследование противника в предвидении встречного боя. С передовыми отрядами, в составе которых были саперы, пехота, артиллерия и в некоторых случаях танки, требовалось обеспечить радиосвязь в движении. Обстановка требовала от связистов перестройки организации связи. Мы создали небольшой передовой узел связи: в спецбудке автомашины установили коммутатор на 10 номеров, запас телефонного кабеля на 25 км, телефонные аппараты и две радиостанции типа РБМ. Одна из них была на контроле штабной сети, а вторая - в сети командира дивизии для поддержания порядка, во избежание открытых передач или для оказания помощи вызывающим радиостанциям. В спецбудке, кроме имущества связи, размещался взвод с телефонистками, линейщиками и радистами. Опытный водитель Козлов старался не отставать от машины комдива. В кузов радиостанции РСБ-Ф, которая поддерживала радиосвязь с корпусом, а иногда работала в радиосети армии, мы посадили дивизионного шифровальщика. При получении шифрограммы в движении она расшифровывалась и вручалась начальнику штаба дивизии. Воздушная опасность передавалась по всем радиосетям сигналом "Воздух!".
С тылами дивизии связь поддерживалась по отдельному радионаправлению. Были случаи, когда расстояние от КП дивизии до тылов доходило до 100 км.
Естественно, радиостанции РБМ такое расстояние не перекрывали, и тогда на помощь приходила радиостанция РСБ-Ф. С завязкой боя с НП командира дивизии устанавливалась проводная связь с НП командиров полков, со штабом дивизии, соседями. Когда бой принимал затяжной характер, проводную связь устанавливали и с тылами. Начальник направления связи передвигался от корпуса на своей машине со средствами связи за нашим подвижным узлом связи и быстро обеспечивал проводную связь от НП дивизии на КП штаба корпуса.
Так получилось в бою за город Уторгош. Наши части встретили сильное огневое сопротивление противника - это был очередной рубеж фашистов: чтобы привести в порядок свои потрепанные части, им надо было задержать наши войска. Мы быстро, в течение 2 часов, развернули на этом рубеже проводную связь. Командир дивизии получил возможность со всеми полками разговаривать по телефону. Отлично работала и радиосвязь. Для уточнения на местности действий своих батальонов и поведения противника командиры полков со своими штабами вышли на передний край, но без средств связи, и в течение нескольких часов командир дивизии не мог с ними связаться. Пришлось издать строгий приказ, чтобы командиры и начальники штабов без радиостанций не выходили в подчиненные подразделения, а радистов в категорической форме предупредили, чтобы они всегда находились рядом со своими командирами.
Стоял яркий, солнечный февральский день. Приближался праздник - День Красной Армии и Военно-Морского Флота. Настроение было приподнятое. Наступательный порыв среди личного состава дивизии возрастал. Наступление началось с артиллерийской подготовки. После переноса огня артиллерии в глубину командир дивизии по телефону подал команду командирам полков двигаться вперед. Так как в докладах об обстановке ничего хорошего не сообщалось, командир дивизии полковник Владимиров не выдержал и лично пошел на КП командира 1067-го стрелкового полка подполковника Игуменова. Узнав, что командир дивизии находится в боевых порядках полка, солдаты и офицеры дружной атакой завязали бой на окраине села за Уторгошем. Через шесть часов боя дивизия перешла к преследованию противника.
Хорошая традиция выросла в нашей дивизии с точки зрения управления боем. Хорошо использовались не только технические средства связи, но и широко применялось совмещение командных пунктов артиллерии и КП пехотных командиров. В бою под Уторгошем, например, когда радиостанция командира полка с радистами была выведена из строя, он воспользовался радиостанцией командира артиллерийского дивизиона, и связь с командиром дивизии не была потеряна.
Командующий артиллерией дивизии полковник Мазолев всегда находился со своими средствами связи на одном НП с командиром дивизии, таким образом, артиллерийские средства связи широко использовались нами как обходные каналы связи". (Сизов. 21 февраля 1972 года.)
В середине марта дивизия временно переходит к обороне в 15 км южнее города Пскова. В Пскове и Острове противник заблаговременно прочно укрепился. Под Псковом фашисты не раз вели разведку боем, иногда силой до батальона 212-й пехотной дивизии, нашей старой знакомой по прошедшим боям. Атаки противника отбивались нашими частями с большими потерями для гитлеровцев, но и нам, конечно, попадало.
В одном из боев действия полков и батальонов поддерживал своим огнем 855-й артполк дивизии. Свой минометный огонь противник сосредоточил на нашей пехоте, а артиллерией навалился на артполк, которым командовал полковник Шевчук. Больше всего от огня противника страдала проводная связь НП полка с батареями. Поминутно она прорывалась, поэтому связистам артполка приходилось все время искать разрывы и соединять их. Этим делом занимались сержант Ляпсакин, младший сержант Чураков, ефрейторы Кочетков и Тиунов. На командном пункте штаба артполка дежурили у аппаратов ЦТС связисты ефрейторы Женя Кузьминых и Люся Жарова, миловидная 18-летняя девушка. Когда проводная связь полка оборвалась с одной из батарей, командир взвода ст. лейтенант Лачко приказал Чуракову и Жаровой идти на исправление связи. Под огнем артиллерии противника, прижимаясь к земле, они поползли. Недалеко от командного пункта они обнаружили обрыв, связали его, подключились аппаратом - в линии тишина. Стали искать новый обрыв, нашли несколько обрывов, связали, подключились - есть связь! Повернули обратно и, уже приближаясь к НП, решили еще раз подключить аппарат, чтобы проверить, работает ли он. Снова молчание. Пришлось возвращаться, а кругом рвутся снаряды. Проползли немного и увидели обрыв. Люся взяла в руку оборванный конец, а Чураков отполз дальше искать другой конец. Наконец, он его нашел, и в этот момент совсем рядом разорвался снаряд и Люсю полоснуло в живот и бок. Она потеряла сознание, ее перевязали и отправили в госпиталь. Только там она пришла в себя. Врачам пришлось долго штопать раны этой девушки, которой на вид давали не больше 15 лет. После выздоровления Люся возвратилась в свой родной артполк. Встретили ее восторженно и офицеры, и солдаты. Перед строем Люсе Жаровой была вручена ее первая медаль - "За отвагу".
Наша 311-я стрелковая дивизия тоже не давала покоя противнику. В конце марта, для того чтобы вскрыть систему обороны врага, наша дивизия двумя батальонами 1067-го и 1071-го стрелковых полков дала бой немцам у деревни Орлуха с форсированием реки Многа. 2-й батальон 1067-го стрелкового полка капитана Евтушенко овладел деревней Орлуха и прочно закрепился на западном берегу реки, а 2-й батальон 1071-го полка капитана Слесаря овладел лесом северо-восточнее опытной станции Стремутка. В этих боях противник потерял более ста солдат и офицеров.
В последние дни марта дивизия сдала свой участок соединениям 98-го и 100-го стрелковых корпусов и вышла в составе 99-го стрелкового корпуса в район Лужки в резерв Ленинградского фронта. Здесь, в Лужках, дивизия пополнилась людьми.
В середине апреля 1944 года дивизия вошла в состав 7-го стрелкового корпуса 54-й армии генерал-лейтенанта Анисимова, очень деятельного, смелого и знающего командира. Пожалуй, такого требовательного командира корпуса не только к подчиненным, но и в равной степени к себе, я не встречал за все время войны. Мне нравилось в нем то, что ни нам, командирам дивизий, ни себе он не делал никаких скидок на трудности и опасности. Всю работу по подготовке к бою, рекогносцировки местности и противника он проводил, строго придерживаясь рекомендаций нашего полевого устава и требований обстановки. Не было никаких послаблений и отступлений. Казалось, никакие трудности его не смущали. Во время рекогносцировки, когда противник, обнаружив нашу довольно большую группу, открывал плотный артминогонь, Анисимов как ни в чем не бывало пережидал разрывы снарядов, заглушающие его слова, а после артналета спокойно продолжал рекогносцировку, не комкая последовательности работы и не меняя принятого плана. Во время разведки противника вся наша группа командиров соединений и поддерживающих артчастей, примеряясь к местности, выходила на самый передний край нашей обороны, лишенный естественной маскировки. Иначе говоря, все делалось так, как полагается. Генерал Анисимов был настоящим солдатом с большим чувством ответственности и долга.
Разные встречались командиры корпусов. Вроде нормальные, хорошие люди, но когда дело доходило до риска и опасности, допускали послабления. Были и такие, которые боевые задачи ставили на карте у себя в блиндаже, и этим ограничивалась их работа по управлению войсками. Одни были смелыми и мужественными людьми, другие - осторожными. Не зря говорили в прошлом:
"На войне, где трудностей так много, люди всегда бывают склонны снимать с себя все тяготы, которые не рисуются им безусловно необходимыми". Слабые духом всегда находят для этого причины.
Шел апрель, время весенней распутицы, очень тяжелый месяц для боевых действий войск. Части нашей армии, прорвав оборону противника на рубеже Бабино-Еремино, вклинились в нее в районе разъезда Станки. Перед частями дивизии стояла задача расширения и углубления прорыва. Наша дивизия по приказу командира 7-го стрелкового корпуса 11 апреля выступила маршем к району предстоящих боевых действий - разъезду Станки.
Марш этот проходил очень трудно. В условиях полного бездорожья дивизия двигалась более сорока километров. Десятки тысяч ног, колес и гусениц впереди прошедших частей круто замесили кисель из засасывающей грязи, которую мы месили на протяжении нескольких десятков километров. Транспорт и арттягачи вязли по самые трубы в разливном желто-сером море. В грязи то тут, то там лежали трупы лошадей, которые не выдержали трудностей марша. На дорогах создавались и угрожали нашему движению "пробки". Колонны войск в несколько рядов и протяженностью в несколько километров стояли, как прикованные к земле, без движения, в мертвом оцепенении. Хорошо, что в это время не летали самолеты противника: густая облачность не давала возможность поднимать авиацию.
Когда говорят о войне, чаще всего вспоминают бои, потому что бой - это итог всей предшествующей деятельности войск, где нервное напряжение настолько велико, что ни о сне, ни об усталости даже не думаешь, зато потом валишься с ног. Но половина времени - это всякого рода передвижения, которые бывали настолько тяжелыми и выматывающими, что лишали бойцов последних сил. И тогда не знаешь, где легче, в бою или на марше, где от усталости так клонит ко сну, что достаточно остановить колонну на пару минут, как бойцы мгновенно засыпают стоя, с оружием в руках. Приходилось будить их, чтобы продолжать путь.