Короче говоря, эта часть участников совещания в то время, пока мы во Дворце спорта слушали доклады и выступления, закупала комнаты в ресторанах, где за триста рублей в день и барана приготовят, и дастарахан (скатерть с яствами) накроют, да и девочек для развлечения найдут.
Так что к воскресенью, которого все ждали с вожделением (только об этом говорили участники совещания и местные заинтересованные лица), мы пришли с разными возможностями – нищие победители и богатые не побеждаемые.
Встали мы рано. Весельчак Моро за завтраком еще раз предложил свои посреднические услуги по обмену талонов-пропусков на внимание местных женщин, приведя в виде аргументов наличие еще суток свободного времени и нашу нищету, но мы с Каструбиным, за час до открытия магазина двинули за дефицитом.
Все это надо было видеть. Несколько сотен милиционеров пытались сдержать напор десятков тысяч горожан, в основном женщин. Где-то метров за двадцать до входа, какая-то неуправляемая сила приподняла от земли и буквально вбросила нас в распахнувшиеся в девять часов двери ЦУМа. Мы – "счастливчики", оказались где-то в первой сотне покупателей.
В течение часа по этажам главного магазина еще можно было передвигаться. Конечно, такое мы увидели впервые. Ковры и одежда, обувь и бытовая техника, трикотаж и тысячи диковинных мелочей. Это было бы обычным и будничным сегодня, в двадцать первом веке, но тогда все нас поражало. Мы с Каструбиным, просто ходили и смотрели, любуясь хорошими и недорогими товарами. Кое-что купили домой по мелочи. Впервые тогда в продаже появились шариковые авторучки, диковинка без чернил. И еще много, много, много. Но через пару часов, магазин стал похож на бочку с килькой. Прорвав милицейские кордоны, в магазин ринулись тысячи людей. Не то чтобы покупать, передвигаться стало невозможно, местами даже пошевелиться. Смотрю, знакомого нашего, героя-бригадира из Кустанайской области, прижали спиной к отопительной батарее и вот-вот задушат. Помогли ему подняться, а он влез на батарею и кричит: "Сволочи, спекулянты – налево, остальные – направо!" Но куда там!
В начале, когда еще людей было мало, я стал в очередь в кассу. Впереди меня в огромном полушубке, рассчитывался маленький такой чабан, бородка клинышком, но зато дважды Герой Социалистического Труда. Покупал он два настоящих персидских ковра. Стоили они по 600 рублей. Кассир назвала сумму. Чабан достал пачку мятых денег. Кассир пересчитала и говорит: "Здесь немного не хватает". Герой сгреб их, сунул в карман полушубка, достал из другого кармана, упакованную пачку банкнот по 25 рублей и протянул кассиру в окошко. Я почему это отметил. Тот несчастный чабан, покупая два огромных ковра, вовсе не думал, как он их будет забирать. Покидая с величайшим трудом тот проклятый магазин, я мельком увидел два тяжелых ковра, и лежащего на них поперек геройского чабана, который беспрерывно кричал: "Уй, байяй, уй байяй!" По коврам и по нему, топтались десятки людей. Опрокидывались витрины и кассы. Крики, стоны, ругательство, шум невообразимый.
Выйти на улицу оказалось во много раз сложней, чем войти, так как выталкивающая нас сила во много раз уступала силе наступающей. Здесь было лучше отдаться силе течения…
Вокруг магазина плотным многометровым кольцом расположились местные горожане. Они бесцеремонно лезли в наши сумки, смотрели, что купили, и назойливо спрашивали цену. Где-то минут сорок мы выбирались из этого окружения, и лишь когда течением нас отнесло метров на сто, поняли, что живы. И – слава Богу. Очевидцы из наших, говорили, что к обеду, невероятными усилиями, милиция таки очистила ЦУМ от неприглашенных, но второй раз туда уже никто не пошел.
Это было уже позже. А в тот час мы с Каструбиным, оглядываясь, пошли по центральной улице Алма-Аты. Каструбин говорит: "Давай зайдем еще в "Детский мир", может, там меньше людей". Возможно, к счастью для нас, вход в этот магазин был закрыт. Как объяснили милиционеры, магазин забили до отказа, все эскалаторы остановились, где-то что-то сгорело от перегрузки. Теперь из магазина только выпускают через заднюю дверь, точнее выбрасывают, так как магазин заполнен людьми без пропусков. Те, кто имели право доступа в оба магазина, первым делом поспешили в ЦУМ и там застряли, а "Детский мир" взяли штурмом местные женщины. Это разъяснение нас уже не огорчило, мы уже прошли через этот позор.
Вечером, появившись в комнате без двух верхних пуговиц на пальто и без шапки, Моро с веселой злостью выдал: "Говорил же я вам, давайте уступим талоны алмаатинкам. Хоть бы память была. Эх вы! И я через вас остался и без пуговиц, и без шапки, да и сумку при выходе разорвали". Мы промолчали, с горечью и стыдом вспоминая прошедший день.
Наутро нам объявили, что совещание срочно прекращается, и сегодня все разъезжаются по домам. Причиной стал инцидент с каким-то китайцем в Мавзолее Ленина в Москве – то ли он бомбу имел, то ли еще что-то. А так как от Китая до Алма-Аты не так далеко, то в целях безопасности лучше отправить руководителей всех рангов по местам. А то, как сказало одно высокопоставленное лицо, "одним ударом могут обезглавить всю республику".
Вечером мы уехали домой. Опять наши ребята перебивались дорожным запасом в килограмм колбасы и бутылку водки, и опять к "байским" вагонам, тащили ящики коньяков и мешки деликатесов.
Нам было не до обид и выяснений. Просто было стыдно. Стыдно за нас, да и за людей наших. Ну, что у нас за страна такая, что за люди? Мы всегда стыдились быть победителями. Всегда во всех делах и войнах. Зарываем в землю миллионы своих людей, в слезах, поту и крови, добываем победу, а потом стыдимся ее. Причем, через время нас еще и упрекают той победой, и плюют вслед. Не знаю, есть ли еще такой в мире народ, такая страна, где победы – вождям, а беды – народу.
Прошло много лет после той нашей локальной победы и того совещания. Осталась горечь на всю жизнь. Правда, с тех пор такого хлеба, Казахстан уже не имел, да и вряд ли когда иметь будет. По разным причинам
ПАМЯТНОЕ ЗНАМЯ
Приятно все-таки, когда тебя замечают и заслуженно хвалят, хоть одного, хоть в коллективе, все равно приятно. Это чувство приятности, конечно, напрямую зависит от масштабности похвалы – чем выше масштабность или чем выше инстанция тебя похвалившая, тем больше растешь не только в своих глазах, но и в глазах окружающих.
В 1967 году отмечалось 50-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Это сейчас многие умники, поимевшие свои степени на какой-нибудь главе от классиков, вальяжно выдавливают из себя, что то, мол, была не революция, а переворот чего-то с чем-то. Пусть их, но в указанном году отмечалось именно 50-летие Революции.
По итогам не столько шестьдесят седьмого года, сколько по показателям нескольких предшествовавших юбилею пятилеток, многие колхозы и совхозы (многие – это не значит все) были удостоены особого отличия – награждались не переходящими, как обычно, а памятными красными знаменами ЦК КПСС и советского правительства. Надо отметить, что на весь наш район, довольно передовой и высоко котирующийся в Казахской ССР, таким знаменем было награждено всего одно хозяйство – наш колхоз "Передовик". Да и на всю довольно немалую нашу Актюбинскую область, такой награды были удостоены всего несколько хозяйств, пересчитать их можно было по пальцам одной руки.
К знамени, естественно, прилагалась денежная премия. Колхоз получил на свой счет 5000 рублей, персонально для председателя прислали 1000 рублей. Каструбин от премии отказался в пользу нашего детского сада, а колхозная премия зависла на балансе колхоза. В юбилейном (1967 году)году я еще был секретарем партийной организации колхоза, поэтому, Каструбин, пытаясь решить, что делать с общеколхозной премией, вызвал меня и спросил: каково мое мнение по поводу ее использования. Думали мы, думали… Ну, раздадим всем колхозникам по 10 рублей, да кто о них потом вспомнит до очередного юбилея? И решили, чисто по-русски, а давайте просто пропьем их, но красиво.
Выдав такую инициативу, я тут же получил от председателя персональное задание по организации небывалого в истории колхоза мероприятия. Новый наш парторг, уже прибывший в колхоз, естественно, обиделся, что не ему поручено проводить такое необычное мероприятие. И тут же сразу уяснил выгодность своего положения в этой ситуации: если все пройдет успешно, то какие-то лавровые листья, достанутся и ему; если что-то будет не так, то он за это не отвечает, не его идея, не ему поручено. А есть там коммунист Гурковский, к тому же теперь секретарь партийной организации управления, к тому же опальный в глазах райкома партии, так как не захотел в очередной раз быть парторгом колхоза, отказался идти инструктором в райком, да и вообще ведет себя вызывающе и независимо. Вот и будет, в случае чего, зацепка на него, чтобы поставить на место.
Так думал наш партийный организатор, это абсолютно достоверно, я знаю, о ком и о чем, говорю.
Ну ладно, парторг – парторгом, а делать-то надо. Собрать вместе пятьсот человек сложно, но возможно, а вот что будет дальше? Как их "разобрать" потом? Люди – абсолютно разные по характеру, по возможностям, по "спиртовоспринятию" и коммуникабельности, за 37 лет со дня образования колхоза никогда вместе не собиравшиеся. Более пятидесяти национальностей, возраст – от 16 до 80 лет, мужчины и женщины, и все это в одной компании, и со спиртным…
Сегодня это можно было бы в шутку назвать корпоративной вечеринкой, но мне даже обидно такое сравнение. Разве можно нынешние "корпоративы", куда приходит бомонд (при любом уровне), чтобы блеснуть нарядами-украшениями и показать свои "прелести", где над вечеринками витают с собой принесенные – лютая зависть, лютая ненависть или равнодушная необходимость и пренебрежение, сравнить с тем нашим мероприятием?
Люди редко собирались просто отдохнуть. Многие боялись, понимая, что там будут почти все, а, может быть, даже все. Ведь мы, российские, по большому счету, ни работать, ни отдыхать – не научены. Веками у нас одна часть населения, слава Богу, что меньшая, только отдыхала. До обеда спали, затем балы, вечеринки, потом поездки на юга, воды, сплетни, интриги. Весело. Другая часть общества только работала, в основном бесплатно, ей на отдых время не отпускалось.
Те, кто все время отдыхал, не умели работать и не могли чему-то научить своих работающих.
Были, конечно, единичные проблески в истории – тот же царь Петр I, который и сам учился работать, и заставлял учиться этому своих подданных. А другие так не делали. Поэтому основная масса осваивала профессии в силу необходимости; благодаря разуму и смекалке многое знала. Отдыхать по-настоящему люди не умели – ни работающие, ни "отдыхающие", причем, последние потому, что отдыхать-то не было после чего. Не зря ведь в наше время жители Египта, Кипра и других приятных мест на Земле, все собираются поехать в Россию, чтобы посмотреть, где же эти несчастные русские так тяжело трудятся, что так часто и долго у них отдыхают.
Но вернемся на полвека назад. Получив задание, я, в то время главный экономист колхоза, первым делом составил организационный план предстоящего мероприятия, по деталям. Общая смета в 5000 рублей была определена изначально, так что необходимо было действовать в заданных финансовых рамках. Составив подробный план действий (по объему он оказался равным приличной части годового производственно-финансового плана колхоза), я доложил все его аспекты председателю, а он уж вынес вопрос на правление колхоза. Это была простая формальность, но мы решили к московскому подарку кое-что добавить от себя – забили пять голов свиней и две коровы, заготовили сметаны. Свиней отправили в Орск на мясокомбинат, чтобы их там качественно закоптили, а говядину предполагалось отварить прямо на месте.
Эти дополнительные траты необходимо было провести через решение правления колхоза, что и было сделано. Решили мероприятие провести сразу после посевной, в одну из суббот, чтобы люди смогли за воскресенье отдохнуть – восстановиться, а в понедельник с ясной головой выйти на работу.
На территории колхоза было много замечательных мест для отдыха.
Место для праздника выбрали шикарное – на южном пологом склоне ущелья. С севера – отвесная скалистая стена, уходящая в многометровую темную глубину озера, а с юга – несколько сот метров пологого луга с изумрудной травой и редкими вкраплениями небольших групп деревьев и кустарников. От нашей центральной усадьбы – километров десять.
Сделали списки по всем структурным подразделениям колхоза, не забыли ветеранов-пенсионеров. Объявили о празднике по всем бригадам неоднократно и по местному радио. Все знали, где, когда и кому собираться, какой будет транспорт туда и обратно. Личные машины брать запретили, все передвигаются только на колхозных. К бригадным и фермерским машинам дополнительно дооборудовали под перевозку людей еще несколько грузовиков, и вопрос транспортировки людей и всего необходимого был решен.
Я попросил у директора элеватора, расположенного при территории колхоза, двенадцать огромных брезентовых пологов – ими на элеваторе зерновые бурты укрывали, разослал приглашения руководителям сельских промышленных и социальных организаций.
Конечно, приглашено было все районное руководство. Проверили и подчистили территорию, подъезды к ней, сделали, где надо, спуски к пробегавшей рядом горной речке, чтобы люди, при желании, могли помыть руки и т. д. Собрал водителей, которые будут заняты на празднике. У них было тяжелейшее задание – до тех пор, пока последний участник не будет доставлен домой, – они на дежурстве и на подхвате. То есть, должны будут весь этот день не только возить людей туда-сюда, но и выполнять многие другие обязанности – охранников, дружинников, грузчиков, санитаров и еще десятки разных поручений, если понадобится.
Естественно – не пить. Договорились так: я им заранее выдаю полуторную норму всего, что положено, все это оставляем в условленном месте, а когда развезем людей и имущество, они поставят машины в гараж и на одной машине с абсолютно непьющим водителем, вернутся на место действия, чтобы там уже отвести душу.
Так как дело будет уже ночью, мы им специально завезли небольшую электростанцию. Да и сколько там летней ночи! Короче говоря, технически мы подготовились полностью, но это была лишь часть дела, хотя и одна из основных. Исходя из выделенной суммы, количества людей по спискам и приглашенных, а также действующих в то время цен, я рассчитал своеобразное меню на человека и, естественно, определил весь объем, чего и сколько надо закупить.
Да простят меня ныне живущие, особенно молодые, да крутые – известные. Иногда просматривая бульварную прессу (и оттуда можно что-нибудь да узнать), читаешь перечни напитков и блюд на какой-то там вечеринке – юбилее супер знаменитости: вино такое-то, такого-то года, закусоны такие-то, даже "почки заячьи, сваренные вокруг себя" и т. п. Ну что ж, для журналистов – и это хлеб. Но я, когда такое читаю, со смехом вспоминаю свою покойную бабушку Маню. Она абсолютно всегда, когда приходила с какой-нибудь гулянки, особенно, когда в Одессу к родственникам ездила, обязательно рассказывала домашним, как накрыт был стол для гостей и "яки там булы стравы" (блюда). Начинала всегда с чего-то главного, по ее мнению: "Пылаф (плов)…, а хлиб, як сонце!", и так далее – до самых мелочей. Дядя мой, сын бабушкин, всегда поддевал ее и передразнивал: "А ложки, а вылкы, а…", на что бабушка не обижалась, продолжая добросовестно описывать уже не количество, а качество отдельных блюд.
Так вот, и я подумал сейчас: да неужели коллектив нашего колхоза, одного из лучших в огромном Казахстане в те времена, недостоин описания его единственной и, как оказалось, первой и последней вечеринки? Ведь прошло уже почти полвека, а никто об этом не знает, да и кто еще когда-то об этом напишет? Ведь села нынче нету, почти – уничтожено. И кто такая, по сравнению с тем коллективом, любая раскрученная ныне даже суперзвезда? Пылинка в космосе, да и то временная. Поэтому я опишу ту быль так, как она была, пусть знают потомки, что все-таки село наше жило, а если бы не мешали, то жило бы и сегодня, только гораздо лучше.
Произведя несложные расчеты, мы получили потребительскую часть праздника. "Рацион" одного средневзвешенного колхозника (не пугайтесь) составлял: водка – 250 граммов, т. е. бутылка на двоих; 100 граммов коньяка, т. е. бутылка на пятерых, 100 граммов рома и на 10 человек – бутылка шампанского. Кроме того, причиталось по бутылке пива и по две – лимонада. В среднем получилось на человека пол-литра спиртосодержащих напитков, остальное – вода, лето все-таки. Чтобы нейтрализовать действия алкоголя, в качестве закуски было выставлено где-то килограммов 250 копченостей, по полкило на брата, и столько же отлично приготовленного говяжьего мяса. К этим основным нейтрализаторам добавлялись около 100 килограммов своих колбас, помидоры, огурцы и т. д. Мало того, женщины из бригад набрали из дома различных консервированных деликатесов, так что если бы там присутствовала моя бабушка, то ей бы очень долго пришлось перечислять "стравы", выставленные в тот день нашим колхозникам. Куда там нынешним корпоративным гулянкам, где блюда из мыльного белкового мяса, а напитки – вообще неизвестно из чего и какого качества!
Хотя и не считают сегодня сельчан за людей, а все это зря, потому что не было бы нашего села – не было бы и города, о чем здесь вообще говорить.
В субботу, в день празднования, село с утра высыпало на улицу. Всюду полно людей, все нарядные, в ярких одеждах. Мы с раннего утра были на месте гуляния, расстилали брезент, прикидывали порядок размещения бригад, расставляли машины с продовольствием так, чтобы свести к минимуму толкотню при получении напитков и закусок. Еще раз проинструктировал людей, моих помощников, на предстоящий день. Рядом с речкой врыли два огромных котла, в каждом варилось по коровьей туше без костей. Развесили шары, флажки, и часам к десяти, мы были готовы к приему дорогих гостей. Я хорошо представлял себе предстоящее действо, вроде бы все готово: и скорая помощь приехала, и мясо сварилось, и ребята надежные, но все-таки 500 человек, да и гостей – человек 50! Как оно будет, чем все закончится, и не вылезут ли мне боком все эти заботы и сама идея?
Переигрывать уже было некуда: где-то с одиннадцати часов появились первые машины. Шум, гам, смех, шутки всякие. Началось размещение, и главное – распределение. Я раздавал представителям бригад спиртное, помощники – продовольствие. На это ушло около часа. Конечно, некоторые группы, что подальше от начальства, не дожидаясь всеобщего открытия, мягко говоря, "причастились".
Наконец, поднялся наш председатель Каструбин Григорий Ионович, кратко поблагодарил людей за работу, а власть – за заботу, сказал, не обессудьте, мол, мы решили сделать вам праздник вот таким образом. Больше никто в общем плане не выступал, да и проблемно это было, брезенты-дастарханы растянулись на сотню метров. Позже тостировали уже по группам. Микрофонов не было, все было природно-натурально и довольно красиво.
Первый секретарь райкома партии (неплохой был мужик, но недолюбливал меня за независимые и открытые высказывания) подозвал и спросил, есть ли у меня с собой баян. Ну да как же я и без баяна! Принес. "А ну давай нашу, целинную!", – сказал секретарь и сам начал запевать под музыку песню "Едут новоселы". Любил он ее. Спели ее и еще несколько песен возле брезента, где разместились работники управления и гости.