Ну а другие бригады хуже, что ли! Пришлось обходить с баяном все коллективы, играть по нескольку песен. При этом если одна бригада пела, то ближайшие коллективы подпевали, песня с переливами шла дальше, акустика ущелья аккумулировала звук, а затем выводила вверх, отталкиваясь от скал, и усиленная эхом песня, рвалась в небо, распугивая не только птиц и каких-то мелких животных, но и, наверняка, будоража даже речных обитателей.
Не слышали скалы такого пения во веки веков, да и теперь больше уже не услышат, некому там ни работать, ни петь и ни пить. Все пришло в упадок, а то, что осталось, даже отдаленно не соотносится с тем, что было.
В тот день люди показали, что умеют не только работать. А ведь настолько все разные! Были и традиционные хулиганы, и частые выпивохи, и веселые женщины, и много кто еще. И жара была, и дозы были не усредненные, а двойные и тройные, не все же пили одинаково, да и больше половины было женщин. И ни одного неприятного инцидента! Вот что такое среда и коллектив, не может вирус зла в такой среде развиваться!
Исключение составили представители районной власти, как более "продвинутые". Посидев с нами пару часов, они вдруг засобирались домой, дела, мол, и т. д. Я им положил на дорогу сборный ящик спиртного, водка там, коньяк, ром, вода, да еще закуски. Думаете, они спешили домой? Нет, конечно, их стесняла обстановка, им мешали люди. Отъехав от нашего места с километр, они (это выяснилось позже) расположились в леску у одного из родников, перепились, передрались, а потом еще пару дней на бюро райкома между собой разбирались.
Ну, это их дело, наши люди не видели всего того, и для них праздник остался праздником, Это для меня и ребят-помощников колхозное гулянье было искусственно выдуманной проблемой, а для всех колхозников – это было чем-то самим собою разумеющимся, люди считали, что так должно и быть. И в этом, наверное, и была главная изюминка праздника, натуральность всего происходящего. Знаете ведь, хорошее, слабо запоминается, плохое, наоборот, остается в памяти надолго. Многие люди наши, из тех, кто участвовал в том народном гулянии, уже и не помнят о нем, Ведь почти полвека прошло, а я, слава Богу, помню. Слава Богу, так как поставил перед собой цель довести до потомков были из нашей жизни, чтобы знали, что мы не первые и не последние люди на нашей, ащелисайской земле; и что было – то было, и стесняться прошлого не надо, а только брать из него лучшее, ведь, сколько у нас и прежде было хорошего!
Но вернемся к теме памятного знамени. Да, мы завершили праздник уже ночью. Да, мы грузили, ловили, уговаривали, доливали и раздавали в нагрузку то, что оставалось. Да, у меня не хватило пустой ящичной пары – брал напитки без платы за нее, думал – верну, да и дешевле было. Кто-то пытался утянуть свернутые брезенты, да, видно, не рассчитал нетрезвые силы – нашли брезент по оставленному следу. Да, многое чего было. Но, главное, все участники события были доставлены домой с целыми руками-ногами, может, только с тяжелой головой у некоторых. Была масса веселых историй – и ни одной грустной, в пику нашим недоброжелателям. Знамя было достойно обмыто по-русски и заняло свое почетное постоянное место – среди многих уже имевшихся в колхозе переходящих знамен за другие показатели.
Если вы думаете, что эта история так и закончилась, то ошибаетесь. Да, всех развезли по домам. Да, водители, выехав на место гуляния, конечно же, "оторвались" по полной программе, компенсируя суточное воздержание и последствия контактов с теми, кого они развозили по домам. Да, все это прошло. Но сам конец праздника еще был впереди.
Летняя ночь коротка. Не успел я прилечь дома на кровать – стук в калитку, а потом чем-то легким – в окно. Пять часов утра, правда, солнце уже пробилось, но кого принесло в такую рань, да и в такой день? Выглянул в окно и все понял. Опять по телу пошла непонятная дрожь – держись, Вася, то ли еще будет!
Дело в том, что когда обсуждали на правлении колхоза план проведения праздника, то объявили, что если кто-то не сможет присутствовать по причине работы – пастухи, охранники, дежурные все – возможные и т. п., то для них доля будет оставлена, и они все получат на другой день. Для многих из них, руководители бригад и ферм, получили все еще вчера, в общей массе, но всех не охватили. Вот и приехал ко мне домой верхом пастух, Дильмагамбетов, за своей "порцией", он и стучал кнутом в калитку.
Я открыл дверь, сказал, чтобы ехал к конторе колхоза. Быстро собрался, сел на мотоцикл, помчался к правлению. Там уже – главный зоотехник, главный инженер и заведующий свинофермой. "Тут тебя уже спрашивали мои животноводы, – сказал главный зоотехник, – да и мы тебя тоже ждем…" Концовку он произнес многозначительно.
Что было делать – пришлось играть роль благодетеля дальше. Послал пастуха за кладовщиком продовольственного склада, там был оставлен запас для неприсутствовавших. Заходим все в кладовку. Я объяснил Дильмагамбетову его "права" – сколько и чего ему причитается. Открыл бутылку шампанского, она по нормативу – одна на десятерых, налил ему в стакан. Пастух взял, попробовал, скривился, как после целого лимона, вернул стакан назад и сказал: "Ай, Андреич, мине ничего не нада, дай бутылка водка!". Да – пожалуйста! Дал ему бутылку водки, пастух уехал. Ну а с шампанским что делать? Ни вылить, ни закупорить. Пришлось разлить на пятерых, включая завскладом. Всем стало полегче.
"Ладно, – говорю кладовщику, – я буду в конторе, кто придет, вот для них "спасенье", позовете меня". Не успел дойти до конторы – еще двое скотников подъезжают. Вернулся в кладовую, удо-влетворил их нормативные потребности, все собравшиеся специалисты, естественно, поучаствовали. "Ну, – думаю, – чего я буду бегать туда-сюда?". Сходил в кабинет, на большом стандартном листе бумаги написал, что все, кто имеет ко мне дело по вчерашнему событию, вплоть до 14.00, приходят в кладовую. Лист приколол на дверях.
Возвращаюсь к кладовой – подъезжает Каструбин. Поблагодарил за прошедшие сутки, выпил немного шампанского и поехал по фермам – посмотреть, как там после прошедшего гулянья. Он у нас был действительно председатель-хозяин. Разумный, честный и понимающий.
А в кладовой постепенно собрались почти все главные специалисты колхоза. Все они, так или иначе, были причастны и к получению знамени, и к прошедшему празднику. Мы засели и добросовестно, до 14.00, "принимали" вчерашних не присутствовавших – их угощали, ну и сами угощались… Недовольных не было. Последний из отсутствовавших, пришел где-то к двенадцати дня, но мы все-таки досидели до обещанного времени, затем еще раз поздравили друг друга с торжеством и перенесли то, что осталось невостребованного, из склада в столовую. Она была через дорогу, там и сдали по накладной.
Вот так и завершилась эпопея с вручением знамени и его "обмывкой". Ну что в этом было особенного? А ничего – просто жизнь. Была жизнь, а сегодня ее нет. И колхоза нет, и производства нет, и людей нет, да и села уже почти тоже нет. Такая вот ащелисайская быль, уже сегодняшняя.
ВЫБОРЫ
Простое и понятное русское слово – выборы. От корня "выбрать", "выбирать". Доброе такое, доступное внешне – кто-то выложил товар, а ты добровольно выбираешь то, что тебе нравится и что принесет тебе пользу. Так: было изначально. На выбор предлагались пища, одежда, обувь, предметы различные. Позже начали выбирать жен, рабов, воинов. Власть тогда еще не выбирали, она сама себя выбирала и назначала. С помощью кулака, дубины, меча, друзей-братьев и т. п. Потом на смену единоличным монархиям пришли республиканская форма правления и демократия – "власть народа". Считается, что это высшая форма выбора, так сказать, волеизъявление, и лучшего пока не придумали. Возможно, и так. Вернее, возможно, так и должно было быть. Люди из себе подобных, выбирают лучших во все, что избирается, – в общественные, партийные и государственной органы власти. Что еще надо для объективного выбора? Но как только в эту органичную связку – "люди-выборы" – попала грязь, липкая такая и вонючая, под названием "деньги", демократия закончилась. По-моему, возможно, субъективному разумению, демократия, достигшая своего апогея, т. е., вершины, наивысшей точки, и перевалившая через нее, эту вершину, обязательно будет стремительно скатываться вниз и, скорее всего, даже обязательно, уничтожит породившую ее основу – человеческое общество. Неважно, что это будет: просто конец света или очередной потоп, как следствие не глобального потепления, а глобального неуправляемого безобразия, которое обязательно приведет к новому переделу мира, к ядерной войне и к уничтожению всего живого. Это не бред, это просматриваемая печальная перспектива. Теперь выборы стали на Земле чаще формальностью, где главный вопрос только в цене. Цене места депутата, чиновника и т. п. Все это знают, многие делают вид, что знают, и "процесс идет".
Моя задача в данном повествовании просто сделать фон для очередной групповой фотографии из ащелисайского альбома жизни, тема которой – выборы. Естественно, выборы государственные, политические, выборы представительных органов власти всех уровней. В настоящее время отдельные люди, считающие себя истиной в последней инстанции, запросто не то что критикующие, а отвергающие разработки Маркса, Ленина, других великих людей и всю советскую эпоху, люди, которые переписывали сперва справа налево тех же классиков, а потом списывали друг у друга эти опусы, пытаются убедить нас в том, что прежние безальтернативные выборы с одним кандидатом, шли у нас под "одобрямс" на 99 %. Формально вроде бы плохо. Но лукавят нынешние сверхученые. Вопрос главный здесь не как, а КТО! Если опубликовать список депутатов Верховного Совета времен СССР и такой же список депутатов Советов или Думы последних созывов, и просто сравнить их, очень многие нынешние критики, да и "народные" избранники, должны будут сгореть от стыда, если у них это чувство еще осталось. Потому что в списках прежних лет не найдете ни одного недостойного такого уровня власти человека.
Герои труда (настоящие) – механизаторы, доярки, сталевары, академики, писатели, космонавты, партийные лидеры будут в тех списках. Да, за них и голосовало 99 процентов избирателей. И вовсе не важно, десять истинных героев было в бюллетене или всего один. Они все были того достойны.
И посмотрите, кто представляет сегодняшнюю демократию. У некоторых, даже с большим процентом набранных голосов, просятся добавки – "сидел, должен был сидеть, но откупился, еще будет сидеть и т. п.". И разве Верховный Совет СССР в до перестроечные годы, когда-нибудь принимал решения не в пользу своей страны, своего народа? Хоть бы одно! А сколько их было принято новыми избранниками, особенно в девяностые годы!
Так что вопли об отсутствии демократии при выборах в советские времена, лучше подавить в себе. Люди, простые люди, лучше знают, где демократия действительная, а где купленная.
Впервые я участвовал в выборах в 1959 году. С тех пор их были десятки, во все уровни. Были референдумы. И все это мы прожили, и все это происходило на наших глазах. Мне и в этом направлении деятельности не раз приходилось участвовать, вернее в этой кухне, если уж не в качестве повара, то в качестве подсобного рабочего. Думаю, многие знают, что одним из центральных рабочих звеньев любой выборной кампании, органом технически главным, является участковая избирательная комиссия. На этой комиссии лежит главная техническая задача выборов. Голосование, подсчет голосов и принятие решения по итогам – это дело данной комиссии. Кандидатов на "почетную" должность председателя такой комиссии рассматривали на партийных бюро и собраниях, на различных вышестоящих комиссиях и т. п. Что для любого простого избирателя выборы? Для кого праздник, для кого потерянный выходной, но для всех все просто – пришел на участок, проголосовал, поговорил с друзьями и знакомыми, выпил чего-нибудь сладкого, купил домой что-то детям. И все, свободен, иди домой или в свою компанию, отмечать событие.
Но для членов участковой избирательной комиссии, а уж тем более для ее председателя, – это колоссальная дополнительная нагрузка и ответственность, но часто очень преувеличенная. За свою жизнь больше десяти раз мне довелось возглавлять такие комиссии, и память об этом ничего приятного не сохранила. Первый раз меня назначили председателем комиссии еще в армии. Был я тогда комсоргом войсковой части и членом партийного бюро. Уполномоченным по выборам от политотдела на нашем участке был какой-то капитан из особого отдела. Он до и во время голосования так нагнетал обстановку, что члены нашей комиссии чуть было, не взбунтовались. Он лез в каждый бюллетень, в урны, протоколы. Все не верил, все пересчитывал, хотя кто он был такой при гражданских выборах? Когда подбили итоги, он заставил меня взять личное оружие и лично завезти итоговые протоколы и опечатанные бюллетени в политотдел дивизии, в город Овруч. Более ста километров расстояние, середина марта, ночь, снег – по колено, куда ехать? По телефону все данные и итоги передали, зачем рисковать и мучиться? А вдруг машина сломается, ведь должны мы были ехать на "скорой помощи" на базе ГАЗ-51. Нет – крик, угрозы, вызов на партийную комиссию и т. п. И он же сам – тоже поехал в политотдел на вездеходе, но уже засветло! Мог бы взять те протоколы и бюллетни!.
Добрались мы в политотдел к шести утра. Спрашиваю у дежурного: "Куда девать протоколы и бюллетени?". "Протоколы положи на стол, а бюллетени брось в угол, они уже не нужны", – сказал, не отрываясь от книги, дежурный. "Вот тебе и личное оружие, и сохранность, и секретность, и срочность", – зло подумал я и поехал обратно в часть.
Заформализованность ситуации и откровенная паскудность, простите, отдельных участников этой акции, сделали ее для меня с первого раза отвратительной. Ну, ведь даже смеяться неохота. Тогда – один кандидат и такие беспрецедентные меры предосторожности, сегодня – масса кандидатов в бюллетенях, и полное отсутствие должного контроля, позволяющее делать любые манипуляции с бюллетенями, протоколами, списками и т. п. Это и есть новая демократия…
Расскажу несколько более мягких случаев из жизни председателя участковой избирательной комиссии, на примере Ащелисая.
Раньше он обязан был получить бюллетени за день до проведения выборов, т. е. в субботу, а так как суббота – выходной, то надо было получить их, максимум, в ночь на воскресенье. Затем быть при них (бюллетенях) до самого начала голосования. В половине шестого утра выдать бюллетени секретарю и членам комиссии, для последующей выдачи избирателям. Получив бюллетени, председатель становился их заложником и уже не мог покидать избирательный участок.
В какой-то год все шло, как обычно. Я получил бюллетени, принес их на участок в Доме Культуры, еще раз проверил все мое на ближайшие сутки хозяйство, и стал ждать. Под вечер приехал представитель от бюро райкома. В этот раз мы удостоились особой чести – приехал сам прокурор района. Он был такой небольшой, щупленький, но возмещал малые свои габариты излишним гонором и амбициозностью. Опять мы, уже с ним вместе, все проверили. Вроде бы все готово. Сидим, разговариваем на свободные темы. На улице – снег, буран, темно, беспокоимся за погоду на завтра, на участке 5 сел, с разбросом от 20 до 30-ти километров. Дороги уже точно не будет, и так. Часов в двенадцать ночи решили перекусить – сидеть и ждать еще долго. Еда у нас была заготовлена. Я выставил, потом откупорил – бутылку водки – зима все-таки, разлил в стаканы. Выпили. Причем прокурор на несколько секунд раньше. Выпил и на меня смотрит, каким-то непонятным взглядом. Я тоже выпил… И жарко стало – вода! Схватил бутылку, плеснул еще в стакан, попробовал – вода!. Я брал ящик водки сам, сам привез на участок, бутылка была нормально запечатана – и на тебе. Был бы кто-то другой, может, посмеялись, надо же такому случиться. Но только не в тот раз.
Как вскипел уполномоченный-прокурор: "Вы что, издеваетесь?" Пытался ему что-то объяснить, да куда там! Он мне уже политику и антисоветчину шьет. Представителя райкома, прокурора! И так осмеять! "Где брали водку?", – спрашивает. "В столовой", – говорю. "Есть телефон председателя
рабкоопа?" Я ему дал. Говорю, может, не надо, час ночи все-таки! Прокурор буквально взорвался: "Я им покажу, фальсификацию водки начали, да не на того напали!" Да, думаю, не на того! Дальше было так. Минут через двадцать на участок пришел председатель рабкоопа В.И. Лысенко. Прокурор тут же напустился на него, потом мы его слегка успокоили и вместе открыли все остальные 19 бутылок. Везде – водка. Лысенко говорит: "Я сам получал водку в Орске, с завода, значит, или подстава – или брак какой-то".
Он ушел и вернулся с бутылкой водки и коньяка. Водку я поставил в ящик, коньяк втроем распили, и на том инцидент был исчерпан. Но при таком начале, да еще с таким представителем, день уже не мог быть нормальным. Так и случилось.
Один из членов комиссии, на санях с ездовым, выехал с малой урной по нашим отгонным точкам. Там-то и избирателей было десятка два, но дело не в этом, а в самом факте выезда. Вернулись они после обеда, и…без урны. Потеряли где-то по дороге, буран был сильнейший. Посыльные часа три объезжали чабанские дома, везде их, конечно, встречали и чаем, и мясом, конечно, и водкой. Они всех объехали, голосование провели, урна была, а приехали на участок – нету.
На шум подошел прокурор, спросил, в чем дело. Я сказал, что некоторых чабанов не было дома, и придется снова ехать. Я поеду сам. Снегу было на земле не так много, но сверху крутило, засыпая все мелким едким морозным снегом. Быстро в гараж – ГАЗ-63, проверили бензин, воду, я за руль – и – в Бугумбай, далековато, но надо.
Был одет в осеннее пальто, думал, заеду домой, возьму полушубок, все-таки дело к ночи, а там горы, буран, все может быть. Заехали домой, надел полушубок, и двинулись в сторону выхода из поселка. Через три дома от моего, – стоит лошадь с санями, колхозная. Лошадей-то мы всех ездовых в колхозе знаем, это была лошадь заведующего фермой из Лушниковки, Степана Свистуненко. Он тоже у меня утром получил урну, и, как член комиссии, выехал для голосования в свое село. Поравнявшись с санями, я остановился, подошел – они уже полны снега. Поднял тяжелый полог из кошмы – на дне саней лежат две урны, лушниковская и "утерянная" бугумбайская. Я переложил урны в кабину и поехал к Дому культуры, на участок.