Ольгу Берггольц называли "ленинградской Мадонной", она была "голосом Города" почти все девятьсот блокадных дней. "В истории Ленинградской эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее чтили, как чтут блаженных, святых" (Д. Гранин). По дневникам, прозе и стихам О. Берггольц, проследив перипетии судьбы поэта, можно понять, что происходило с нашей страной в довоенные, военные и послевоенные годы.
Берггольц - поэт огромной лирической и гражданской силы. Своей судьбой она дает невероятный пример патриотизма - понятия, так дискредитированного в наше время.
К столетию поэта издательство "Азбука" подготовило книгу "Ольга. Запретный дневник", в которую вошли ошеломляющей откровенности и силы дневники 1939–1949 годов, письма, отрывки из второй, так и не дописанной части книги "Дневные звезды", избранные стихотворения и поэмы, а также впервые представлены материалы следственного дела О. Берггольц (1938–1939), которое считалось утерянным и стало доступно лишь осенью 2009 года. Публикуемые материалы сопровождены комментарием.
В книгу включены малоизвестные и ранее не известные фотографии и документы из Российского государственного архива литературы и искусства, из Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН), Российской национальной библиотеки, Центрального государственного архива литературы и искусства Санкт-Петербурга, из Музея Дома Радио. Также публикуются письма к отцу, предоставленные для этого издания Рукописным отделом Пушкинского Дома. Впервые читатели увидят верстку книги "Узел" с авторской и цензурной правкой (архив Н. Банк в РНБ). Впервые в этом издании представлены фотографии уникальных вещей, хранящихся в семье наследников. В книгу включены также воспоминания об О. Берггольц.
Содержание:
Берггольц О. Ф. Ольга. Запретный дневник 1
К читателю 1
Основные даты жизни и творчества Ольги Берггольц 2
"НИКТО НЕ ЗАБЫТ, И НИЧТО НЕ ЗАБЫТО" - из дневников 1939–1949 годов 5
"Я ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ СВИДЕТЕЛЬСТВОВАТЬ…" - фрагменты и подготовительные материалы: вторая часть книги "Дневные звезды" 34
"АЩЕ ЗАБУДУ ТЕБЕ, ИЕРУСАЛИМЕ…" - письма 42
ГОЛОС - из воспоминаний об Ольге Берггольц 63
АРХИВНОЕ СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО № П-8870 74
ПАМЯТЬ - избранные стихотворения и поэмы 79
Иллюстрации 95
Слова благодарности 97
Примечания 97
Берггольц О. Ф. Ольга. Запретный дневник
К читателю
Дневниковые записи, записи на полях, проза как вечный черновик, где смешается прошлое, настоящее и будущее, и, конечно, стихи…
Такой видела вторую, ненаписанную часть своей главной книги "Дневные звезды" Ольга Берггольц. И добавляла: "Начать на разбеге…"
Только так, безоглядно, на разбеге, можно рассказать историю любви: " Дорогой мой, ты не узнаешь этого. Это было уже после тебя… О, ничего, ничего, пусть они все это слышат, мне не стыдно, мне надо, чтобы они знали, слышали о тебе, о моей, нашей любви…"
Только так, безоглядно, на разбеге преодолевая "глухонемое время", можно рассказать о крестном пути поколения, "прошедшего зоною пустыни": "…Но если я не расскажу о жизни и переживаниях моего поколения в 37–38 гг. - значит, я не расскажу главного… <…> Великая, печальная, молчаливая вторая жизнь народа!..Эта вторая жизнь. Если б мне только написать о ней…"
Только так, безоглядно, на разбеге, можно обратиться к Родине, "жестокой матери своей, на бесполезное страданье пославшей лучших сыновей", и просить ее, без надежды быть услышанной: "Не искушай доверья моего. / Я сквозь темницу пронесла его… / Ни помыслом, ни делом не солгу. / Не искушай - я больше не могу".
Только так, безоглядно, на разбеге, не позабыв годы "гонения и зла", можно воскликнуть в первый день войны: "…Вот жизнь моя, дыханье. / Родина! Возьми их у меня!" - преподав урок непостижимого в наши дни патриотизма.
Только так, безоглядно, на разбеге, можно обращаться к потомству - к нам: "…Черт тебя знает, потомство, какое ты будешь… И не для тебя, не для тебя я напрягаю душу… а для себя, для нас, сегодняшних, изолгавшихся и безмерно честных, жаждущих жизни, обожающих ее, служивших ей - и все еще надеющихся на то, что ее можно будет благоустроить…"
Вот так, на разбеге - "от сердца - к сердцу" - мы и делали эту книгу. Такой путь "прям и страшен", но именно его выбрала для себя Ольга Берггольц. Читатель, вы, несомненно, сумеете оценить щедрость и величие этого человеческого и поэтического жеста.
"… Прекрасно, что ранняя жалость / не трогала наших сердец", - сказала Берггольц в сороковом году о начале тридцатых, чтобы спустя годы и годы эхом, как через бездну, самой себе отозваться: " Так мало в мире нас, людей, осталось, / что можно шепотом произнести / забытое людское слово: жалость…"
Между этими стихами лежит время, которое Берггольц назвала своим "жестоким расцветом", подразумевая необыкновенный взлет творчества. Это время началось в 1937–1939 годах, когда Берггольц сначала проходила свидетелем по очередному сфабрикованному процессу и после допроса попала в больницу с преждевременными родами, а спустя полтора года была арестована уже как "активная участница контрреволюционной террористической организации" и, после очередного допроса, в тюремной больнице опять потеряла ребенка.
Это время "жестокого расцвета" продолжилось в войну, о которой Ольга Берггольц скажет - с высоты своего знания - "на вольном и жестоком языке", дарованном ей страшным опытом конца тридцатых: "Тюрьма - исток победы над фашизмом, потому что мы знали: тюрьма - это фашизм, и мы боремся с ним, и знали, что завтра - война, и были готовы к ней".
К войне - наверное. Но к блокаде… " Небывалый опыт человечества", - скажет она о блокадной трагедии.
"Я здесь, чтобы свидетельствовать…" Этому вольно или невольно следует любой писатель. Вопрос в том, чему свидетелем он оказался, какой Атлантиде не должно позволить "утонуть в забвении…".
Свидетельства О. Берггольц - это не только ее стихи и проза, но в первую очередь блокадные дневники, страшные и обжигающие, как ленинградский лед 1941–1942 годов. Дневники эти тоже о "великой, печальной, молчаливой второй жизни народа", о мученичестве Города, принявшего пытку голодом. Города, который - может быть, единственный в мире - оправдал приставку " санкт " в своем имени.
Знаменательны и свидетельства Берггольц о поездке в Москву, куда ее, предельно истощенную, друзья отправили в марте 1942 года. Она провела в столице меньше двух месяцев, постоянно порываясь вернуться: дышать там - после "высокогорного, разреженного, очень чистого воздуха" ленинградской "библейски грозной" зимы - было нечем.
"Здесь не говорят правды о Ленинграде…" "…Ни у кого не было даже приближенного представления о том, что переживает город… Не знали, что мы голодаем, что люди умирают от голода…" "…Заговор молчания вокруг Ленинграда". "…Здесь я ничего не делаю и не хочу делать, - ложь удушающая все же!" "Смерть бушует в городе… Трупы лежат штабелями… В то же время Жданов присылает сюда телеграмму с требованием - прекратить посылку индивидуальных подарков организациям в Ленинград. Это, мол, "вызывает нехорошие политические последствия"". "По официальным данным умерло около двух миллионов…" "А для слова - правдивого слова о Ленинграде - еще, видимо, не пришло время… Придет ли оно вообще?…"
И - через все дневниковые записи и письма этого периода рефреном идет: "В Ленинград - навстречу гибели, ближе к ней… Скорей бы в Ленинград!"
Именно Ольгу Берггольц Ленинград выбрал в те годы своим поэтом.
И когда власть, сначала в 1946-м, а потом и в 1949-м, решила осадить Город, выживший несмотря ни на что и осознавший свое самостоянье ("залог величия"), - перед Берггольц опять замаячила "разлуки каторжная даль" ("…не будет ничего удивительного, если именно меня как поэта, наиболее популярного поэта периода блокады, - попытаются сделать "идеологом" ленинградского противопоставления со всеми вытекающими отсюда выводами, вплоть до тюрьмы"). Именно к этому периоду относится история "пробитого дневника", рассказанная в нашей книге.
И что с того, что ее, острую на язык, "неудобную", городские власти никогда не приглашали 9 мая на трибуну во время парадов Победы… Ольга Берггольц всегда оставалась народным поэтом "по праву разделенного страданья".
* * *
Именно дневники времени "жестокого расцвета", 1939–1949 годов, легли в основу этой книги. В нее вошли письма этого периода, отрывки из второй части книги "Дневные звезды" и подготовительные материалы к ней и, конечно, избранные стихотворения и поэмы.
В книге впервые публикуются материалы хранящегося в архиве ФСБ следственного дела О. Берггольц, доступ к которому был получен лишь в 2009 году. Приводятся редкие фотографии и документы из Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ, личный архив О. Берггольц, ф. 2888), фотографии и письма из Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (личный архив О. Берггольц, ф. 870), впервые публикуются материалы Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (личный архив Н. Банк, ф. 1397), материалы из Музея Дома Радио, материалы из личного архива Д. А. Гранина, фотографии из семейного архива наследников О. Берггольц. Включены также воспоминания об О. Берггольц.
* * *
Человеческая память - самый надежный носитель наших страданий и радостей. Тема памяти проходит через всю эту книгу, вышедшую в год 100-летия О. Берггольц и в 65-ю годовщину Победы, доставшейся Великой ценой.
"Никто не забыт, и ничто не забыто…" - слова О. Берггольц, высеченные на мемориальной стене Пискаревского кладбища, в контексте и ее жизни, и жизней миллионов наших соотечественников обретают смысл, выходящий за пределы войны и Блокады.
"Но даже тем, кто все хотел бы сгладить / в зеркальной робкой памяти людей, / не дам забыть…"
Память - главное действующее лицо этой книги.
Наталия Соколовская
Основные даты жизни и творчества Ольги Берггольц
А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет…О. Берггольц
1910. 16(3) мая. В Петербурге в семье фабричного врача родилась Ольга Берггольц. Отец - Федор Христофорович Берггольц. Мать - Мария Тимофеевна Берггольц (урожд. Грустилина).
Детство прошло в рабочем районе, за Невской заставой.
1918. Мария Тимофеевна с дочерьми, старшей, Ольгой (Лялей), и младшей, Марией (Мусей), укрылись от разрухи и голода Гражданской войны в Угличе. Здесь, на Волге, они жили в келье Богоявленского монастыря. На втором этаже храма находилась школа, где училась Ляля. Колокола древнего Углича отзовутся в будущей прозе и стихах О. Берггольц.
1921. Пройдя через две войны, Первую мировую и Гражданскую, доктор Берггольц приезжает за семьей и вывозит ее в Петроград "за родную Невскую заставу". Спустя двадцать лет, выступая по радио в начале ленинградской блокады, О. Б. будет говорить о своих истоках: о маленьком зеленом палисаде возле дома на Палевском (ныне пр. Елизарова) проспекте и школе, которая в начале двадцатых называлась "117-я, трудовая".
1924.Январь. Девочка со светлыми косичками, одной из первых ставшая пионеркой, впервые "напечатала" в стенгазете фабрики "Красный ткач" (где в амбулатории работал доктор Берггольц) стихотворение, подписанное Ольга Берггольц. Стихотворение называлось "Ленин".
1925.1 мая. В газете "Ленинские искры" напечатано стихотворение "Песня о знамени". Позже в "Красной газете" она работала курьером.
В этом же году О. Б., ученица выпускного класса девятилетки, пришла в дом на Невском, д. 1, где под самой крышей собирались "настоящие поэты": входившая в ЛАПП (Ленинградская ассоциация пролетарских писателей) литературная группа "Смена". Адреса менялись. Заседали на Мойке и в бывшем Юсуповском дворце, потом на Фонтанке, в Доме печати.
1926. О. Б. на заседании Союза поэтов, которое вел маститый Чуковский, прочитала стихотворение "Каменная дудка". Корней Иванович похвалил "хорошую девочку", сказал, что со временем она станет настоящим поэтом.
В эти годы в "Смене" особенно выделяются молодые поэты и прозаики - Борис Корнилов, Александр Гитович, Борис Лихарев, Леонид Рахманов, Геннадий Гор. О. Б. - моложе всех. Во главе группы - широко известный тогда поэт Виссарион Саянов.
1927. Самый яркий из поэтов "Смены" Б. Корнилов и начинающая поэтесса О. Б. учатся на Высших государственных курсах искусствоведения (ВГКИ) при Государственном институте истории искусств, что располагался в особняке графа Зубова на пл. Воровского (Исаакиевской пл., д. 5). Слушают лекции профессоров Б. Эйхенбаума, Ю. Тынянова, И. Соллертинского, выступления В. Шкловского, приезжавших из Москвы И. Уткина и В. Маяковского.
1928. О. Б. и Б. Корнилов становятся мужем и женой.
13 октября. Рождение дочери Ирины. Молодая семья живет в доме родителей Берггольц на Палевском проспекте.
1929. Корнилов везет О. Б. и маленькую Ирину в город Семенов знакомиться со своими родителями. Но семейная жизнь О. Б. и Б. Корнилова уже тогда начала разлаживаться.
ВГКИ закрыт. Часть студентов, включая О. Б., переведена в Ленинградский государственный университет (тогда четырехгодичный).
Знакомится с однокурсником и сверстником Николаем Молчановым.
1930.Июнь. О. Б. расстается с Б. Корниловым. Вскоре становится женой Н. Молчанова (официально - в начале 1932 года).
Лето - осень. Учебная практика во Владикавказе (газета "Власть труда").
Декабрь. Окончив Университет и оставив дочь на попечение матери, О. Б. вместе с Молчановым уезжает на работу в Казахстан, в Алма-Ату (газета "Советская степь"). Ездит по глубинным районам, пишет стихи, очерки, рассказы. Бытовые условия тяжелые. Мироощущение радостное. Она становится профессиональным журналистом.
Выходит детская книжка "Зима-лето-попугай" (Л., 1930). С этого времени О. Б. ведет отсчет своей литературной деятельности.
1931. Осенью О. Б. и Н. Молчанов возвращаются в Ленинград.
Редактор первых детских книжек О. Б. Самуил Маршак знакомит молодую поэтессу с Максимом Горьким, поддержавшим ее.
В конце года приходит на работу в многотиражку завода "Электросила", пишет историю этого завода и завода им. Козицкого.
1932. Н. Молчанова призывают в армию, он служит на границе, в Туркестане. В том же году комиссован из армии с тяжелой формой эпилепсии.
Выходит книга "Глубинка. Казахстанские рассказы-очерки".
Рождение дочери Майи (умерла в 1933).
1934. Выходит первая "взрослая" поэтическая книга - "Стихотворения" (редактор Н. Тихонов).
Принята в Союз советских писателей.
1935. В журнале "Литературный современник" опубликовано первое трагическое стихотворение "На Сиверской, на станции сосновой…", посвященное памяти младшей дочери.
1936. Выходит "Книга песен. Стихотворения" (Л., 1936).
14 марта. Умерла старшая дочь - Ирина.
1937. Начало Большого террора.
Февраль - март. Пленум ЦК ВКП(б). Доклад Сталина "О недостатках партийной работы и о мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников".
18 марта. В "Ленинградской правде" вышла статья Л. Плоткина "Высоко поднять знамя политической поэзии". Критик называл уже разоблаченных "врагов народа", критиков З. Штейнмана, А. Горелова, М. Майзеля, Е. Мустангову. Отдельной строкой разоблачался "кулацкий последыш", поэт Б. Корнилов. Это уже прямо касалось О. Б.: она хорошо знала А. Горелова, он возглавлял Ленинградскую писательскую организацию и был редактором журнала "Резец", где печаталась О. Б. Отрицать "связь с врагом народа" Б. Корниловым она не могла.
Март. О. Б. лежит на сохранении ("…лучше всего было бы родить толстого, милого Степу…", из письма Н. Молчанову).
Апрель. Сообщить еще об одном "враге народа" доверили критику Анатолию Тарасенкову. В "Ленинградской правде" от 23 апреля Тарасенков назвал бывшего генерального секретаря РАППа Леопольда Авербаха ("ныне разоблаченный враг народа"). С Авербахом О. Б. общалась в начале 1930-х годов.
Кампания за "искоренение авербаховщины в Ленинграде" коснулась трех человек: Е. Добина, Л. Левина и О. Б.
Май. О. Б. исключили из кандидатов в члены ВКП(б).
16 мая. Исключили из Союза писателей.
О. Б. ждет ребенка.
Июль. Вызвана в качестве свидетеля на допрос по "делу Авербаха". В результате оказалась в больнице, где на большом сроке потеряла ребенка.
Осень. Уволена с завода "Электросила".
7 Ноября. Пришла на "Электросилу", чтобы участвовать в праздничной демонстрации. Допущена не была.
Декабрь. С 19 декабря работает в школе № 6 Московского района учительницей русского языка и литературы в седьмых классах.
1938. 14 января. Состоялся Пленум ЦК ВКП(б), принявший Постановление "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков".
19 января. "Правда" публикует постановление Пленума.
Вероятно, это подтолкнуло О. Б. подать заявление в Контрольно-партийную комиссию ЦК ВКП(б) о восстановлении ее в правах кандидата ВКП(б).
Апрель. Восстановлена без взысканий, за необоснованностью обвинений.
Июль. Восстановлена в Союзе писателей с признанием ошибочности ранее принятого решения (одновременно с критиком Л. Левиным, с той же формулировкой).
1 сентября. Увольняется из школы.
Возвращается на "Электросилу".