Много лет Центр занимался изучением нашего родного города. Все началось с избирательной кампании 1995 г. по выборам в Государственную думу, когда мы совместно с Центром геоинформационных исследований взялись в кратчайшие сроки подготовить детальные карты и политико-географические описания 15 избирательных округов города. Вряд ли это было бы возможным без такого знатока столицы, как О. И. Вендина, перешедшей после этой совместной работы в наш Центр и быстро ставшей незаменимой участницей почти всех наших проектов. Мы поставили перед собой задачу оценить трансформацию функций города и его отдельных районов в условиях геополитических и постиндустриальных сдвигов в сравнении с другими мировыми столицами. Было еще в конце 1990-х гг. показано, что Москва уверенно входит в клуб "мировых городов" и соответствует большинству их критериев, хотя по многим показателям и отстает от западных аналогов.
Новое тысячелетие: текущие работы и перспективы
В новом десятилетии Центр развивал работу по прежним фундаментальным направлениям, осваивал новые темы. Все большее место в его деятельности стали занимать геополитические проблемы, в то время как электоральная тематика после 2003 г. была постепенно оставлена. Кратко представлю тематику наших исследований в последние годы.
(1) Геополитические концепции и императивы нового геополитического положения России.
На разнообразном географическом и социологическом материале мы попытались доказать, что геополитическое положение страны определяется, во-первых, ее "объективным" местом в системе многообразных внешних связей. Во-вторых, оно зависит от "зазора" между местом, которое отводят стране международное сообщество и внешние партнеры, и местом, которое она занимает на карте мира в представлении собственных граждан.
В целом наши сограждане склонны видеть мир в "розовом свете" – большинство стран, по их мнению, дружественны России ("нет плохих народов, есть только плохие правительства"). Однако в их сознании существуют "ось добра", пролегающая примерно между Хельсинки и Дели, и "ось зла", включающая, прежде всего, США и ряд стран Среднего Востока (Иран, Ирак, Афганистан).
Специальное место было отведено анализу и способам формирования образа России, остающемуся в западных газетах резко негативным. Эта часть исследований нашла отражение в монографии "Мир глазами россиян: мифы и внешняя политика" (2003) и многих статьях в отечественных и зарубежных научных и общественно-политических журналах.
(2) Адаптация нового российского пограничья к меняющейся геополитической ситуации и потенциал трансграничного сотрудничества.
Была поставлена задача выявить роль государственных границ в национальном и государственном строительстве в новых независимых государствах, рассмотреть представления о границах как элементе политической и этнической идентичности и оценить воздействие расширения ЕС на ситуацию в пограничье России. Были проанализированы европейский опыт трансграничного сотрудничества и перспективы создания еврорегионов на западных рубежах России. Мы выяснили, что разрыв в социально-экономических показателях между приграничными регионами России и соседних государств существенно углубился.
Полевые исследования проводились в регионах, граничащих с Эстонией, Финляндией и Китаем. Почти ежегодно мы выезжали на разные участки российско-украинского порубежья, которое благодаря сотрудничеству с украинскими друзьями (А. М. Кирюхин, И. Г. Савчук и др.) мы имели возможность изучать с обеих сторон границы. В 2011 г. вышла наша книга "Российско-украинское пограничье: 20 лет разделенного единства".
(3) Перспективы полицентрического развития России: федеральная столица и региональные центры.
Наши "московские" проекты органично переросли в серию проектов по крупным межрегиональным центрам России. Мы убеждены, что в таком крупном и разнообразном федеративном государстве, как Россия, крупнейшие города – межрегиональные центры должны стать локомотивами развития для нескольких соседних субъектов РФ. Это способствовало бы укреплению целостности страны и усилению интеграционных тенденций. Формирование крупных центров межрегионального влияния способно уменьшить территориальные диспропорции, политическую напряженность и потенциал конфликтов. Сверхвысокая концентрация ряда важных функций в столице – угроза устойчивому развитию страны.
(4) Непризнанные государства в современном мире и бывшем СССР: проблемы соседства, географические факторы развития и легитимность. Эта тема – развитие выполненного нами в начале 2000-х гг. проекта о Приднестровском конфликте. Поставлены задачи определить воздействие политического статуса Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха на их хозяйство, сравнить уровень жизни населения в них с соседними регионами, оценить межэтнические отношения и легитимность политических режимов, взгляды населения на перспективы этих республик. Для этого в 2009–2010 гг. проведены уникальные представительные опросы.
Еще с конца 1990-х гг. мы стали широко использовать в наших исследованиях социологическую информацию и методы. Были организованы несколько общероссийских опросов, а также опросы, экспертные интервью и фокус-группы в Москве, пяти регионах Северного Кавказа, в Белгородской и Харьковской областях, Ленинградской и Псковской областях. В этой деятельности Центр опирался на сотрудничество с Фондом "Общественное мнение" (ФОМ) и Аналитическим центром Юрия Левады.
Как и раньше, практически ежегодно мы организуем международные мероприятия – совместные экспедиции или небольшие рабочие семинары с нашими зарубежными коллегами, участвующими в совместных проектах. На них мы всегда приглашаем "посторонних" экспертов и специалистов, в том числе и из других городов. Такие семинары прошли не только в Москве, но и Екатеринбурге, Ростове, Ставрополе, Владикавказе, Махачкале. Удалось также организовать и довольно крупные конференции с несколькими десятками иностранных участников.
Дело в том, что еще в 1996 г. меня избрали председателем Комиссии МГС по политической карте мира, наконец, переименованной не так давно в Комиссию по политической географии. В 2000 г. коллеги предложили мне остаться на этом посту на второй возможный по уставу срок – до 2004 г. Наша комиссия – одна из крупных (около 500 членов из 70 стран) и наиболее активных в МГС. В ней немало ученых с мировым именем. Я считал своим долгом созвать несколько конференций в России. Это впервые удалось сделать в Ставрополе с помощью нашего доброго друга, проректора Ставропольского университета В. С. Белозерова, а затем при содействии нашего коллеги В. А. Горбанева на базе МГИМО в Москве. В 2006 г. меня избрали вице-президентом, а затем первым вице-президентом МГС. Одна из сессий его исполкома прошла в Москве. Конечно, в этих мероприятиях самое деятельное участие принимали сотрудники нашего Центра.
Сотрудники лаборатории, 2011 г. Слева направо: А. А. Гриценко, А. А. Герцен, М. В. Зотова, В. А. Колосов, ТА. Галкина, Ф. А. Попов, О. И. Вендина, А. Б. Себенцов.
Предварительные итоги
Используя заглавие известной книги Э. Рязанова, можно задать себе "юбилейный" вопрос: что удалось и что не удалось сделать за истекшие 17 лет? Удалось, как нам кажется, быть первыми в разработке многих актуальных тем, которые затем были подхвачены и изучены – возможно, глубже – другими коллективами и авторами.
Удалось сохранить работоспособный коллектив. Если использовать любимый пункт в отчетах разного рода комиссий, то, по всей видимости, мы пока конкурентоспособны на "мировом уровне" – по крайней мере, если судить по числу публикаций в строго рецензируемых международных журналах и выступлениях на разных конференциях и конгрессах. За 17 лет существования Центра его сотрудниками было опубликовано 22 книги, в том числе 10 зарубежных или совместных изданий; 620 статей, в том числе более трети из них в международных и зарубежных изданиях; десятки аналитических записок и докладов. Только за последние пять лет (2006-2010) вышло около 500 научно-популярных и педагогических публикаций (статей в энциклопедиях и журналах, брошюр и др.). Защищено шесть кандидатских диссертаций и одна докторская. Мы работали над грантами, поддержанными не только РФФИ или РГНФ (они у нас есть постоянно) и другими российскими организациями, но и Европейскими рамочными программами, Национальным научным фондом США, государственными научными фондами Франции, Нидерландов, Институтом Открытое общество (Прага), Фондом Джовании Аньелли (Италия).
По-моему, совсем неплохо, если учесть крайне ограниченное число активных "штыков" и непреходящую скудость бюджетного финансирования. Если кто-то говорит о "низкой эффективности" РАН, пусть посчитает среднее число и среднюю стоимость публикации в международном журнале у нас и наших западноевропейских и американских коллег! Известно, что именно по числу публикаций в международных журналах (а не монографий!) сейчас оценивают за рубежом научные коллективы.
По академическим меркам, наш коллектив молод. Четверым сотрудникам меньше 30. Тем не менее, мы потеряли много молодежи. Среди них были способные аспиранты и докторанты. Они успешно начинали работу над диссертациями, но были вынуждены ее бросить: прожить на академических хлебах без внешней поддержки невозможно. Не всех, не всегда и не в должной мере удавалось поддерживать за счет различных проектов и заказных работ. Возможности финансирования по нашей основной работе за все эти годы нисколько не расширились. Более того, государственные фонды – РФФИ и РГНФ – не раз недоплачивали нам десятки тысяч рублей по грантам. Заказных работ стало меньше, поскольку консалтинговый бизнес давно уже сформировался и редко нуждается в "аутсорсинге". Нередко именно поэтому наши бывшие товарищи встали перед дилеммой: либо профессиональный консалтинг с хорошей оплатой, либо академические исследования. Та же дилемма, в сущности, стояла и перед нами как научным подразделением. Можно было по крайней мере с конца 1990-х гг. специализироваться по какой-либо одной крупной проблеме – например, в пограничных исследованиях или "геосоциологии". Такая специализация сулила определенные преимущества в перспективе, но означала риск остаться без грантов в ближайшее время. Поэтому приходилось работать по достаточно широкой тематике. В этом были и плюсы ("академическая" широта видения, необходимость постоянно искать новые темы), и минусы. Что получилось – то получилось.
В. А. Соколова и Л. В. Щекина (записи бесед с А. В. Дроздовым)
Наша библиотека
Я сижу и читаю поэта. В залемного людей, но их не замечаешь. Они – в своих книгах. Время от времени они пошевеливаются между страниц, как спящий между двух снов поворачивается во сне. Ах, как же хорошо быть среди читающих.
Райнер Мария Рильке. "Записки Мальте Лауридса Бригге"
Рассказывает Валерия Андреевна Соколова. Библиограф. Старейшая сотрудница
Когда в 1956 г. я закончила институт, меня оставили в Москве и направили в ВИНИТИ. Когда я туда пришла, то там было место временное – там у них сотрудница в декретный отпуск ушла. Я попросила направить меня на постоянную работу. И вот меня посылают в Академию наук, в старое здание, потому что оттуда поступила заявка, что нужна сотрудница в библиотеку Института географии. И мне там говорят: "Направляем в Институт географии, так как Вы – географ".
Здесь было все совсем по-другому, не так как сейчас. Я сразу все здесь полюбила, потому что все это было очень камерно. Я ведь до десятого класса болталась в Библиотеке им. Ленина. Потом был десятый класс, институт. А здесь для меня это было нечто домашнее и уютное.
Тогда здесь работала чудесный человек – Вера Александровна Гиппенрейтер. Она, между прочим, училась в одной школе с А. Н. Формозовым и СЮ. Геллером. И сотрудники библиотеки, и читатели – это было единое целое. Они приходили сюда с самого утра и сидели все время. Читальный зал и библиотека – все было в одной комнате. Кое-кто сидел на антресолях. В основном молодежь.
Но внизу за столами места всегда были заняты: Э. М. Мурзаев, Я. И. Фельдман, СЮ. Геллер, А. Н. Формозов, Б. Л. Дзердзеевский – вот эта вся плеяда. Я ведь училась по их учебникам.
В отделе абонемента.
Начинала, как и все новички, с работы на абонементе. Но я сразу библиографией занялась под "крылом" Елены Александровны Степановой.
В библиотеку ходили все – вся дирекция, заведующие отделами, знаменитые ученые. Для них библиотека была, по-моему, родной дом. Они всю периодику, все новые книги брали, в общем, всю новую литературу. Григорьев приходил. Там была такая банкетка низенькая, садился на нее и читал. Разговаривали все шепотом. Теперь, с появлением компьютера и Интернета, в читальном зале народу не так много.
Замечательным был наш Библиотечный совет. Тогда еще существовала подписка, но деньги были скудные, и надо было выписывать только то, что очень нужно. Совет рекомендовал разные книги. Но каждый отстаивал свой журнал, труды по своей специальности. Караваева, например, всегда отстаивала "Почвоведение". Это не были люди дирекции, не были заведующие отделами. Это были специалисты по всем областям географии.
Как и раньше, так и сейчас наша библиотека – это часть БЕНа, Библиотеки по естественным наукам Академии наук СССР (теперь России). Это ее отдел в Институте географии.
Постоянной заботы требовали и требуют наши каталоги. Этим делом руководила Елена Александровна. Тогда классификация была только общая – метеорология, гидрология и т. д. – без подразделений, без региональной части. То есть она была, но по республикам – внутри не было деления на дисциплины. И эта структура была задана "сверху" – есть специальные требования по классификации. Но одно дело это библиографическое описание, есть обязательные данные, которые обозначены в книге, ты обязан их отобразить в библиографическом описании. А систематизация допускает некоторую свободу. Некоторые книги издаются со схемой систематизации – ты ею можешь пользоваться, но можешь дополнить. Я дополняю теми рубриками, которые там необязательны. Но я считаю, что для нас они обязательны! Для библиографов, работающих с географической литературой. Потому что можно поставить просто геоморфология и все, а можно раздробить. Дать перекрестные ссылки.
Сейчас в библиотеке появились новые, молодые сотрудники, они компьютеры знают. Так что новые поступления заносятся в компьютер, а затем выставляются на сайте.
Рассказывает Людмила Васильевна Щекина. Заведующая библиотекой
Когда я пришла, уже все было в современном виде, при мне начались только переезды из одних подвальных хранилищ в другие, а все эти комнаты были, они не менялись.
Но менялись фонды. Самые большие поступления были в 1970–1980-е годы, включая и валютные подписки. Это началось с приходом нового директора БЕНа – А. Г. Захарова, он новую жизнь вдохнул в старый БЕН, и мы вышли на международные позиции, он наладил общее взаимодействие с зарубежными библиотеками и издательствами.
Наша же более узкая инициатива действовала в 1950-е годы. Тогда мы осуществляли большой книгообмен со многими зарубежными организациями. Они получали наши издания на русском, на английском, на немецком языке и так далее…
Был у нас еще большой фонд трофейной литературы, основную часть которого вернули, как это положено. Елена Александровна Степанова лазила по полкам, тушью замазывала их штампы, чтобы не было видно, что мы книги из их библиотек забрали. Вот мы им книги возвращали, а они нам много новой литературы присылали.
В то время мы получали много литературы. Я пришла – и вот эта вся литература была на полках. А изначально библиотека создавалась так.
Во-первых, на покупку литературы отпускали деньги в Институте, даже валютная литература какая-то покупалась, небольшая, конечно, часть. И дарили, конечно же, ученые. Свои личные библиотеки передавали. Вот от кого мы получали книги: от Милькова, от С. Н. Рязанцева, от А. В. Живаго… Из ФБОНа (библиотека АН по общественным наукам), из Воронежского университета, Иркутского биолого-географического института, научной библиотеки при Иркутском университете.
Во-вторых, очень много литературы было получено из БАНа (Библиотеки Академии наук в Ленинграде). Ведь Институт оттуда в Москву приехал.
У нас самый книгочей – это был В. М. Гохман. Он потом стал председателем Библиотечного совета. Он всегда заходил смотреть новые книги, у нас здесь стоял сервант с выставкой новых поступлений. Вот он, бывало, придет и все с нами говорит-говорит, а сам все смотрит. Здесь Майя Иосифовна сидела – говорит ему: "Вениамин Максович, а я видела – Вы взяли книгу…", а он в ответ: "Ну, я же только посмотрю", и так тихонечко ее подмышечку. И уходит, говоря "я скоро принесу". И, конечно же, забывал, а мы напоминали…
Потом, бывало, придет из книжного магазина, а в руках несколько книг, показывает: "Вот, посмотрите. Так интересно!" Мы говорим ему: "Тут всего столько! Когда же вы все это читаете!?" Он в ответ: "Зачем читать! Я просматриваю. То, что интересно я читаю, а что так…"
Еще Алеша Ретеюм очень много времени проводил у нас. Он и сейчас наш читатель. Даже когда он из Института ушел, мы ему разрешили библиотекой пользоваться. Он сам лазает по полкам. Все знает, все помнит. Иногда приходит и спрашивает: "Я помню, что это здесь стояло, а теперь где?" Он хорошо знал подвал. Он вообще все знал.