Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц

Об Институтах благородных девиц ходит много небылиц. Волею современных авторов институтки то и дело оказываются в эпицентре интриг, их похищают гусары, из-за них стреляются на дуэлях и кончают жизнь самоубийством. Действительность же была совершенно иной - но не менее интересной. В этой книге слово предоставлено самим "благородным девицам": здесь собраны наиболее интересные мемуарные свидетельства-подлинные истории женских институтов, существовавших в разных городах России на протяжении более 250 лет. Среди их авторов как достаточно громкие имена, так и совершенно безвестные, о которых, по сути, мы знаем только то, что сказано о себе ими самими. Институтки в деталях описывают быт, занятия и традиции своих "alma mater". С момента первой публикации подавляющего большинства воспоминаний, вошедших в книгу, прошло более ста лет. С тех пор они никогда более не перепечатывались, тем более не собирались под одной обложкой.

Содержание:

Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц 1
От составителя 1
Дом трудолюбия 2
Петербургский Екатерининский институт 5
Патриотический институт 9
Смольный институт 13
Московский Екатерининский институт 25
Ермоловское училище 32
Николаевский сиротский институт 37
Московское Александровское училище 44
Родионовский институт благородных девиц 47
Киевский институт благородных девиц 49
Краткие сведения об учебных заведениях 54
Аннотированный указатель имен 55
Примечания 60

Составление, подготовка текста и примечания Г.Г. Мартынова

От составителя

Система женского образования в России начала складываться во второй половине XVIII века после того, как 24 апреля (5 мая) 1764 года недавно взошедшая на престол императрица Екатерина II, придерживавшаяся идей европейского Просвещения, подписала указ об основании в Петербурге Императорского Воспитательного общества благородных девиц - Смольного института. Идея воспитания всесторонне развитой и облагороженной девушки (отнюдь не только дворянского сословия) для пользы и "смягчения нравов" общества впервые была высказана личным секретарем императрицы Иваном Ивановичем Бецким - одним из крупнейших деятелей русского Просвещения.

Первый выпуск "смолянок" состоялся в 1776 году - их образы, очень живые и непосредственные, запечатлены в известной серии живописных портретов Д.Г. Левицкого. Но грань между показной образованностью и настоящим просвещением на самом деле очень тонка, а система воспитания и образования в то время была еще слишком неразвита... Поначалу из первого российского женского института выходили не столько добродетельные жены и матери, "полезные члены семьи и общества", сколько женщины, едва умевшие читать и писать по-русски, но зато прекрасно говорившие по-французски и в совершенстве владевшие утонченным искусством великосветского обращения.

Тем не менее идея оказалась жизнеспособной и постепенно совершенствовалась, к концу XVIII века обретя вполне ясную форму. Помимо иностранных языков (в стенах Смольного воспитанницам по-русски говорить запрещалось), танцев, музыки, рукоделия и по-прежнему с трудом дававшихся многим чистописания и рисования, девицы стали изучать: Закон Божий, русскую и иностранную словесность, математику, физику, географию, минералогию, историю... Преподавание же всех этих предметов все больше и больше переходило от заезжих французов сомнительной образованности к подлинным ученым, имена многих из которых навечно начертаны в анналах науки.

Традиции XIX века, ставшего "золотым" для российского женского образования, были заложены императрицей Марией Федоровной, супругой ставшего в 1796 году императором Павла I. В то время, когда она приняла заведование Смольным институтом, в ведении ее канцелярии находились еще только Коммерческое училище, Воспитательный дом и Опекунский совет. Но вскоре, в 1798 году, по образцу Смольного в Петербурге открылись Екатерининский и Павловский институты - и это было только начало учебной и благотворительной деятельности, широко развернувшейся уже в царствование ее старшего сына, императора Александра!.

В результате появилось государственное Ведомство учреждений Императрицы Марии, учебная и благотворительная деятельность которого приняла невиданные масштабы: в его ведении находились институты благородных девиц и женские (так называемые Мариинские) училища и гимназии, сиротские приюты и учебные заведения для слепых и глухонемых, богадельни и больницы...

При Марии Федоровне получило окончательное оформление и намерение Екатерины II об образовании не только дворянок, но и представительниц других неподатных сословий-дочерей купцов 1-й и 2-й гильдий, крупных чиновников, священнослужителей. Со временем в женские учебные заведения стали принимать дочерей разночинцев и лиц свободных профессий...

Путь к образованности был нелегок. В институтах для потомственных дворянок воспитанницы вставали в 6 часов и, с перерывами, занимались "науками" с 8 утра до 8 вечера. В так называемых "мещанских" учебных заведениях занятия, как правило, начинались в 9 часов утра и продолжались до 5 часов пополудни. И так почти ежедневно, на протяжении всех девяти лет в Смольном институте и шести - во всех остальных. До реформы 1861 года не было отпуска к родным даже в каникулярное время.

Не всем воспитанницам удавалось закончить институт и получить аттестат, но затраченные усилия для многих из тех, кто прилежно учился, вполне оправдывались. "Воспитание - кусок хлеба", - так написала одна из институток, чьи воспоминания вошли в этот сборник. Особенно это было важно в том случае, если родители ничего, кроме дворянского звания, в наследство своей дочери оставить не могли.

Постепенно женские учебные заведения были открыты по всей стране. К 1917 году в Ведомстве учреждений Императрицы Марии только институтов благородных девиц и приравненных к ним заведений насчитывалось 30, не говоря уже о нескольких десятках училищ и гимназий.

Революционные события положили конец этому типу учебных заведений - уже в 1918 году почти все институты были закрыты, оставив по себе память только в мемуарах. Тем не менее применявшиеся в них методики передовых педагогов своего времени (особенно К.Д. Ушинского) актуальны и до сих пор, а сами воспоминания бывших "благородных девиц", в мельчайших деталях описавших быт, занятия и традиции своих "alma mater", не утратили присущих им свежести и достоверности и по-прежнему читаются с неподдельным интересом.

Популярны и не раз переиздавались воспоминания "смолянок" Глафиры Ивановны Ржевской (1758-1826) - той самой арфистки Алымовой с портрета Д.Г. Левицкого, и Елизаветы Николаевны Водовозовой (1844-1923), урожденной Цевловской, выпускниц Петербургского Екатерининского института Александры Осиповны Россет, по мужу Смирновой (1809-1882), и Московского Елизаветинского института Анны Николаевны Энгельгардт, урожденной Макаровой (1838-1903).

Разумеется, перечисленными фамилиями круг бывших институток-мемуаристок далеко не исчерпывается. Настоящее издание представляет собой антологию наиболее интересных мемуарных свидетельств "институток" XIX века - времени расцвета женского образования в дореволюционной России. Среди мемуаристок есть как достаточно громкие имена, вошедшие в историю российской культуры, так и совершенно не знаменитые, о которых известно только то, что сказано о себе ими самими.

В свое время одна часть этих текстов была напечатана отдельными изданиями, в основном за счет самих авторов - по сути, только для распространения в кругу своих родственников и друзей. Другая часть появилась на страницах периодических изданий. В любом случае с момента первой публикации подавляющего большинства воспоминаний, вошедших в этот сборник, прошло более ста лет и с тех пор они никогда более не перепечатывались, тем более не собирались под одной обложкой.

Г.Г. Мартынов

Дом трудолюбия

Е. В. Аладьина
Воспоминания институтки

...Все родители воспитывают детей своих, воспитывают в буквальном смысле сего слова; немногие, однако же, понимают истинное его значение, весьма немногие, и понимая оное, имеют средства не ограничить одним упитанием всего воспитания детей. Эта аксиома давно известна всем тем, кому угодно - и кому возможно было поразмыслить о сем предмете.

Пусть умствуют и рассуждают о нем педагоги; я обращаюсь к самой себе: я благодарю и не престану благодарить Провидение, судившее мне завидную участь возрасти под покровом двух порфироносных благотворительниц. Им обязана я моим воспитанием, им обязана я моей духовной жизнью!

Местом рождения моего была столица древней Ливонии, Рига, сначала разгромленная русскими бомбами, потом облагодетельствованная русскими государями! Отец мой переселился на берега Невы. Многочисленное семейство и недостатки были его уделом. Тягостно, даже мучительно желать воспитать детей, как должно, - и не иметь возможности воспитать их! К счастью, в России люди не умирают с голоду, - к счастью, в России за Богом молитва, а за царем служба не пропадают! Отец мой молился Богу и служил царю!..

Судьба послала мне в восприемники вельможу, знаменитого не только заслугами своих предков, но и собственными доблестями снискавшего славу и уважение в мире. Я не называю здесь по имени сего благотворителя человечества; кому из русских, кому даже из чужеземцев неизвестно это священное имя?.. Восприемницей моей была незабвенная старица графиня Е<лизавета> К<ирилловна> А<праксина>.

В доме родителей моих протекли для меня годы раннего детства. Знакомство с одною dame de classe Екатерининского института дало первоначальное образование моим способностям; но отец мой желал сделать более: он желал дать мне воспитание, приличное благородной девице; но у него не было тысяч, чтобы платить за меня тем добрым образовательницам юношества, которые, оставляя свою теплую и веселую родину, переселяются в наш холодный и угрюмый Север для того только, чтобы поделиться с нами своими обширными познаниями!.. Отцу моему не на что было купить для меня этих познаний; он обратился с просьбой к графине Е<лизавете> К<ирилловне>. Она обещала определить меня в одно из заведений, под августейшим покровительством государыни императрицы Елисаветы Алексеевны состоявших. Графине не трудно было исполнить это обещание, потому что блаженной памяти императрица <Екатерина II> нередко навещала добродетельную старицу; но болезнь помешала графине вспомнить обо мне.

Я начинала терять надежду быть помещенной в какой-либо институт; тем более что во всех заведениях не было ни одной вакансии. Попечительный родитель мой смело объяснил свои нужды моему parrain князю А<лександру> Н<иколаевичу> Г<олицыну>.

― Хорошо! - отвечал князь. - Я помню обязанности крестного отца и позабочусь о моей крестнице.

Через несколько времени папенька представил меня князю. Всем нуждающимся всегда свободен доступ к нему, невзирая на обширность важных занятий его.

Благодетельный parrain обласкал меня.

― Я не забыл своего обещания! - сказал он. - Поздравляю вас пансионеркою императрицы Елисаветы Алексеевны.

Кто опишет восторг наш при этих словах? Я плакала от радости, и слезы сердечной благодарности текли по лицу моего доброго папеньки. И было чему радоваться, было благодарить за что: я пробыла восемь лет в институте; нетрудно расчесть, чего стоила я моим царственным благотворительницам. Где взять столь большую сумму бедному, обремененному семейством чиновнику? Его жалованье едва ли превышало мой ежегодный расход...

Кто из петербургских жителей не бывал на Васильевском славном острове? Кто из петербургских и не петербургских жителей, по крайней мере, не слыхал о нем? На этом-то острове, в 13-й линии, стоит Дом трудолюбия. В назначенный день я вступила в этот дом, воздвигнутый добродетелью, и ровно на восемь лет простилась с домом моих родителей. Таков порядок во всех институтах: каждая девица, вступая в заведение, до окончания курса своего воспитания прощается с родимым кровом. Кто не провидит в этом постановлении мудрой цели попечительного о благе юношества правительства?.. Бывают, впрочем, исключения из этого, по- видимому, строгого правила; но от подобных исключений да избавит Господь всех православных! (Только в случае смерти кого-либо из родителей или других ближайших родственников позволяется институтке отлучиться на один день или даже на несколько часов из заведения, и то не иначе, как в сопровождении dame de classe.)

Добрая начальница института Д<арья> М<артемьянов- на> Р<ебиндер> приняла нас ласково - потрепала меня по щеке, посадила к себе на колени и сказала находившимся у нее в комнате девицам: "Das ist ein schones Madchen!" - я помню, что эти слова, сказанные почтенной дамою от души, были приятны и моему детскому самолюбию; невзирая на то, что взрослое чувство светского самолюбия было вовсе чуждо моему неопытному сердцу!

Когда уехал папенька, добрая начальница, напоив меня чаем, призвала к себе старшую девицу из 1-го класса Б..., приказала ей отвести меня в залу и отрекомендовать прочим воспитанницам.

Мы входим, вожатая моя говорит: "Mesdames, вот новинькая" - и вдруг, по заведенному обычаю, сотни две милых подруг моих обступили меня и, осыпая меня непритворными детскими ласками, осыпали бесчисленными вопросами и расспросами - о том и о сем. Эти вопросы и расспросы были произносимы на всех употребительнейших европейских языках: "Как вас зовут-с?" - "Parlez vous français?" - "Sprechen Sie deutsch?" - и проч. и проч., чего я уже и не упомню.

Я забыла сказать, что грозный бухгалтер Кронид только девять лет скинул тогда со счета ассигнованного мне судьбой века; вдень моего рождения всещедрая природа подарила меня веселым, резвым характером, - и, признаюсь, если бы в наш утонченный век дамы и девицы, толстея от фижм и робронов, носили еще карманы, я не полезла бы в карман за словом... Я отвечала если не всем, то по крайней мере отвечала многим...

Напоследок беспрерывно повторяемые вопросы мне надоели, и я начала отделываться стародавними, старомодными, но всегда употребительными детскими фарсами: "Parlez vous français?" - А были ли вы во дворце? - "Sprechen Sie deutsch?" - Jа, Иван Андреич!- "Was?" - Кислый квас!- и т. п.

Смех, игры и шутки скоро ознакомили и сблизили меня с моими новыми подругами: через несколько часов - что я говорю: часов? - через несколько минут я подружилась, я сроднилась со всеми!

Еще в тот же вечер начальница посетила нас. Мои новые подруги хвалили меня: "Какая милая эта новинькая! Мы ее очень полюбили!" - говорили они, и эти слова детей снова польстили моему детскому самолюбию. Почтенная начальница, побеседовав с нами, опять поцеловала меня и, взяв меня за руку, отвела в спальню одной из dame de classe и сказала ей:

- Эта малютка ночует с вами! Завтра вы отдадите ее на руки старшей девице В...

Здесь должно объяснить значение технических институтских слов: отдать на руки и старшая девица; без объяснения они многим покажутся не только темными, но даже странными.

Каждая из девиц, оканчивавшая курс учения в институте и отличившаяся своими успехами в науках, имела неоспоримое право на титло старшей девицы. Ей отдавали новиньких на руки, то есть поручали непосредственный надзор за этими новенькими. Невзирая, однако же, на сей порядок, я около месяца нежилась и роскошничала в комнате доброй начальницы, полюбившей меня как родную дочь: я ночевала, обедала и пила чай у нее!..

Однообразны мирные дни институтки: они, как семь Симеонов в известной русской сказке, сходны между собой. Изредка особенные случаи светлыми или мрачными тенями ложатся на чистой, прелестной картине детской жизни воспитанниц: об этих-то особенных случаях скажу я несколько слов моим читательницам.

Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц - Составление