Адмирал Ф.И. Новосёлов, с 1972 по 1986 год бывший начальником Управления артиллерийского и ракетного вооружения ВМФ, а позднее заместителем главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению, отмечал: "Ракетные комплексы П-6 и П-35 стали первыми комплексами высокоточного оружия ВМФ, способными поражать малоразмерные маневрирующие надводные цели на различных дальностях от стреляющего корабля, в т. ч. и цели, находящиеся за горизонтом. Пуск ракет с ПЛ по загоризонтным целям осуществляется по целеуказанию с внешнего источника информации, а наведение и распределение ракет залпа на цели выполнялось по командам операторов корабля, на основе информации, получаемой от радиолокационного визира ракет в виде картины радиолокационных отметок ордера кораблей противника" [82].
За создание ракетных комплексов с ПКР П-6 и П-35 указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1963 года ОКБ-52 было награждено орденом Трудового Красного Знамени.
Генеральный конструктор Владимир Николаевич Челомей указом от того же числа был награждён второй Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. Тем же указом звания Героев Социалистического Труда были присвоено группе из 33 человек, в том числе семи работникам ОКБ-52: Г.А. Ефремову, М.И. Лифшицу, В.Ф. Маликову, В.А. Модестову, В.В. Сачкову, С.Н. Хрущёву, И.М. Шумилову.
Никита Хрущёв умел быть щедрым.
Наверное, это было временем наивысшего признания предприятия и его Генерального конструктора. Недаром ракета П-35 установлена перед главным зданием НПО машиностроения.
В 1959 году Владимир Николаевич взял на себя решение ещё одной грандиозной задачи, до тех пор не решённой в мировой практике: создание крылатой ракеты, стартующей из-под воды!
1 апреля 1959 года вышло постановление Совета министров СССР о разработке первой в мире противокорабельной крылатой ракеты с подводным стартом "Аметист". Головной организацией по созданию ракеты было названо ОКБ-52 ГКАТ. Владимир Николаевич с большим желанием и воодушевлением взялся за эту работу.
Интересный эпизод рассказал ветеран НПО машиностроения, бывший начальник отдела Г.Я. Глоба, работавший в начале 1960-х годов, тогда ещё молодым специалистом, над твердотопливными двигателями для "Аметистов". Установленные сопла не выдерживали температуры газов и содержащихся в них несгоревших частиц, присутствовавших в смесевых зарядах топлива. После очередных испытаний ему привезли отработавшие сопла. Остатки сопел были покрыты слоем солидированного графита.
"Я отдал их в цех, где их разрезали на кольца, которые я стал замерять и исследовать, - вспоминает Г.Я. Глоба. - На следующее утро к нам в бригаду пришёл Е.В. Ворожбиев (зам. главного конструктора) и потребовал сопла для показа Генеральному конструктору. Увидев, что сопла разрезаны, он просто взбесился, вспомнил всех моих родственников, а потом отвёз меня к В.Н. Челомею для объяснения. Тот встретил нас спокойно. Я объяснил ему, что разрезать сопла понадобилось для определения уноса солидированного графита, оценки разницы между теоретическим и практическим контуром сопла и определения оптимальной его длины и конусности. Челомей меня доброжелательно выслушал, задал несколько вопросов и неожиданно спросил у Ворожбиева:
- А сколько он у тебя получает?
После возвращения на территорию на меня был подписан приказ о переводе на вышестоящую должность ст. инженера с окладом 137 руб. 50 коп".
Эскизный проект ракетного комплекса с ПК.Р "Аметист" был закончен в том же 1959 году. 24 и 26 июня 1961 года в районе Балаклавы с погружаемого стартового комплекса (ПСК) из подводного положения произвели первые два бросковых пуска массогабаритных макетов ракеты, оснащённых стартовыми двигателями.
Важнейший вопрос для создания ракеты был решён в КБ Опытного завода № 81 (впоследствии ММЗ "Искра"), где под руководством И.И. Картукова был создан твердотопливный маршевый двигатель с большим суммарным импульсом и временем работы 4–5 минут.
В.И. Жарков, заместитель Главного конструктора СПМБМ "Малахит", в своей статье рассказывает о разговоре с бывшим Главным конструктором по вооружению ЦКБ-16 В.И. Ефимовым о первом пуске КР "Аметист" по программе лётных испытаний 12 декабря 1962 года:
"Он вспомнил этот пуск, вспомнил, как находившиеся на борту КС-4 (вспомогательное кабельное судно. - Н. Б.) испытатели со страхом увидели, что ракета, сбившаяся с курса, повалилась в сторону и попала в корму откуда-то взявшегося вблизи полигона катера. Слава богу, при этом никто не пострадал. Об этом случае было доложено (в том числе и по каналам особого отдела) в Москву. Оттуда начальнику полигона Васильеву задали вопрос: "А если бы ракета улетела в Турцию, вы знаете, куда бы вы полетели?"" [45].
В конце 1963 года было принято решение о прекращении испытаний этого этапа и переводе лодки на дооборудование. После переоборудования лодки испытания 1964–1965 годов были признаны незавершёнными, КР вновь была доработана, а испытания продолжены в августе 1966 года.
Старт ракеты производился из подводной лодки с глубины до 30 метров из затопленного забортной водой стартового контейнера. Крылья ракеты автоматически раскрывались под водой сразу же после выхода из контейнера. Там же срабатывали четыре стартовых двигателя и двигатели подводного хода, а после выхода ракеты на поверхность включались четыре стартовых двигателя воздушной траектории, а затем и маршевый двигатель. Полёт происходил на высоте 50–60 метров, что затрудняло перехват ракеты средствами ПВО кораблей противника. "Аметист" проектировался для двух режимов дальности стрельбы: 40–60 километров и 80 километров. Относительно малая дальность пусков позволяла осуществлять целеуказание средствами самой лодки. Скорость полёта ракеты была околозвуковой.
Три пуска, произведённые в августе - сентябре 1966 года, прошли полностью успешно. Соответствующим актом "Аметист" рекомендовался для вооружения им ПЛ проектов 661 и 670, но после транспортных испытаний ракеты. 30 марта 1967 года в контейнер лодки загрузили ракету, заполнили контейнер водой и закрыли крышкой. Ровно через шесть месяцев успешным пуском "спецификационная длительность хранения" КР "Аметист" была подтверждена.
Первый в мире комплекс подводного старта "Аметист" класса "корабль - корабль" был принят на вооружение ВМФ СССР 3 июня 1968 года, и ракета комплекса получила секретный индекс П-70 и несекретный - 4К66.
Первоначально предполагалось оснастить десятью ПКР "Аметист" ПЛ 661-го, а позднее восемью - атомные ПЛ 670-го проекта.
Постановление ЦК КПСС и Совета министров "О создании скоростной подводной лодки, энергетических установок новых типов и развитии научно-исследовательских, опытно-конструкторских и проектных работ для подводных лодок" было подписано ещё в 1958 году. Предлагалось начать проектирование опытной подводной лодки проекта 661, от которой требовалось при воплощении всех новейших достижений и разработок стать эффективным ударным оружием отечественного флота. В тактико-техническом задании определялось только основное назначение подводной лодки - уничтожение авианосно-ударных групп и крупных надводных кораблей вероятного противника, при этом проектанту предлагалось выбрать тип оружия.
Ракеты располагались в контейнерных пусковых установках СМ-97, размещённых в передней части лодки вне прочного корпуса под углом 32,5 градуса к горизонту. В типовой боекомплект лодки входили две ракеты, оснащённые ядерными боеприпасами, а также шесть ракет с обычными Б.Ч. Стрельба ПКР могла выполняться двумя четырёхракетными залпами с глубины до 30 метров при скорости лодки не более 5,5 узла и при волнении моря до 5 баллов.
Наряду с достоинствами ракетный комплекс с ПКР "Аметист" обладал и существенными недостатками. В первую очередь - это малая дальность стрельбы, а также недостаточная помехозащищённость системы наведения ракеты, ракета не была универсальной - пуск производился только с погружённой подводной лодки.
Естественно, что работы, проводившиеся во всё более "полневшем" ОКБ-52, требовали от Генерального конструктора постоянного напряжения сил, внимания, огромной суммы знаний, а порой совершенно неожиданно ударяли по самолюбию, что для него было особенно болезненно.
Звания Генерального конструктора до его девальвации в конце 80-х годов XX века в СССР были удостоены лишь несколько десятков человек. Среди них авиаконструкторы А.Н. Туполев, С.В. Ильюшин, С.А. Лавочкин, А.И. Микоян, П.О. Сухой, В.М. Мясищев, А.С. Яковлев, М.Л. Миль, О.К. Антонов, Г.М. Бериев, Р.А. Беляков, Г.В. Новожилов, М.П. Симонов.
Н.Н. Поликарпов, В.М. Петляков, Р.Л. Бартини не носили звания Генерального конструктора, хотя вполне соответствовали ему. А.А. Микулин, В.Я. Климов, В.А. Добрынин,
A. М. Люлька, Н.Д. Кузнецов, С.К. Туманский, А.Д. Швецов были генеральными конструкторами в области двигателестроения; С.Н. Ковалёв, И.Д. Спасский - генеральные конструкторы подводных лодок.
Ёмкое и эффектное звание для своих конструкторов - "Генеральный конструктор" - впервые использовало Министерство авиационной промышленности СССР в 1956 году. Первыми обладателями этого титула стали выдающиеся советские авиационные конструкторы А.Н. Туполев, С.В. Ильюшин, С.А. Лавочкин, А.И. Микоян, В.М. Мясищев, П.О. Сухой, А.С. Яковлев.
Первым министерством, перенявшим это звание, стало Министерство радиопромышленности СССР, тогда, в 1963 году, ещё Государственный комитет по радиоэлектронике СССР, где первым Генеральным конструктором в январе 1963 года стал выдающийся радиоинженер, творец зенитно-ракетных комплексов страны А.А. Расплетин. В Министерстве общего машиностроения СССР звания генеральных конструкторов появились лишь в 1977 году, когда первыми генеральными конструкторами-ракетчиками стали В.П. Глушко и В.П. Макеев.
Звание генеральных конструкторов носили выдающиеся конструкторы систем вооружений: А.А. Расплетин, Б.В. Бункин, В.П. Ефремов, А.И. Савин, Г.В. Кисунько, А.Г. Басистое, Г.И. Северин, И.Г. Акопян, И.С. Селезнёв, Г.А. Соколовский; систем ракетно-космической техники: В.Н. Челомей, B.П. Бармин, В.П. Глушко, П.Д. Грушин, В.М. Ковтуненко, Г.Е. Лозино-Лозинский, В.П. Макеев, Г.А. Ефремов, В.Ф. Уткин, Д.А. Полухин.
Удивительно, но ни С.П. Королёв, ни М.К. Янгель, ни В.П. Мишин никогда не носили звания Генерального конструктора.
Большинство генеральных конструкторов - назначенцы. Конечно, до своего назначения на эту видную и ответственную должность они не раз демонстрировали свои блестящие организаторские способности, исключительную волю, знания, трудолюбие, выдающееся умение решать вопросы сразу в нескольких областях науки и техники, чтобы создать поразительные по своей мощи и возможностям боевые системы.
"…Челомей - конструктор совсем иного рода… крупный специалист в самых сложных областях современной механики - теории нелинейных колебаний, устойчивости движения, регулирования и процессов управления. Он не просто знал теорию, а глубоко её понимал, потому свободно ею владел. Он ясно мыслил, потому ясно излагал сложнейшие проблемы отличным русским языком потомственного интеллигента…
"Главным коньком" Челомея было, конечно, практическое применение теории, но и в самые отвлечённые теоретические проблемы вторгаться не упускал случая", - писал один из старейших работников НПО машиностроения Ю.Н. Шкроб [160].
Любопытный диалог на совещании в кабинете В.Н. Челомея вспоминает ветеран ГКНПЦ им. М.В. Хруничева Ю.А. Цуриков: "Вечером, когда намеченные вопросы уже обсуждены, Владимир Николаевич вдруг задаёт вопрос: "Кто такой Генеральный конструктор?" Предлагает высказаться каждому из участников. Ответов последовало много, но больше всего ему понравился ответ, который дал один из его ближайших сподвижников, - Яков Борисович Нодельман: "Генеральный конструктор - это особое качество личности, способной к широкому охвату состояния различных областей техники. Но этого мало: необходимо ещё чувствовать и проникать в тенденции развития техники, обобщать и осваивать мировой опыт в целях предвидения возможности применения всего этого в новых разработках. Генеральный конструктор - это ещё и военный стратег, глубоко понимающий военное искусство, идущий в своих предложениях впереди оборонной отрасли. И наконец, это талантливый и энергичный организатор и руководитель крупного коллектива специалистов. А коротко: Генеральный конструктор - это генератор передовых идей"".
Почти все генеральные конструкторы - подвижники из когорты одержимых. То есть главное, ради чего они живут, - это предмет их целеустремления. Как Микеланджело был одержим своими Пьетами, Давидом и Сикстинской капеллой, Ньютон - своими "Оптическими мемуарами", а Моцарт "Реквиемом", как главному герою фильма "Укрощение огня" А. Башкирцеву, блестяще воплощённому К.Ю. Лавровым, прототипом которого является С.П. Королёв, было всё равно, где спать, что есть, во что одеваться, даже не было возможности жить с любимой женщиной - лишь бы у него была возможность заниматься любимым делом!
Кто-то из них становился Генеральным благодаря и огромным специальным знаниям, никогда не выпячиваемым, и великолепной технической смётке, и умению работать руками, что было свойственно А.Н. Туполеву; кто-то, как П.О. Сухой, выходил на этот рубеж благодаря исключительно тонкому, всеобъемлющему и точному уму, исключительной выдержке и рассудительности, так же как и качеству черчения, поражавшему даже старых, если так можно выразиться, "клановых" мастеров.
Каждый Генеральный был обязан ладить и с заказчиками, и с контролирующими работу министерствами, а нередко и с первыми лицами государства, и с разработчиками, и с испытателями, и с конструкторами, и с технологами. Выдающимся мастером выстраивания доверительных отношений со своими подчинёнными был С.П. Королёв, что ни на йоту не снижало его исключительной требовательности и даже жёсткости к исполнителям.
Лауреат Ленинской премии, Главный конструктор ОКБ им. С.А. Лавочкина А.Г. Чесноков так характеризует качества Лавочкина: "Его гений складывался из составляющих, главным компонентом каждой из которых являлась область человеческих отношений. Девиз "Кадры решают всё" - это из области вечных истин, а горшки, как известно, обжигают не боги, а люди.
В чём же выражалась его гениальность и чем обеспечивались успехи фирмы?
Прежде всего, это предоставление свободного выбора профессии, выявление способностей и таланта своих сотрудников, создание в коллективе творческой атмосферы" [156].
"Не допускай склок, они разрушат всю работу", - благословлял С.В. Ильюшин Г.В. Новожилова [81].
Целый ряд идей, внесённых, а порой и воплощённых в ракетостроении, принадлежал именно В.Н. Челомею: это и минимизация размеров подготовленной к старту крылатой ракеты (складывающееся крыло), создание транспортно-пускового контейнера (ТПК), и маневрирующего спутника, и системы глобальной морской космической разведки и целеуказания, и системы противоракетной обороны, и построение унифицированного ракетного ряда… Эти идеи были абсолютно оригинальны и не имели в своей основе чужих разработок или замыслов иностранных специалистов, как не был БЭСМ - один из первых компьютеров, созданных под руководством С.А. Лебедева, развитием какой-либо иностранной ЭВМ или воплощением идей Джона фон Неймана: всё создавалось на собственной научной базе, с применением оригинальных подходов к решению теоретических и прикладных задач.
"В.Н. Челомей был частым "гостем" проектной бригады и довольно твёрдо спрашивал за выполнение данных им поручений, - вспоминал заместитель Генерального конструктора НПО машиностроения В.П. Гогин. - Некоторые вольности допускались в виде встречных предложений, которые, чаще всего, делались в виде эскизов или рисунков. Выполнение заданий зачастую кончалось их пристрастным разбором.
Недавно мы вспоминали с пришедшим в бригаду несколько позднее А.А. Тищенко, как, выполняя задание главного конструктора о размещении на железнодорожной платформе 4-х контейнеров, он достал размеры допустимых габаритов для перемещения по железной дороге и пришёл к выводу, что более двух контейнеров разместить не удаётся. Это он и отразил на своём эскизе.
Реакция Владимира Николаевича была крайне болезненной. Но говорить и показывать мы считали обязательным только правду. Приходилось готовиться к таким встречам и обдумывать форму доведения имеющихся материалов и сведений.
Так, прорабатывалась возможность использования ракеты для борьбы с танками. Идея была заманчивой и по колонне танков вполне реальной. По боевому строю танков, развёрнутому по фронту, ракета была малоэффективной, о чём и было доложено Владимиру Николаевичу в виде рисунков. Его возмущению не было предела, но скоростная (относительно) крылатая ракета, действительно, не могла маневрировать, как от неё требовали. Мы понимали, что он уже сжился с мыслью о новом применении своего детища. Но реальность была против, и мы поневоле будто становились виновниками этого явления, со всеми вытекающими отсюда выводами. Постепенно реальность "брала своё", и вопрос был снят, но трудности на этом пути иногда ещё чувствовались".
Некоторые разработки крылатых ракет, созданные в ОКБ-52, не были доведены до конца, другие, вполне доведённые и прошедшие все стадии испытаний, как, например, П-7, так и не были приняты на вооружение. В 1959 году ОКБ-52 приступило к разработке нового типа дальней крылатой ракеты морского базирования - П-7. Было вполне очевидно, что вероятность осуществления успешных пусков в боевых условиях из прибрежной зоны вероятного противника прямо пропорциональна расстоянию до берега. Для ракет П-5, с дальностью до 400 километров, вероятность осуществления успешного пуска казалась невысокой. Крылатая ракета П-7 с дальностью около 1000 километров запускалась фактически из акватории Мирового океана, и уничтожение носителя было гораздо менее вероятным. Ракета П-7 имела стартовый вес более 7000 килограммов, принципиально новые, созданные именно под этот проект стартовый агрегат и маршевый двигатель. Пороховой стартовый агрегат был разработан в КБ И.И. Картукова и имел тягу около 120 тонн. Малоресурсный турбореактивный маршевый двигатель КР21–26 был создан в ОКБ С.А. Гаврилова. Под руководством В.В. Драбкина в НИИ-923 была создана и апробирована новая автономная система наведения ракеты. Рабочие чертежи были переданы для внедрения в филиал ОКБ-52, находившийся в посёлке Иваньково (вошедшем вскоре в черту города Дубна), на территории авиационного завода № 256. К вновь создаваемой ракете, имевшей втрое большую дальность и, как следствие, больший вес и размеры, были предъявлены жёсткие требования: чтобы она помешалась в ракетный контейнер, созданный для подводных лодок 675-го проекта.
В 1960 году был сделан рабочий макет новой ракеты, а весной 1961 года приступили к испытаниям. Испытания проводились на полигоне Капустин Яр, а затем в Северодвинске и были успешно закончены в 1963 году. Летом 1962 года новая ракета была успешно продемонстрирована высшему руководству страны, получила самую высокую оценку, и вскоре Саратовский авиационный завод приступил к серийному производству новых ракет. Когда было изготовлено 30 корпусов ракет, заказ был отменён. Было решено, что задачу ядерного сдерживания можно решить лишь посредством баллистических ракет, размещённых на подводных лодках.
А.В. Туманов, бывший начальник отдела ОКБ-52, вспоминает интересный эпизод, случившийся в Северодвинске:
"В июле 1962 года здесь проводился правительственный показ ракетной техники ВМФ СССР. На организацию и проведение этого важного мероприятия вылетела группа специалистов ОКБ-52 во главе с В.Н. Челомеем.