"Владимир Николаевич Челомей, - пишет Е.А. Федосов, - был очень интересным человеком. Работая в авиационной промышленности, многие из нас смотрели на него как на личность, я бы сказал, авантюрного склада. Он брался за сложнейшие крупные программы, проекты глобального масштаба, не имея хорошего научно-технического задела. Формируя свои космические программы, создавая знаменитую "сотку" - межконтинентальную баллистическую ракету лёгкого класса УР-100, которая и стала в своё время одной из составляющих ракетно-ядерного щита СССР, он шёл к намеченной цели путями, которыми до него никго не ходил. Он довольно успешно стал работать над УР-500 - "пятисоткой", и одновременно над космическими системами. Но элемент авантюризма, применения "рискованных" технологий был присущ Челомею. Он брался совершенно безбоязненно за эти крупнейшие проекты, руководствуясь одним правилом: "Главное раскрутить маховик, а когда сделаешь это, то он уже сам будет крутить тебя".
Поэтому он "раскручивал маховик", подключая к реализации своих планов как можно больше организаций, НИИ, учёных, инженеров - и что же? Как правило, техническая система действительно "поддавалась" ему. В авиационной промышленности он был известен как лидер, предлагающий экстравагантные, сногсшибательные проекты, которые по тем временам казались совершенно фантастическими.
Но как профессор МВТУ - это был классический профессор: очень требовательный, строгий, не допускающий никаких вольностей. Бедные его аспиранты стонали, потому что диссертации он заставлял переделывать по нескольку раз. Он лично читал каждую главу научной работы. Аспирантов он отбирал сам, но это были люди, которых он понимал, благоволил к ним и опекал. В нём странным образом уживались, казалось бы, совершенно исключающие друг друга качества: с одной стороны - авантюризм в технике, с другой - абсолютная честность и строгость в подходах ко всему, что касалось науки. Он был прекрасным механиком-аналитиком, одним из ведущих специалистов в области теории колебаний, причём занимался нелинейными колебаниями, параметрическими резонансами. По этой теме - теория параметрических резонансов - В.Н. Челомей защитил докторскую диссертацию. Оппонентом у него выступал академик Николай Николаевич Боголюбов, который в то время тоже был одним из ведущих специалистов по теории колебаний… Он очень высоко оценил труд В.Н. Челомея, всегда поддерживал его, даже когда Владимир Николаевич стал уже академиком. Я думаю, что Н.Н. Боголюбов видел в нём прежде всего блестящего учёного, механика-аналитика, который тонко понимал механику процессов колебаний, и в то же время мало знал В.Н. Челомея как оригинального организатора и конструктора, бравшегося за очень сложные проекты.
Классическая схема воплощения в жизнь сложной системы выглядит просто. Надо вначале создать научно-технический задел, некую базу, чтобы быть уверенным, что задача решается, а уж после этого идти на многомиллиардные затраты. Челомей же шёл на них с ходу… Возможно, это было исторически оправдано тем, что так он действовал в начале становления космонавтики, ракетной техники, в условиях жёсткого соревнования с США, в разгар "холодной войны". Да к тому же он должен был вписаться в компанию таких уже маститых ракетчиков, как С.П. Королёв и М.К. Янгель, которые успешно создавали межконтинентальные баллистические ракеты, конкурируя между собой, но совсем не желали видеть в своей компании ещё кого бы то ни было. Челомей ведь был "чужаком" - из авиационной промышленности, да и время прорыва выбрал не лучшее - начало 1961 года, когда уже вовсю сияла звезда Королёва" (138].
Конечно, можно сказать, что В.Н. Челомей опирался на Н.С. Хрущёва, который очень ему симпатизировал и всесторонне его поддерживал.
Симпатии возникли не на пустом месте. Во-первых, Владимир Николаевич как специалист оказался очень кстати для Никиты Сергеевича в момент его борьбы "со сталинизмом". Во-вторых, у В.Н. Челомея нашёл свою "точку приложения" сил сын Хрущёва Сергей, только что выпущенный МЭИ, на которого с известной степенью испуга смотрели кадровики многих известных фирм.
В этой связи весьма характерна зарисовка, сделанная известным конструктором первой системы ПРО А-35 Г.В. Кисунько, тогда находившимся в апогее своей славы и влияния:
"Для отбора молодых специалистов я направил в Госкомитет одного из своих замов - Елизаренкова, который просмотрел представленный ему список и сделал пометки напротив отобранных фамилий. Замминистра по кадрам спросил у него:
- А почему вы обошли вот эту точку в списке?
В указанной им точке значилось: "Хрущёв Сергей Никитич".
- У нас уже был один Сергей. Был да сплыл, - не задумываясь выпалил Елизаренков.
Только много лет спустя узнал я об этой самодеятельности и пришёл в неописуемую ярость.
- Вы дурак или провокатор? - спрашивал я Елизаренкова. - Неужели вы не понимаете, что ваша выходка стала известна Никите Сергеевичу как исходящая не от вас лично, а от меня как главного конструктора? Понимаете ли вы, что предложение замминистра не могло быть сделано без согласия Хрущёва-старшего? Наконец, понимаете ли вы, что все катаклизмы, переживаемые нашим коллективом, являются прямым отголоском вашей дурацкой выходки?" [56].
В.Н. Челомей обладал богатейшей научной фантазией, был человеком увлечённым. По мнению Г.А. Ефремова, он, если можно так выразиться, отдыхал на занятиях со студентами от колоссального груза ответственности, угнетавшего его. Обращаясь на лекциях к студентам, он говорил: "Не думайте, что всё уже открыто и сделано в механике, в этой одной из древнейших наук".
Если даже взглянуть на результаты работы челомеевского ОКБ предельно критично, то можно заметить, что абсолютно все работы, которые ему поручались, коллектив выполнял на самом высшем уровне, то есть созданные им разноплановые крылатые ракеты, так же как и ракеты баллистические, принимались на вооружение, великолепная тяжёлая ракета-носитель до сих пор используется в космических программах, космические аппараты, в том числе и пилотируемые, запускались на орбиту, испытывались и отрабатывались иные системы, рассказ о которых будет написан ещё не завтра.
В то же время ОКБ Челомея было лишено возможности создания тяжёлой ракеты УР-700 и лунного космического корабля ЛК-700; доводки лёгких космических самолётов (ЛКС). (Позднее эта идея нашла развитие в американской программе "Спейс-Шаттл" и в советской программе "Буран".) Тогда же были прекращены работы по системе противоракетной обороны "Таран", бывшей в разработке с 3 мая 1963 года; в другие руки были переданы и созданные под руководством Челомея ИСы - истребители спутников, и конструкции созданных и совершивших несколько пилотируемых космических полётов станций "Алмаз" - "Салют"; уже во времена Горбачёва были прикрыты работы по сверхзвуковой стратегической крылатой ракете "Метеорит" сдельностью более 5000 километров… Конечно, не всё проходило гладко, случались и сбои, и аварии, но катастроф при испытаниях челомеевской техники не было.
Челомей всегда боролся за реализацию предложенных им проектов. Так, 18 мая 1981 года на заседании Гостехкомиссии по созданию ЛКС он сказал:
"ЛКС давал большие возможности. Когда я вышел с этим предложением, то мне сказали: этого недостаточно, и мы выдвинули другие предложения.
Я не претендую на абсолютную правоту, но считаю, что исследования на ЛКС вести нужно. Я угнетён тем, что комиссией сделан вывод о невозможности поражения стартующих МБР. Я прошу комиссию дать мне возможность сделать один-два ЛКС, продолжить работу".
Владимир Николаевич всегда приветствовал новые направления работы, нередко выступая их инициатором. Так, в 1970 году по настоянию Челомея в ЦКБМ был организован отдел, которому наряду с другими задачами было поручено проводить съёмку всех видов испытаний. Начальником этого отдела был назначен Г.Я. Глоба.
"Челомей уделял большое внимание кинофоторегистрации испытаний, - вспоминает он. - Мне пришлось ездить на все виды и типы испытаний, часто докладывать Владимиру Николаевичу. В это время я часто стал бывать у него и дома, и на даче: требовалось согласовывать киносценарии, решать другие возникавшие при этом вопросы. Наши сотрудники снимали все подготовки и пуски. Устанавливались кинотеодолиты, которые снимали траектории полёта ракет во время пусков. После обработки киноплёнки Владимир Николаевич лично просматривал все материалы, для чего у него в кабинете была сооружена кинобудка и повешен экран. Впоследствии из отснятых киноматериалов с помощью киностудии Министерства обороны изготавливались кинофильмы по изделиям, которые Генеральный показывал руководству.
Конечно, обращение к киносъёмке было очень эффектным, необходимым и полезным приёмом. При этом достигалось сразу несколько целей: конструкторы могли видеть результаты испытаний спроектированных ими изделий, что Челомей считал абсолютно необходимым; по результатам испытаний принимались соответствующие решения и проводились доработки; Челомей мог показывать смонтированные фильмы заказчикам, соисполнителям и контролирующим органам, что всегда было полезно и чаще приводило к положительному результату".
Известны встречи В.Н. Челомея с одним из основателей физтеха академиком В.В. Струминским несколько раз горячо, но тайно обсуждавшим с ним "сумасшедшие идеи".
Случались и официальные праздники, которые Челомею по протоколу приходилось посещать. Участник одного из юбилейных концертов ветеран НПО машиностроения Е.И. Соловьёв вспоминал:
"5 ноября 1967 года на сцене конференц-зала ЦКБМ был дан концерт силами нашей самодеятельности, посвященный 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Это был, без сомнения, лучший из концертов, представленных когда-либо на сцене предприятия. Вдохновения нам было не занимать. Оно шло от наших производственных успехов, от обилия интереснейшей работы, от наших юных, задорных лет. А ещё нас существенно вдохновляло присутствие на концерте Владимира Николаевича.
Перегруженный производственными заботами, он очень редко бывал на наших творческих мероприятиях. Но этот концерт в честь полувекового юбилея советской власти он посмотрел от первого до последнего выступления, горячо аплодируя своим сотрудникам, умеющим не только трудиться за станком и у кульмана, но и имеющим, плюс к этому, "божью искру" - таланты в различных областях искусства.
Юбилейный концерт, режиссуру которого осуществили Эдуард Попов и Николай Черников, удался на славу. А после концерта Владимир Николаевич прошёл за кулисы, сердечно поблагодарил участников концерта, каждому пожал руку и преподнёс нашим артистам пребольшущую корзину с набором вкуснейших пирожных…"
Из воспоминаний бывшего командира группы космонавтов-испытателей ЦКБМ В.Г. Макрушина:
"В одну из пятниц 1972 года, уже после окончания рабочего дня, Владимир Николаевич возвращался из КИЦа, где началась отработка первой лётной пилотируемой станции комплекса "Алмаз" ("Салют-2").
У входа в 24-й корпус он обратился к М.И. Лифшицу с просьбой организовать на нашем предприятии телефонную ЗАС-связь. Михаил Ильич, очевидно, понимая, что рабочий день у военных закончился, пообещал в понедельник связаться с командиром войсковой части И.Д. Стаценко и решить вопрос.
Войдя в приёмную, Владимир Николаевич попросил своего секретаря Зою Сергеевну связать его с И.Д. Стаценко. Через минуту генерал был на связи. Поговорив с ним о делах, как бы между прочим Владимир Николаевич спросил о возможности установки у нас ЗАС-связи, на что получил положительный ответ.
Закончив разговор, он, уже обращаясь к М.И. Лифшицу, сказал: "Вот видишь, Михаил Ильич, а ты отложил на понедельник. Разучился работать""…
Рассказывает бывший начальник отдела лётных испытаний НПО машиностроения Л.М. Шелепина:
"Полным ходом шла отработка ОПС. Была организована круглосуточная работа, назначены ответственные дежурные из руководителей направлений.
В один из вечеров Владимир Николаевич зашёл в КИЦ. Ознакомившись с результатами отработки, он неожиданно спросил, где можно ночью отдохнуть, если будет такая необходимость.
- Вот Борис Михайлович (Б.М. Евдокимов - в то время начальник отдела 32) вдруг захочет отдохнуть или я, например, а может, Сергея Александровича (С.А. Афанасьев - министр общего машиностроения, часто посещавший нашу организацию) застанет здесь позднее время.
После этого он прошёл по помещениям КИЦа, чтобы убедиться в реальности своего предложения. В считаные дни в КИЦе была организована комната отдыха с китайскими полотенцами, телевизором.
Однажды Владимир Николаевич, будучи в хорошем настроении, вдруг спросил о комнате отдыха. В этот день ответственным дежурным был Абдулгани Жамалетдинов - ведущий конструктор комплекса "Алмаз". "Сегодня моё дежурство, вот я и опробую". Посмотрев на Абдула, Владимир Николаевич отрезал: "Ты что, сюда спать пришёл?" Улыбка у дежурного сразу пропала".
В 1974 году, в день 60-летия В.Н. Челомея, инициативная группа регулировала поток поздравляющих. Один лишь перечень фамилий деятелей науки, техники, руководителей организаций, предприятий и заводов занял бы целую страницу. Вот авторитетнейшие деятели науки и техники СССР, поздравившие В.Н. Челомея: В.С. Авдуевский, И.И. Артоболевский, С.А. Афанасьев, А.И. Берг, С.А. Гаврилов, С.В. Ильюшин, С.Н. Ковалёв, А.Д. Конопатов, В.И. Кузнецов, М.Я. Маров, Г.А. Николаев, П.С. Плешаков, П.В. Пляксин, П.П. Пустынцев, В.А. Пухов, Н.М. Рудный, Г.И. Северин, Л.И. Седов, В.В. Сычёв, П.О. Сухой, А.А. Туполев, Л.Т. Тучков, Н.К. Цикунов и многие другие.
Профессор А.В. Ильичёв вспоминал:
"С 1980 года мне довелось быть заместителем В.Н. Челомея по диссертационному совету. В этой связи хотелось бы поделиться воспоминаниями о председателе совета.
Надо сказать, что сам кандидатский совет был необычным: на его заседаниях присутствовали выдающиеся учёные с мировыми именами: академики В.С. Авдуевский, Н.Н. Боголюбов, А.А. Дородницын, К.С. Колесников, В.И. Кузнецов, Е.П. Попов, Ю.А. Рыжов, Л.И. Седов, Е.А. Федосов, В.И. Феодосьев; член-корреспондент Э.И. Григолюк…
Проблем с обеспечением кворума у нас не было, потому что каждый из учёных считал за честь побывать на фирме В.Н. Челомея. Конечно, приезжали не к будущему кандидату наук, а к председателю совета.
К проведению совета Владимир Николаевич тщательно готовился. Он лично присутствовал на предзащите, ставил перед соискателями острые вопросы.
Вспоминается эпизод, когда один из соискателей "похлопал" по плечу классиков, назвав такие фамилии, как Эйлер, Больцман, Фурье. Услышав это, В.Н. Челомей с хитринкой в глазах спросил, в какой стране, когда и что было сделано этими учёными.
Соискатель растерялся и не смог точно ответить на вопрос. Тогда В.Н. Челомей подробно и ярко рассказал о каждом названном учёном. И мы, все присутствующие, поняли, что если называется фамилия великого учёного, необходимо знать не только, что он сделал в узкой области знаний, но и в каких условиях жил и работал, иметь полное представление об этом человеке. Это - челомеевский подход!
В плане отношения к науке у В.Н. Челомея была исключительно высокая требовательность к проводимым исследованиям. При этом важное значение придавалось форме представления материалов исследования.
Не менее высокие требования В.Н. Челомей предъявлял к каждой фразе кандидата, к каждому приведённому им научному положению. Так вырабатывался "почерк" В.Н. Челомея, его отношение к людям и их труду.
Чем больше проходит времени, тем чётче и зримее становятся талант и величие дел В.Н. Челомея - этого необычного, оригинального и грандиозного человека".
Г.А. Ефремов даёт свою оценку его увлечённости:
"Помнится, когда перед его юбилеями конструкторы, учёные, видные государственные деятели готовили ему поздравления и пытались разузнать про его увлечения, хобби Генерального конструктора, ничего, кроме работы, правда весьма многообразной и многоплановой, не обнаруживалось. Могу подтвердить, что работа занимала всё его время, все его мысли и силы. Ему не требовалось хобби. Иногда начинается некоторое "улучшение" образа Владимира Николаевича Челомея рассказами о его увлечениях музыкой, спортом и т. д., и хочется спорить. Да, всё это было в его жизни, но на заднем плане, фоном".
В июне 1984 года к 70-летию Генерального было решено подготовить адрес и скромный сувенир - поздравить с юбилеем и награждением орденом Ленина.
В качестве сувенира была выбрана адресная папка из натуральной яшмы. В поздравлении было сказано, что Генеральным конструктором уже созданы комплексы "Гранит", "Базальт", "Аметист", "Малахит", "Алмаз" и что вскоре будет и комплекс "Яшма". Текст адреса готовили сообща. Один вариант - стихотворный, второй - традиционный, прозаический. После бурного обсуждения по совету А.И. Эйдиса был одобрен прозаический вариант.
Вариант стихотворного поздравления сохранился, и даже по его первым строкам можно оценить праздничную атмосферу, которая тогда царила на предприятии:
Владимир Николаевич!
Примите поздравления
Начальников отделов
И некоторых НИЛ!
А вместе с поздравлением
Благие уверения,
Что здесь мы - добровольно:
Никто нас не "тащил"!
О домашних праздниках с участием Владимира Николаевича вспоминает Людмила Алексеевна Гвишиани-Косыгина: "В майские праздники Владимир Николаевич, приходя в гости, мог принести маленькие ракеты, которые пускались во дворе, когда начинало темнеть. Радовались не только дети, но и все собирающиеся в эти дни в нашем доме, серьёзные взрослые люди. Самую большую радость выражало лицо Владимира Николаевича" [23].
Среди десятков мемуаров, оставленных советскими политиками, хозяйственниками, учёными, конструкторами, военными, можно выделить три книги, отличающиеся резко негативной оценкой признанных авторитетов науки и техники, конструкторской мысли. Это мемуары достаточно известных главных конструкторов Г.В. Кисунько, В.Н. Бугайского, Л.Л. Селякова. Кисунько подвергает беспощадной и тенденциозной критике А.А. Расплетина, А.Л. Минца, В.Д. Калмыкова; Бугайский жёстко, за пределами принятого, критикует С.В. Ильюшина, А.А. Гречко, С.А. Афанасьева; Селяков разбирается с А.Н. Туполевым. При этом все трое жёстко критикуют В.Н. Челомея.