Примечания
Цитируемые здесь и далее письма П.А. и А.С. Федоровых принадлежат архиву семьи Павлиновых.
Подробности биографии П.А. Федорова изложены по: Федоров М.Р. Инженер-механик Федоров. // "Кортик" № 7. 2008. С. 49–59.
Творческая жизнь Павлинова Павла Яковлевича – одного из основоположников московской школы оригинальной ксилографии, выдающегося педагога, искусствоведа, общественного деятеля, – была весьма насыщенной. К ксилографии художник обратился в 1916 г., среди его первых гравюр в этой технике "Портрет сказительницы М.Д. Кривополеновой". Наиболее известные работы последующих лет – автопортрет, портреты Пушкина, Гофмана, Тютчева, "Дуэль Пушкина", иллюстрации к "Человеку на часах" Лескова, "Заговорщикам" Руффини и мн. др. 1910-1920-е гг. в жизни художника отмечены активной организационной деятельностью: с 1914 г. он член Московского товарищества художников, с 1918 г. его председатель, член президиума и казначей Совета организации художников Москвы (1917 г.), член-учредитель общества "Четырех искусств" (1924 г.). В 1918–1922 гг. работал в Комиссии по охране памятников искусств и старины. Одновременно вместе с В.А. Фаворским и К.Н. Истоминым создает Театр марионеток, просуществовавший до 1922 г. Тогда же большое внимание начал уделять педагогике. С 1921 г. профессор рисунка и ксилографии на графическом факультете ВХУТЕМАС, декан факультета, заведующий кафедрой рисунка. Вплоть до 1950 г. непрерывно работал в высших художественных школах: ВХУТЕМАС, ВХУТЕИН, Полиграфический институт, Московский художественный институт им. В.И. Сурикова. Автор уникальной методики всеобщего обучения рисунку ("Графическая грамота", М., 1933 г., 3-є изд. "Каждый может научиться рисовать", М., 1966). Пишет также ряд статей по проблемам преподавания профессионального рисунка. В 1940-1960-е гг. в круг творческих интересов входит искусствоведение, в частности исследование творческого метода Микеланджело ("Опыт анализа экспозиции "Рабов" Микеланджело в Лувре" // Arts de France. 1946 № (фр.); "Об экспозиции флорентийской "Пьета" Микеланджело и его творческом методе вообще" // Arte lombarda, II. Milano, 1965. S. 115–142 (ит.)).
РГАВМФ. Ф. 763. On. 1. Д. 84. Л. 2–3. Здесь и далее материалы РГАВМФ цитируются по: Федоров М.Р. Инженер-механик Федоров.
Русско-японская война 1904–1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при Морском генеральном штабе. Кн. 1, действия флота на южном театре от начала войны до перерыва сообщений с Порт-Артуром. СПб., 1912. С. 209.
РГАВМФ. Ф.763.0п.1.Д. 84. Л. 9-10.
Указ. изд. С. 285.
Портовый город в Италии на о. Сицилия. Сильное землетрясение в декабре 1908 г. фактически разрушило город. Было несколько десятков тысяч жертв. В спасении пострадавших героическое участие приняла русская средиземноморская эскадра.
Буркин В.В. Русские моряки – герои Мессины. "Мессинский" выпуск Морского корпуса 1908 года. СПб., 2010. С. 37–38.
Белли В.А. В Российском Императорском флоте. Воспоминания. СПб., 2005. С. 115.
РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 20. Д. 35.
РГАВМФ. Ф. 763. On. 1. Д. 201. Л. 65.
Медведева Н.А., Медведев Г.Н. "Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…": Жизненный путь протоиерея Григория Синицкого. М., 2010. С. 40–41.
По сохранившимся в семье воспоминаниям, трагедия произошла, потому что командование буксировавшего танкер корабля не обещало движения, по крайней мере, еще несколько дней, а у детей Федоровых началась корь, нужны были медикаменты, элементарный уход.
См.: "Кортик". 2008. № 7. С. 60–64.
Из письма Анны Сергеевны Федоровой Павлинову из Николаева без даты (по контексту, 1925 г.) (архив семьи Павлиновых).
Из письма Анны Сергеевны Федоровой Павлинову от 22 марта 1925 г. (архив семьи Павлиновых).
Данная информация получена из упомянутой статьи Лукина.
Так конспиративно дочь упоминает здесь об отце.
Медведева Н.А., Медведев Г.Н. "Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…". С. 713.
Александр Серебряков – парижский архитектор и "портретист" интерьеров
А.Ю. Старовойтова
Творческий путь Александра Борисовича Серебрякова, чья профессиональная карьера дизайнера и живописца интерьеров сложилась во Франции, мало известен на родине. Второй ребенок в семье художницы Зинаиды Серебряковой (урожденной Лансере) и ее мужа инженера-путейца Бориса Серебрякова, Александр родился 7 сентября 1907 г. в имении Нескучное, недалеко от Харькова. Шура, как звали мальчика дома, рос в семье с богатыми художественными традициями. Внук скульптора-анималиста Евгения Лансере, внучатый племянник Александра Бенуа и сын талантливой художницы Зинаиды Серебряковой, он, вместе с братом Евгением и сестрами Татьяной и Екатериной, учился рисовать дома, на примере старших. Домашний урок рисования с натуры, где Шура сидит с планшетом, запечатлела Зинаида в эскизе, впервые показанном в России в 2007 г., в галерее "Дом Нащокина".
Крылатая фраза Александра Бенуа о том, что дети в их семье рождаются с карандашом в руках, подтвердилась его потомками. Все дети Серебряковой, как и дети Бенуа, выбрали профессию, связанную с художеством, несмотря на отсутствие специального образования. Старшие Евгений и Татьяна стали: один – архитектором, другая – театральным художником в СССР, а Екатерина и Александр нашли своё призвание в области миниатюры и дизайна во Франции.
Выросший среди родственников-членов "Мира искусства", Серебряков впитал в себя стилистику этого художественного объединения. Конечно, первым его учителем стала Зинаида Серебрякова, и впоследствии жизненный и творческий путь Александра был неотделим от судьбы и творчества его матери.
Овдовевшая в 1918 г. Зинаида Серебрякова после долгих скитаний на Украине приезжает с детьми и матерью в Петроград. Там она пытается заработать частными заказами, в основном портретами. Но средств катастрофически не хватает, да и заказы редки.
В 1923 г., рассчитывая найти заказы за границей, Зинаида обращается к А.Н. Бенуа с просьбой помочь ей выехать в Париж. Бенуа откликается на ее просьбу, и в 1924 г. Серебрякова, полная надежд продать картины и получить новые заказы, уезжает в Париж. Но очень скоро, обескураженная одиночеством и неудачами, она вновь обращается к Бенуа, работающему над Русскими сезонами во Франции, на этот раз – с просьбой помочь вывезти из России своего 17-летнего сына Шуру. "Это все для пользы Зики, а уж и говорить нечего, что самому Шурочке такое путешествие и пребывание в культурном городе будет невероятно полезны, т. к. все же мы думаем, что он будет художником…", – пишет пророческие слова его бабушка. Так Александр отправляется в путешествие, продлившееся всю жизнь.
В первых же письмах в июле 1925 г., Александр рассказывает об увлеченной работе над этюдами: "Все это время жили в Версале. Каждый день ходили с мамой рисовать в парк, иногда уходили уже в 7 ч. утра". Из писем, адресованных родным в Петроград, выясняется, что из-за стесненности в средствах они с матерью постоянно кочуют с квартиры на квартиру. Но восхищение Францией, ее природой, солнцем, музеями и старинной архитектурой еще очень велико у обоих.
Эмиграция изменила жизнь русского юноши из художественной династии Лансере-Бенуа, навсегда оторвав его от русской и впоследствии советской культуры. Она же и предопределила его творческий стиль. В 1920-30-е гг., когда в искусстве советской России торжествовал социалистический реализм, во Франции, куда выехал цвет русской культуры, Шура Серебряков сразу почувствовал себя полноправным членом эмигрантской художественной среды.
Под влиянием матери, презиравшей современное ей искусство Франции и Европы, а также своего дядюшки Александра Бенуа, Серебряков также отвергает творчество Пикассо и современных ему художников, будет отрицать абстракцию и все новое в искусстве, чеканя с годами рафинированный мирискуснический стиль. До конца дней он сохраняет в себе впитанную с детства эстетику "Мира искусства" с ее утонченным видением деталей, пассеизмом, обращенностью к истории и идеализацией искусства XVIII в.
Уже в первых работах Александра Серебрякова, созданных им в 1920-30-х гг., видна живописная традиция семьи Бенуа-Лансере, которой и в дальнейшем будет следовать художник. Он не пытается сказать новое слово в искусстве. Его крепкий архитектурный рисунок и скупость колорита скорее выдают в нем влияние дяди – акварелиста и пейзажиста Альберта Бенуа, а любовь к декоративности и театрализации сюжета он берет у Александра Бенуа.
Сразу по приезде в Париж Серебряков начинает работать помощником декоратора в театральных постановках своего кузена Николая Бенуа. От этого самого раннего периода творческого формирования Серебрякова до нас не дошло практически никаких сведений. Но, вероятно, опыт работы в театре способствовал тому, что в дальнейшем профессиональный выбор А. Серебрякова был связан с декораторством. Название будущей профессии Александра звучит по-французски "декоратор", а включает в себя наше понятие дизайнера и оформителя.
Вначале Серебрякову приходится браться за любую работу. В 1930-е гг. по заказу предприимчивого антиквара он расписывает абажуры на тему "Столицы мира". Возможно, к концу 1920-х гг. относятся и топографические карты с видами Парижа, сохранившиеся в архиве художника. В них, как и в абажурах, проявился вкус молодого Серебрякова к изысканному графическому рисунку, к скрупулезному изучению деталей и живому интересу к топографии и архитектуре столицы.
С первых годов эмиграции и на протяжении двух десятилетий Александр пишет старые кварталы Парижа. Первый городской пейзаж с видом легендарного магазина Самаритен датирован 1925 г. Последние виды созданы художником в 1940-е. Эти виды интересны не только с художественной, но и с исторической точки зрения, так как передают зрителю исчезнувший образ Парижа с его бытом и деталями повседневной жизни. В темных узких улочках старого города развешены зеркала для отражения света в окна домов и тут же на веревке висит окорок – атрибут мясной лавки. Это не блистательный Париж, а город периода между двумя войнами, с насущными потребностями горожан, образ которого стерся бы в памяти, не будь у него своего русского бытописателя.
С 1933 г. Серебряков был занят в постановках на французских киностудиях, где в тот период, по словам сестры художника, "работали одни русские". Талантливые режиссеры, операторы, актеры и художники, освоившие профессию еще в России, попав в эмиграцию, создавали французский кинематограф XX в. Александр выполняет все работы на постановках: он и ассистент художника, и макетчик, и, наконец, художник-постановщик фильмов. Начинает он с проекта постановки для фильма Н. Евреинова "Только не в губы". Затем работает с режиссером Владимиром Стрижевским над фильмом "Лодочники на Волге" (1936 г.).
Следующим, принципиально важным этапом профессиональной биографии Серебрякова-декоратора стал заказ на исполнение картонов на тему истории французских колоний для выставки в Колониальном музее в Париже. Эти работы заметили его будущие заказчики, с которыми и будет связана вся дальнейшая профессиональная судьба Александра Серебрякова.
После моды на бунтарское, яркое и бескомпромиссное искусство Пикассо и кубистов, дадаистов и других новаторских течений искусства первой половины XX в., когда сама философия и эстетика эпохи осуждала буржуазность и изысканность, пришло время вкуса к роскоши. Декоративный и стилизованный под XVIII в. стиль рисунков Серебрякова нашел признание и спрос у заказчиков нового типа – крупной европейской буржуазии, введшей моду на декоративный стиль, противоположный скупому в орнаменте ар-деко.
Долгие поиски работы, заказов и признания, жизнь в мастерской с матерью и сестрой, где всем троим было тесно работать, завершились знакомством с Шарлем де Бестеги, оказавшимся судьбоносным для молодого художника-эмигранта.
В 1940 г. Серебряков получает от Бестеги заказ на альбом акварелей с интерьерами залов недавно приобретенного им замка де Груссей. Вероятно, обращение к русскому художнику состоялось благодаря Борису Кохно, в прошлом секретарю С. Дягилева, писателю, автору многочисленных либретто, другу семьи Бенуа и Серебряковых.
Здесь следует несколько подробнее сказать о личности нового работодателя Серебрякова. Семья Шарля де Бестеги происходила из басков, сделавших состояние в Мексике. Сам Шарль (1895–1970), сын полномочного министра Мексиканской республики в Мадриде, родился и жил в Париже, с перерывом на учебу в Итоне. Его семья пользовалась известностью во Франции: родители были крупными французскими землевладельцами, а родной дядя Шарля, Карлос де Бестеги, составил богатую коллекцию живописи, которую преподнес в дар Лувру в 1942 г.
Воспитанный в роскоши и любящий шумные развлечения, Шарль де Бестеги покупает в 1929 г. просторное помещение для празднеств под крышей здания на Елисейских Полях. Перестройку этого помещения он заказывает Ле Корбюзье, придумав, таким образом, один из первых вариантов современного пентхауса с открытыми террасами на крыше здания.
Де Бестеги прославился в сфере европейского дизайна XX в. как человек, реализовавший в своих владениях новый декоративный театрализованный стиль и вдохновивший многих европейских дизайнеров. Начало этому стилю было положено в 1933 г. в декоре гостиных и террас в апартаментах на Елисейских Полях. Рядом с барочными каминами де Бестеги расставил комоды в стиле рококо, кресла эпохи Наполеона III, итальянские статуи и развесил венецианские люстры. Все это кричаще контрастировало со строгостью и чистотой линий помещения, спроектированного Ле Корбюзье. "Сюрреалистическая", по словам современников, обстановка должна была, согласно замыслу владельца комнат, создавать у гостя ощущение пребывания в царстве сна, где собраны разнородные, но прекрасные каждый сам по себе элементы. Новинка понравилась гостям, приглашенным на открытие апартаментов, и была взята за образец не одним декоратором того времени. Так, режиссер Жан Ренуар просил своих художников воссоздать нечто подобное интерьерам де Бестеги в декорациях замка Ла Шесне в фильме "Правило игры".
Вскоре Шарлю де Бестеги наскучило занятие оформлением интерьеров на Елисейских Полях. В интервью журналу Harper’s Bazaar от 1936 г., озаглавленном "В поисках нового декора", он заявил, что "человек, который мыслит по-модернистски, уже устарел". По свидетельству современников, де Бестеги был чрезвычайно продуктивен в изобрететении дизайнерских новшеств и всегда задавал тон моде на оформление интерьеров.
В это время де Бестеги загорелся целью создания идеального семейного дома, которым должен был стать реконструированный замок Груссей. Он сблизился с кубинским архитектором и дизайнером Эмилио Терри, популярным во Франции, и предложил ему создать проект. К своему замыслу он привлек также молодого декоратора Серебрякова.
Полуирландец, полуиспанец, Терри унаследовал состояние предков, сделавших миллионы на кубинских сахарных плантациях, где и прошло детство будущего дизайнера. Во Франции семья Терри приобрела знаменитый замок Шенонсо, ставший эмблемой замков Луары. Под впечатлением от великолепия интерьеров и обстановки замка Эмилио Терри изобрел новый стиль, получивший название стиля Людовика XVII. В нем он соединил элементы различных исторических стилей интерьера и дополнил их неоклассическими деталями с "цитатами" из Палладио и Леду. В сущности этот стиль стал разновидностью ар-деко, правда, более пышной, не конструктивной вариацией постмодерна. В этом ключе созданы практически все дизайнерские эссе Эмилио Терри. Помпезный, эклектичный, смешивающий все самое роскошное, стиль Людовика XVII вдохновил Шарля де Бестеги. Из заказчика де Бестеги превратился в горячего поклонника и соавтора архитектурных и дизайнерских разработок Э. Терри.
В замке Груссей Серебряков работет с Терри над созданием образа идеального поместья, объединяющего итальянский, русский, английский и французский стили, прозванного критиками стилем "космополитической ностальгии". К сожалению, в рамках данной статьи мы не можем подробно остановиться на всех новшествах и изобретениях, сделанных де Бестеги совместно с Терри и Серебряковым. Стоит только отметить, что профессиональное становление Александра Серебрякова как дизайнера, а также вся его последующая карьера начались с этого предприятия.
В первые годы работы в Груссей Серебряков – живописец, изображающий интерьеры. Но очень скоро он становится соавтором, разрабатывающим и выполняющим росписи стен и дессю-де-портов. Начав как живописец, он постепенно вникает и в ход работ дизайнера – Терри. Он создает сначала вместе с ним, а через несколько лет уже и самостоятельно образцы дизайна и архитектуры, но всегда опираясь на опыт, полученный в период работы под руководством Терри.
Одним из первых интерьеров замка Груссей, запечатленных Серебряковым, стал холл, увешанный оленьими рогами и замечательный своей монументальной витой лестницей, ведущей на второй этаж и расходящейся двумя крыльями посередине. В этой акварели, написанной в 1942 г., очевидно влияние на авторов дизайна стилей ар-деко и Людовика XVII. Следует отметить, что витые лестницы – это "фирменный знак" Эмилио Терри, который в 1933 г. придумал лестницу с двойной спиралью. Вместе с макетом этого изобретения он изображен на портрете, написанном в 1936 г. Сальвадором Дали. [см. цв. ил.]
Акварели с интерьерами Груссей будут опубликованы в 1946 г. в журнале Harper’s Bazaar. Благодаря этой публикации, Шарль де Бестеги становится эталоном вкуса в дизайне замковых интерьеров. В дальнейшем Серебрякову предстоит спроектировать не один интерьер по подобию Груссей.
Что означал для молодого художника заказ де Бестеги? В середине XX в. Серебрякову фактически предлагают должность придворного художника, в обязанности которого входит планомерно выполнять живописный отчет о новых интерьерно-оформительских опусах владельца замка. Для выполнения этой работы Александру приходится срочно освоить новую профессию "портретиста интерьеров" – так этот живописный жанр принято называть во Франции. Этот проект, в котором проявился талант молодого художника: присущая ему точность в изображении деталей и передаче колорита, принесет сразу по исполнении акварелей большое количество новых заказов.
Вхождение Серебрякова в круг европейской элиты того времени, сначала на правах художника, а затем и на правах дизайнера, работавшего рука об руку с Эмилио Терри, способствует тому, что к концу 1940-х гг. к нему обращается уже как к дизайнеру почти весь парижский бомонд. Среди них богатый чилиец Артуро Лопес и его друг Барон де Реде – владелец дворца Отель Ламбер в Париже, члены семьи Ротшильдов, граф и графиня Зубовы, известные тем, что основали в Женеве фонд-музей старинной мебели и декоративного искусства в память о погибшей дочери, и даже знаменитые французские парфюмеры, такие, как дом Роша.