В ноябре 1915 г. Екатеринбург посетил Константин Бальмонт, совершавший гастрольные поездки по Уралу и Сибири. В зале коммерческого собрания поэт выступал с лекциями "Океания" и "Поэзия как волшебство". Известно письмо Бальмонта жене от 26 ноября, в котором он делится екатеринбургскими впечатлениями: "…нужно отдохнуть перед выступлением. С 12 ч.у. до 4-х ч.в. был среди драгоценных камней и приобрел в мудро-исключительной возможности дивные подарочки тебе, Мушке, Нинике и всем милым. Здесь есть мои поклонники, уж 20 лет меня чтущие. Директор Художественно-промышленной школы, Анастасьев, бывший приятель Синцова ("бывший" – вероятно, потому, что Синцова уже нет в живых. – И.К.), который знает меня с Парижа 1897 г.! Вот он наш, мой и твой, истинно твой и мой Париж! Как не пропадают жизненные встречи, милая! Звенья светлой перевязи между мной и тобой длятся, втягивая в лучистую цепь – других".
В Екатеринбурге Анастасьева застали революционные события. После большевистского переворота за отказ признать законность советской власти его отстранили от должности, но через две недели предложили вновь занять прежнее место в школе, а также взять на себя исполнение обязанностей директора Екатеринбургской гранильной фабрики. Условия, предложенные новой властью, Анастасьева не устроили. Отказавшись от этих должностей, он был обвинен в саботаже и скорым судом приговорен к расстрелу (едва не разделив участь последнего императора, которому меньше чем за пять лет до этого вручал изделия красносельской артели и который тоже оказался в это время в Екатеринбурге). Анастасьеву чудом удалось бежать из-под ареста, после чего он был объявлен новой властью вне закона. Все его документы, в том числе научные работы были конфискованы и, вероятно, утрачены навсегда.
25 июля 1918 г. чехословацкие и русские части под командованием генерала С.Н. Войцеховского вошли в Екатеринбург. С их приходом Анастасьев вновь возвращается в школу. В этот период на Урал приезжает известный скульптор Степан Эрьзя. Командированный советской властью в Екатеринбург, скульптор вместе со своими учениками – гражданской женой Еленой Мроз и племянником Василием Нефедовым оказывается на территории, занятой белыми. Заболевший в пути Василий умирает в больнице Полевского завода, и Эрьзя с Еленой останавливаются неподалеку – в селе Мраморском, где добывается уральский мрамор. Через некоторое время Эрьзя перебирается из Мраморского в Екатеринбург. Вместе с Анастасьевым и выпускником Строгановского училища Владимиром Алексеевичем Алмазовым (1877 – после 1932) он организовывает в ЕХПШ скульптурное отделение и мастерскую.
19 августа 1918 г. в Екатеринбурге с целью установления реальной власти и прекращения борьбы за овладение краем между Комитетом членов Учредительного собрания и Временным Сибирским правительством было создано Временное областное правительство Урала (ВОПУ) под председательством члена кадетской партии, бывшего председателя Уральского Биржевого комитета, "европеизированного купца-миллионера" П.В. Иванова, состоящее из представителей либеральных (кадеты) и правосоциалистических партий (эсеры, меньшевики, народные социалисты). Приказом ВОПУ от 12 октября 1918 г. Анастасьев входит в его состав и назначается главноуправляющим (т. е. министром) народного просвещения как представитель партии эсеров. Когда он стал эсером, неизвестно, можно предположить, что это произошло уже в Екатеринбурге: трудно представить, чтобы член партии социалистов-революционеров вручал подарки императору на торжествах в честь 300-летия дома Романовых. Уральский журналист А.Р. Пудваль писал, что получивший пост министра Анастасьев был "довольно известным в городе и в местной организации эсеров".
Программа ВОПУ включала сохранение демократических свобод; равноправие наций и их культурное самоопределение; восстановление прав частной собственности и предпринимательства; национализацию в случае появления государственной необходимости отдельных предприятий; сохранение 8-часового рабочего дня и системы социального страхования; установление заработной платы по взаимному соглашению предпринимателей и трудящихся, но не менее фиксированного прожиточного минимума; сохранение земли в руках ее фактических пользователей – крестьян, возобновление деятельности органов местного самоуправления. Городской думой был утвержден план создания в Екатеринбурге "города-сада". С высоты сегодняшнего дня очевидно, что путь, выбранный этим правительством "демократической контрреволюции" (термин И. Майского), был наиболее оптимальным в сложившейся исторической ситуации. "Демократическая контрреволюция" претендовала на особый, "третий" путь в русской революции, сторонясь крайностей радикальных политических сил – как "правых", так и "левых". По словам Е.П. Сичинского, основная идея внутриполитической программы ВОПУ "состояла в том, чтобы на основе демократических завоеваний Февральской революции, гражданского согласия и классового мира объединить широкие круги населения для возрождения России". ВОПУ пользовалось поддержкой широких масс населения, недовольных большевистской диктатурой.
Несмотря на то, что в советское время об Анастасьеве как о "классовом враге" положительно отзываться было не принято, Пудваль, который был знаком с представителями старой уральской интеллигенции, помнившими этого человека, не мог идти против объективной истины: "Живой, общительный, умный и широко образованный, он если и не привлекал к себе всех, то и никого не отталкивал. Будучи крупным искусствоведом, Анастасьев занимал пост директора художественно-промышленной школы и уже по одному этому хорошо знал екатеринбургских художников, многие из которых преподавали в школе. В близких отношениях находился он и с пишущей братией, с артистами и музыкантами. Это-то, видно, и привлекало Иванова – хотелось создать красочный фасад своего правительства. И создание фасада шло довольно бурно <…>. Эрудиция, познания в профессиональных тонкостях были у господина Анастасьева безукоризненными <…>, господин Анастасьев не зря слыл человеком тонким <…>. Пудваль подчеркивает и личное обаяние Анастасьева, говоря о его "обворожительной", "обезоруживающей" улыбке.
В этот период Анастасьев проводит немалую работу по объединению художественной интеллигенции Екатеринбурга. Уральский искусствовед Е.П. Алексеев пишет в своей диссертации: "Июнь 1918 – июль 1919 г. Этот год господства Белой армии на Урале в отношении художественной жизни представляется наименее изученным. Но и имеющиеся сведения о художниках, выставках и прочих событиях искусства на Урале позволяют сделать вывод о роли искусства в этот период. Первоначально ликвидация советской власти вызвала определенное оживление в среде творческой интеллигенции, которую составляли не только местные уроженцы, но и беженцы из центральных районов России. Вновь стали активно издаваться литературные и научно-популярные газеты и журналы, проводиться литературные, театральные и художественные вечера. Во время правления белых в Екатеринбурге существовали кружки "Синь-камень", "Лукавый глаз"".
Литературный кружок "Синь-камень" был организован министром ВОПУ – главным управляющим труда, меньшевиком П.В. Мурашевым: "Впрочем, поговаривали, что больше инициатором была элегантно-величественная супруга Мурашева <…>. Так или иначе, но их стараниям екатеринбуржцы обязаны созданием литературного кружка (его представляли то как клуб, то даже как общество) с претенциозным декадентско-символическим названием "Синь-камень"". В кружок входили видные представители интеллигенции города: бывший революционер-народник, литератор А.С. Белоруссов-Белевский (Новоруссов), занимавший в это время пост редактора колчаковской газеты "Отечественные ведомости", издатель газеты "Уральская жизнь" П.П. Певин, известный уральский краевед А.А. Анфиногенов, беллетрист И.Ф. Копотовкин. "Для респектабельности же "записали" несколько именитых адвокатов, врачей и наставников гимназистов, балующихся на досуге еще и сочинительством, литдамы особого приглашения и не ожидали <…>. Тон в "Камне" задавали <…> литдамы и балующиеся на досуге. Поэтому собрания проходили претенциозно и умопомрачающе скучно. "Кипения" литературной жизни, даже видимости его никак не выходило. Фасада "Синь-камень" явно не украшал. Да и был он мало представительным. Более широкую программу имел возникший почти одновременно с "Синь-камнем" кружок (тоже представляемый то клубом, то обществом) с не менее вывихнутым названием "Лукавый Глаз". За организацию его взялся "сам" В.М. Анастасьев. В кружок были вовлечены поистине интересные художники…". Среди членов кружка, "вовлеченных" в него Анастасьевым, обнаруживаются весьма интересные имена. Прежде всего, это художники – преподаватели ЕХПШ: живописец Владимир Федорович Ульянов (1880–1940), живописец, любимый ученик К.А. Коровина Леонард Викторович Туржан-ский (1874–1945), учившийся в свое время в Строгановском училище, а затем в МУЖВЗ; выпускник училища барона Штиглица Александр Никитич Парамонов (1874–1949); выпускник ЕХПШ Андрей Федорович Узких (1889–1953), уже упоминавшийся нами скульптор Алмазов и его коллега Петр Васильевич Голубев. В руководимом Анастасьевым кружке состоял и архитектор-художник Александр Александрович Бернардацци (1871–1925, Харбин), с которым Анастасьев оказался вместе в эмиграции. Бернардации – автор построек в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Перми и Харбине – потомственный архитектор из династии зодчих, строивших во многих российских городах. Родившийся в семье Александра Осиповича (Иосифовича) Бернардацци, много строившего в Одессе и Кишиневе, он окончил Высшее художественное училище при Императорской академии художеств и был удостоен в 1903 г. звания художника-архитектора. В 1911 г. Бернардацци был принят на должность архитектора департамента народного просвещения, одновременно с этим преподавал на
Высших женских архитектурных курсах Е.Ф. Багаевой и Женских политехнических курсах. Он играл заметную роль в жизни петербургской богемы: был членом "Общества Интимного театра" и одним из создателей знаменитого литературно-артистического кабаре "Бродячая собака". В 1916–1917 гг. Александр Александрович принимал участие в строительстве Пермского университета, а также (совместно с братом Евгением) стал автором проекта здания Горного института в Екатеринбурге. В связи с необходимостью присутствовать на этих стройках, 1 июля (18 июня) 1917 г. он отбыл в длительную командировку на Урал и в Петроград вернуться уже не смог.
Членами "Глаза" были представители музыкально-театральных кругов Екатеринбурга. Среди них – певец Александр Никитич Ульянов (1887–1966) (однофамилец художника), выступавший с 1912 г. на провинциальных сценах, впоследствии ставший солистом Кировского театра в Ленинграде (1931), заслуженным артистом РСФСР (1939), профессором Ленинградской консерватории (1952). "Входили в кружок также веселые братья Талановские, скрипач и пианист, прекрасный певец-любитель баритон Торгут (также оказавшийся в Харбине, но в 1930 г. вернувшийся в СССР. – И.К.), талантливый скрипач и виолончелист Сайдель и великое множество молодых людей. Однако и созданием "Лукавого Глаза" желанный результат достигнут тоже не был. Тогда было спущено решение: сил не распылять, оба кружка объединить. По этому поводу в здании художественной школы (занятия по случаю военных событий были отменены) созывался торжественный вечер. В изысканно убранном помещении веселились и пели…".
По версии, представленной в повести Пудваля, Анастасьев хотел привлечь к участию в своем кружке и Степана Эрьзю: "Едва только, по переезде в Екатеринбург, Эрьзя успел обосноваться, как в студию пожаловал сам господин Анастасьев. О нет, вел он себя совсем не по-министерски. Он выглядел скорее как очень уставший бог, сошедший с хлопотного утомительного Олимпа на грешную, но такую привычную землю, чтобы поболтать об отнюдь не державных разных разностях <…>. По словам господина Анастасьева, он просто пришел, чтобы засвидетельствовать свое искреннее преклонение перед блистательным, глубочайшим, истинно русским и т. д. и т. п. талантом, извиниться за недостаточное гостеприимство хозяев <…>. И, может быть, в другой обстановке, при других обстоятельствах разговор и мог получиться, но Эрьзя ни на минуту не забывал, что перед ним купец, главная цель которого – выгоднее купить, и одел себя невидимым панцирем <…>. В "Лукавый Глаз" он так и не пришел, хотя собрания проходили тут же, в одном из помещений школы".
ВОПУ не имело достаточных финансовых средств и сил для реализации намеченной программы и постоянно испытывало давление со стороны как военных, так и торгово-промышленного класса, поэтому вынуждено было уступить свои полномочия Уфимской Директории, а затем правительству, созданному после переворота Колчака в ноябре 1918 г. Однако талантливый организатор Анастасьев пригодился и Омскому правительству: он был назначен особоуполномоченным Министерства народного просвещения в Уральском крае (включавшем помимо Екатеринбургской Вятскую, Оренбургскую, Пермскую, Уфимскую губернии). Вероятно, в этот период ему пришлось немало поездить по городам и селам Урала, занимаясь восстановлением школьного дела.
В январе 1919 г. газета "Свободная Пермь" так характеризовала обстановку в школах, которую застали белые после отхода красных: "Школьная жизнь разбита. Вместо самоуправления большевизм внес разложение в среду учащихся. Вместо трудовой атмосферы, самодеятельности – беспечность, освобождение от труда, вместо совместного обучения – одичание учащихся, разгром налаженного годами школьного общежития". Средства, предназначавшиеся на выдачу жалованья учителям, были увезены пермским уездным исполнительным комитетом большевиков.
Правительство Колчака пыталось установить здесь порядок: "Властью А.В. Колчака был восстановлен Оренбургский учебный округ, в который прежде входила Пермская губерния. Попечителем Оренбургского учебного округа был назначен директор Екатеринбургской художественно-промышленной школы В.М. Анастасьев", – пишет А.А. Кальсина. Судя по всему, за короткий срок он сумел немало сделать в решении поставленных перед ним задач. Кальсина резонно замечает: "Советская историография давала крайне негативную оценку деятельности колчаковского правительства в области школьной политики, констатируя полный развал школьной системы и плачевное состояние учебных заведений города <…>. Несомненно, что в условиях Гражданской войны развал школьной системы был неизбежен, тогда почему 80 % пермского учительства и практически все профессора пермского университета после полугодового режима власти А.В. Колчака ушли с его войсками в Сибирь?".
В течение июля 1919 г. Красная армия нанесла ряд поражений армиям Колчака и вернула Урал Советской республике. Перед сдачей Екатеринбурга Анастасьеву было поручено организовать эвакуацию в Забайкалье всех учреждений и служащих Министерства народного просвещения и Министерства торговли и промышленности. Эвакуации подлежала и ЕХПШ со всем ее имуществом (экспонаты музея, библиотека, архивы, оборудование мастерских) – она должна была слиться с Читинской художественно-промышленной школой (директором которой в это время был Вьюнов). Пудваль писал в своей повести: "Теперь уже открыто вывозилось оборудование с заводов и фабрик, ценности, архивы. В один из первых дней июля (по старому стилю. – И.К.) появился обоз и во дворе художественной школы. Погрузкой руководил сам ее бывший директор, бывший министр временного уральского правительства господин Анастасьев. Тут же были Ульянов и еще трое или четверо преподавателей. По-дорожному одетые <…> несколько учеников выносили из школы все, что можно было выносить и укладывать на подводы <…>. Днем 14 июля по городу пронесся слух: подходят красные. И сразу началась невообразимая суматоха <…>. Шла гонка и мимо школы – по Вознесенскому проспекту на Арсеньевский, к железнодорожному вокзалу. Там, на станции, истерично кричали паровозы". 15 июля в город вошли части Красной армии.
Вместе с Анастасьевым в Читу выехали некоторые преподаватели ЕХПШ, в том числе В.Ф. Ульянов (оказавшийся затем в США), а также В.А. Алмазов (оставшийся на некоторое время в Чите) и А.А. Арнольдов (в начале 1921 г. вернувшийся в Екатеринбург вместе с имуществом ЕХПШ). Вероятно, вместе с ними выехал и А.А. Бернардацци, оказавшийся затем, как и Анастасьев, в Харбине. В Чите оказались и еще несколько художников-педагогов, работавших в других учебных заведениях Екатеринбурга. В их числе – молодой живописец и скульптор Александр Кузьмич Холодилов (1896–1967), совсем недавно, в 1917 г. окончивший ЕХПШ, а затем работавший преподавателем рисования и черчения в Екатеринбургском высшем начальном училище, а также живописец и график Михаил Александрович Кичигин (1883–1968).