Пионервожатая, с позором выдворенная из села, была вынуждена выехать в другое место, разрушая следующие семьи ради спортивного интереса.
В Горькой Балке еще неделю обсудили последние новости о молодоженах и разлучнице, а затем и вовсе забыли о случившемся.
Оля и Женя помирились и поехали к Олиным родителям в Шпаковское. Срок еще позволял разъезжать на пригородных автобусах, и они смело поехали к Олиной маме в гости.
Автобус весело мчался по проселочной пыльной дороге. По обеим сторонам стройными рядами стояли нарядные зеленые лесополосы. Между ними ровным ковром попеременно раскинулись зеленые поля озимых вперемешку с коричневыми полями только что вспаханной земли. Птицы красиво парили в небе, плавно приземляясь на придорожные обочины, важно вышагивая на своих тоненьких серых ножках, будто разминая их перед предстоящим дальнейшим полетом.
Бирюзовое небо завершало эту красивую картину, написанную природой. Когда автобус проезжал мимо мелькавших городов и сел, то пассажиры всегда с любопытством всматривались в дома и подворья, стоявших по обеим сторонам дороги. Самое удивительное было то, что везде живут люди. И в каждом доме течет своя жизнь, со своей тяжелой и не очень судьбой. И сразу вспоминаются слова пословицы: "Под каждым домом, под каждой крышей, свое горе, свои мыши!".
Огородики перед домами были аккуратно ухожены. Ровными рядами дружно стояли покрасневшие кусты помидор. Виноград, налившийся винным соком, густо обвивал беседки дворов. Яблони под тяжестью хорошего урожая опустили свои натруженные ветви. Оранжевые шарики облепихи, словно гирлянды, украшали колючую красавицу!
На скамейке важно восседали старушки, прожившие свою тяжелую и не очень судьбу, и с любопытством разглядывали проезжавшие мимо автобусы.
Городские пейзажи отличались от деревенских только тем, что по обеим сторонам улиц стояли многоэтажные дома, а в зеленых сквериках гуляли с красивыми детскими колясками молодые мамаши, которые тоже проживали свою тяжелую и не очень судьбу, с той только разницей, что совершенно не обращали внимания на проезжающие рейсовые автобусы.
Оля сидела, отвернувшись от своего молодого мужа, и разглядывала пробегающие мима картинки повседневной жизни. Она очень боялась предстоящих родов, и была счастлива, что едет к своей любимой маме за поддержкой.
– Мамочка, я, наверное, буду рожать здесь, – сказала Оля, когда они остались с мамой одни.
– Правильно, дочка! Здесь ведь краевой центр рядом. Мне тоже будет спокойней, если ты будешь рядом. Тем более, Женю забирают осенью в армию, и тебе будет нужна моя помощь. А тебе вдруг осенью приспичит рожать. Нет, ты все правильно сделала. Вот и Ира с внучкой Наташей тоже у нас гостят. Натуле уже год, взрослая выросла "девушка", помогать все норовит. А ты знаешь, что Ира вторым ребенком беременна? – продолжала рассказывать новости мама. – Зятя Володю послали по распределению в Калмыкию, какой-то колхоз поднимать. Им там обещали квартиру дать. Так что если что, то все твои сестрички на месте! Хоть поможете мне с Галкой совладать. Вашей младшей сестре нужно обязательно по голове настучать, вообще от рук отбилась, не слушается меня. Хорошо, хоть отца еще боится, а так вообще не знаю, как с нею справиться.
– Мам, да у нее просто взросление идет. Она же на следующий год выпускница у нас. Она уже себя взрослой считает. А куда поступать надумала, не знаешь?
– В пединститут наш, ставропольский, ей математика очень хорошо дается, она на физмат будет поступать.
– Ну, пусть, ты ее не сильно гоняй. Она хорошая у нас девочка, добрая.
– Что добрая, то добрая. Целая свора кобелей под забором торчит. А она со всеми дружит. Ей всех жалко, никак выбрать одного не может. Говорит, да я не знаю, что такое любовь! Мне они все как братья.
– Ма, ну и пусть общается. Лучше что ли, если будет этих парней бояться? Вот у нас Лида Николаенко, помнишь? Подруга моя? Так она вообще целыми днями только уроки учила и учила. А с парнями общаться до сих пор не умеет, нет у нее никакого опыта. Так вот, влюбилась она в первого попавшегося парня, Сашку Петрова, водителя председателя нашего колхоза, так он ей мозги делает до сих пор, уже три года. Сам гуляет вовсю, а ее унижает, короче, издевается над нею, а она любит его без памяти и сидит, ждет, когда замуж он ее позовет. А все почему? Потому что опыта у нее в общении с мужчинами нет, понимаешь?!
– Ой, можно подумать, у тебя был опыт общения! Сама такое "г" выбрала, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
– Мамочка, я же его люблю, как Лида своего Сашку. Но ты знаешь, я, – теоретик, но не практик. Посоветовать могу всем, а сама обязательно кучу ошибок сделаю…
Глава 14
– Поздравляю! У вас, мамаша, девочка! Смотрите! Сегодня все парни родились и одна девушка! Примета такая есть: если все парни и одна девочка за смену, значит, счастливая будет и мужиков у нее будет много, – говорила восторженно акушерка, показывая нового человечка, появившегося на свет.
– Нет, пусть лучше один мужчина будет, но верный, – сказала Оля, улыбаясь.
Девочка была крепкая, с бархатной смуглой кожей. Она смотрела на всех и улыбалась.
– Смотрите! А она улыбается, и глазки строит, точно парням не сдобровать! А папаша ваш ни свет ни заря под окном стоит, ждет! Давайте покажем ему красавицу!
– Его сегодня в армию забирают, поэтому так рано под окнами и стоит. Ему в шесть утра на призывной пункт. Покажите ему красавицу дочку, пусть посмотрит, а то придет, а ей уже три года будет.
Женя смотрел на дочку, а на глаза наворачивались слезы. Он дрожащим голосом крикнул в форточку:
– Я вас очень люблю! Жди меня, и я вернусь, только очень жди! Не обижайтесь на меня! Простите за все!
Время бежала неуловимо. Вся семья нянчила новую родственницу, племянницу, внучку и дочку. Имя "Катя" ей подарил дедушка. Он сказал: "Хочу, чтобы назвали Катюшей".
И запел свою любимую песню, – "Расцветали яблони и груши…". Эту песню он не прекращал петь, с того самого дня, когда приехал с фронта на своей полуторке.
А в Горькой Балке все ждали Олю на работу, и сам Ефим Ефимович, директор школы, приехал к ее родителям, чтобы уговорить Олю вернуться в село. Безграмотные колхозники с нетерпением ждали свою любимую учительницу.
– Оленька, я тебя очень прошу, выходи на работу пораньше, – говорил Ефим Ефимович. – Поехали, наймем тебе кормилицу, няньку дадим, но ты нужна нам на работе. Очень нужна!
– Здрасьте, – сказала забежавшая и раскрасневшаяся младшая сестра Галя Снежко.
Запыхавшаяся, с темными кудряшками, подчеркивающими белизну кожи, розовощекая с огромными зелеными глазами, младшая сестра удивленно рассматривала незнакомого мужчину. Ефим Ефимович о чем-то задумался, глядя на нее, а вслух произнес:
– Здравствуйте, а это кто у нас? – спросил директор школы с любопытством.
– Это моя младшая сестра, Галя. Она на следующий год выпускница.
– Отлично! Вот и хорошо, что выпускница, мы ее тоже с собой забираем. Школу будет заканчивать у нас, заодно сестре с племянницей поможет.
– Не, я не поеду. А куда я женихов своих дену.
– Вот, насчет женихов, красавица, не переживай. У нас в деревне их пруд пруди. Знаешь, какие красивые у нас парни? Поехали, я тебе гарантирую, что у тебя будут лучшие женихи села.
– Какие женихи?! – укоризненно спросила мама Оли, подкладывая гостю лучшие кусочки только что зарубленной и вкусно приготовленной курицы. – Ефим Ефимович, ну вы даете, сначала одну дочку забрали к себе в школу, теперь другую тоже забираете. Я знаю, что с вами они там не пропадут, видела на свадьбе, какая у вас дружная учительская семья. Но Галю с последнего класса забирать не позволю.
– Ну ладно, тогда я сам с Олей и маленькой Катенькой буду сидеть в кабинете директора, и нянчить вашу внучку на педсоветах.
– Подождите, я не поняла, – сказала Валентина Матвеевна. – Так Оля что едет с вами в Горькую Балку?
– Да, у нас аврал без нее, все только хотят учиться у Ольги Семеновны, и больше ни у кого. Работать некому, толковых специалистов нет. Я приехал просить у вас, Валентина Матвеевна, вашу старшую дочь Олю, чтобы выручала бедного директора школы. Я здесь был на августовской краевой конференции. Вот заодно решил у вас Олю отпросить. А здесь такая удача. Сразу и нянька нашлась. Лучше родной тети Гали Снежко, никто племянницу не воспитает.
– Нет, нет и нет. Я их никуда не отпущу. Хотите, обижайтесь на меня, хотите, нет, Ефим Ефимович, но куда Оле на работу. Она еще после родов не окрепла. Муж в армии. Как она там одна.
– Так, поехали и вы с нами!
– Нет, я не могу. У меня работа. Мне до пенсии доработать нужно. Я человек ответственный. Я одна на своем участке. Я не могу людей подвести.
– Тем более, вы меня должны понять и пожалеть. Да и дочери все в вас пошли, тоже очень ответственные, и тоже не могут людей подвести. Поверьте мне, я под честное слово боевого офицера забираю ваших дочерей к себе в школу, и обещаю, что ни один волосок не упадет с их головы.
– Мамочка, ну отпусти нас, – стала упрашивать маму младшая дочь Галя. – Если мне что-нибудь там не понравится, я сразу тебе телеграммку пришлю, и ты за нами приедешь, – сказала она, ласково обнимая маму.
– Ах, ты егоза, ласковая дитятко и, правду говорят, двух маток сосет. Ладно, уговорили вы меня, езжайте, только быстрее, пока отец с работы не пришел. А то он вам даст и Горькую Балку, и школу, и женихов местных.
– Спасибо большое! – обрадовался Ефим Ефимович. – А с Галочкой будут заниматься лучшие учителя! Она поступит в институт без всяких проблем. Вашу внучку, принцессу Екатерину, мы быстро, с ветерком, доставим на нашей школьной машине "Волга"! Видели, колхоз нам выделил современный автомобиль? Так что мы без промедления, славненько доставим ценный груз домой. И обещаю каждые каникулы на нашей новой машине так же привозить их к вам в гости.
Глава 15
Горькая Балка радостно встретила своих старых и новых жителей солнечной погодой без единого дуновения ветерка. Ласточки низко летали и весело щебетали, приветствуя Олю Снежко с дочерью Катей и младшей сестрой Галей.
Дом важно стоял в окружении фруктовых деревьев, и, по-родственному, как всегда, подмигивал своим окошком. Голубая дверь распахнула свои объятия, пропуская в прохладу Галю и маленькую Катеньку.
Галя зашла в дом, как будто была здесь уже ни один раз. Огляделась по сторонам, прошлась по комнатам, включила диковинку века, – телевизор и круглыми глазами уставилась в говорящий ящик. Ей было все интересно здесь: и красивый трельяж с тремя зеркалами, и стеклянный буфет с посудой, и круглый деревянный раздвижной старинный стол.
– А вы тут живете лучше, чем городские! У вас прямо очень здесь все по-модному и очень красиво! – сказала Галя восхищенно.
– Да, сестричка, это наши коллеги подарили все это на свадьбу. Только трельяж мы сами с Женей купили, с зарплаты денег насобирали.
И не успела она закончить свой рассказ, как в комнату ворвались веселые девчата и ребята: две Верочки с мужьями и Лида с Александром Петровым.
После комсомольской свадьбы Оли Снежко, девочки тоже выскочили замуж. Верочка Маленькая, – за Юру-зоотехника, местного весельчака, а Вера Большая за баскетболиста Петра-комбайнера, как и пророчил ей Женя Черкашин. Они считались самой высокой парой села.
Вера Большая была на последнем сроке беременности. Но она всегда была отчаянной и до последнего находилась в строю.
– Ура! Оленька, ты вернулась! Галчонок, и ты приехала?! Вот молодцы! – обнимали подруг девочки. – Нам Ефим Ефимович сообщил эту радостную новость, что он вас привез. Покажите нам нашу принцессу, – кричали радостные подруги, заглядывая под одеяло. – Какая красавица! Царица! Екатерина Великая!
Девочки восхищались новым членом их дружного коллектива, который месяц назад родился. Катя улыбалась им, протягивала ручки и хотела быстрее встать и побежать вместе с ними.
– А мы собрались на водохранилище Отказненское. Жара замучила, дышать нечем. Хоть окунемся, – радостно сообщила Верочка Маленькая.
– Мясо замариновали, едем на природу жарить шашлыки! – перебила ее Вера Большая. – Оля, поехали с нами! Мы на двух машинах решили прокатиться с ветерком! Бери Катюшу, Галю и поехали с нами. Когда еще выходные будут. Скоро на работу! Бабье лето как-никак!
– Ура! Поехали, Оля! – радостно закричала младшая сестра Галя. – Мой приезд заодно отметим!
– Хорошо, поехали! – сказала Оля Снежко. – Можно подумать ты не накаталась с Ефим Ефимовичем сегодня?!
В это время Катенька очень сильно заплакала. И Оля вздохнула, подходя, к дочери и грустно произнесла:
– Наверное, животик крутит. Да и маленькому ребенку отдых нужен. Я, наверное, уже отъездилась. Мне дочку нужно беречь. Все никак не свыкнусь с мыслью, что я, – мама. Сейчас я ее купать буду, а ты, Галочка, успеешь еще накататься. Мне помощь твоя нужна. Так что ты тоже не поедешь. Ты же мне помогать приехала, а не отдыхать?
– Хорошо, как скажешь, – надув губки, произнесла Галя. – Мама сказала, чтобы я тебя слушалась. Да и правда, мы сегодня уже накатались, аж голова кружиться. Спасибо! Езжайте без нас. Но шашлыков привезите. Я их очень люблю! – беззастенчиво крикнула Галя девчонкам, которых она очень хорошо знала, потому что они часто гостили у них дома в Шпаковке, когда были студентами. И Галя, можно сказать, выросла у них на глазах.
– Жаль! Ну ладно, другой раз поедете! Пока! – сказал Юра-зоотехник, весельчак и балагур.
Это были его последние слова. В тот день он домой не вернулся…
…Ребята поехали в село Отказное на водохранилище, посидели на природе, пожарили шашлыки, выпили… И, накупавшись вдоволь, решили рвануть в Зеленокумск на танцы. Им было весело, машина председателя колхоза была в их полном распоряжении. Впереди у них была целая, никогда не заканчивающаяся интересная жизнь! Так они думали…
Первый парень на деревне, Александр Петров, все так же смеясь, кричал, что председатель колхоза второй человек после него. А он хозяин всей Горькой Балки и Вселенной…
В тот день ничего не предвещало беды. Но внезапно небо стало абсолютно черным, пошел сильный ливень. Видимость была низкая, обочину размыло. Машина неслась на большой скорости, зацепила обочину, юзом пронеслась по мокрой дороге и, несколько раз перевернувшись, полетела в обрыв…
Сколько было крови в той аварии! Самое страшное было то, что из обломков искореженной машины доставали покалеченных молодых людей.
Вера Большая родила в том самом овраге. Скорая помощь вывозила одного за другим изувеченных молодых людей, пострадавших в этой чудовищной аварии. Чуда не случилось. И ребята потеряли самого любимого своего друга Юрку-весельчака…
Лидия Николаенко сидела на переднем сиденье рядом с Александром Петровым, она странным образом осталась жива. Место, где она находилась, было снесено до самого водительского сиденья. Ужасным было то, что у нее, – учителя русского языка и литературы, Лидии Васильевны Николаенко, – отрезало на правой руке все пальцы.
Всех ребят в тяжелом состоянии доставили в краевой центр. В состоянии шока находились не только ребята, а все жители села Горькая Балка. Такой страшной аварии никто никогда не видел!
Оля, прижимая к себе сестру Галю и дочь Катю, понимала, что она была на волосок от смерти в тот роковой день. И что чудом осталась жива, потому что не поехала с ребятами, хотя очень хотела. Она никак не могла поверить в случившееся. Ей казалось, что все это снится. Но нужно было взять себя в руки и поддержать подруг в трудную минуту.
– Лида, как ты себя чувствуешь? – спросила Оля, сидя в больнице возле постели подруги.
– Мне сегодня немного лучше, – ответила, продолжающая все время плакать подруга. – Но мне все равно не хочется жить. Смотри, Оля, какая я теперь учительница русского языка? Я теперь инвалид. Я не смогу теперь быть учительницей, без правой руки. А зачем мне жить без моей любимой профессии. Вся жизнь мгновенно остановилась. Вчера было все, а сегодня – ничего. Как страшно жить! Почему судьба сыграла со мной такую злую шутку. Я ведь жила, никому ничего плохого не делала. Жила по совести. Оля, ну скажи, почему я?! Почему именно я?! Ты моя самая близкая подруга. Ты меня давно знаешь. На каком этапе моей жизни я согрешила, что не так сделала?! За что я так наказана?! Зачем осталась жива? Лучше бы вместе с Юркой меня не стало. А теперь я, – калека.
Она поднесла свою забинтованную правую руку к заплаканному лицу. И еще сильнее запричитала:
– Господи, забери меня лучше насовсем. Зачем оставил мучиться на этой земле?!
Оля посмотрела на подругу и слезы непроизвольно полились ручьем из глаз. Она гладила Лиду по голове, поправляла на ней одеяло. Она не знала, как успокоить ее. Потом взяла Лиду за левую руку, сильно сжала ее и, посмотрев на бинты, строго произнесла:
– Прекрати истерику сейчас же! Ты и меня извела вконец. Смотри, а то у меня молоко пропадет. Давай не думать о плохом. Ну, уже случилось, ничего не изменить. А жить по-новому, – можно научиться! Ведь есть люди, которые вообще правой рукой никогда не писали, а только левой рукой. Вот и ты выйдешь из больницы и научишься писать левой рукой. Да уже в больнице время не теряй, бери и начинай учиться писать левой рукой. Завтра же принесу тебе тетрадь и ручку. И не паникуй. Ноги целы, голова на месте. Подумаешь, вместо правой руки будешь писать левой, вот и вся разница.
– Да и то верно, – сказала, постепенно успокаиваясь, Лида. – Что это я, совсем расклеилась, нужно взять себя в руки! А как же наши отцы и деды после войны без рук и без ног приходили. Вон, и Ефим Ефимович с одним глазом с войны вернулся и не жалуется на жизнь. Точно, буду левой рукой работать. Ты же знаешь, я сильная, я справлюсь. Оля, а Саша, слава Богу, живой, да?
– Да, живой твой Саша, что с ним будет. Поцарапался немного, меньше всех пострадал. Кстати, он уже к тебе приходил в больницу?
– Пока еще нет, но обязательно придет. Он же меня любит.
– Конечно, любит. Вы с ним и свадьбу сыграете, и дети у вас будут. Все будет хорошо! А ты, – жить не хочу, почему Бог не забрал?! У тебя вся жизнь впереди! Завтра принесу тебе ручку и тетрадь. Ты – сильная. У тебя все получится.
– Оля, а тебя ведь Бог уберег с Катей и Галочкой, не пустил вас с нами в тот день! Я как вспомню, что могло бы с вами случиться, если бы вы поехали. Слава Богу, хоть ребенка с собой не потащили. Да и вообще, и Галочку с собой собирались еще брать. Нас бы твой папа, Семен Яковлевич, точно всех разорвал бы за вас.
– Я сама чуть сознание не потеряла, когда Людмила Егоровна прибежала вся в слезах и как закричит, что вы все погибли в той страшной аварии. Я думала, что у меня разрыв сердца будет. Все село говорило, что вы насмерть разбились. Это был такой удар для всех.
Юру Весельчака хоронили всем селом, людей было очень много. И все только и говорили, что Бог хороших людей забирает быстрее, чтобы здесь поменьше мучились, а плохих держит очень долго, чтобы успели понять свои ошибки и грехи отмолить.