левые – большевики – колебались между позицией Ленина – Троцкого, выдвигавших требования передачи всей власти Советам, а точнее, партии большевиков, которые становились во главе их, и Каменева, склонявшегося к сотрудничеству со всеми социалистическими партиями. Ленин был убежден, что "наша партия теперь на Демократическом совещании имеет фактически свой съезд, и этот съезд решить должен (хочет или не хочет, а должен) судьбу революции".
По предложению меньшевика И. Церетели вопрос о власти решено было передать постоянному органу, избранному Демократическим совещанием, – Предпарламенту, перед которым до созыва Учредительного собрания должно было нести ответственность Временное правительство. Общее число членов Временного Совета республики первоначально составляло 313 чел. – из расчета 15 % от каждой фракции и группы Демократического совещания. 23 сентября состоялось первое и единственное заседание избранного Совета, на котором было принято решение о создании коалиционного правительства. Это позволило эсеру Керенскому 25 сентября сформировать под своим председательством третье коалиционное правительство, в которое вошли 6 кадетов, 1 эсер, 3 меньшевика, 2 трудовика, 1 "независимый" и 2 беспартийных военных специалиста. Новое Временное правительство утвердило положение о Предпарламенте и дополнило его состав. Наряду с членами Демократического совещания в него вошли представители т. н. цензовых, т. е. буржуазно-помещичьих, организаций и учреждений – кадетской партии, торгово-промышленных объединений, Совета общественных деятелей, Совета земельных собственников и др. Всего в Предпарламенте было 555 членов – 135 эсеров, 92 меньшевика, 30 народных социалистов, 75 кадетов, 58 большевиков.
Таким образом, были представлены основные политические силы, отражающие все слои населения России. Однако правительство резко ограничило права и функции "представительного органа" – Демократического совещания. Временный Совет Российской Республики (Предпарламент) мог обсуждать только те вопросы и законопроекты, "по коим Временное правительство признает необходимость иметь заключение Совета".
Надежды Ленина решить "судьбу революции" не оправдались, и 8 октября он заявил: "Участие нашей партии в "Предпарламенте" или "Демократическом совете" или "Совете республики" есть явная ошибка и отступление от пролетарски-революционного пути…
Съезд партии должен поэтому отозвать членов нашей партии из предпарламента, объявить бойкот его, призвать народ к подготовке сил для разгона этой церетелевской "булыгинской Думы".
Ленин срочно меняет тактику революционной опоры на Советы и Учредительное собрание. Расчеты вождя большевиков достаточно ясны, ибо формирование нового Временного правительства совпало с началом деятельности нового Исполкома и нового Президиума Исполкома Петроградского Совета, который состоял из 13 большевиков, 6 эсеров и 7 меньшевиков. Председателем Исполкома был избран Л. Троцкий. Одна из самых ключевых позиций оказалась в руках большевиков, которые стали готовить второй Всероссийский съезд Советов в надежде на то, что он примет решение о переходе власти к Советам.
"Задача взятия власти Советами, – подчеркивал Ленин своим соратникам, – есть задача успешного восстания… для свержения правительства Керенского". В то же время замечал: "Связывать эту задачу непременно со съездом Советов, подчинять ее этому съезду – значит играть в восстание…
Надо бороться с конституционными иллюзиями и надеждами на съезд Советов, отказаться от предвзятой мысли непременно "дождаться" его, сосредоточить все силы на разъяснении массам неизбежности восстания и на подготовке его. Имея в руках оба столичных Совета и отказываясь от этой задачи, мирясь с созывом Учредительного собрания (то есть с подделкой Учредительного собрания) правительством Керенского, большевики свели бы на пустую фразу свою пропаганду лозунга "власть Советам" и политически опозорили бы себя, как партию революционного пролетариата".
Итак, Ленин был готов отбросить любую революционную опору, которой лишь прикрывал легитимность захвата власти большевиками, считая вооруженное восстание неизбежным вне зависимости от предстоящих жертв. Такая позиция больше подходила не социал-демократу, а политическому авантюристу.
В сентябрьские дни, когда возникла реальная возможность коалиционной власти для разрешения критической ситуации в стране, Ленин из Финляндии настойчиво поясняет своим соратникам в голодной России, что такое "Грозящая катастрофа и как с ней бороться", что представляет "Один из коренных вопросов революции", "Как обеспечить успех Учредительного собрания". Ленин, пытаясь успокоить российское население, испуганное "буржуа и оппортунистами" о "потоках крови в гражданской войне", оптимистически заверяет, что "эта война даст победу над эксплуататорами, даст землю крестьянам, даст мир народам, откроет верный путь к победоносной революции всемирного социалистического пролетариата". И все это действительно будет в "потоках крови" самой страшной и постыдной гражданской войны, но вождя большевиков больше занимает "победоносная революция всемирного социалистического пролетариата".
Говоря о задачах революции, Ленин ясно констатирует, что "Россия – мелкобуржуазная страна". Гигантское большинство крестьянского населения склонно к колебаниям, и посему "только при его присоединении к пролетариату победа дела революции, дела мира, свободы, получения земли трудящимися обеспечена легко, мирно, быстро, спокойно". К тому же "растет оппозиция левых среди эсеров (Спиридонова и др.) и среди меньшевиков (Мартов и др.) – достигая уже до 40 % "Совета" и "съезда" этих партий. А внизу, в пролетариате и крестьянстве, особенно беднейшем, большинство эсеров и меньшевиков "левые".
Действительно, это так и было. Ленин рассчитывал на их реальную поддержку в победе большевиков. Вместе с тем Ленин в который раз подчеркивает "гибельность соглашательства с капитализмом", обвиняя его в "неминуемой хозяйственной катастрофе" и в том, что "корниловские генералы и офицеры, оставаясь у власти, несомненно, откроют фронт немцам умышленно…".
Таким образом, Ленин не просто ставит под сомнение "Союз георгиевских кавалеров", "Военную лигу", "Союз бежавших из плена", "Совет союза казачьих войск", "Союз воинского долга", "Союз чести и родины", "Союз спасения родины", "Союз офицеров армии и флота", Общество экономического возрождения России и другие патриотические организации, на которые опирался генерал Корнилов, а обвиняет их в измене родине.
Далее следует разбор проблем, упомянутых в предыдущих работах: "власть Советам", "мир народам", "земля трудящимся" и т. д. – с неизменным выводом: "Если Советы (большевистские. – В.П.) возьмут теперь в руки, всецело и исключительно, государственную власть для проведения изложенной выше программы, то Советам обеспечена не только поддержка девяти десятых населения России, рабочего класса и громаднейшего большинства крестьянства". Но Советы раздумывали, ибо не все ленинские предложения, так "просто" изложенные на бумаге, могли быть реально воплощены в жизнь.
Понимая, что раздумья не только приведут к логически мирному разрешению политического кризиса, но и к укреплению коалиционной власти, Ленин торопит своих соратников, категорически заявляя 29 сентября: "Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.
Кризис назрел".
Ну раз "кризис назрел", значит, он разрешится, и его результаты не нужно (используя картежную терминологию) подтасовывать. Тем более принято решение провести выборы в Учредительное собрание, которое должно было определить будущее государственно-общественное устройство России демократическими методами. Но демократия, по убеждению Ленина, несовершенна. Ленин не хочет ждать не только Учредительного собрания, но даже съезда Советов. "Сначала победите Керенского, потом созывайте съезд", – настаивает он.
"Победа восстания обеспечена теперь большевикам, – утверждает Ленин и пытается доказать это: 1) мы можем (если не будем "ждать" Советского съезда) ударить внезапно и из трех пунктов, из Питера, из Москвы, из Балтийского флота; 2) мы имеем лозунги, обеспечивающие нам поддержку: долой правительство, подавляющее крестьянское восстание против помещиков! 3) мы в большинстве в стране; 4) развал у меньшевиков и эсеров полный; 5) мы имеем техническую возможность взять власть в Москве (которая могла бы даже начать, чтобы поразить врага неожиданностью); 6) мы имеем тысячи вооруженных рабочих и солдат в Питере, кои могут сразу взять и Зимний Дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии; не выбить нас оттуда, – а агитация в армии пойдет такая, что нельзя будет бороться с этим правительством мира, крестьянской земли и т. д…девяносто девять сотых за то, что мы победим…"
Действительно, правительство, способное решить самые насущные вопросы общественного развития, популярно во все времена и у всех народов. Однако здравомыслящие люди понимают, что решить судьбоносные проблемы возможно лишь в общественном согласии, при наличии мира и соответствующего уровня экономического состояния страны.
Ленин не уверен, что убедил своих соратников, ибо "ЦК оставил даже без ответа, – пишет он, – мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания (на наш взгляд, гораздо раньше. – В.П.), что Центральный орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков, как позорное решение участвовать в предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в президиуме Совета и т. д. и т. д.". Столь диктаторские обиды Ленин считает "как тонкий намек на зажимание рта и на предложение мне удалиться". Далее следует ультиматум и угроза: "Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии". И это заявлял человек, который большинство своей "агитации в низах" проводил из-за границы в основном через ЦК своей партии, экстремистские взгляды которого пугали многих его соратников, считавших восстание преждевременным. "Мы все ахнули… – вспоминал Бухарин. – Потом, посоветовавшись, решили… сжечь письма тов. Ленина".
Была ли отставка Ленина? Думается – нет. Во-первых, отставка общепринятого вождя большевизма разобщила бы его руководящий центр и ослабила бы партию в целом вследствие несомненной борьбы за лидерство. Во-вторых, Ленин действительно был мастером политической дискуссии и партийной демагогии, генератором революционных идей, убедительно щедрым на посулы народных желаний. Он умело находил союзников и беспощадно подавлял не только врагов, но и соратников-оппонентов.
1 октября 1917 г. Ленин пишет в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы – большевикам: "События так ясно предписывают нашу задачу, что промедление становится положительно преступлением…
Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас… Если нельзя взять власть без восстания, надо идти на восстание тотчас".
У Ленина ясные и четкие понятия: 1) обвинение своих соратников в "преступлении"; 2) претензии большевиков на власть даже вопреки Советам; 3) призыв к крайним мерам захвата власти. Не только о законности или демократичности не идет речь, а настойчиво говорится о вооруженном захвате государственной власти.
"Центральный Комитет, – констатировал Д. Волкогонов, – медленно, но неуклонно подвигался Лениным к радикальной позиции. Партийный ареопаг обходил молчанием ультиматум и угрозы об отставке Ленина. Некоторые его статьи в редакции уточнялись и далее редактировались путем исключения слишком воинственных абзацев и фрагментов".
После переезда из Выборга в Петроград Ленин с 7 октября берет главные рычаги управления по руководству восстанием в свои руки. Хотя Ленин и подчеркивал, что "восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой класс", все методы его подготовки заговорщицкие, игнорирующие даже мнения членов ЦК РСДРП(б). 8 октября Ленин пишет питерским товарищам "Советы постороннего", подчеркивая, "что переход власти к Советам означает теперь на практике вооруженное восстание". Разъясняя марксистскую истину "восстание, как и война, есть искусство", Ленин выделяет "три главные силы: флот, рабочих и войсковые части", которые должны "занять и ценой каких угодно потерь" удержать телефон, телеграф, железнодорожные станции, "мосты в первую голову". Более реально оценивая вооруженное восстание как войну, он уже не говорит о девяти десятых его победы, а выдвигает страшный лозунг "Погибнуть всем, но не пропустить неприятеля". Будущие жертвы он уверяет: Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами "величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость". Одобряя и подталкивая рабочих, крестьян, солдат и матросов на братоубийственную бойню, Ленин был уверен, что они пойдут за большевиками, ибо уже уверовали в их проповеди немедленного мира, бесплатной раздачи земли, безотлагательной всеобщей дележки богатств буржуев и самостийной власти трудящихся.
10 октября состоялось заседание ЦК РСДРП(б) на квартире меньшевика Н.Н. Суханова (Гиммера), который сам и не знал об этом. Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Сталина, Свердлова, Урицкого, Дзержинского, Коллонтай, Бубнова, Сокольникова (Бриллианта), Ломова (Оппокова) принимала Г.К. Флаксерман – жена Суханова, член партии большевиков, работник Секретариата ЦК партии. Из 21 члена ЦК присутствовали 12, из которых лишь трое русских. Центральным вопросом был пункт: "4) Текущий момент…" В докладе "тов. Ленин констатирует, – записано в протоколе, – что с начала сентября замечается какое-то равнодушие (и это несмотря на настойчивые письма вождя. – В.П.) к вопросу о восстании. Между тем это недопустимо, если мы серьезно ставим лозунг о захвате власти Советами. Поэтому давно уже надо обратить внимание на техническую сторону вопроса".
По существу же, равнодушия не было, было несогласие с позицией Ленина. "Наш ЦК не согласился тогда с тов. Лениным, – вспоминал кающийся Г.Е. Зиновьев. – Почти всем нам казалось, что еще рано, что меньшевики и эсеры имеют еще довольно много сторонников". Ленин директивно заявлял о конкретных шагах по подготовке вооруженного восстания. Он осуждал тех, кто считает "систематическую подготовку восстания… чем-то вроде политического греха". Он заранее выдавал индульгенцию тем, кого смущал заговорщицкий характер подготовки к восстанию. Ленин не скрывал антинародного характера заговора, заявляя: "Ждать Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно…"Авантюризм и даже преступность замысла вооруженного восстания были очевидны.
Выступили против лишь Зиновьев и Каменев, считавшие, что большевиков не поддержит провинция, а при поддержке Учредительного собрания можно добиться большего и законно, нежели военным переворотом. Они предлагали сосредоточить все силы на подготовке второго Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, назначенного ЦИК на 20 октября, который и должен был решить вопрос о власти. "Там же, – вспоминал Каменев, – была выбрана пятерка, которой было поручено политическое руководство начавшейся борьбой. В эту пятерку вошли: Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский и я".
Ленин сумел убедить, что немедленный мир и передача земли крестьянам обеспечат победу восстания и устранят все прегрешения. 10 человек согласились с предложением своего вожака начать подготовку восстания и осуществить его в ближайшее время. В резолюции от имени всего ЦК (21 член) явное меньшинство (10 членов) предлагало "всем организациям партии" признать, "что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело… руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы…".