Точно по законам войны, Ленин решает перейти от разрушения и грабежа к "наведению порядка" посредством железной дисциплины, учета конфискованного. Главное остается – дальнейшее обобществление. "…Государственный капитализм, – считал Ленин, – был бы спасением для нас; если бы мы имели в России его, тогда переход к полному социализму был бы легок, был бы в наших руках, потому что государственный капитализм есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и обобществленное…"
Огосударствленное централизованное промышленное производство было явно недостаточно для социалистического строительства, ибо необобществленным оставался самый большой, средний слой населения России. "Ясное дело, – с пониманием отмечал Ленин, – что в мелкокрестьянской стране преобладает и не может не преобладать мелкобуржуазная стихия; большинство, и громадное большинство, землевладельцев – мелкие товарные производители. Оболочку государственного капитализма (хлебная монополия, подконтрольные предприниматели и торговцы, буржуазные кооператоры) разрывают у нас то здесь, то там спекулянты, и главным предметом спекуляции является хлеб". А хлебом овладеть было невозможно без очередного подавления его производителя.
"Что такое подавление буржуазии? – спрашивая, разъяснял Ленин. – Помещика можно подавить и уничтожить тем, что уничтожено помещичье землевладение и земля передана крестьянам. Но можно ли буржуазию подавить и уничтожить тем, что уничтожен крупный капитал? Всякий, кто учился азбуке марксизма, знает, что так подавить буржуазию нельзя, что буржуазия рождается из товарного производства; в этих условиях товарного производства крестьянин, который имеет сотни пудов хлеба лишних, которые он не сдаст государству, и спекулирует – это что? Это не буржуазия?.. Вот что страшно, вот где опасность для социалистической революции!"
Таким образом, социалистическая революция была невыгодна большей части населения России. А те, кто хотел продавать излишки товаров своего труда по собственной цене, объявлялись спекулянтами и, по указанию Ленина, "расстреливались на месте преступления".
Главным врагом социализма, утверждал Ленин, является мелкобуржуазная стихия. "…Мелкий буржуа имеет запас деньжонок в несколько тысяч накопленных "правдами" и особенно неправдами… Деньги – это свидетельство на получение общественного богатства, – подчеркивал Ленин, – и многомиллионный слой мелких собственников крепко держит это свидетельство, пряча его от "государства", ни в какой социализм и коммунизм не веря… Мелкий буржуа, хранящий тысчонки, враг… и эти тысчонки он желает реализовать непременно для себя".
Наличие денег – существенный фактор не столько благосостояния, как самостоятельности, независимости от власти, чего не мог позволить Ленин даже подавляющему большинству населения России. По мнению Ленина, необходимо было учесть и проконтролировать все государственное и личное. К тому же личное необходимо было огосударствить. Самым могучим средством учета, контроля и экспроприации должны были стать "хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность". Вождь считал: "От трудовой повинности в применении к богатым власть должна перейти, а вернее, одновременно должна поставить на очередь применение существующих принципов (хлебная карточка, трудовая повинность и принуждение) к большинству трудящихся рабочих и крестьян… Следует добиваться подчинения, и притом беспрекословного, единоличным распоряжением советских руководителей, диктаторов, выбранных или назначенных, снабженных диктаторскими полномочиями…"
Ясно понимая, что подчинятся не все, особенно те, кто имел какой-то запас денег на пропитание, Ленин буквально неделю спустя на первом Всероссийском съезде представителей всех финансовых отделов Советов 18 мая 1918 г. по поводу денежной реформы директивно заявил: "Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен будет сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен их новые; если сумма скажется небольшой, он получит рубль за рубль; если же она превысит норму, он получит лишь часть. Мера эта, несомненно, встретит сильнейшее противодействие не только со стороны буржуазии, но и со стороны деревенского кулачества, разбогатевших на войне и зарывших в землю бутылки, наполненные тысячами бумажных денег. Мы встретимся грудь с грудью с классовым врагом. Борьба будет тяжелая, но благодарная".
Действительно, не благодатная, а "благодарная", ибо очередной грабительский куш ожидался немалый. Итак, от "экспроприации экспроприаторов" Ленин объявлял войну народу, лицемерно заявив на 3-м Всероссийском съезде профсоюзов 7 апреля 1920 г.: "Диктаторская власть и единоличие не противоречат социалистическому демократизму".
Таким образом, ни о какой гуманности социализма и истинном демократизме не могло быть и речи. Ленин и в столь ясные понятия вносил свой смысл, выдавая его за "диктатуру пролетариата, за железную, беспощадную, твердую власть рабочих, которая ни перед чем не останавливается и которая говорит: кто не с нами – тот против нас, и малейшее сопротивление против этой власти будет сломлено". Вместе с тем Ленин справедливо подчеркивал: "Не надо забывать тем, кто особенно клевещет на большевиков, что диктатура означала больше всего жертв, больше всего голода для самих рабочих, которые ее осуществляли".
Зачем же нужна была "диктатура пролетариата", если она доставляла рабочим такие неприятности? А истина в том, что диктатура была большевистской, под непосредственным идейным руководством их вождя: "Мы не имеем другой армии для победы, – считал Ленин, – кроме 600 000 коммунистов и 3 000 000 членов профсоюзов…"В июне 1919 г. Ленин уточнит: "200 000 и 4 000 000 – вот соотношение "зубчатых колес"… Они в гигантском большинстве за пролетарскую государственную власть, за диктатуру пролетариата". А многомиллионная масса "полутружеников, полуспекулянтов", по мнению Ленина, должна превратиться в тружеников, которая "поддерживает ту "махину" государства, которая возглавляется сотней-другой тысяч коммунистического пролетарского авангарда и состоит из миллионов организованных пролетариев". И вся эта организация по типу стада рабочего скота, с точки зрения ее создателя, должна была стать идеалом общественного устройства. "Более демократического, в истинном смысле слова, – утверждал Ленин, – более тесно связанного с трудящимися и эксплуатируемыми массами государства на свете еще не бывало". Но чем же эта новизна отличилась от рабовладельческих и феодальных государств?
Весной – летом 1918 г. продолжается процесс обобществления отраслей промышленности и создание условий национализации всей крупной индустрии. 20 мая 1918 г. на заседании ВЦИК Я.М. Свердлов констатировал: "Если в городах нам удалось практически убить нашу крупную буржуазию, то этого пока еще не можем сказать о деревне… Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая не так давно шла в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, – подчеркивал секретарь ЦК РКП(б), – только в том случае сможем сказать, что мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов". Декрет СНК от 28 июня 1918 г. о национализации всей крупной промышленности, предприятий железнодорожного транспорта и паровых мельниц стал заключительным этапом экспроприации экспроприаторов даже мелких промышленных предприятий.
Таким образом, в основном вопросе – борьбы с богатыми, а главное, с голодом, Ленин приоритетным ставил самое простое, но крайне опасное: отнять и разделить, что неизбежно вело к гражданской войне.
Битва за хлеб
Продовольственный кризис, начавшийся в 1915 г. в связи с общим расстройством российской экономики вследствие войны, поставил страну перед экономической катастрофой. Временным правительством были созданы Общегосударственный и местные продовольственные комитеты. Министерством продовольствия 25 марта 1917 г. была введена хлебная монополия и карточная система на продукты питания. Установленная норма составляла – один фунт (410 г.) хлеба в день. Вместе с тем на втором Всероссийском торгово-промышленном съезде, проходившем с 3 по 5 августа, П.П. Рябушинский призвал "людей торговли" задушить революцию "костлявой рукой голода и народной нищеты". Запасы хлеба, по данным Министерства продовольствия, в августе составляли 26 млн пудов, которых хватило бы для снабжения населения по 0,75 фунта (300 г.) в день в течение одного месяца. В Петрограде и Москве хлебный паек составлял 0,5 фунта. К тому же твердые цены на хлеб были повышены вдвое.
Таким образом, хлеб становился не только основным продуктом питания, но и важнейшим орудием политики. Борьба за хлеб превращалась в битву за власть.
Программу выхода из продовольственного кризиса и дальнейшей аграрной политики большевиков Ленин изложил на первом Всероссийском съезде крестьянских депутатов в мае 1917 г.: "…хозяйство на отдельных участках, хотя бы "вольный труд на вольной земле", – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность; ее не могут провести чиновники, ее могут провести только Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, потому что это – сам народ, сами народные массы… необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах…"
Однако обстоятельства борьбы за власть, необходимость привлечения на свою сторону крестьянства вынуждают большевиков принять эсеровскую аграрную программу. И все же сразу после захвата власти большевики стали создавать продовольственные отряды из рабочих, которые направлялись в деревню за хлебом. Если было на что его выменять, походы заканчивались благополучно. Чаще забирали хлеб силой. "Сплошь и рядом, – признавал даже Ленин, – по неопытности советских работников, по трудности вопроса удары, которые предназначались для кулака, падали на среднее крестьянство".
Вопрос о земле был конкретизирован "Основным законом о социализации земли" от 27 января 1918 г., который фактически означал, по определению Ленина, "национализацию земли". Сама "национализация" земли в "народническом законе" провозглашалась косвенно, в той мере, в какой "всякая собственность на землю, недра, воды, леса и живые силы природы" объявлялась навсегда отмененной. Вместе с тем народнический принцип наделения землей по "потребительно-трудовой" норме, то есть в соответствии с тем, сколько земли нужно каждому, чтобы прокормиться, и сколько каждый в силах обработать или "по едокам", непременно должен был возродить новое неравноправие в крестьянской среде, породить новых эксплуататоров. В "Основном законе…" сохранялся большевистский принцип коллективного ведения наиболее развитых и технически оснащенных крупных хозяйств, что лишь отчасти спасло их от поголовного разграбления имущества помещиков. Были аннулированы все долги и закладные крестьян. Главным же результатом "черного передела", о котором страстно мечтала деревенская беднота, стало уничтожение целого класса помещиков и зажиточного крестьянства, которые на протяжении всей предыдущей истории обладали большим весом в жизни России. Наконец-то свершилось задуманное Марксом: "Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют".
Следующим шагом диктатуры большевиков явилось введение продовольственной разверстки среди крестьян. 9 мая 1918 г. декретом ВЦИК и СНК "О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими", были установлены основные положения продовольственной диктатуры:
"1) Подтверждая незыблемость хлебной монополии и твердых цен, а также необходимость беспощадной борьбы с хлебными спекулянтами-мешочниками, обязать каждого владельца хлеба весь избыток сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого постановления в каждой волости. Порядок этих заявок определяется Народным Комиссариатом Продовольствия через местные продовольственные органы.
2) Призвать всех трудящихся и неимущих крестьян к немедленному объединению для беспощадной борьбы с кулаками.
3) Объявить всех, имеющих излишек хлеба и не вывозящих его на ссыпные пункты, а также расточающих хлебные запасы на самогонку, врагами народа, предавать их революционному суду с тем, чтобы виновные приговаривались к тюремному заключению на срок не менее 10 лет, изгонялись навсегда из общины, все их имущество подвергалось конфискации, а самогонщики, сверх того, присуждались к принудительным общественным работам.
4) В случае обнаружения у кого-либо избытка хлеба, не заявленного к сдаче, согласно пункту 1-му, хлеб отбирается у него бесплатно, а причитающаяся по твердым ценам стоимость незаявленных излишков выплачивается в половинном размере тому лицу, которое укажет на сокрытые излишки, после фактического поступления их на ссыпные пункты, и в половинном размере – сельскому обществу. Заявления о сокрытых излишках делаются местным продовольственным организациям…
Применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов…"
Именно Ленин дополнил декрет о продовольственной диктатуре жесткой формулировкой: "Объявить всех владельцев хлеба, имеющих излишки и не вывозящих их на ссыпные пункты, а также всех, расточающих хлебные запасы на самогонку, врагами народа, предавать Революционному суду и подвергать впредь заключению в тюрьме не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из своей общины…"
Для выправления катастрофического положения в стране Ленин пишет 26 мая тезисы по текущему моменту, в которых предлагает: "…сосредоточить 9/10 работы Военного комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведение такой войны – на 3 месяца: июнь – август.
2) Объявить военное положение во всей стране на то же время.
3) Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних, хотя бы в некоторых областях, для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива…"
Понимая, что разбойничьи функции армии приведут к ее разложению, Ленин предлагал: "Ввести расстрел за недисциплину".
О формах и методах борьбы за хлеб красноречиво писали крестьяне Марии Спиридоновой:
"По приближении отряда большевиков надевали все рубашки и даже женские кофты на себя, чтобы предотвратить боль на теле, но красноармейцы так наловчились сечь, что сразу две рубашки внизывались в тело мужика-труженика. Отмачивали потом в бане или просто в пруду, некоторые по нескольку недель не ложились на спину. Взяли у нас все дочиста, у баб всю одежду и холсты, у мужиков пиджаки, часы и обувь, а про хлеб нечего и говорить…"
"Матушка наша, скажи, к кому же теперь пойти, у нас в селе все бедные и голодные, мы плохо сеяли – не было достаточно семян, у нас было три кулака, мы их давно ограбили, у нас нет буржуазии, у нас надел 2/4–1/2 на душу, прикупленной земли не было, а на нас наложена контрибуция и штраф, мы побили нашего большевика-комиссара, больно он нас обижал. Очень нас пороли, сказать тебе не можем, как. У кого был партийный билет от коммунистов, тех не секли. Кто теперь за нас заступится? Все сельское общество тебе земно кланяется".
"Взяли нас и били, одного никак не могли усмирить, убили его, а он был без ума… Оставили нам много листков и брошюр. Мы их пожгли, все один обман и лесть".
"В комитеты бедноты приказали избирать из большевиков, а у нас все большевики вышли все негодящиеся из солдат, отбившиеся, прямо скажем, хуже дерьма. Мы их выгнали. То-то слез было, как они из уезда Красную армию себе в подмогу звали. Кулаки-то откупились, а крестьянам спины все исполосовали, и много увезено, в 4 селах 2–3 человека убито, мужики там взяли большевиков в вилы, их за это постреляли".
"Мы не прятали хлеб, мы, как приказали по декрету, себе оставили 9 пудов в год на человека. Прислали декрет оставить 7 пудов, два пуда отдать. Отдали. Пришли большевики с отрядами. Разорили вконец. Поднялись мы. Плохо в Южновском уезде, побиты артиллерией. Горят села, сровняли дома с землей. Мы все отдавали, хотели по-хорошему. Знали, город голодный. Себя не жалели. Левые социалисты-революционеры все ходили и учили – не прячьте, отдавайте".