Достаточно вспомнить распоряжение подсудимого Кейтеля от 13 мая 1941 г. "О применении военной подсудности в районе "Барбаросса" и об особых мероприятиях войск", которым предписывалось применение "самых крайних мер", для чего германским офицерам предоставлялось право расстрела без суда, и которым устанавливалась безнаказанность немецких военнослужащих за преступления, совершенные в отношении мирного населения.
Или распоряжение того же подсудимого Кейтеля от 16 сентября 1941 г., которым он предписывал германским войскам "иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычной жестокости'.:
Можно также указать на приказы ОКБ об уничтожении советских военнопленных комиссаров, о клеймении советских военнопленных, приказы подсудимого Геринга об уничтожении взятых в плен летчиков союзных армий, о разграблении оккупированных территорий и угоне мирного населения в Германию на принудительный труд, приказ подсудимого Дёница, запрещающий спасать людей с тонущих кораблей, приказ бывшего генерал-фельдмаршала Рейхенау "О поведении войск на Востоке" и многие другие.
Все они приобрели теперь уже нарицательный смысл.
Эти преступные приказы не оставались приказами на бумаге, как это пытались представить здесь некоторые свидетели вроде фон Браухича или фон Манштейна. Они с немецкой пунктуальностью претворялись в жизнь.
Трибунал выслушал показание свидетеля, бывшего генерал-майора медицинской службы германской армии Вальтера Шрайбера, который, являясь ученым-бактериологом, рассказал о плане гитлеровских заговорщиков использовать в войне в качестве оружия смертоносные бациллы чумы. Только выход наступающих частей Красной Армии к границам Германии сорвал этот преступный план гитлеровской военной клики, осуществление которого угрожало новыми страшными бедствиями, опустошением всей Европы…"
Глава VI
Все выше, выше и выше
После завершения Нюрнбергского процесса Роман Андреевич продолжал руководить органами Прокуратуры Украинской ССР. Переход к мирной, созидательной жизни не был гладким и ровным. Украинская ССР была одной из республик, наиболее пострадавшей от фашистской оккупации. К колоссальному материальному ущербу, понесенному республикой, добавились и другие невзгоды. В 1946 году на Украине случилась небывалая засуха. В западных областях продолжалась активная антисоветская и террористическая деятельность.
Изменялись и законодательные акты военного времени. Принимались новые законы, направленные на скорейшее восстановление народного хозяйства, охрану государственной, общественной и личной собственности, защиту прав и интересов граждан.
Все это требовало от органов прокуратуры республики активизации надзора по всем основным направлениям своей работы, усиления организации борьбы с преступностью, повышения качества предварительного расследования.
Вернувшись с Нюрнбергского процесса, в конце 1946 года Руденко сразу же провел совещание с областными прокурорами, на котором обсудил ситуацию, сложившуюся тогда с кадрами. В своем докладе он подчеркнул, что "дело подбора и воспитания кадров приобретает первостепенное значение", что мероприятия по кадрам – это не самоцель, это средство осуществления важнейших задач, стоящих перед прокуратурой. Он потребовал, чтобы вопросами подбора, расстановки и воспитания кадров занимались, прежде всего, все руководители областных органов прокуратуры, а также все оперативные сотрудники их аппаратов. Сам он, бывая в областных, городских и районных прокуратурах, не только интересовался тем, как работают люди, но и их обучением, условиями быта и отдыха, вникая в заботы каждого следователя и помощника прокурора.
Заместителем прокурора Украинской ССР по кадрам был в то время Федор Кириллович Глух. В дальнейшем Федор Кириллович работал министром юстиции, председателем Верховного суда Украинской ССР, а в 1963 году Роман Андреевич Руденко назначил его Прокурором УССР. Мне довелось с ним работать и много общаться. На этой должности он пробыл почти 20 лет, до выхода на пенсию в 1983 году.
"Как заместитель прокурора республики по кадрам, – вспоминал Глух, – я всегда получал у Романа Андреевича полную поддержку. Помню, мы внесли предложение организовать в аппарате Прокуратуры УССР, аппаратах областных прокуратур обязательные занятия для оперативного состава как по теоретическим вопросам, так и по практике прокурорского надзора. Руденко обеспечил неукоснительное соблюдение намеченных планов занятий, не допускал, чтобы даже из-за срочных вопросов текущей работы занятия переносились.
В итоге занятия по повышению идейно-теоретического уровня стали системой, к их проведению привлекались ученые, практические прокурорские работники. В порядке контроля эти вопросы рассматривались на совещаниях".
По словам Глуха, Роман Андреевич умел "среди многочисленных забот повседневной организации работы прокуроров и следователей выбирать главное, выделять то, что сегодня решало судьбу дела, сосредоточивать свое внимание именно на этих вопросах, настойчиво вовлекать в решение основных задач всех работников. Таким вопросом в пятидесятых годах стало для Руденко улучшение подготовки кадров, без чего нельзя было добиться радикального улучшения прокурорско-следственной деятельности. Пришедшие в органы прокуратуры в военные и послевоенные годы фронтовики внесли в нашу работу большую конкретность, деловитость, жизненный опыт, но у подавляющего большинства прокуроров и следователей не хватало теоретической подготовки, профессиональной практики…"
Коллеги и соратники
Константин Петрович Горшенин – с ним активно сотрудничал Руденко во время Нюрнбергского процесса и в дальнейшем во время работы на посту Генерального прокурора СССР.
Родился Константин Петрович 28 мая (10 июня) 1907 года в небольшом городе Алатырь Симбирской губернии в семье рабочего-железнодорожника. В семнадцатилетнем возрасте Константин Горшенин, окончив Казанскую железнодорожную школу (девятилетку), стал учащимся Казанского индустриального техникума так называемого повышенного типа. Там он пробыл всего полтора года, а затем, оставив учебу, стал работать слесарем в паровозном депо на станции Юдино Казанской железной дороги (Татарская АССР). Он явился одним из организаторов комсомольской ячейки станции, которую сам же и возглавил. Его избрали депутатом поселкового Совета, и он вошел также в члены президиума Совета. Для пополнения своего образования, он выбрал Московский институт советского права, только что созданный на базе реорганизованного юридического факультета МГХ который и окончил в 1932 году. В январе 1930 года партийная организация железнодорожников приняла его в свои ряды.
Константин Петрович учился блестяще, получая по всем предметам самые высокие оценки и проявляя особую склонность к научной и преподавательской деятельности. После завершения учебы он был оставлен в аспирантуре при институте. Своей научной специализацией избрал трудовое законодательство. Горшенина выдвинули на работу в Народный комиссариат юстиции СССР, которым в то время руководил Н. В. Крыленко.
В 1938 году Горшенин становится членом коллегии Наркомата юстиции СССР.
Начальником управления учебных заведений Горшенин работал почти три года. В январе 1940 года Константин Петрович получил новое высокое назначение – он возглавил Народный комиссариат юстиции РСФСР. Органами юстиции республики ему пришлось руководить в годы Великой Отечественной войны.
13 ноября 1943 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин и Секретарь Президиума А. Горкин подписали в Кремле следующий указ: "Освободить тов. Бочкова Виктора Михайловича, согласно его просьбе, от обязанностей Прокурора СССР. Назначить Прокурором СССР тов. Горшенина Константина Петровича".
Став во главе прокурорской системы, Горшенин основное внимание аппарата направил на выполнение директивных указаний властей, принятых на заключительном этапе войны. Особое место отводилось надзору за выполнением постановлений правительства о подготовке к весеннему севу. "Дела о преступлениях, связанных с подготовкой и проведением весеннего сева, необходимо расследовать и рассматривать в суде без промедления", – писал Горшенин.
В последние годы войны и в первые послевоенные годы репрессивная направленность деятельности органов прокуратуры нисколько не изменилась. Горшенин, как и его предшественники, подписал немало приказов и указаний, которые нацеливали прокуроров и следователей на привлечение к уголовной ответственности должностных лиц и граждан практически за любые противозаконные деяния, будь то задержка выплаты заработной платы учителям или медицинским работникам, падеж племенных лошадей, уклонение от регистрации радиоприемников, расходование не по назначению нефтепродуктов, разбазаривание и порчу хлеба, содержание административно-управленческого аппарата сверх установленных штатов, продажу учебников по повышенной цене, занятие частнопредпринимательской деятельностью под вывеской кооперативной или государственной…
Для некоторых категорий уголовных дел Горшенин установил сокращенные сроки расследования (приказ от 17 марта 1944 года). Например, по делам о хищениях и растратах в торговле и спекуляции – 15 дней, о самовольном разбронировании материальных ценностей государственного резерва и о преступлениях несовершеннолетних – 10 дней, о нарушении прав военнослужащих и о должностных преступлениях работников сельского хозяйства, связанных с проведением хозполиткампаний – 7 дней, об уклонении от призыва в Красную армию и от выполнения трудовой повинности, а также по делам о нарушении воинского учета и дезертирстве – 5 дней.
2 марта 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР К. П. Горшенину был присвоен классный чин действительного государственного советника юстиции, что по тем временам (при наличии официально утвержденной сравнительной таблицы классных чинов прокурорско-следственных работников с воинскими званиями) соответствовало воинскому званию генерала армии.
За время войны резко снизился образовательный уровень руководящего состава органов прокуратуры. В сентябре 1946 года Горшенин даже снял с должности заместителя прокурора Астраханской области по спецделам, который, согласно приказу, совершенно не работал над повышением своего культурного уровня и общеобразовательной подготовки. Во время беседы, проведенной с ним, он проявил полное невежество в области знания русской классической литературы, не знал основ уголовного права и процесса, в заочной юридической школе не учился.
С 8 апреля по 21 декабря 1946 года Горшенин почти всецело был занят на Нюрнбергском процессе, проводя значительную часть времени в Нюрнберге.
Громкие дела
Еще до окончания Нюрнбергского процесса в Прокуратуре Союза СССР стали готовиться еще к одному крупному Международному процессу – над главными японскими военными преступниками. Он проходил в Токио с 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года, то есть более тридцати месяцев. На нем был только один Главный обвинитель – американец Д. Кинан. Представители других государств, в том числе и СССР, выступали как дополнительные обвинители.
К. П. Горшенин активно занимался подготовкой и других процессов над немецкими преступниками и предателями Родины, воевавшими на стороне немцев. Среди них следует назвать процесс над бывшим советским генералом Власовым и его сообщниками (всего предано суду 11 человек). Военная коллегия Верховного суда СССР в августе 1946 года приговорила изменников к смертной казни через повешение.
Тогда же Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела и уголовное дело по обвинению бывшего атамана Семенова и его соучастников (всего в отношении 8 человек). По приговору суда Семенов был повешен, пятеро других подсудимых – расстреляны, а двое – приговорены к длительным срокам заключения.
В январе 1947 года Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело по обвинению бывшего атамана П. Н. Краснова, белогвардейских генералов Шкуро, Султан-Гирей Клыча, С. Н. Краснова, Доманова и генерала-эсэсовца фон Панвица, которые, согласно обвинительному заключению, проводили во время войны активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР. Приговор в отношении всех подсудимых был один – смертная казнь через повешение.
Среди других крупных процессов подобного рода, которыми активно занималась Прокуратура СССР, можно назвать дело, рассмотренное в ноябре 1947 года в Полтаве военным трибуналом Киевского военного округа. На скамье подсудимых оказались на этот раз 22 фашистских карателя из танковой дивизии СС "Мертвая голова".
19 марта 1946 года Верховный Совет СССР принял постановление о присвоении Прокурору СССР наименования Генеральный прокурор СССР и назначил на эту должность Константина Петровича Горшенина.
26 мая 1947 года Указом Президиума Верховного Совета СССР в стране отменяется смертная казнь. В связи с этим Горшенин направил на места телеграмму о приостановлении всех неисполненных смертных приговоров. В июле того же года был отменен и Указ от 26 декабря 1941 года "Об уголовной ответственности рабочих и служащих военных предприятий за самовольный уход с предприятий".
29 января 1948 года 4-я сессия Верховного Совета СССР 2-го созыва утвердила К. П. Горшенина в должности министра юстиции СССР, в связи с чем Президиум Верховного Совета СССР освободил его от обязанностей Генерального прокурора СССР. Он пробыл министром юстиции более восьми лет.
Громкое дело
Пули в портрет Сталина
В бытность Горшенина министром юстиции СССР в ЦК КПСС неоднократно поступали в отношении его анонимные заявления. То его упрекали за неделовые связи с сотрудницей, то обвиняли в том, что он нарушил закон о денежной реформе и незаконно получал завышенные гонорары за издание своих книг, то якобы не принимал мер к очищению адвокатуры от не заслуживающих доверия лиц и т. п. Все эти наветы, как было принято в то время, проверялись различными комиссиями и инспекциями. Горшенину приходилось все время объясняться по этим вопросам в ЦК партии и Совете Министров СССР, что конечно же немало попортило ему крови.
По мнению современников, Горшенин мог в угоду власть предержащим дать необъективную и даже предвзятую характеристику лицам, с которыми работал. Бывший Главный военный прокурор Н. П. Афанасьев в своих воспоминаниях приводит такой эпизод.
Однажды ему пришлось заниматься делом некоего Л. Последний служил в штабе конвойной дивизии в Москве. Находясь как-то раз в командировке в Брянске этот офицер, в пьяном виде, не найдя в темноте вход в свою комнату в гостинице, начал беспорядочную пальбу из пистолета. Случайно три пули попали в угол портрета Сталина, висевшего в коридоре. Началось расследование.
Учитывая, что во время войны Л. был начальником разведки в партизанском отряде, имел ордена, дело прекратили. Однако кто-то из военных прокуроров проявил бдительность и доложил в Москву о том, что Л. в пьяном виде расстрелял портрет Сталина и остался безнаказанным. Вскоре Л. арестовали и осудили за хулиганство к трем годам лишения свободы. Л. стал жаловаться, и одно его заявление попало к Афанасьеву. Последний пришел к выводу, что можно было бы войти с представлением в Военную коллегию Верховного суда СССР о снижении Л. наказания до фактически отбытого.
Афанасьев дал указание своему подчиненному Бударгину подготовить соответствующий документ, предварительно согласовав его с Генеральным прокурором СССР Горшениным. Через два дня Бударгин доложил, что Горшенин согласен с представлением. Вскоре Л. был досрочно освобожден.
Однако через некоторое время в ЦК ВКП(б) поступил донос о том, что Афанасьев умышленно добился освобождения терррориста. Комитет партийного контроля при ЦК создал специальную комиссию, в которую вошел и Горшенин, ставший к этому времени министром юстиции СССР. Разбор дела шел явно тенденциозно. Видя это, Афанасьев обратился к Горшенину: "Константин Петрович, вот вы сейчас согласны, что дело Л. решено мною неправильно. Допустим, что это так, но ведь документ в Верховный суд был подписан мною только после предварительного вашего согласия, почему же сейчас всю вину, если она есть, возлагаете на меня одного?"
Горшенин стал заявлять, что никаких указаний по делу Л. он не давал. Вызванный в КПК Бударгин подтвердил, что вопрос об освобождении Л. он лично согласовывал с Горшениным.
Тот покраснел и спросил: "А где моя подпись о согласии?"
Бударгин ответил, что обычно устные указания подписью не скрепляются, а делается лишь пометка в деле.
Тогда Горшенин заявил, что Афанасьев и Бударгин лгут и никаких указаний по делу он не давал.
Председатель Комитета партийного контроля Шкирятов добился того, чтобы персональное дело Афанасьева рассматривалось на Секретариате ЦК ВКП(б). Вел заседание Маленков. Шкирятов стал говорить о том, что Афанасьев засорил свой аппарат и даже взял под защиту явного контрреволюционера-террориста. Л. Горшенин полностью его поддержал и добавил, что Афанасьев, как Главный военный прокурор, работает плохо, и он неоднократно указывал ему на это, что дело Л. решено им неправильно и вместо того, чтобы признать свою ошибку, он пытается свалить вину за освобождение Л. на него, Горшенина.
"Я не выдержал такой наглости и подлости, – вспоминал Афанасьев, – и едва он закончил, я встал и вновь попросил слова у Маленкова. Тот слово мне дал. Я доложил, что чрезвычайно удивлен заявлением Горшенина. Моя работа при нем ежегодно проверялась и всегда признавалась удовлетворительной. При Горшенине и по его представлению я был дважды награжден орденом Ленина и орденом Красного Знамени. Он сам, Горшенин, как я точно знал, пять раз представлял меня к следующему воинскому званию "генерал-полковник юстиции", а вот теперь Горшенин говорит в ЦК, что я плохой работник.
Горшенин завертелся как уж, потому что все, что я сказал, было правдой. Тогда он начал выкручиваться, заявил, что неточно выразился и его неправильно поняли. "Я хотел сказать, – заявил он, – что товарищ Афанасьев серьезно болен и это мешает ему работать лучше"". Больше он ничего не сказал.
Секретариат ЦК все же освободил Н. П. Афанасьева от должности Главного военного прокурора по болезни.
31 мая 1956 года Министерство юстиции СССР было упразднено, а вместо него создана Юридическая комиссия при Совете Министров СССР с ограниченными функциями. К. П. Горшенин автоматически утратил свой пост и довольствовался лишь должностью директора Всесоюзного института юридических наук. В 1963 году он был назначен заведующим сектором трудового законодательства Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства. В 1967 году вышел на пенсию, продолжая вести активную научно-педагогическую деятельность. В 1968 году стал доктором юридических наук.
Скончался Горшенин 27 мая 1978 года в Москве.
Со свойственной ему энергией и увлеченностью Роман Андреевич несколько лет лично, постоянно и настойчиво занимался вопросами подготовки кадров, повышения их квалификации, делового уровня, пока не убедился, что учеба прокуроров и следователей вошла в организационное русло и дает свои результаты. Не было ни одного выступления Руденко на различных совещаниях, где бы он не касался вопросов юридической учебы. Проводились совещания и семинары кадровых аппаратов, слушались отчеты областных прокуроров. Словом, были использованы все формы контроля.