Постоянное усиление британских сил противолодочной обороны явилось особенно заметным в Бискайском заливе и в водах к северу от Британских островов. Противник постоянно держал в этих водах специальные противолодочные группы, а небо кишело самолетами. Самолеты, патрулировавшие над Атлантикой, залетали так далеко, что в океане оставался небольшой клочок акватории, где лодки могли беспрепятственно всплывать на поверхность, но и этот пробел уменьшился, после того как противник стал применять для охраны конвоев вспомогательные авианосцы.
Главной проблемой, появившейся еще годом раньше, было не обнаружение конвоев, а то, как к ним пробиться через плотный заслон из самолетов и надводных кораблей эскорта, которые сопровождали конвой с момента его выхода из порта до момента прибытия в порт назначения. Что мог сделать командир замеченной с самолета лодки, если с самолета сразу поступал сигнал конвою двигаться в обход? А после погружения лодки летчик сбрасывал в море мешки с краской, чтобы пометить для противолодочных сил место ее погружения.
* * *
Противник получал плохие новости из Южной Атлантики. В октябре 1942 года группа из шести подводных лодок неожиданно объявилась под Кейптауном, и результаты их охоты напомнили времена "золотого века". Мертен на "U-68" потопил девять судов водоизмещением в 61 600 тонн, Эммерманн на "U-172" – девять судов водоизмещением в 59 800 тонн, Витте на своей "U-159" пришел от берегов Бразилии, потопив десять судов водоизмещением в 55 900 тонн, Поске на "U-504" потопил шесть судов на 36 500 тонн, Гизе на "U-177" – восемь на 49 300 тонн, Тют на "U-181" – двенадцать маленьких судов общим водоизмещением в 38 400 тонн, а Иббекен на "U-178" потопил шесть судов водоизмещением 47 100 тонн и повредил шеститысячник. Зобе, командовавший подводной лодкой "U-179", одним из первых "подводных крейсеров" потопил одно судно и затем пал жертвой двух эсминцев.
Кремер на "U-333 находился в это время на позиции под Фритауном, надеясь прорваться в порт и атаковать там транспорты, о которых было известно, что они там. Он прошел линию изобаты в пятьдесят морских саженей, когда вдруг из темноты показался британский корвет "Крокус" и пошел на лодку. Корвет открыл огонь, град металла обрушился на друг другу, вокруг Кремера со стоном попадали члены команды, несшие вахту на мостике.
Кремер скомандовал:
– Одеть спасательные жилеты! Приготовиться покинуть корабль!
Но тут корвет своим форштевнем налетел на корму лодки и на несколько мгновений подмял корму под себя. И все же винты вращались, лодка сохранила способность двигаться полным ходом, руль слушался, прочный корпус остался неповрежденным, лодка сохраняла плавучесть.
На мостике стоял один Кремер, хотя и серьезно раненый: в левую руку попала пуля, осколками было поражено все тело. Обливаясь кровью, он продолжал отдавать команды рулевому и на машины, резко меняя курсы, но это дало лишь временную передышку, и скоро вокруг стали падать снаряды. Кремер понял, что только погружение может спасти лодку. Он сбавил ход и притворился "подбитой уткой", чтобы спровоцировать противника на новый таран. Но как только корвет стал приближаться, Кремер приказал дать полный ход. "Крокус" проскочил мимо и остался за кормой, теперь ему надо было разворачиваться. Вот когда лодка получила шанс.
– Срочное погружение! – скомандовал Кремер.
Он сам не знал, как спускался по трапу, как задраил рубочный люк. В центральный пост, где было полно воды, он спустился в полубессознательном состоянии, там лишился чувств и пришел в себя, лишь услышав взрывы глубинных бомб вокруг лодки, лежавшей на грунте. Старший помощник и шесть матросов погибли, командир и помощник были тяжело ранены, и подводная лодка оказалась в руках совсем молодого офицера и боцмана.
– Продуйте балласт! – сказал Кремер. – Нам надо до рассвета уйти отсюда.
Лодка осторожно всплыла на поверхность, юный офицер и боцман выскочили на мостик. "Крокус" находился на почтительном расстоянии и ощупывал море прожектором – искал, очевидно, спасшихся с лодки. Лодка медленно развернулась и пошла в сторону от корвета, в темноту ночи. Прошло долгое время, прежде чем они решились перейти на дизеля. Корвет все продолжал поиски, пуская осветительные ракеты.
Пока моряки производили мелкий ремонт, семеро их товарищей были преданы морю, молитву прочитал механик. "U-333" доложила обстановку своему адмиралу, и поступил приказ на рандеву с Вильямовитцем, "U-459", с тем чтобы к ним на борт перешел врач и заменили раненых. Взяли курс точно на север, ночью шли в подводном положении, а днем лишь на перископной глубине, потому что кормовые торпедные аппараты на большей глубине давали слишком сильную течь. В течение четырех дней подводникам удавалось поддерживать жизнь в Кремере и старпоме. Кремер умирал от потери крови, но в момент наступления кризиса рядом с ним очутился врач с "U-459", и он оставался с ним до прихода лодки в Ла-Рошель, где Кремера доставили в госпиталь и в конечном итоге спасли.
Но история о том, как Кремер по прозвищу "Али" ушел под Фритауном от орудийного огня, глубинных бомб и тарана со стороны "Крокуса" – это только часть опасных приключений, которые выпали на долю подводников в тех водах.
Действуя в тумане против конвоя близ Азорских островов, другая подводная лодка наскочила в надводном положении на эсминец и подверглась тарану. Ситуация казалась безнадежной. Командир уже приказал:
– Надеть спасательные жилеты! Приготовиться оставить корабль!
Приказ был тут же исполнен младшим офицером и матросом, находившимися на мостике, которые, когда эсминец своим острым форштевнем врезался в корму лодки, прыгнули за борт, не ожидая дальнейших приказаний, считая, что лодка обречена. Вынырнув и оглядевшись по сторонам, они увидели, что лодка, с зияющей пробоиной в корме, стремительно погружается и в то же время эсминец, с сильным креном и развороченной носовой частью, "отползает" в сторону, винты его наполовину хватают воздух. Через несколько секунд эсминец исчез в тумане.
Волны неспокойного моря швыряли офицера и матроса туда-сюда. Может, корвет вернется, чего не бывает? Но туман сгущался, и не было видно ничего кроме волн.
У матроса отказали нервы, он стал кричать, звать на помощь. Офицеру, сделанному из более крепкого теста, удалось успокоить товарища. Некоторое время они держались на воде в молчании.
– Бесполезно, – сказал матрос, – мы все равно утонем, сейчас или позже. Уж лучше сразу.
– Сейчас не холодно, – ответил офицер. – Я могу держаться и не собираюсь тонуть раньше времени.
Они проплыли какое-то расстояние. Ветер усиливался, рассеивая туман, который мелкими каплями опускался на море. Внезапно в просвете тумана они увидели темный предмет, двигавшийся прямо на них – спасательный плотик. С трудом они добрались до него и вскарабкались на покрытый рачками и ракушкой борт. Плот, очевидно, принадлежал какому-то погибшему судну и долго проплавал в океане в полупогруженном состоянии, но их двоих он держал. По мере наступления темноты волны становились все выше и выше, они кидали плот из стороны в сторону. Острая ракушка рвала одежду, царапала ноги и руки. Оба были голодны и измождены. Дважды плот переворачивался, и оба раза офицеру удавалось заставлять своего впавшего в апатию товарища снова взбираться на плот. На третий раз, однако, попытка не удалась и офицер остался один.
С первыми утренними лучами ветер снова посвежел. Вокруг видны были лишь высокие волны с пенными гребешками. Сильной волной плот вырвало из-под офицера. Когда офицера вознесло на гребень волны, он увидел плот в десятке метров и понял, что ему уже не догнать плот, и стал дожидаться конца.
Но что это? Внезапно на расстоянии броска камнем океан раздался – и на поверхности появилась подводная лодка! Случилось нечто небывалое и невероятное. На всем бескрайнем пространстве Атлантического океана лодка выбрала точку на поверхности, где тонул человек.
Командир поднялся на мостик и оглядел горизонт. Он уже готов был дать команду пустить дизеля, когда услышал слабый крик и увидел человека, прыгающего на волнах как поплавок. Он тут же развернул лодку и подобрал его.
Командир дал положенное сообщение своему командующему, и на этом история, казалось бы, заканчивалась. Но в тот же вечер другая лодка передала, что потеряла двух человек, после того как была протаранена, но спаслась в результате срочного погружения. Берег назначил рандеву двух лодок, и спасшийся офицер, переселившись на свою прежнюю лодку, вскоре оправился после пережитого кошмара и направился на базу вместе со своими товарищами.
Этот необычный рассказ об игре случайностей породил множество размышлений на базах подводных лодок. Говорили, что не обошлось без особого вмешательства Всевышнего, который озаботился тем, чтобы подобрать человека в бушующем океане и возвратить его на свою маленькую подводную лодку.
ГЛАВА 8
ДЕНИЦ СМЕНЯЕТ РЕДЕРА
(декабрь 1942 – февраль 1943 г.)
К концу 1942 года пошла уже отливная волна в Сталинграде и Северной Африке, но успехи подводных лодок в борьбе против конвоев противника продолжались. Команды подводных лодок вступили в четвертый год войны с непоколебимым духом и уверенностью, что сумеют преодолеть все усиливающиеся контрмеры. Им не сообщали официальные итоги германских потерь, но они и без того знали об опасностях, которые им приходилось преодолевать, и при каждом возвращении в порт они не могли не заметить брешей в рядах своих товарищей. Очень немногие из тех, кто выходил в море в 1939 году, оставались среди них.
Дениц знал о настоящих потерях, и в августе 1942 года он получил приказ сообщить обстановку с потерями в штаб-квартиру фюрера. Эти цифры выглядели следующим образом:
Потери подводных лодок на 24 августа 1942 года
1. Материальные
Число веденных в строй ПЛ с начала войны…. 304
Число потерянных ПЛ с начала войны… 105
Среднемесячные потери… 2,9
Среднемесячные потери в процентах к действующим в море ПЛ…4,9%
2. В личном составе
Офицеры Старшины – Старшины Матросы Всего мл. командиры
Погибли… 185 184 515 1075 1959
Взяты в плен… 112 113 323 600 1148
Пропали без вести… 63 58 192 382 696
…
Всего…. 360 336 1030 2057 3803
Это было эквивалентно потере 38% действующего личного состава каждый год.
Подводники могли гордиться своими достижениями во многих водах, от Карибского моря до Западной Африки, от Арктики до Южной Атлантики. Но по мере того, как 1942 год близился к концу, они все меньше верили в то, что успехи на море смогут предотвратить кризис в высшем командовании, который напрямую затронет и их командующего.
22 декабря Гитлер с обычным вниманием заслушал сообщение адмирала Редера о ситуации в Средиземноморье. Когда Редер обратил внимание Гитлера на серьезную нехватку стали для военно-морского строительства, фюрер проявил понимание и подробно объяснил причины, мешающие ему выделить больше средств на эти цели. Проконсультировавшись перед этим со Шпеером, он не видел ближайших перспектив помочь флоту, но выразил надежду на лучшее будущее. Все его поведение свидетельствовало о наличии у него доброй воли. Хотя Гитлер любил напрямую контролировать все и вся, он редко вмешивался в военно-морские вопросы, глубоко уважая ум и проницательность Редера. Гитлер рос и воспитывался вдали от моря и морских дел и не понимал этой темы и не чувствовал себя уверенно в ней. "На суше я герой, а в море трус", – однажды сказал он.
Отношения между главой государства и командующим флотом были откровенными и прямыми, но такое положение не сохранилось до конца года. После нового года планировалась объединенная атака подводных лодок и надводных кораблей на конвой в Мурманск, подобная атаке на конвой "PQ-17" летом предшествующего года. Из-за полярной ночи участие люфтваффе исключалось, но операция "Радуга" – так ее назвали – имела перспективы на успех. Подводные лодки обнаружили конвой, и тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер" с "карманным" линкором "Лютцо" и шестью эсминцами вошли в соприкосновение с конвоем утром 31 декабря.
На этом отрезке конвой сопровождался только пятью эсминцами, двумя корветами и тральщиком, но, нанеся во мгле серию ударов по превосходящим немецким силам, эсминцы долго не дали германским кораблям подойти к конвою, а тем временем на поле боя появились британские крейсеры "Шеффилд" и "Ямайка". За три дня до этого они из-за плохой погоды разошлись с конвоем и на момент начала сражения находились в двадцати пяти милях севернее. Следуя строгому приказу избегать всякого столкновения с превосходящим или равным по силам противником, командующий германским соединением прекратил операцию. До этого был потоплен британский эсминец "Акатес", большинство других кораблей получили более или менее серьезные повреждения. С германской стороны был сильно поврежден "Хиппер" и потоплен один эсминец. Конвой достиг пункта назначения, не потеряв ни одного транспорта, потому что у подводных лодок атака тоже не вышла.
Операция "Радуга" оказалась провалом немцев и победой противника, потому что главная задача – уничтожение транспортов конвоя оказалась невыполненной. Нехватка кораблей заставляла германское военно-морское командование ставить безопасность кораблей превыше других соображений.
У Гитлера создалось впечатление, что и на море Германия терпит поражение – на фоне горестных сообщений из Сталинграда и Северной Африки. Его реакция на известие о срыве операции оказалась более решительной, чем того требовали факты. Утром новый офицер связи со штаб-квартирой Гитлера вице-адмирал Кранке из адмиралтейства информировал Гитлера о предстоящей акции, а к полудню сообщил о ее окончании. С лодок сообщили, что "в арктических сумерках не видно ничего, кроме красных всполохов", и из этого путаного сообщения сделали вывод, что акция оказалась успешной. День шел к вечеру, и надежды росли, но новых сообщений все не поступало. Корабли, находившиеся в море, молчали в эфире, чтобы не обнаруживать своих позиций. Гитлер ждал с возрастающим нетерпением. Победа на море на рубеже лет компенсировала бы ему печальные новости из Сталинграда.
Первые определенные сообщения пришли поздно вечером, когда агентство Рейтер передало, что конвой Союзников без потерь ушел от нападения германских сил в Арктике и что один германский эсминец был потоплен, а другой поврежден. Мучаясь от неуверенности и озлобленный молчанием германского соединения, Гитлер велел Редеру, чтобы тот приказал кораблям отчитаться, но гросс-адмирал отказался: радиомолчание должно было соблюдаться при любых обстоятельствах. И Гитлеру пришлось ждать всю ночь, до Нового Года "Хиппер" так и не бросил якорь в своей норвежской базе.
Но теперь пришло время новых неприятностей. Где-то между Тронхеймом и штаб-квартирой Гитлера нарушилась связь на линии буквопечатающих телеграфных аппаратов, и в результате сообщение не смогло поступить к дневному совещанию. Гитлер был вне себя от гнева.
– Это скандал! – кричал он, – В течение целых суток после операции главнокомандующий не имеет никаких сообщений, в то время как британцы сообщили о своем успехе на весь мир.
Еще не отойдя от гнева, он приказал вице-адмиралу Кранке направить телеграмму в соединение, с тем чтобы оттуда доложили немедленно. Тут же он отпустил нелицеприятные слова о бесполезности крупных кораблей и неспособности и отсутствии инициативности у высших военно-морских офицеров. Вице-адмиралу Кранке пришлось воздержаться от каких-либо объяснений.
Сообщение об операции, наспех составленное, пришло после полудня. На вечернем совещании Гитлер разразился новыми обвинениями. Он напомнил присутствующим, что совсем недавно ему пришлось решать спор между Герингом, Кессельрингом и Редером о том, кто должен иметь приоритет в использовании морских транспортов в Средиземном море. Соперничество между видами вооруженных сил, казалось бы, было ликвидировано, но теперь, похоже, возобновилось с новой силой, как боль плохо залеченной раны. Гитлеру до смерти надоели склоки в штаб-квартире и неудачи на фронтах. Что касается ВМФ, то он выведет из его состава бесполезные громадные корабли и отправит их на металлолом! Это неэкономично – использовать крупные корабли для достижения целей, которые бомбардировщики могут осуществить меньшей ценой! А сталь с больших кораблей пригодится для выполнения четырехлетнего плана!
В эту ночь он диктовал план передачи на металлолом больших кораблей, и он должен был войти в официальный "Военный дневник" в качестве беспрекословного приказа. От Редер Гитлер потребовал представить доклад, но Редер спокойно спросил, нельзя ли подождать до тех пор, пока он полностью не ознакомится с ситуацией. Редер прекрасно понимал, что Гитлер заводит себя в бесцельном и ненужном гневе, который не успокоить несвоевременными замечаниями вице-адмирала Кранке. Надо было дать фюреру время успокоиться. Когда он наконец представил 6 января свой доклад, он не знал, что Геринг уже воспользовался случаем, чтобы подчеркнуть ценность эскадрильи люфтваффе, которая предназначалась для единственной цели – охраны бездействующих кораблей.
Главнокомандующий ВМФ вкратце описал свою беседу с фюрером, которая состоялась в "Вольфсшанце" – "Волчьем логове" – штаб-квартире под Растенбургом в следующих словах: