В пять часов вечера того же дня я уже в Калининграде. Прилетаю, беру такси, еду во Дворец спорта. На сцене стоят "Земляне", а Высоцкого еще нет…
(Тамразов берет инициативу на себя - выходит на сцену и заполняет паузу: "Земляне" закончили, а Высоцкий опаздывал…)
Я начал что-то говорить об авторской и эстрадной песне… К этому времени я уже столько наездил с Володей, что половину его "литературы" знал наизусть.
Говорю, говорю… Слышу за кулисами голос Высоцкого. Оглядываюсь: стоит Володя с совершенно невообразимым лицом! Вчера вечером он подумал обо мне и сказал об этом вслух Гольдману, а сегодня вечером я уже стою на сцене. Мистика! Володя без гитары вышел на сцену, мы расцеловались. Потом я вынес гитару. Все прошло нормально".
Концертов было много. Высоцкий работал на двух стационарных площадках - во Дворце спорта и в кинотеатре "Россия". Были еще и выездные концерты.
Один из поклонников Высоцкого слушал три концерта подряд из- за кулис Дворца спорта: "Между концертами приезжала "скорая" - делали уколы. На сцене стоял весь мокрый… Все время врачи в белых халатах. Было много цветов, на одном из концертов Высоцкий сказал:
- Вы меня завалили цветами, как братскую могилу".
Конечно, В. В. держался на наркотиках… Московские запасы быстро кончились, возможно, что-то доставал Тамразов:
"Как человек, все понимающий, я помогал ему в каких-то ситуациях, но… В Калининграде мы свели дозу до одной ампулы… Не хватало… Володя мне говорил:
- Я покончу с собой! Я выброшусь из окна!
Я отвечаю:
- Ну нет, Володя, нет у меня. Можешь что хочешь делать - нет.
И Марина эта была ему нужна поэтому… У нее муж был врач, и она могла что-то доставать…"
В. Гольдман: "Там была одна женщина- Марина, очень красивая… Я знал ее по Ленинграду. У нее муж работал врачом, и она сказала:
- Могу помочь.
Она очень хотела познакомиться с Высоцким. Я пошел к Володе, он говорит:
- Накрывай обед".
Там же, в Калининграде, Марина попросила своего мужа посмотреть Высоцкого, и он сказал, что В. В. жить не может в таком состоянии, а не только выступать. "Живой мертвец". Но тогда он сказал об этом, разумеется, только жене.
В Калининграде Высоцкий живет в трехкомнатном "люксе", все это время вместе с ним Николай Тамразов. "При мне у него была однажды- как бы это назвать- удивительная ситуация… Бреда?.. Удивительного бреда. Я уже говорил, что мы жили в одном номере. Володя лежит на кровати, нормально со мной разговаривает, потом вдруг говорит:
- Ты хочешь, я тебе расскажу, какой чудак ко мне приходит?
- Ну давай.
Нормальный разговор: вопросы - ответы… И вдруг - это…
- А что тебе рассказать? Как он выглядит?
- Ну расскажи, как выглядит.
Володя кладет голову на подушку, закрывает глаза и начинает рассказывать… Какие у него губы, какой нос, какой подбородок…
- Ну как - хороший экземплярчик меня посещает?
Совершенно спокойно он это говорит. Потом я попросил продолжения. Мне было интересно: он фантазирует или это на самом деле? Непонятно, как это происходит. Я закрою глаза - и могу надеяться только на свою фантазию. А он - видел! Через некоторое время спрашиваю:
- А "этот" еще не отстал от тебя?
- Сейчас посмотрим.
Снова закрывает глаза и продолжает описывать с той точки, на которой остановился. Володя мог с "ним" разговаривать!
- Сейчас он мне говорит… А сейчас спрашивает…
Открывает глаза, и мы продолжаем разговор. Про уход из театра,
про желание создать театр авторской песни. Идет нормальное развитие темы… Я снова его спрашиваю:
- А "этот" где?
Володя лежит на боку, теперь ложится на спину, закрывает глаза.
- Здесь. Порет какую-то ахинею.
Один раз я это видел…"
На эту же тему в воспоминаниях М. Шемякина: "Володя ведь многое не говорил. А у него начиналось раздвоение личности… "Мишка- это страшная вещь! когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!"
Несколько по-другому говорит об этом В. Янклович: "С полной ответственностью за свои слова утверждаю, что Володя мог общаться с какими-то потусторонними силами, о которых знал только он… Иногда он, лежа с открытыми глазами, говорил мне:
- Подожди, подожди…
И совершенно отключался от реальности".
Между тем гастроли в Калининграде подходят к концу,
В. Гольдман: "Мы отработали четыре дня, на пятый - перед последним концертом - Володя говорит:
- Я не могу. Не могу больше работать.
А потом спрашивает:
- А тебе очень нужно?
- Володя, откровенно говоря, - надо. Если ты сможешь… Пять тысяч человек приехали из области…
- Ну ладно, я буду работать, только без гитары.
- Хорошо, гитару оставляем здесь.
На сцену вышел Коля Тамразов и сказал, что Владимир Семенович Высоцкий очень плохо себя чувствует:
- Петь он не может, но все равно пришел к вам. Он будет рассказывать и читать стихи. Вы согласны?
Все:
- Конечно!
И впервые Володя работал концерт без гитары: час стоял на сцене и рассказывал".
Об этом же рассказывает Н.Тамразов; "Ситуация перед последним концертом такая… У Володи совершенно пропал голос: не то что петь - разговаривать он мог с трудом. Все-таки выходит на сцену, берет первые аккорды… Затем прижимает струны, снимает гитару и говорит:
- Не могу… Не могу петь. Я надеялся, что смогу, поэтому и не отменил концерт, но не подчиняется голос. Но вы сохраните билеты. Я к вам очень скоро приеду и обещаю, что первый концерт будет по этим оторванным билетам. Я буду петь столько, сколько вы захотите.
Кто-то из зала крикнул:
- Пой, Володя!
- Вот видит Бог, не кобенюсь. (Это его слово - "не кобенюсь".) Не могу.
Потом он как-то естественно перешел к рассказу о театре… Стал читать монолог Гамлета, потом стал рассказывать о работе в кино, о том, что сам собирается снимать "Зеленый фургон" на Одесской студии… Пошли вопросы, Володя стал отвечать. И вот целый час он простоял на сцене: рассказывал, читал стихи, отвечал на вопросы… Вечер был просто неожиданным. К сожалению, не было записи, я потом узнал об этом".
Во время этого последнего концерта за кулисами происходили "драматические" события. В. Гольдман: "А с нами в Калининграде работали "Земляне"… И они должны были заканчивать концерт. Володя - на сцене, а они за кулисами стали бренчать на гитарах. Я подошел, сказал:
- Ребята, потише, Владимир Семенович плохо себя чувствует.
Раз подошел, второй, а один сопляк говорит:
- Да что там… Подумаешь, Высоцкий?!
- Что?! Ах ты- мразь! Ничтожество! Если услышу хоть один звук!
И только я отошел, он снова - дзиньк! Я хватаю гитару и ему по голове! А они все четверо человек - молодые, здоровые жлобы - накинулись на меня. Я один отбиваюсь от четверых этой гитарой… Тут Коля Тамразов спускается по лестнице, увидел, бросился ко мне!
- Сейчас Высоцкий скажет в зале только одно слово - от вас ничего не останется!
Ну, тут они опомнились, разбежались…"
О том, как закончился концерт, есть два, почти совершенно противоположных, рассказа. Один- слегка беллетризированный - Николая Тамразова:
"Володя закончил словами из песни: "Я, конечно, вернусь…" Зал скандировал: "Спасибо! Спасибо!"
Володя уходил со сцены, еще не дошел до кулисы - вдруг в зале зазвучала его песня! Это радисты включили запись. Володя- ко мне:
- Тамразочка, это ты срежиссировал?
- Нет, Володя, я здесь сижу.
Володя вернулся к кулисе, нашел щелку и, наверное, песни три, не отрываясь, смотрел в зал. Потом подошел ко мне - в глазах чуть ли не слезы.
- Тамразочка, они все сидят! Они все сидят!
Действительно, ни один человек не ушел, пока звучали песни Высоцкого".
И вторая версия, она принадлежит человеку, который в этот день побывал на всех концертах Высоцкого.
"На последнем концерте Высоцкий не пел, много рассказывал о театре, о себе… Читал стихи. Потом стал отвечать на вопросы… И вдруг какая-то записка. Он повернулся и ушел со сцены".
По некоторым сведениям записка была следующего содержания: "Кончай трепаться - пой!"
Косвенно это подтверждает и Н.Тамразов:
"После этого последнего концерта нам принесли угря - здоровый, жирный. Горничная сварила картошки. Сидим, едим - пальцы жирные… Заходят люди:
- Владимир Семенович, мы просим прощения, что некоторые в зале кричали: "Давай пой!" И мы здесь не одни…
Мы посмотрели в окно, там стояла целая делегация".
В этот день, 22 июня, в Москве В. П. Янклович идет к отцу В. В. - Семену Владимировичу Высоцкому.
В. Янклович: "В Калининграде Володе было очень плохо. Каждую ночь он мне звонил- с Володей были Гольдман, Тамразов и еще кто-то… Я иду к отцу и рассказываю ему все… Что мы были у врача и тот сказал, что Высоцкому осталось жить два месяца. Единственный выход - Володю надо как-то изолировать.
(Для того чтобы попасть в такую специальную больницу, нужно разрешение близких родственников. - В. П.)
Семен Владимирович говорит:
- Все! Я берусь за это дело! Он приедет, и я с ним поговорю! И пусть Володя на меня не обижается. Буду действовать - вот Эдит Пиаф погибла из-за этого. Я все возьму на себя!
При моем разговоре с отцом присутствовала Евгения Степановна…
Из Калининграда приезжает Володя. Я говорю:
- Вот отец берет на себя ответственность… Мы положим тебя в больницу. Тебе надо в больницу.
Мне на всю жизнь запомнилось, что тогда сказал Володя:
- Валера, я тебя предупреждаю. Если ты когда-нибудь подумаешь сдать меня в больницу- в каком бы состоянии я ни был, - считай, что я твой враг на всю жизнь. Сева попытался однажды это сделать. Я его простил, потому что - по незнанию.
И тут же звонит отцу по телефону. Говорит с ним в довольно резкой форме. Через некоторое время приезжает отец и разговаривает с Володей как-то смущенно, совсем в другой тональности, чем со мной.
- Да что ты, Володя… Я и не собирался…
Тут я понял, что и отец ничего не сможет сделать".
За концерты в Калининграде В. В. получил шесть тысяч рублей. Марине он пообещал устроить пробы в кино. На прощание она подарила В. В. янтарный ромб, который должен храниться в квартире на Малой Грузинской, если только не исчез - среди некоторых других вещей - в день смерти.
23 июня - день, насыщенный событиями - и драматическими, и трагическими.
Н.Тамразов: "Мы вернулись в Москву… Нас встречал в аэропорту Валера Янклович. Они завезли меня домой - я тогда жил на улице 26 Бакинских Комиссаров - зашли ко мне. На кухне Володя взял два грецких ореха, раздавил в кулаке, стал есть. Говорит мне:
- Я уезжаю в тайгу к Вадиму Туманову. Много накопилось работы".
Высоцкий и Янклович едут на Малую Грузинскую.
В. Янклович: "Володя приезжает из Калининграда… А два месяца, "отпущенные врачом", уже прошли. Дома Володя говорит мне с усмешкой:
- Ну что? Где же ваши врачи?"
(Напомним, что еще в марте 1980 года В. Янклович со слов В. Абдулова передал Высоцкому мнение знакомого врача, будто В. В. осталось жить не более двух месяцев.)
Оксана: "Из Калининграда он приехал уставший, злой…"
Пытается помочь и Евгения Степановна Высоцкая:
"В июле я сама позвонила Володе:
- Ну Володя, надо лечь в больницу!
- Нет, тетя Женя. Лягу - снова продержат месяц, как тогда…
Тогда я каждый день ходила, потом прилетела Марина… Не любил - боялся больниц…"
23 июня умерла сестра Марины Влади - Татьяна (Одиль Версуа). Звонит рыдающая Марина, и Высоцкий готовится вылететь в Париж.
Марина Влади: "Наши тяжелые телефонные разговоры, твои многодневные отсутствия (В. В. не предупредил, что уезжает в Калининград? - В. П.) и потом 23 июня- смерть Одиль, мой крик о помощи, твое желание приехать меня утешить, преступный отказ в визе - и ты падаешь в пропасть".
Михаил Шемякин: "Я вам расскажу такой эпизод… У Марининой сестры - Танюши был рак крови. Она боролась восемь лет. А я уже просто боялся за Володю И однажды… Я работаю ночью, укладываюсь спать под утро. И вот однажды меня будит супруга:
- Миша, проснись!
Раз будит, значит, что-то экстраординарное. Я спросонья вылетел из кровати и сразу заорал:
- Володя?!
Она говорит:
- Нет-нет. Володя жив. Танечка умерла. Надо ехать в госпиталь".
Ревекка Шемякина: "Когда умерла Татьяна, мы все вместе хоронили ее… Мы с Мишей ездили в больницу, где она умерла, и на похороны. Марина все время повторяла:
- Господи! Хоть бы Володька не умер! Хоть бы не умер…
Меня поразило, что она так это говорила… Наверное, у нее было какое-то предчувствие…
Таня была удивительная женщина. По-моему, она болела лет семь-восемь и знала, что обречена. Ходить уже не могла - передвигалась на костылях - и еще играла в театре! Ей делали какие-то сильные уколы, и она играла!
Марина рассказывала, что последнюю ночь они с Татьяной провели вместе - лежали рядышком, обнявшись…"
В. Янклович: "У него все было - и виза была, и билет был заказан… Не полетел он на похороны Одиль Версуа, потому что не было наркотиков. А еще он боялся встречи с Мариной - все это время жил на грани… Поэтому он и говорил:
- Марина мне не простит двух вещей: не полетел на похороны Татьяны, и что у меня - Оксана…"
Нина Максимовна Высоцкая узнает о смерти Одиль Версуа в Польше. По польскому телевидению показали фильм с ее участием.
В июне и июле - до самой смерти - В. В. очень часто общается с Валерием Нисановым, который живет несколькими этажами выше. Валерий Натанович Нисанов- известный фотохудожник, автор прекрасных портретов В. В. и замечательного фоторепортажа о его похоронах.
В. Нисанов: "Однажды Володя зашел ко мне - это было в конце мая, начале июня… А у меня на стене висят фотографии, на одной из них я снят вместе с Левой Кочаряном. Володя остановился перед этой фотографией и долго-долго стоял и смотрел…
Не знаю, что между ними когда-то произошло, но у Володи вдруг полились слезы… И потом началась истерика, самая настоящая истерика!
И вот с этого дня Володя почти каждый день бывал у меня - два месяца мы практически не расставались. Иногда общались круглые сутки: он не спал, и я не спал. Да и никто не спал".
Вначале о Кочаряне. Левон Суренович Кочарян - один из самых близких старших друзей Высоцкого. В его квартире на Большом Каретном собиралась знаменитая компания, о которой В.В. часто рассказывал на концертах, особенно в последние годы. Кочарян был, пожалуй, первым человеком, который высоко оценил ранние песни Высоцкого, именно он стал записывать их на магнитофон. Легендарная "золотая пленка Кочаряна" до сих пор хранится у его вдовы Инны Александровны Кочарян. Кочарян долго болел - Высоцкий ни разу не был у него в больнице… Не было Высоцкого и на похоронах, где собрались все его друзья по Большому Каретному. Ни друзья, ни вдова Кочаряна не простили это Высоцкому. Инна Александровна просто не пустила его в дом. Наверное, В. В. после этого вообще больше не бывал на Большом Каретном.
Конечно, Высоцкий чувствовал свою вину.
В. Янклович: "Мы как-то ехали с Володей мимо больницы, в которой умер Кочарян… Смотрю, у Володи полились слезы".
Почему Высоцкий не был на похоронах Кочаряна? Есть несколько объяснений разных людей, сам В. В. никогда не говорил об этом.
Когда умер Шукшин, Высоцкий был в Ленинграде. Улетел в Москву на похороны. Вернулся, по словам Демидовой, - злой. Есть устойчивое мнение, что на похоронах его не было. Во всяком случае, его там не видели. А с другой стороны, недавно из Болгарии пришла пленка с домашним концертом Высоцкого. Там он рассказывал о похоронах Шукшина, как очевидец…
В день похорон Кочаряна Высоцкий был в Москве…
Л. Утевский - тоже житель знаменитого дома на Большом Каретном, друг и Высоцкого, и Кочаряна: "Мы знали, что Володя в Москве. Но на похороны Левы он не пришел".
В. Высоцкий (домашняя запись в болгарском городе Велико- Тырново, сентябрь 1975 года): "Я вообще не ходил: ни когда он (Л. Кочарян. - В. П.) болел, ни в больницу, ни на панихиду- никуда. Я не мог вынести: что он - больной".
Подробно обо всей этой ситуации рассказывает- и, главное, приводит слова самого В. В. - Э. Кеосаян, режиссер фильма "Стряпуха":
"Лева умер. Володя на похороны не пришел. Друзья собирались в день рождения и в день смерти Левы. Повторяю, я - человек восточный и очень ценю эти жесты. Володя в эти дни не приходил на Большой Каретный, и я долго не мог ему этого простить. И избегал встречи с Володей, даже когда бывал на спектаклях в Театре на Таганке.
И вдруг мы столкнулись с ним в коридоре "Мосфильма". Володя спрашивает:
- Кес, в чем дело? Скажи мне, в чем дело?
- Сломалось, Володя… Я не могу простить - ты не пришел на похороны Левы. Я не могу…
- Ты знаешь, Кес… Я не смог прийти. Я не смог видеть Леву больного, непохожего… Лева - и сорок килограммов весу… Я не смог!
Вы знаете, Володя был очень искренним, и все слова были его собственные.
Не сразу, через некоторое время, я все же понял Володю и простил…"
Но вернемся на Малую Грузинскую в июнь 1980 года. Почему такое тесное общение именно с Нисановым? Оксана: "Во-первых, Валера был соседом. Во-вторых, Валера - человек очень спокойный, обстоятельный, располагающий к общению. А потом, в это время Володя вообще не мог быть один. А в последнюю неделю он и ездить-то почти не мог… Поэтому часто сидел у Нисанова".
В. Шехтман: "Валера этим летом всех своих отправил на дачу, жил один. Володя часто туда поднимался. Но не каждый день".
Оксана: "Володя и спал у Нисанова… Валера даже сделал такие фотографии: Володя спит, а я сижу рядом… Видно, что по телевизору идет Олимпиада".
К сожалению, Валерий Натанович Нисанов пока не публикует эти фотографии. Вот еще одна деталь тех июльских дней.
В. Нисанов: "Володя часто ставил свою французскую пластинку, сидел и слушал…"
В. Янклович: "Сближение с Валерой Нисановым? Время было такое - приближалась Олимпиада, все каналы перекрылись. Врачи говорят, что все наркотики под особым контролем… А у Валеры всегда было шампанское и водка. Конечно, он все знал и старался не давать…
Однажды Володя подходит к нему, уже в плохой форме… Валера говорит:
- А у меня ничего нет…
Володя открывает холодильник, а морозилка вся забита бутылками водки - горлышки торчат. Он посмотрел-посмотрел:
- Да, действительно, ничего нет".
A. Федотов: "У Валеры всегда было… Если Володю прижимало, он всегда выручал. Иногда это необходимо…"
B. Нисанов: "Однажды Володя наливает в фужер- а у меня были такие: большие, по 500 граммов - бутылку водки. И р-раз! Залпом. А Валера Янклович увидел - он же его охранял от этого дела - и говорит:
- Раз ты так! Смотри - и я!
И себе в фужер. Выпил - и упал".
А. Федотов: "В это время Володя стал очень сильно поддавать… Бутылку водки - в фужер! И пару шампанского за вечер.
Ушел в такой запой, - никогда его таким не видел…
- Володя, да брось ты это дело!
- Не лезьте! Не ваше дело!
Было такое ощущение, что у него отсутствовал инстинкт самосохранения".