Греция разделена во многих местах морями, ее прерывистые извилистые берега образуют бесчисленные мысы, острова и полуострова, окруженные водой полностью или частично. Ведомые Демокедом, персидские путешественники петляли вдоль этих берегов, внимательно изучали особенности местности, подробно записывали сведения, добытые путем личного наблюдения или расспросов, которые могли бы представить интерес для подготовки Дарием вторжения в страну персидских войск. Демокед давал им возможность заниматься этим, тем не менее твердо держась курса на свой родной город Кротоне. Делегация совершала высадки в разных местах и повсюду встречала теплый прием. Перехват посланцев Дария греками не входил в интересы Демокеда. Имя и власть Дария внушали многим страх или пользовались большим уважением в Греции. Ее жители не были склонны чинить препятствия путешествию мирной делегации персидских сановников, передвигавшихся как обычные странники, да еще в сопровождении их выдающегося соотечественника, чье имя служило в определенной степени гарантией благих намерений делегации. Наконец флотилия взяла курс на запад, к побережью Италии, и прибыла в Тарант. Это был большой порт на итальянском побережье. Он располагался в начале обширного залива, омывающего подошву "итальянского сапога" между каблуком и носком. Кротоне, родной город Демокеда, куда теперь так страстно желал вернуться лекарь, находился в двухстах милях на юго-запад от Таранта вдоль побережья.
Весьма любопытно и необычно было то, что экспедиция, пройдя без задержек и препятствий такой далекий путь, была заподозрена в неладном властями как раз тогда, когда корабли достигли итальянского берега в месте, откуда Демокед мог бы легко добраться до дома. Правитель Таранта приказал захватить корабли. Он также захватил в плен персов и посадил их в тюрьму. Чтобы не дать кораблям выйти в море, он распорядился снять с них рулевое управление. Поскольку экспедиция, пусть даже на время, не может двигаться дальше, сообщил хладнокровно Демокед спутникам, он намерен воспользоваться случаем для короткого путешествия вдоль побережья, чтобы навестить своих друзей в Кротоне!
Здесь возникают подозрения, что захват кораблей экспедиции произошел не без участия Демокеда. Как только лекарь благополучно покинул спутников, правитель Таранта освободил заключенных персов, снял арест с кораблей и вернул на них рулевые управления. Персов возмутило обращение с ними местных властей. Они немедленно отправились вдогонку за Демокедом в направлении Кротоне. Лекаря обнаружили на городском рынке, где местные жители с большим любопытством слушали рассказы о его приключениях и удивлялись его внешнему виду. Персы попытались задержать Демокеда, призывая горожан помочь им и угрожая им местью Дария в случае отказа. Часть горожан была расположена внять этим призывам, однако другие заступились за своего земляка. Началась потасовка, в которой победу одержали защитники Демокеда. Они не только освободили лекаря, но, узнав от него, что транспортное судно с грузами экспедиции является его собственностью, захватили и это судно и передали его Демокеду. Персам было заявлено, что, хотя они не могут претендовать на транспортное судно, галеры остаются в их распоряжении. Делегации позволили отправиться домой на этих галерах в любое время.
Теперь у персов не было иного выбора, кроме как отправиться в обратный путь. Правда, путешественники выполнили разведывательное задание почти полностью, но если бы возникла необходимость выведать что-либо еще, то у них не оставалось прежних преимуществ, поскольку отсутствовал грек-проводник, а значительная часть ценных подарков Дария, предназначенных, чтобы откупиться в случае необходимости от разного рода князьков, была утрачена. С учетом этого персы стали готовиться к возвращению в Сидон, в то время как Демокед обосновался в Кротоне. Перед отбытием экспедиции Демокед пожелал всем ее участникам счастливого пути и просил передать Дарию наилучшие пожелания, а также сообщить царю, что лекарь сейчас не может вернуться в Персию, поскольку готовится к женитьбе!
Неудачи, выпавшие на долю персидских разведчиков, были только началом их злоключений. Из-за встречных ветров их корабли сбились с курса и были выброшены на берег Иапигии – страны, занимающей каблук "итальянского сапога". Местные жители захватили их в плен и обратили в рабов. Случилось так, что в этой дикой стране оказался в это время богатый и образованный человек, высланный из Таранта по политическим соображениям. Его звали Гилл. Он узнал о несчастьях иностранцев и занялся устройством их судьбы. Этот человек считал, что, освободив пленников из рабства и отправив их домой, он заручится дружбой Дария и, возможно, обеспечит с его помощью восстановление своего правления на родине. В связи с этим Гилл заплатил за пленников требуемый выкуп и предоставил им свободу. Затем он помог персам собраться в обратный путь, и злосчастные путешественники возвратились, наконец, ко двору Дария без своего проводника, без богатств и драгоценностей, без всего, но, сохранив, к своей радости, хотя бы свои жизни.
У них, конечно, были основания опасаться гнева Дария, поскольку неистовую ярость тирана вызывали как несчастья, так и преступления. Однако Дарий на этот раз был расположен благосклонно. Он принял несчастных разведчиков радушно. Царь немедленно распорядился выдать вознаграждение Гиллу за выкуп пленников. Он хорошо заплатил также за информацию, добытую разведчиками о Греции, хотя обстоятельства, о которых мы расскажем позднее, помешали царю осуществить вторжение в эту страну немедленно.
Глава 7
Восстание в Вавилоне
Город Вавилон, бывший столицей Ассирийской империи, завоевал основатель Персидской империи Кир, присоединивший Ассирию к своим владениям. Это был большой город, отличавшийся богатством и великолепием. В свое время Кир сделал его одной из своих столиц.
Когда Кир овладел городом, он обнаружил в нем евреев, угнанных в плен. Как свидетельствует Библия, их пленил Навуходоносор, бывший царь Вавилонии. Святые пророки Иудеи предсказывали, что через семьдесят лет пленники вернутся на родину, а Вавилон будет затем разрушен. Первое предсказание сбылось после завоевании Вавилонии Киром. Дарию выпало исполнить второе из предначертаний небес – покарать город.
Хотя в разрушении Вавилона Дарий и стал, таким образом, орудием божественного Провидения, это произошло непреднамеренно и неосознанно. В ужасных сценах осады и штурма злосчастного города отразился импульс ненависти и мести, которому персидский царь подчинялся. Он абсолютно не осознавал в это время, что является посланцем божественного гнева. Несчастным вавилонянам ужасы штурма и разорения города были посланы во искупление их двойного преступления. Гнев Господа вызвали их высокомерие, злобность и жестокость к евреям, в то время как их предательство и мятеж или, по крайней мере, то, что считалось предательством и мятежом, навлекли на них неумолимую кару персидского царя.
Жители Вавилона были склонны к мятежу еще во время правления Кира. Они привыкли считать свой город самой величественной и роскошной столицей мира. Их возмутило, что Кир не сделал город центром империи. Кир предпочел Сузы, Вавилон же в связи с этим, хотя и назывался одной из его столиц, вскоре деградировал до статуса провинциального города. Оставшиеся в нем представители знати начали вынашивать планы избавления от господства персов, дабы восстановить былую славу города.
Благоприятная ситуация для осуществления этих планов возникла во время узурпации власти в Персидской империи магами. Пока на троне сидел лже-Смердис, уединившийся в своем дворце в Сузах, провинции оставались без присмотра. Когда же Дарий и его сообщники разоблачили мага и предали его смерти, то потребовалось после столь кардинальной перемены обстановки значительное время для урегулирования дел в самой столице, прежде чем обратиться к делам отдаленных провинций. Жители Вавилона использовали любую возможность подготовить город для отражения нападения персидских войск. Они укрепили оборонительные рубежи, создали большие запасы продовольствия, приняли меры для освобождения города от части населения, непригодной для его обороны. Все это производилось организованно и скрытно. В Сузы поступили вести о мятеже в Вавилоне, что стало неожиданностью для правительства Дария.
Жители Вавилона выбрали для мятежа время, когда подвижные силы Дария были заняты в военной кампании в Малой Азии. Дарий послал их туда, чтобы сделать царем острова Самос некоего ссыльного и бродягу по имени Силосон. Персидского царя побудили возвысить Силосона следующие необычные обстоятельства.
Силосон был братом Поликрата, о трагической судьбе которого мы уже рассказывали. Его выслали из Самоса, перед тем как Дарий взошел на престол, и он стал затем вести жизнь солдата фортуны, нанимаясь подобно этим авантюристам на службу везде, где возникала возможность добыть славу и деньги. В этом качестве он следовал в составе армии Камбиза в Египет во время памятного похода, описанного в первой главе этой книги. Случилось так, что Дарий, будучи тогда молодым знатным придворным, ничем пока не отличившимся и не предполагавшим, что он когда-либо сядет на царский трон, тоже состоял в армии Камбиза. Там оба молодых человека и познакомились.
В то время когда армия стояла в Мемфисе, произошел инцидент с их участием. Тогда он показался малозначащим, однако в дальнейшем имел важные последствия. Суть дела была вот в чем.
У Силосона был красивый плащ красного цвета, который вызвал восхищение Дария, когда однажды грек появился в нем, прогуливаясь по площади в Мемфисе. Дарий попросил Силосона продать ему плащ. Тот ответил, что плащ не продается, но он подарит его Дарию. Возможно, Силосон подумал, что Дарий откажется от подарка. Если так, то он ошибся. Дарий поблагодарил своего нового знакомого за великодушие и принял дар.
Силосона сильно опечалила утрата плаща. По окончании похода Камбиза в Египет Дарий вернулся в Персию, а Силосон остался на Западе. Наконец произошли события, связанные с организацией заговора против мага Смердиса и воцарением Дария. Вести о возвышении молодого сановника вскоре достигли Запада, и о них узнал Силосон. Они весьма обрадовали грека, и он мгновенно оценил выгоду, которую можно было извлечь из этого.
Силосон немедленно отправился в Сузы и попросился на прием к царю. Дворецкий поинтересовался, кто именно добивается свидания с царем. Силосон ответил, что является греком, который некогда оказал Дарию услугу и хотел бы с ним увидеться. Дворецкий сообщил о посетителе Дарию. Царь никак не мог вспомнить, кем был этот посетитель. В его памяти не сохранилось ни одного эпизода, который напоминал бы об оказании ему греком услуги. Тогда царь приказал впустить гостя.
Силосона привели к Дарию, но он не узнал гостя. Царь попросил переводчика спросить посетителя, какую услугу и когда тот оказал ему. Грек напомнил об обстоятельствах приобретения Дарием плаща. О плаще царь помнил, хотя дарителя забыл напрочь. "Неужели ты тот самый человек, – воскликнул царь, – который сделал этот подарок? Я счел тебя тогда весьма великодушным, и ты увидишь, я не останусь неблагодарным. К счастью, обстоятельства сложились так, что я могу щедро вознаградить тебя за великодушие. Ты получишь столько золота и серебра, что никогда не пожалеешь об услуге, оказанной Дарию, сыну Гистаспа".
Силосон поблагодарил царя, но сказал, что золото и серебро ему не нужно. Дарий спросил, какого же вознаграждения он желает. Грек попросил отдать под его власть Самос. "Остров, – сообщил он царю, – был собственностью моего брата. Когда брат покинул Самос, то временно доверил управлять им Меандрию, своему придворному. Островом все еще правит эта семья, в то время как я, законный наследник, бродяга и изгнанник, лишенный владений брата одним из его рабов".
Дарий решил немедленно помочь Силосону. Он собрал в поход армию под командованием Отана, который, как помнят читатели, был одним из семерых заговорщиков, задумавших свергнуть с царского трона мага Смердиса. Царь приказал Отану сопровождать Силосона до Самоса и отдать греку остров во владение. Силосон особенно просил, чтобы во время захвата острова не допускались ненужные акты насилия, карательные акции и не проливалась лишняя кровь. Дарий дал Отану соответствующие указания.
Несмотря на это, поход привел в итоге к почти полному уничтожению жителей Самоса. И вот что произошло. На острове находилась крепость, где укрылись его жители, узнав, что Отан сажает на корабли, пришвартованные у побережья Малой Азии, войска и приближается к Самосу. Меандрия не радовала перспектива лишиться власти и собственности, а поскольку народ ненавидел его за притеснения так же, как и он его, то тиран совершенно не заботился о том, какие страдания принесут людям его меры по обороне острова. Меандрий мог воспользоваться тайным подземным ходом, связывавшим крепость с морским берегом, где в уединенной бухточке находились лодки и суда, готовые вывезти его с острова. Приняв меры по обеспечению своей безопасности, Меандрий повел себя таким образом, чтобы вызвать у персов ярость, рассчитывая в последний момент сбежать по подземному ходу и бросить островитян на произвол судьбы.
У Меандрия был брат, который содержался в темнице, повредился умом и постоянно пребывал в озлобленном состоянии. Меандрий сделал вид, что желает сдать остров персам. Он вступил в переговоры с представителями персов, которые решили, что договор с островитянами заключен. Они собрались перед цитаделью в миролюбивом настроении, ожидая оформления капитуляции. В это время Харилай, брат Меандрия, содержащийся в заключении, заметил иноземцев через решетку в тюремной башне. Он срочно послал Меандрию записку, требуя переговорить с ним. Меандрий велел привести узника. Брат, оборванный и изнуренный, обалдевший от пребывания в камере и суматохи, поднявшейся вокруг него, обрушился на Меандрия с ругательствами и упреками. Он нещадно ругал брата за готовность бесславно капитулировать без борьбы перед противником, которого легко победить. "У тебя нашлось достаточно смелости и энергии, – кричал он, – чтобы вести войну против невиновного и беззащитного брата, годами держать его в темнице, закованным в цепи, но когда показался настоящий враг, ты сдаешься ему без сопротивления, хотя он собирается лишить тебя всего и отправить в бессрочную ссылку. Если ты настолько труслив и ничтожен, чтобы выполнить свой долг, то дай мне солдат, чтобы я это сделал за тебя. Я сброшу этих персов в море с таким же удовольствием, с каким сбросил бы и тебя".
Меандрий решил, что самое лучшее для него – это удовлетворить просьбу брата. Он отдал свои войска под командование Харилая, и, пока разъяренный безумец атаковал во главе этих войск изумленных персов, расположившихся у цитадели, Меандрий ускользнул из крепости по подземному переходу. Персы были так возмущены немыслимой, по их представлениям, изменой, что, схватив оружие и построившись в боевые порядки, начали массовое избиение жителей Самоса. Они не щадили никого и передали, наконец, остров под управление Силосона, у которого теперь почти не осталось подданных.
Население Вавилона восстало как раз в то время, когда Отан со значительной частью царских войск был занят в этой кампании. Вести о восстании привели Дария в ярость. Сатрапов тоже возмутил мятеж части подданных империи. Каковы бы ни были причины мятежа, полагали они, это только отягощает преступление вавилонян. Дария особенно разозлило, что вавилоняне воспользовались сложной ситуацией, когда его войска были заняты в военной кампании. Если бы он располагал всеми войсками, то был бы раздражен мятежом не меньше, посчитав его вызовом царской власти.
Царь собрал все свои войска и двинулся на Вавилон. Жители закрыли перед ним ворота города и начали высмеивать Дария. Они плясали и прыгали на стенах, показывали царю непристойные жесты, сопровождая их криками, насмешками и издевательскими гримасами. Вавилоняне были уверены в неприступности своих оборонительных рубежей и, кроме того, считали Дария очередным узурпатором, незаконно захватившим трон. Они кричали своим врагам со стен: "Послушайтесь совета, возвращайтесь туда, откуда пришли! Вы только зря потратите время на осаду Вавилона. Вы возьмете город, когда мул ожеребится, не раньше!"
В интересах исторического повествования следует добавить, что в сознании древних греков каждое большое событие связывалось с какими-нибудь чудесами. Чтобы потрафить этому чувству, летописцы в ряде случаев придумывали чудо, приурочивая его к такому событию. В других случаях они возводили необычные, но отнюдь не сверхъестественные явления в ранг чудес. Чудо, связанное с осадой Вавилона, заключалось как раз в производстве мулом потомства. Мул принадлежал военачальнику армии Дария по имени Зопир. Это случилось после полуторалетней безуспешной осады Вавилона Дарием. Армия уже отчаялась когда-либо покорить город. Зопир смирился с тем, что осада будет продолжаться бесконечно или прекращена, когда его внимание привлек мул. Он вспомнил насмешки вавилонян со стен города, и ему показалось, что появление у мула потомства знаменует момент, когда может быть придуман способ взять город.
Предзнаменования и пророчества часто влекут за собой идеи, способствующие их осуществлению. Зопир пришел к Дарию, чтобы выяснить, как долго царь готов дожидаться конца осады. Военачальник хотел знать, считал ли Дарий вопрос сокращения срока осады достаточно важным, чтобы пойти на достаточные жертвы для его решения. Зопир обнаружил, что этот вопрос очень волнует царя. Дарий с большим нетерпением ожидал окончания осады и овладения городом. Военачальник сразу понял, что, если бы он мог каким-либо способом посодействовать этому, то был бы вправе рассчитывать на щедрую благодарность царя.
Тогда он решил проникнуть в Вавилон под видом перебежчика с таким расчетом, чтобы получить в дальнейшем важный пост в городе и использовать его в интересах осаждавших войск. Чтобы убедить вавилонян в искренности своего дезертирства, Зопир решил обезобразить себя, тогда осажденные не заподозрили бы перебежчика в том, что он нанес себе раны с целью обмана своих врагов. Военачальник отрезал себе волосы и уши, обезобразил лицо таким ужасным способом, что раны невозможно было устранить, затем велел избивать себя до тех пор, пока все его тело не покрылось рубцами и ушибами. Покрытый кровоточащими ранами, он явился к Дарию, чтобы узнать планы царя.
Дарий оцепенел при виде столь ужасного зрелища. Он соскочил с трона, бросился к Зопиру, причитая, кто посмел так обращаться с ним. Когда Зопир признался, что сам обезобразил себя, изумление царя возросло еще больше. Он назвал Зопира безумцем. Зопир ответил, что он отнюдь не безумен, и разъяснил свой замысел. По его словам, он тщательно и хладнокровно разработал план. "Я не хотел знакомить вас со своим планом до тех пор, – сказал военачальник, – пока не сделаю предварительных приготовлений, поскольку знал, что вы меня удержите от них. Теперь же ничего не остается, кроме как попытаться извлечь выгоду, если возможно, из того, что я уже сделал".