25 мая было следующим днем после того, как Гитлер остановил бронетанковые войска и оставил уничтожение врага на долю люфтваффе. И все равно авиакорпус тактической поддержки Рихтгофена в этот день не произвел ни одного налета на Дюнкерк. KG 77 и StG 1 были заняты в боях с французскими танками, яростно атаковавшими чересчур растянутый германский южный фланг в Амьене; StG 77 графа Шенборна сражалась с вражеской артиллерией, обстреливавшей аэродром снабжения в Сен-Кантене. При наличии таких угроз с обеих сторон германского клина Дюнкерк мог обождать.
Но утром 25-го под натиском 2-й танковой дивизии пала Булонь, после того как два высадившихся на территории гавани британских гвардейских батальона были вынуждены под градом танкового огня покинуть район. Груженный войсками французский эсминец "Chacal" был потоплен набросившимися на него "Штуками" прямо у причала.
На следующий день, 26 мая, генералы Гудериан и Рихтгофен вместе организовали массированный налет пикировщиков на цитадель и порт Кале. Оттуда британские войска не подлежали эвакуации: Черчилль приказал сражаться до последнего. В 8.40 первая Geschwader, StG 77, пролетела над аэродромом Сен-Поль, где к ней присоединился эскорт.
"Мы были готовы, сидя пристегнутыми в кабинах, когда над нами пролетели груженные бомбами "Штуки"", – докладывал старший лейтенант граф фон Кагенек из I/JG 1. После вчерашнего неудачного опыта со "спитфайрами" штаб корпуса не был намерен рисковать. "Штуки" должны были сопровождаться всеми тремя Gruppen из составной JG 27.
"Скоро мы были в воздухе и, сделав круг для получения оперативной информации, быстро нагнали "юнкерсы", – продолжает Кагенек. – Потом, плавно образовав плотный строй с обеих сторон бомбардировщиков, мы подошли к объекту. Его можно было найти даже без компаса, потому что путь указывала колонна густого черного дыма".
Вдруг на сцене появились британские истребители. Но, заметив, что близко над пикирующими бомбардировщиками держатся "мессершмиты", они не стали сокращать дистанцию.
"У нас чесались руки, – рассказывает Кагенек, – но надо было выполнять свои обязанности. Может, это была приманка, и, пока мы бы дрались с ними, другие истребители могли обрушиться на "Штуки".
Затем, очевидно считая, что обнаружили прореху в германском оборонительном построении, британцы пошли на снижение. Сразу же вверх взмыли "мессершмиты", развернулись и понеслись за англичанами. Один из "спитфайров" вспыхнул пламенем и пошел вниз, оставляя за собой хвост дыма. Следом за ним раскрылся парашют, и командир германской эскадрильи сообщил по радио о сбитом самолете противника.
А к этому времени "Штуки" уже были над Кале и плотными группами пикировали на отчаянно оборонявшуюся цитадель. Их бомбы подняли такую пелену дыма и пыли над крепостью и гаванью, что, когда прилетела StG 2 для второй волны атаки, летчики с трудом различали свои цели. Тем не менее они добавили свои бомбы в этот кипящий котел.
В общей сложности налет длился более часа, с девяти утра до десяти, а артиллерийская обработка была еще дольше. К полудню 10-я танковая дивизия опять пошла в атаку на позиции союзников, и в 16.45 защитники Кале капитулировали. В плен было взято 20 000 человек, включая 3000–4000 британцев. В Англии об этой сдаче еще не знали: даже на следующий день на горящий город продолжали сбрасывать с воздуха боеприпасы.
Кале пал в результате четко скоординированной совместной операции люфтваффе и армии. Ведь наверняка и Дюнкерк, последний порт для эвакуации британских экспедиционных войск, все еще сражавшихся во Фландрии, мог бы пасть таким же образом? Во всяком случае, германское острие наступления было всего лишь в 12 милях.
Но германские танки уже два дня стояли на месте. Их берегли для другого случая. А люфтваффе будет в одиночку заниматься Дюнкерком.
И все-таки 26 мая опять город и порт были атакованы незначительными силами I и IV авиакорпусов. Три Geschwader "Штук" из VIII воздушного корпуса, а также другие его бомбардировщики, "хеншели" и истребители были в самом деле заняты по горло: в Кале, Лилле и Амьене. Но не в Дюнкерке.
Днем раньше, то есть в первый день, когда было остановлено танковое наступление, командующий VIII воздушным корпусом Рихтгофен прилетал на своем "физелершторхе" на командный пункт к фон Клейсту, чтобы обсудить план дальнейших скоординированных мер. Так случилось, что там же присутствовали фон Клюге и его корпусные генералы Гудериан и Рейнхардт. Реакция Гудериана на приказ остановиться, когда победа была уже почти у него в руке, занесена в протокол: "Мы потеряли дар речи".
Потом фон Клюге повернулся к командующему авиацией.
– Итак, Рихтгофен, – произнес он саркастически, – я полагаю, вы уже взяли Дюнкерк с воздуха?
– Нет, господин генерал-майор, я его еще даже не атаковал. Базы моих "Штук" слишком далеко позади, дистанция подлета слишком велика. По этой причине я могу их использовать максимум дважды в день, а посему не могу нанести сконцентрированный удар.
– А чем заняты другие воздушные корпуса?
– Они находятся еще дальше в тылу, большинство – в рейхе и в Голландии. Даже для "Хейнкелей-111" и "Юнкерсов-88" это слишком большое расстояние для перелета.
Клюге покачал головой:
– А нам даже не разрешается пересекать канал Аа, чтобы не оказаться на пути люфтваффе! И в результате все бронетанковые войска парализованы. Все, что мы можем сейчас делать, это лишь серии булавочных уколов.
Рейнхардт послушно поддержал своего командира:
– Несомненно, враг будет использовать проселочные дороги в Дюнкерк, которые у него остались, чтобы уйти из наших лап и посадить на корабли огромные массы своих войск. Помешать ему может только наше мощное наступление.
Сейчас был как раз тот самый нужный момент. Но 4-я армия по-прежнему была связана находящимся в силе приказом остановить продвижение. Все аргументы Верховного командующего сухопутными войсками фон Браухича и его начальника штаба Гальдера не смогли переубедить Гитлера.
Даже такой предприимчивый генерал, как Рихтгофен, не слишком высоко оценивал шансы "Штук" в этих обстоятельствах. Как только он вернулся к себе в штаб в Пруаси, он позвонил напрямую начальнику Генштаба люфтваффе Иешоннеку.
– Если танки не возобновят свое наступление, англичане ускользнут от нас. Никто не верит всерьез, что мы в одиночку сможем остановить их с воздуха.
– Ты ошибаешься, – сухо ответил своему другу Иешоннек. – Железный верит в это. – Он имел в виду Геринга. Потом добавил нечто примечательное: – Более того, фюрер желает уберечь британцев от слишком сокрушительного поражения.
Рихтгофен не верил своим ушам.
– И нам все равно надо молотить их?
– Совершенно верно. Всеми имеющимися у вас средствами.
Эта история об уважении к британцам просто звучала бессмыслицей! О каком уважении могла идти речь, если люфтваффе должно было засыпать их всеми имеющимися средствами уничтожения? И к тому же Геринг, несмотря на весь скептицизм своих генералов, собирался одержать громкую победу в течение двух дней.
И вот, когда Кале капитулировал в полдень 26 мая, события следовали одно за другим:
1. В некоторых секторах фронта во Фландрии британцы оставили свои позиции и открыто стали отходить к побережью пролива.
2. Гитлер и Рунштедт аннулировали приказ остановиться и после паузы в два с половиной дня разрешили бронетанковым дивизиям продолжить наступление следующим утром.
3. Люфтваффе, наконец, избрало Дюнкерк своей главной целью, и командование впервые приказало обоим Luftflotten действовать в полную мощь при атаках города и порта.
4. В 18.57 британское адмиралтейство приказало начать операцию "Динамо" – эвакуацию британской армии с континента.
Огромный флот, преимущественно из небольших судов – эсминцев и торпедоносцев, тральщиков, буксируемых барж вместе с бесчисленным количеством частных яхт и моторных лодок – начал пересекать Ла-Манш.
Их вид наводил печаль. Вице-адмирал сэр Бертран Рамсей, руководивший операцией из Дувра, рассчитывал управиться за два дня, пока немцы не прорвут оборону Дюнкерка. За это время он надеялся своим "комариным флотом" выдернуть в лучшем случае 45 000 человек из этого адского котла.
С наступлением рассвета 27 мая казалось, что все эти британские надежды перечеркнуты. Налеты германской авиации превзошли самые наихудшие опасения. Уже с первыми лучами солнца группы KG 1 и 4 были над головой, бомбы с их "хейнкелей", взрываясь, освещали все окрестности. Поток бомбардировщиков не прекращался. Налет KG 54 добавил новых пожаров в доках, а рядом с длинным восточным молом раскололся пополам французский транспортный корабль "Aden". До 7.11 налет проводили бомбардировщики 2-го воздушного флота, базировавшиеся в Западной Германии и Голландии.
Затем настала очередь "Штук". К этому времени акватория возле Дюнкерка кишела кораблями всех видов. Выбирая те, что побольше, пилоты отделялись от группы и нажимали на рычаг сброса бомб, снизившись в пике до высоты 500 метров. Вниз со свистом летели 500-фунтовые и 1000-фунтовые бомбы замедленного действия. Хотя было очень много промахов благодаря увертливости кораблей, попаданий тоже было полным-полно. Среди затонувших был французский войсковой транспорт "Cote d'Azur".
Городу и порту не было дано передышки, следом его атаковали "дорнье" из KG 2 и 3. Они прилетели из дальнего региона Рейна – Майна, а отыскать цели им помогли столбы черного дыма, восходившие к небу от горящих цистерн с нефтью. Под всем этим дымом от пожаров и пылью от рушащихся зданий город было трудно различить, потому что все больше бомб падало в эту преисподнюю.
В полдень британские войска начали эвакуацию города и района гавани. Адмиралу Рамсею сообщили, что уже невозможно вести посадку на корабли с изуродованных бомбами причалов. Ее придется делать с открытых пляжей между Дюнкерком и Ла-Панне, где не было причалов или погрузочных устройств, а сам процесс пойдет много медленнее.
К концу первого дня "Динамо" было спасено лишь 7669 человек из общего числа, превышающего 300 000. Трудности были невероятными, и стали жаловаться на недостаточное британское прикрытие с воздуха. Адмирал Рамсей докладывал: "Ожидалась надежная защита с воздуха, а вместо этого по нескольку часов подряд корабли на рейде подвергались смертельному граду бомб и пулеметным очередям".
Почти каждый солдат, которому удалось благополучно вернуться в Англию, пройдя через это тяжелое испытание, задавал один и тот же вопрос: "Где же были наши истребители?"
Эту несправедливость по отношению к Королевским ВВС своим горьким опытом подтверждают германские пилоты бомбардировщиков, побывавших над Дюнкерком.
Дюжина "Do-17" из III/KG 3 только что отбомбилась на цистерны нефтехранилища к западу от порта, когда на них налетела эскадрилья "спитфайров". Рядом не было ни одного германского истребителя. Хотя радисты яростно отстреливались из своих "MG 15", превосходство "спит-файров" в скорости и вооружении было таково, что в исходе боя не оставалось никаких сомнений. Половина "дорнье" либо врезалась, охваченная пламенем, в землю, либо должна была совершить вынужденную посадку.
III/KG 2 пережила подобное, об этом сообщал майор Вернер Крайпе: "Вражеские истребители набросились на наше соединение, летевшее в плотном строю, с бешенством маньяков".
Когда "дорнье" летели, почти касаясь друг друга кончиками крыльев, завеса совместного оборонительного огня, который вели их стрелки, играла свою роль. И все равно радио потрескивало от тревожных переговоров между машинами, летевшими в арьергарде: "Тяжело поврежден… должен покинуть строй… пытаюсь совершить вынужденную посадку".
В военном дневнике II авиакорпуса день 27 мая считается "плохим днем": "При пропавших без вести шестидесяти четырех членах экипажей, семерых раненых и потерянных двадцати четырех самолетах сегодняшние потери превосходят таковые за последние десять дней, вместе взятых".
В других воздушных корпусах происходили такие же события. Если 200 "спитфайров" и "харрикейнов" и не уберегли войска от вражеской бомбежки, они тем не менее нанесли урон противнику. Могло ли люфтваффе выдержать давление? Могло ли оно атаковать в течение последующих дней столь же продолжительно и эффективно?
28 мая погода стала ухудшаться с часу на час. Хотя отдельные бомбардировочные Gruppen совершали налеты на Остенде и Ньюпорт, едва ли одна бомба упала на Дюнкерк. Низкая облачность в сочетании с дымом и пылью покрыла пеленой весь район.
Адмирал Рамсей вместе со своей командой перевел дух. Сейчас выяснилось, что, во всяком случае, гавань все-таки можно использовать. Прежде всего, корабли могут выстроиться вдоль длинного восточного мола: такая посадка будет более продуктивной, чем вывоз солдат с песчаного побережья. В этот день еще 17 804 человека отбыли в Англию.
День 29 мая ознаменовался проливным дождем. В своем дневнике Рихтгофен писал: "От всех уровней Верховного командования раздаются шумные требования, чтобы VIII воздушный корпус вновь принялся за корабли и лодки, на которых английские дивизии смываются с содранной шкурой. Но у нас потолок, однако, всего лишь 100 метров, и как генерал, командующий своими соединениями, я считаю, что массированный огонь зенитной артиллерии врага может нанести нам больше урону, чем мы – ему".
Прошло тридцать шесть часов, а на Дюнкерк практически не упала ни одна бомба. Поток приходивших и уходивших кораблей постоянно нарастал. Но к полудню облачный покров стал сокращаться, и начиная с 14.00 погода вновь стала благоприятной для действий авиации. Люфтваффе не теряло времени, стараясь наверстать упущенное. Три Geschwader "Штук" по очереди пикировали на эвакуационный флот. Вновь все место посадки оказалось изрезанным бомбами. Один за другим загорались корабли, и опять гавань была объявлена "блокированной и непригодной к использованию".
А в 15.32 соединения люфтваффе появились вновь, и среди них KG 30 из Голландии и LG 1 из Дюссельдорфа – обе имели в своем составе бомбардировщики "Ju-88" (в люфтваффе их прозвали "чудо-бомбардировщиками").
Счет второй половины дня в сражении с британским флотом составил три потопленных эсминца и семь поврежденных. Это было сочтено адмиралтейством чрезмерной потерей, и современные эсминцы были выведены из состава кораблей, участвующих в операции. Для эвакуации еще более серьезными были потери одного за другим от налетов "Штук" пяти крупных пассажирских кораблей со всеми их транспортными возможностями: of the Channel", "Lorina", "Fenella", "King Orry" и "Normannia". После нескольких часов атак люфтваффе операция "Динамо" оказалась под страшной угрозой. Но, невзирая ни на что, 29 мая еще 47 310 солдат союзников вернулись домой.
30 мая погода опять оказалась в союзе с британцами. Туман и дожди не позволили люфтваффе поднять в небо свои самолеты. Даже германская армия мало что сделала с отчаянно обороняемым плацдармом, а сейчас она должна была расплачиваться за два с половиной дня простоя. Шесть дней назад танки, ударив в тыл противнику, встретили бы слабое сопротивление и могли бы захлопнуть ловушку. А сейчас уже было поздно. В этот день было эвакуировано уже 58 823 человека, включая 14 874 француза.
31 мая началось туманом, но к полудню он рассеялся, разрешив провести боевые вылеты хотя бы нескольким соединениям. Но "Штуки" были прикованы к земле на весь день, и число эвакуированных возросло до 68 014 человек.
На следующий день, 1 июня, была солнечная, ясная погода, и еще раз люфтваффе ввело в бой все свои самолеты, способные летать. Хотя против них англичане выставили много эскадрилий "спитфайров" и "харрикейнов", большая их часть ввязалась в бой с "Ме-109" полковника Остеркампа из JG 51 и "Ме-110" подполковника Хута из ZG 26. Так что "Штуки" опять получили возможность атаковать эвакуационный флот. Было потоплено в море четыре эсминца, набитые войсками, а также десять других кораблей. Многие другие получили повреждения.
Хотя в этот день было вывезено еще 64 429 солдат, воздушные налеты были таковы, что адмирал Рамсей был вынужден принять решение продолжать эвакуацию только по ночам. Когда поэтому на следующее утро появились самолеты-разведчики, они сообщили, что корабли исчезли. Соответственно бомбардировщики были переключены на наземные объекты, и с этого момента основная зона боевых действий люфтваффе была перенесена на юг. И действительно, на следующий день мощный налет был предпринят на Париж.
Таким образом, в течение девяти дней, пока продолжалась операция "Динамо", люфтваффе удалось серьезно помешать ей лишь в течение двух с половиной дней, а именно 27 мая, полдня 29-го и 1 июня. Когда на рассвете 4 июня на борт поднялись последние солдаты, они довели общий счет эвакуированных до 338 226 человек. Это представляло решающий успех в плане продолжения войны, что никем не оспаривается. Когда Дюнкерк наконец пал, начальник Генштаба армии отметил в своем дневнике: "Город и побережье в наших руках. Французы и англичане ушли!"
На деле около 35 000-40 000 французских солдат остались неэвакуированными и были взяты в плен. Именно их стойкое сопротивление позволило "Динамо" длиться так долго, и так много их товарищей (британцы почти все до одного) было вывезено.
Пока германская пехота прочесывала обломки, усеявшие берег, появился какой-то изможденный летчик и стал махать им руками. Это был старший лейтенант фон Ольхавен, командир эскадрильи из 6/LG 1, чей "Ju-88" был сбит "спитфайрами". Как военнопленного его привели к причалу, составленному из грузовиков, чтобы взять на борт британского корабля. Однако, воспользовавшись возможностью, он прыгнул в воду и спрятался между грузовиками под дощатой обшивкой.
Он сидел там тридцать шесть часов, пока проходили приливы и отливы, пока наконец не появились его соотечественники. Для германского летчика, по крайней мере, Дюнкерк стал победой.
Глава 5
КАНАЛ "КАРУСЕЛЬ"
Во второй фазе кампании на Западе, начавшейся 5 июня 1940 года и закончившейся перемирием между Францией, Германией и Италией менее чем через три недели, люфтваффе, как и в Польской кампании, главным образом занималось оказанием тактической поддержки быстро продвигавшейся армии. Ее следующим соперником должна была стать Британия. А может быть, эта страна предпочтет "благоразумие" и придет к соглашению до того, как вспыхнет война и острову придется испытать на себе всю мощь вражеского оружия?
10 июля Юго-Восточная Англия и Дуврский пролив лежали, покрытые облаками, достигавшими высоты 2000 метров, из которых на землю низвергались кратковременные, но сильные ливни. С Северной Атлантики надвигался фронт низкого давления, и над остальной Англией дождь лил как из ведра. Такая погода типична для этого очень влажного месяца июля.
Летчики германских истребителей, чьи подразделения постепенно перемещались на аэродромы у побережья Английского канала, похлопывали в ладоши, чтобы не замерзнуть. К сапогам липла грязь, а посадочные полосы превратились в болото. Как в таких условиях выманить британские истребители для боя? А может, сражений не будет вообще?
Похоже, этого никто не знал. Еще с конца Французской кампании большинство из них бездействовало, пока люфтваффе выжидало и наблюдало. Высшие круги надеялись, что Британия примет меры для прекращения военных действий. Как для бомбардировщиков, так и для истребителей это было периодом отдыха.