Соломон Михоэлс не сдавался. Он был полон решимости защищать интересы соотечественников. Среди друзей Жени Аллилуевой было много интеллигентов-евреев. Михоэлс попросил устроить ему встречу со Светланой Сталиной. Сделать это оказалось нелегко. Детей советской элиты постоянно осаждали самые разные просители, поэтому они держались настороженно.
Аллилуевы предупредили Женю, чтобы она не вмешивалась в опасные еврейские дела. "В этом котле было столько всего намешано, – говорил Владимир Реденс. – Мы знали, что ничем хорошим это не кончится". Но, похоже, Женя не вняла предостережениям родственников и познакомила Михоэлса со Светланой и Морозовым.
Сталину немедленно донесли об этом. Он пришел в бешенство. Его охватил испуг. Масла в огонь добавила и Анна Реденс, которая постоянно воспитывала Василия. Тот пожаловался отцу. Получилось, что Соломон Михоэлс, сам того не зная, разворошил осиное гнездо.
Сталин приказал Абакумову выявить связи Жени Аллилуевой с американо-сионистскими шпионами. Светлане он сказал, что Женя в 1938 году отравила мужа, Павла. Умные люди почувствовали, что надвигается буря. Они начали срочно разводиться с евреями или еврейками.
Светлана Сталина рассталась с Морозовым. Во всех исторических исследованиях написано, что она бросила мужа по приказу отца. Это же говорил и ее двоюродный брат, Леонид Реденс. Но сама она утверждала обратное: "Мой отец никогда не просил меня развестись с ним". Причиной развода было отсутствие любви. "Мы развелись, потому что я его не любила", – говорила она.
Леонид Реденс добавляет, что в жизни Светланы было много мужчин и Морозов ей просто надоел. Как бы то ни было, Сталин поручил уладить это щекотливое дело сыну. "Василий взял паспорт Морозова и скоро принес ему новый, – вспоминал Реденс. – В нем штампа о браке уже не было".
Абакумов начал хватать евреев, поддерживавших отношения с Аллилуевыми. 10 декабря он арестовал и саму Женю. Ее обвинили в том, что она распускает грязные и ложные слухи о главе советского правительства. Муж Жени, ее жизнерадостная дочь Кира, актриса, и Анна Реденс вскоре тоже очутились за решеткой. Чекисты задерживали известных евреев по всей стране.
Инстанция – это страшное обозначение царя, сидевшего в Кремле, – считала, что аллилуевско-еврейская банда "проявляла интерес к личной жизни главы советского правительства по заданию иностранной разведки". Чтобы собрать компромат на Михоэлса, Сталин разрешил применить к арестованным "методы убеждения". "Французской борьбой", как называли эти методы следователи-дознаватели, руководил злобный психопат-антисемит Комаров. "Ваша судьба в моих руках, – злорадно говорил он своим жертвам. – Я не человек, я зверь!" Свои тирады он неизменно заканчивал фразой: "Все евреи – грязные ублюдки!" Виктор Абакумов лично приказал ему нещадно избивать заключенных.
С Аллилуевыми Соломона Михоэлса познакомил Гольдштейн. Позже он рассказал, что его лупили резиновыми дубинками по ягодицам и голым пяткам до тех пор, пока он не мог ни сидеть, ни стоять. Его так сильно били по голове, что у него ужасно распухло лицо и он стал плохо слышать. Измученный непрерывными допросами, которые не прекращались ни днем ни ночью, запуганный побоями, ругательствами и угрозами, Гольдштейн впал в глубочайшую депрессию и начал оговаривать себя и остальных.
– Значит, ты говоришь, что Михоэлс свинья? – кричал Абакумов.
– Да, свинья, – соглашался сломленный Гольдштейн.
Он рассказал, что актер просил запоминать мельчайшие подробности отношений между Светланой и Григорием, а потом якобы сообщал их своим американским друзьям.
Когда Сталину положили протоколы допросов на стол, он понял, что его худшие опасения относительно Михоэлса подтвердились.
Владимиру Реденсу тогда было двенадцать лет. Он потерял мать и отца. Его маленькие двоюродные братья, сыновья Жени, лишились родителей и старшей сестры. Владимир срочно поехал в Кремль, где после смерти Сергея Аллилуева в 1946 году продолжала жить его бабушка Ольга. Там он узнал, что Ольга Аллилуева до сих пор не простила Женю за то, что она так быстро вышла замуж после смерти Павла.
– Слава богу! – обрадовалась она, услышав об аресте невестки, и перекрестилась.
Однако, узнав об аресте дочери, Анны, Ольга тут же позвонила Сталину.
– Их использовали враги, – терпеливо объяснил Иосиф Виссарионович.
Светлана попыталась вступиться за теток, но отец заявил, что у них слишком длинные языки и сама она тоже нередко говорит антисоветские вещи.
Киру Аллилуеву, двоюродную сестру Светланы, так же арестовали. Она утверждала, что Сталин угрожающе предупредил дочь: "Если будешь их защищать, мы и тебя посадим в тюрьму". Светлана и Василий порвали с детьми Аллилуевых все связи.
* * *
Светлана вновь осталась одна. Сталин начал поговаривать о ее следующем муже.
– Она сказала, что выйдет замуж или за Степана Микояна, или за Серго Берию, – говорил он соратникам и друзьям.
И Берия, и Микоян встревожились. Царевне было наплевать, что оба жениха были уже женаты и к тому же любили своих супруг. Сталин успокоил испуганных соратников:
– Я ей ответил, что она не выйдет замуж ни за того ни за другого. Ее мужем будет Юрий Жданов.
Вождь тут же велел Юрию жениться на Светлане.
16 июля Иосиф Виссарионович решил встретиться с простым народом и впервые с 1933 года отправился в поездку по стране. Этот ностальгический трехмесячный отпуск был полон размышлений. Он стал очередным признаком переутомления вождя и серьезных изменений в стиле руководства страной. Сталин оставался верховным руководителем, но все больше отдалялся от обычных смертных. На хозяйстве он оставил робкого и нерешительного Булганина.
Пока Виктор Абакумов пытал евреев, собирая материалы нового "американского заговора" и уничтожения Михоэлса, длинная колонна бронированных ЗИСов-110 со Сталиным и Валечкой направилась на юг к Харькову.
В Москву отдохнувший Хозяин вернулся 21 ноября 1947 года. Сразу по возвращении он приказал Абакумову убить еврейского актера Михоэлса.
Через неделю вождь поддержал постановление ООН о создании государства Израиль.
Две странные смерти. Еврейский актер и главный наследник
Комитет по присуждению Сталинских премий послал Соломона Михоэлса в Минск. Он должен был отобрать лучшие спектакли в белорусских театрах. Сталину доложили о командировке актера. Он вызвал Виктора Абакумова и устно приказал ему убить Михоэлса в столице Белоруссии. При разговоре присутствовал Георгий Маленков.
Министр поручил выполнение ответственного задания своему заместителю, начальнику Белорусского МГБ. Абакумов разработал план убийства. Актера собирались пригласить вечером в гости к друзьям. Чекисты должны были отвезти его на машине в окрестности дачи руководителя МГБ Белоруссии Цанавы и там убить. Затем подручные Абакумова хотели привезти труп в город и бросить на пустынной улице, ведущей к гостинице. Убийство напоминало бы несчастный случай – как будто Михоэлс попал под грузовик.
План был сложный и походил на гангстерские убийства. Сталин и Берия разрабатывали такие для физического устранения неугодных лиц, которые были слишком известны, чтобы расправляться с ними обычным способом – при помощи ареста и расстрела.
Цанава передал приказ Абакумова своим подчиненным, подчеркнув, что устранение Соломона Михоэлса санкционировали на самом верху.
12 января 1948 года Михоэлс со своим другом Владимиром Голубовым-Потаповым, театральным критиком и по совместительству секретным сотрудником МГБ, весь день просидел в театре и встречался с актерами. После ужина, в восемь часов вечера, они вышли из гостиницы. Михоэлс и Голубов-Потапов должны были встретиться с другом последнего. Скорее всего, машина минского МГБ отвезла их на дачу Цанавы. Там Михоэлсу, вероятно, сделали укол какого-то лекарства, после которого он потерял сознание. Без докторов из МГБ, как видим, не обошлось и это убийство.
Возможно, Соломон Михоэлс сопротивлялся. Сейчас это уже не установить. Он слишком любил жизнь и должен был за нее бороться. Чекисты ударили его по виску каким-то тупым предметом и на всякий случай застрелили. Голубов-Потапов, заманивший Михоэлса в ловушку, тоже был убит. Трупы привезли в город и бросили под грузовик.
Сталину сообщили об убийствах в Минске, вероятно, еще до того, как трупы оставили на улице. Очевидно, именно в тот самый миг, когда он разговаривал об этом по телефону с Цанавой, в Кунцево приехала Светлана. "Я видела, что кто-то ему что-то докладывает, – вспоминала она. – Он внимательно слушал. Потом, как бы подводя итог, сказал: "Значит, автомобильная катастрофа". Я очень хорошо помню, как он произнес эти слова. Это был не вопрос, а подтверждение… Он не спрашивал о причине, а говорил, что это должна быть автоавария"". Положив трубку, Иосиф Виссарионович поцеловал дочь и сказал:
– Михоэлс только что погиб в дорожной аварии.
В семь часов утра на следующий день прохожие нашли в снегу два трупа. Тело Соломона Михоэлса привезли в Москву и доставили в лабораторию профессора Бориса Збарского. Этот биохимик-еврей отвечал за сохранность мумии Ленина. Он, конечно, не мог не заметить рану на виске от удара тупым предметом и пулевое отверстие. Збарскому приказали подготовить тело жертвы "аварии" к пышным государственным похоронам. Прощание должно было состояться в Еврейском театре. Несмотря на все старания профессора, никого не одурачили раны и разбитое лицо, покрытое толстым слоем грима.
Соломона Михоэлса уважали и любили не только советские театралы, но и некоторые сталинские придворные. В годы войны Полина Молотова вновь открыла свои еврейские корни. В ночь с 15 на 16 декабря она тихо подошла к гробу и прошептала:
– Его убили.
После похорон Юлия Каганович, племянница Лазаря и дочь Михаила, приехала к Михоэлсам. Она отвела дочь актера в ванную комнату, открыла краны с водой на полную мощность и тихо сказала:
– Дядя просил передать вам свои соболезнования.
Встревоженный Каганович велел передать, чтобы родственники Михоэлса не задавали никаких вопросов.
Еврейский театр переименовали в театр Михоэлса. Милиция начала расследование. ЕАФК продолжал работать. Советский Союз признал Израиль.
Убийца Соломона Михоэлса Цанава получил орден Ленина за "образцовое выполнение особого задания правительства".
Женю Аллилуеву приговорили к десяти годам тюрьмы, ее дочь Киру – к пяти. Они были признаны виновными в том, что передавали в американское посольство секретную информацию о личной жизни Сталина и его семьи. Анна Реденс также получила пять лет. Они отбывали свои сроки в одиночных камерах.
Расправившись с Михоэлсом, МГБ начало собирать компромат на Соломона Лозовского, заместителя министра иностранных дел, и других известных евреев. Полину Молотову тихо уволили с работы. Сталин сейчас открыто шутил о своем антисемитизме.
* * *
В следующие несколько месяцев Сталину пришлось столкнуться с первой по-настоящему реальной оппозицией своей безраздельной власти за без малого двадцать последних лет. Маршал Иосип Броз Тито не хотел быть вассалом Советского Союза. Его партизаны мужественно сражались с немцами и не полагались на то, что их освободит Красная армия. Сейчас югославы отчаянно сопротивлялись диктаторскому нажиму Жданова на конференции Коминтерна. Когда Сталин прочитал доклад Пианиста, он не мог поверить такой неслыханной наглости. "Очень сомнительная информация!" – написал вождь коричневым карандашом.
Иосиф Виссарионович согласился оставить Грецию Западу. Он сохранил за собой право выбирать, когда и где вступить в открытую конфронтацию с Соединенными Штатами. Тито отказался подчиняться окрикам из Москвы. Не слушая запретов Сталина, он начал снабжать греческих коммунистов оружием. Сталин в это время уже решил проверить, насколько серьезно настроены Штаты, в Берлине, а не в какой-то захудалой балканской стране. Так что скандал на Балканах ему сейчас был не нужен. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения с югославскими товарищами, стал проект по созданию Балканской федерации. О ней без сталинского разрешения договорились Тито и руководитель Болгарии Димитров.
Ссора между Москвой и Белградом с каждым днем становилась все сильнее. Не желая окончательного разрыва, Тито отправил на переговоры к Сталину своих товарищей: Милована Джиласа и Эдварда Карделя. Сталин, Жданов и Берия пытались запугать югославов превосходством Советского Союза на жутких ужинах в Кунцеве. Джилас спокойно слушал угрозы, но не сдавался.
28 января 1948 года "Правда" осудила план Димитрова и положила начало открытой войне. 10 февраля Сталин вызвал югославов и болгар в Маленький уголок. Он хотел унизить их, как часто поступал с членами собственного ручного политбюро. Советский руководитель не стал обсуждать болгарско-югославский план. Он предложил создать ряд маленьких федераций. Суть его предложения сводилась к тому, что в эти союзы должны входить страны, между которыми существовали очень серьезные противоречия. Следовательно, они едва ли могли быть прочными образованиями. Сталин был мрачнее тучи и все время что-то рисовал в блокноте.
– Если я говорю "нет", это значит "нет"! – решительно заявил Иосиф Виссарионович, когда югославы и болгары не согласились с его предложением и вернулись к своему плану.
Потом генералиссимус предложил Югославии захватить Албанию. При этом вождь прищелкнул пальцами и громко почмокал.
Поведение Сталина, Жданова и Молотова не только не напугало Иосипа Тито, но еще больше укрепило в решимости не подчиняться диктату Москвы. Сталин и Молотов написали в Белград длинное письмо. На восьми страницах они обвиняли югославского руководителя в самом страшном в их понимании грехе – троцкизме. "Мы полагаем, что политическая карьера Троцкого достаточно убедительно показывает, что может произойти с троцкистами", – угрожающе писали они.
Но югославы не обратили внимания на угрозы. 12 апреля из Белграда пришла телеграмма, в которой все обвинения отвергались. Тогда Сталин решил расправиться с непокорным маршалом.
– Стоит мне пошевелить мизинцем, и от этого Тито не останется и мокрого места! – кричал он Хрущеву.
Однако Иосип Броз Тито оказался более крепким орешком, чем Троцкий и Бухарин.
* * *
Сталин назначил двадцативосьмилетнего Юрия Жданова начальником комитета по науке при ЦК. Жданов-младший постепенно сближался со Светланой. Он стал теперь очень большим человеком. К своей науке относился с такой же серьезностью, как отец – к культуре. Его раздражало, что господствующее положение захватил Трофим Лысенко, мракобес с абсурдными теориями в генетике. Этот шарлатан пользовался в годы репрессий поддержкой Сталина и очистил научный мир от настоящих ученых.
– Юрий, не связывайся с Лысенко, а то он скрестит тебя с огурцом, – шутливо предупреждал Жданов-старший сына.
Но Андрей Жданов был тогда слишком серьезно болен и не смог остановить сына.
10 апреля 1948 года Юрий Жданов выступил в Московском политехническом институте с большой речью, в которой раскритиковал так называемый созидательный дарвинизм Лысенко и высказался крайне отрицательно о притеснениях ученых и их теорий. Сам Лысенко слушал эту лекцию по микрофону в соседней комнате. Опытный интриган обратился за помощью к Сталину. Он обвинил Юрия в наглости, заявив, что тот не имеет права высказывать свое мнение, прикрываясь именем партии. Копию письма Трофим Лысенко послал Маленкову. Георгий Максимилианович, естественно, поддержал его. Колеса завертелись. Георгий Маленков показал текст лекции Жданова вождю, который, конечно же, считал себя корифеем в науке.
Сталин читал выступление Юрия и все больше хмурился. "Ха, ха, ха! – сердито написал он. – Вздор! Убрать!"
Этот наглый щенок выступил против взглядов самого Сталина на наследственность и эволюцию и при этом воспользовался его же авторитетом. Юрий попробовал защищаться. Когда он сказал, что выразил собственные взгляды на науку, Сталин воскликнул: "Ага!" – и отправил текст выступления со своими комментариями торжествующему Маленкову.
Международные дела тем временем складывались не самым лучшим образом. Иосифа Виссарионовича выводили из себя бунт югославов, напряженная обстановка в Берлине и интриги сионистов. Он решил, что сейчас самый подходящий момент бросить в Европе вызов Америке.
Вождь потребовал от Юрия Жданова подчиниться партийной дисциплине, но тот пропустил его слова мимо ушей. Тогда громовержец понял, что ему необходимо преподать урок молокососу. Он лично вмешался в спор ученых и надолго изменил положение дел в советской науке. 10 июня Сталин провел в Маленьком уголке один из показательно унизительных разносов. Андрей Жданов сидел впереди и все аккуратно записывал. Юрий пристроился за спиной у отца.
Попыхивая трубкой, вождь сердито ходил по кабинету.
– Как можно так оскорбить товарища Лысенко? – недоумевал он. Андрей Жданов с несчастным видом записывал слова вождя в школьную тетрадь. – Доклад ошибочен. ЖДАНОВ ОШИБСЯ. – Затем Сталин остановился и спросил: – Кто дал на это добро?
От его ледяного взгляда температура в комнате опустилась на несколько градусов. "В кабинете наступила гробовая тишина", – вспоминал Шепилов, протеже Жданова. Все смотрели на пол, стараясь не встречаться со Сталиным взглядом.
Наконец Шепилов встал и признался:
– Это мое решение, товарищ Сталин.
Иосиф Виссарионович подошел к нему и пристально посмотрел в глаза. "Честно скажу, никогда мне еще не доводилось видеть такого грозного взгляда, – писал позже Шепилов. – Его глаза, казалось, обладали какой-то невероятной силой. Желтые зрачки приковали меня к месту, как… кобра, которая приготовилась к атаке".
Сталин смотрел на него, не мигая, как показалось Шепилову, целую вечность. Потом сердито поинтересовался:
– Почему вы это сделали? – Шепилов попытался объяснить, но был грубо прерван: – Организуйте комиссию и во всем разберитесь. Виновные должны быть наказаны. Я говорю не о Юрии Жданове, он еще молод. – С этими словами вождь показал трубкой на Пианиста и пояснил: – Необходимо наказывать отцов.
Затем, медленно ходя по комнате в тяжелой тишине, вождь начал перечислять фамилии членов комиссии. Он назвал Маленкова и других, но не упомянул фамилии Ждановых. Сталин замолчал и надолго задумался. Многие в этот момент наверняка спрашивали себя: означает ли все это, что "ждановщине" пришел конец? После продолжительной паузы вождь наконец произнес:
– И Жданов… – потом опять замолчал на несколько минут и добавил: – Старший.
Юрий письменно извинился перед Сталиным. Он сослался на недостаток опыта. "Конечно же, я совершил целую серию серьезных ошибок…" Извинение Юрия Жданова опубликовала "Правда". Георгий Маленков мастерски воспользовался нечаянной дерзостью Жданова-младшего и вернулся на самый верх.
Иосиф Виссарионович сам организовал закат Жданова-старшего. Унижение не могло не сказаться на здоровье Андрея Александровича. Наверное, сейчас он жалел, что не пошел по стопам Берии и Маленкова, которые не подпускали своих детей к политике.
19 июня Жданов вместе со своим соперником Маленковым прилетел в Бухарест на вторую конференцию Коминтерна. На ней Сталин собирался исключить Югославию из организации братских коммунистических партий. "Мы обладаем информацией, что Тито является шпионом империалистов", – заявил вождь. Югославы были изгнаны из Коминтерна.