* * *
Гибель Густава Адольфа имела серьезные последствия для протестантской коалиции, многие участники которой начали подумывать о сепаратном мире с императором. В коалиции наметился раскол между противниками и сторонниками продолжения войны.
Серьезные внутренние проблемы возникли и в самой Швеции, где наследнице престола едва исполнилось шесть лет- Интерес к шведской короне неожиданно обнаружил сын польского короля Владислав, давно и тщетно домогавшийся московского престола. Он начал открыто вербовать себе сторонников в Швеции. Упавшая с головы Густава Адольфа корона манила и Христиана IV, вознамерившегося женить на юной принцессе своего сына Ульриха.
В возникших внутренних неурядицах решающее слово сказал канцлер Оксенштерна, добившийся от регентского совета официального провозглашения несовершеннолетней Христины королевой Швеции при живой матери, которая, по всеобщему убеждению, не была способна управлять страной. На деле все руководство шведской политикой, а также действиями армии в Германии сосредоточилось в руках графа Оксенштерны, трезвого и умного государственного деятеля. Польша не имела возможности подкрепить силой оружия притязания Владислава, поскольку вела войну с Россией, и вынуждена была примириться с очевидным.
Оксенштерна корректирует внешнеполитический курс Швеции, последовательно исправляя ошибки, допущенные Густавом Адольфом. Франция вновь становится привилегированным партнером Швеции, Ришелье продолжал финансирование шведских военных операций в Германии. Оксенштерна постарался рассеять опасения рейнских князей, обещая невмешательство при условии соблюдения ими нейтралитета в войне.
Канцлер лично отправляется в Германию и предпринимает настойчивые усилия по восстановлению Евангелической унии. В Эрфурте он собрал представителей 12 протестантских городов Империи и заручился их поддержкой. Затем прибыл в Хейльбронн на общегерманский съезд протестантских князей, куда были приглашены представители Франции, Англии и Голландии. Французские интересы представлял маркиз де Фекьер, кузен отца Жозефа. Он сыграл важную роль в заключении в феврале 1633 года союзного договора между Швецией и крупнейшими протестантскими княжествами. Он же помог Оксенштерне стать фактическим и формальным главой общегерманской протестантской партии в противовес кандидатуре Иоганна Георга, курфюрста Саксонского, не без оснований подозреваемого Ришелье в тайных намерениях пойти на сепаратную сделку с Фердинандом II.
В Хейльбронне Фекьер неоднократно встречался с временным главнокомандующим шведскими войсками в Германии Бернгардом Саксен-Веймарским, сетовавшим на недостаточность французской финансовой помощи- Французский дипломат понял его по-своему, написав Ришелье: "Я думаю, что необходимо увеличить размер пенсии (получаемой Бернгардом от Франции. - П. Ч.) до 10 тысяч экю. Это самый верный и надежный союзник Франции". Фекьер от имени Людовика XIII поставил свою подпись под Хейльброннским пактом и отправился с официальной миссией сначала в Берлин - столицу Бранденбурга, а затем в Дрезден - столицу Саксонии.
В Дрездене к Фекьеру на прием явился чешский дворянин граф Кински, доверенный человек Валленштейна, и сообщил об искреннем желании своего господина добиться политического умиротворения в Германии даже против воли императора Фердинанда. Эмиссар Валленштейна осторожно зондировал возможность политической поддержки со стороны Франции притязаний герцога Фридландского на чешскую корону. Более откровенен он был в выяснении возможности перемещения шведов из Баварии в Померанию, на Балтийское побережье.
Французский дипломат проявил понятную осторожность, заверив, однако, неожиданного визитера, что немедленно доведет полученные сведения до господина кардинала. Он еще не знал, что аналогичный зондаж Валленштейн предпринял и в отношении Оксенштерны. Обида, причиненная полководцу неблагодарным императором, оставила в его душе незаживающую рану. К тому же никто не мог поручиться, что подобная история не повторится, если Валленштейну удастся изгнать шведов из Германии. Герцог Фридландский, желая подстраховаться, намеревался поставить на две карты, явно недооценив всей сложности и опасности двойной игры.
Инициатива Валленштейна показалась Ришелье настолько важной, что 16 июля 1633 г. в загородной королевской резиденции Сен-Жермен-ан-Лай было созвано внеочередное заседание Совета. Кардинал высказался за продолжение контактов с эмиссаром Валленштейна. По его мнению, в случае их успешного развития можно было бы пойти даже на заключение союзного договора с герцогом Фридландским. Большинство членов Совета поддержали Ришелье.
Фекьер получил новые инструкции с широкими полномочиями: если Валленштейн сумеет повернуть против императора армию хотя бы в 30–40 тысяч человек, Франция немедленно предоставит ему субсидию в размере миллиона ливров; она обязуется также добиться для Валленштейна финансовой поддержки со стороны других участников антигабсбургской коалиции.
Каково же было изумление Ришелье, когда ему стало известно, что Валленштейн раскрыл содержание своих тайных переговоров с Францией не только шведам, но и саксонцам, давно уже поглядывавшим в сторону императора. Еще более странным выглядело неожиданное возобновление Валленштейном военных действий против шведов и их саксонских союзников. Столь же странно повел себя Валленштейн и в переговорах с представителем Франции: граф Кински всячески уклонялся от ответа на французские предложения, переданные Фекьером, а вместо этого говорил о заветном желании Валленштейна устранить из Германии всех иностранцев - шведов, испанцев… У Фекьера были все основания полагать, что в число этих "врагов Германии" Валленштейн включает и Францию.
В конце августа 1633 года Фекьер докладывает Ришелье, что его переговоры с эмиссаром Валленштейна зашли в тупик и их продолжение бессмысленно. Тем временем Валленштейн разделил свои силы: один корпус отправил через Саксонию в Померанию, а сам во главе основных сил двинулся в Верхний Пфальц с целью разбить Бернгарда Саксен-Веймарского. Вместе с тем он упорно не желал слышать настойчивые призывы императора и герцога Максимилиана о спасении Баварии. Когда же не выполнять приказы императора стало уже просто невозможно, Валленштейн с крайней неохотой двинулся как можно медленнее к баварской границе и окружил взятый шведами город Хам. Осада, однако, была непродолжительной. Воспользовавшись слухами о готовящемся якобы новом саксонском вторжении в Чехию, Валленштейн вернулся в чешские земли еще до наступления зимы.
Поведение Валленштейна все более тревожило Фердинанда II. Император не без оснований заподозрил его в измене. А вскоре и сам Валленштейн предоставил Фердинанду II доказательства своей измены. Из ближайшего окружения Валленштейна распространялись слухи о странном поведении главнокомандующего, о его увлечении черной магией и колдовством, все чаще его видели в обществе невесть откуда взявшихся магов и прорицателей.
* * *
Ришелье, неисправимый прагматик, чье политическое воображение никогда не покидало реальной почвы, в это время тщательно готовился к решающему броску на Лотарингию, обладание которой становилось для Франции делом первоочередной важности. Как полагал первый министр Людовика XIII, герцог Лотарингский сам предоставил удобный предлог для действий короля Франции. Устройство противозаконного брака Гастона Орлеанского при французском дворе расценили как грубое вмешательство во внутренние дела Франции и королевского семейства. Ришелье приложил немалые усилия, но в конечном счете добился признания от брата герцога кардинала Никола Франсуа Лотарингского, венчавшего Гастона и Маргариту. Правда, кардинал Лотарингский заявил, что венчал молодых без ведома Карла IV, но это звучало неубедительно, поскольку 15-летняя принцесса Маргарита не имела права идти под венец без согласия главы Лотарингского дома, то есть Карла IV. В любом случае брак, по мнению французской стороны, был противозаконен.
Ришелье постарался до предела раздуть это дело. По его настоянию парижский парламент объявил брак недействительным и одновременно осудил Карла IV за вероломство. Королевский совет принял решение в качестве первой ответной акции захватить область Барруа на западе Лотарингии. Но это было лишь начало хорошо продуманной операции по захвату всей Лотарингии. В "Мемуарах" Ришелье уподоблял Карла IV "колючке на ступне" короля Франции, от которой он должен был избавиться как можно быстрее.
31 августа 1633 г. Людовик XIII во главе армии появился под стенами Нанси. Но он отказался от штурма столицы Лотарингии, начав переговоры с Карлом IV. От имени короля Франции переговоры вел кардинал Ришелье. Герцог понимал всю ответственность создавшегося положения и проявлял несвойственную ему твердость. В одном из писем королю, обосновавшемуся на это время в Люневилле, в нескольких километрах юго-западнее Нанси, Ришелье следующим образом описывал поведение Карла IV: "Месье Лотарингский то находится в веселом расположении духа, то впадает в противоположное состояние. На исходе непрерывного шестичасового заседания он уже был готов согласиться на все, но вдруг неожиданно выставляет условие, которое перечеркивает все усилия".
Утром 20 сентября 1633 г. Ришелье, исчерпавший все свое немалое терпение, уже намеревался прервать переговоры, когда Карл IV, понявший, видимо, что дело плохо, неожиданно и без всяких условий подписал составленный кардиналом текст договора, обязывавшего его сохранять полную лояльность к королю Франции и воздерживаться от всякого вмешательства в войну в Германии без предварительного согласия Людовика XIII. Одно из условий договора было особенно унизительным для герцога Лотарингского: он должен передать королю Франции часть города Нанси, где впредь будет размещаться французский гарнизон. 25 сентября французские войска вступили в столицу Лотарингии.
Тяжелое положение, в котором оказался Карл IV, заставило Гастона задуматься о собственной судьбе. Жизнь на широкую ногу в Брюсселе долго продолжаться не может - он и так должен 400 тысяч ливров. Его отношения с матерью портились день ото дня, а шансов на то, чтобы въехать во Францию победителем, после провала испанского вторжения и мятежа Монморанси не было никаких. Невольно приходила мысль о возвращении с повинной, но он еще пытался гнать ее от себя. Правда, Пюилорен - верный соратник и друг - с некоторых пор стал настойчиво советовать ему примириться со старшим братом и вернуться на родину. Гастон не знал, что Ришелье удалось уже подкупить Пюилорена обещанием всевозможных благ в случае, если герцог Орлеанский вернется во Францию.
Любопытно, что на этот раз Людовик XIII, обычно снисходительный ко всем "шалостям" младшего брата, был настроен куда более решительно, чем кардинал, всегда презиравший Гастона. Но Ришелье, в отличие от короля, руководствовался прежде всего государственными соображениями, а они настоятельно требовали скорейшего возвращения наследника престола, пребывание которого за границей в любой момент могло быть использовано врагами Франции. Поэтому Ришелье энергично отстаивает версию о насильственной женитьбе Гастона коварным герцогом Лотарингским. Под давлением Ришелье Людовик XIII 18 января 1634 г. заявил в парижском парламенте, что готов простить дофина при условии, что тот вернется во Францию в течение трех месяцев. Ришелье через специальных посредников немедленно вступил в переговоры с Пюилореном. К началу марта 1634 года они практически обо всем договорились: Гастону возвращались все его владения и дополнительно предоставлялось губернаторство в Оверни; долги его погашались за счет казны, а по прибытии в Овернь он должен был получить 300 тысяч ливров на устройство дворца. Не остался забытым и Пюилорен, получивший вознаграждение в размере 100 тысяч ливров и несколько прибыльных должностей.
Единственное условие, предъявленное Гастону, заключалось в том, что специально назначенная королем комиссия должна была определить законность его брака с Маргаритой де Водемон. На период работы комиссии жена дофина должна была проживать в Блуа в охраняемой резиденции. В последний момент Гастон отказался принять это требование, сочтя его оскорбительным для своего и жены достоинства. В результате переговоры были сорваны.
* * *
1634 год принес Ришелье новые заботы и тревоги. Валленштейн, отступивший в Чехию, в январе возобновил через того же графа Кински секретные переговоры с представителем Ришелье маркизом де Фекьером. Кински сообщил, что Валленштейн готов принять прошлогодние французские предложения и перейти на службу к королю Франции. Но время было упущено. Над головой Валленштейна нависла смертельная угроза.
Максимилиану Баварскому и послу Филиппа IV в Вене удалось убедить Фердинанда II, что Валленштейн может изменить в любой момент, а посему его необходимо не только отстранить от командования, но и приговорить к смерти.
Развязку ускорил сам Валленштейн. Он сообщил о своем намерении перейти на сторону противников императора генералу Пикколомини, своему заместителю. Фанатично преданный католическому делу, Пикколомини одобрил намерение Валленштейна, а сам, заручившись поддержкой генерала Галласа, столь же непримиримого врага протестантов, как и он сам, уведомил обо всем венский двор.
24 января 1634 г. Галлас, назначенный Фердинандом II временно исполнять обязанности нового главнокомандующего, получил приказ арестовать Валленштейна и доставить в Вену, а в том случае, если он окажет сопротивление, казнить на месте без суда и следствия. Непосредственное исполнение воли императора поручили трем офицерам: ирландцу Лесли, шотландцу Гордону и австрийцу Бутлеру, - которые пользовались полным доверием ничего не подозревавшего Валленштейна, предававшегося в Эгерском замке гаданию по звездам вместе со своим астрологом Сенио.
Вначале заговорщики убивают трех наиболее верных Валленштейну полковников: Кински, Терцки и Неймана. Затем, проникнув в спальню Валленштейна, набрасываются на главнокомандующего и убивают его. Произошло это в ночь на 25 февраля 1634 г. "Так окончил Валленштейн, пятидесяти лет от роду, свою полную славы, необыкновенную жизнь, - писал Фридрих Шиллер в "Тридцатилетней войне". - Вознесенный честолюбием и честолюбием же повергнутый в прах, при всех своих недостатках изумительный, достойный восхищения человек, он был бы недосягаемо велик, если бы соблюдал меру. Добродетели властелина и героя, ум, справедливость, твердость и мужество с исполинской силой выражены в его натуре; но он был лишен простых человеческих добродетелей, украшающих героя и привлекающих к повелителю сердца".
Получив известие об убийстве Валленштейна, Людовик XIII заявил: "Я надеюсь, что такая же участь ожидает всех, кто предаст своего суверена". Он видел в прославленном полководце лишь презренного изменника.
У Ришелье другая точка зрения, продиктованная не личными, а государственными соображениями. Из "Мемуаров" кардинала видно, что он явно сожалел о смерти Валленштейна, воздавая должное военным заслугам этого "здравомыслящего человека", не оцененного по достоинству "неблагодарным" императором. Ришелье считал, что со смертью Валленштейна Франция упустила дополнительные возможности в закулисной борьбе против Габсбургов. Ведь пока находятся желающие воевать на французские деньги, возможности "дипломатии пистолей" не исчерпаны. Однако они не безграничны. Наступит день, когда шведы уйдут из Германии, как и датчане. Опытный политик, Ришелье не мог не сознавать, что приближается день, когда Франции все же придется непосредственно вмешаться в европейскую войну. Но он желал отсрочить неизбежное вмешательство. Должна же когда-нибудь эта кровопролитная и дорогостоящая война истощить Габсбургов. Тогда-то и придет черед Франции.
Как ни странно на первый взгляд, но устранение Валленштейна во многом способствовало укреплению мощи имперской армии, верховное командование которой Фердинанд II доверил своему сыну и наследнику королю Венгрии (будущему Фердинанду III). Галлас стал его заместителем.
С окончанием зимы имперская армия перешла в наступление. В Рейнской области Бернгард Саксен-Веймарский вынужден был сдать Регенсбург. Попытка Бернгарда провести отвлекающую операцию в Баварии успеха не имела. Вслед за Регенсбургом армия Галласа, фактического главнокомандующего имперскими войсками (по причине частого отсутствия короля Венгрии), захватила город Донауверт, вынудив Бернгарда отступить в Швабию, к Нердлингену, который также был осажден. Из Северной Италии на помощь Фердинанду двигалась испанская армия во главе с младшим братом Филиппа IV доном Хуаном Австрийским, кардиналом-инфантом, как его часто называли.
Война в Германии принимает все более ожесточенный характер. В драматической поэме "Валленштейн" Шиллер рисует мрачную картину Германии 1634 года: