Неудача с альбомом "Симфония тайги" на западе не повергла Шуйского в нокаут: он всегда умел конструктивно относиться к неприятностям.
Мы решили прорываться на российский олимп. С этой целью записали альбом русских романсов в современных обработках, к композициям из которого сняли несколько вполне удачных, на мой взгляд, клипов.
Шуйский раскручивал меня даже провокационными методами. В один прекрасный день недалеко от останкинской телестудии появился огромный рекламный щит. На нем была моя фотография и подпись к ней: "Певица, которую все ждали".
Йося недавно мне заявил:
- Ты, Лера, не представляешь себе, как меня возмутил этот плакат. Какая еще певица Валерия? Почему ее все ждали? С какой стати кто-то мне заявляет, что я жду какую-то певицу? Кто смеет решать за меня? Но сейчас я понимаю, что он оказался пророческим.
Так что, как ни крути, иногда и такие методы дают свои плоды. Однажды я спросила Йосю о том, какого он мнения о профессиональных качествах моего бывшего мужа. Сначала он сказал, что не особенно пытался оценивать Шуйского. Потом добавил:
- Безусловно, он талантливый продюсер и менеджер.
Насчет менеджерского таланта у меня есть сомнения. Шуйский хорошо умел подставлять партнеров и устраивать скандалы на ровном месте (об этом рассказ впереди). Такое поведение не шло на пользу его деловой репутации. А вот пиарщик он на самом деле отменный.
Передо мной один из иллюстрированных журналов, датированный началом девяностых. Вот что Шуйский рассказывает о вышеупомянутом щите с провокационной надписью:
"Я целых два месяца ждал, чтобы освободилось именно это место около телецентра, - оно находится практически напротив всех телевизионных "курилок". Как я и рассчитывал, рекламный стенд стал центром внимания. Через некоторое время в "Останкино" все знали о Валерии. Кроме того, о плакате Валерии было сделано минимум три телесюжета и написано по меньшей мере шесть заметок в центральной прессе - и все это за стоимость одного стенда. Вы можете назвать хоть один рекламный щит, о котором упоминали в mass media?"
Автор статьи, процитировавший Шуйского в том журнале, полагает: реклама настроила журналистов против молодой певицы.
Наивный журналист - ему, в отличие от Шуйского, тогда было неведомо: любая слава хороша. Притом дурная часто вызывает больший интерес определенной публики, чем хорошая. Вот что говорил Шуйский:
"У меня была даже идея заявить через какое-нибудь авторитетное издание, что я плачу за публикацию негативной информации, как это нередко делается на Западе".
Журналисты и коллеги Шуйского по шоу-бизнесу были тем не менее практически уверены: Шуйский действительно платит за раздувание скандала вокруг моего имени, хоть и не сознается в этом.
О порядочности подобных методов говорить не приходится. Но нельзя не признать: Шуйский еще вначале девяностых был гораздо более осведомлен о методах раскрутки звезд, чем многие другие продюсеры того времени. Он совершал ошибки. Ситуация не всегда виделась ему в правильном свете. Например, нельзя было искусственно формировать для меня несвойственный мне имидж. Но: он сразу понял, что образ должен быть целостным, что рекламную кампанию следует планировать, что средствами массовой информации можно манипулировать. Тогда мало кто до такого додумался. В этом нашему герою помог как опыт работы на Западе, так и его личное хорошее чутье на все новое, оригинальное, на то, что имеет будущее.
Анютка родилась!
Я становилась популярнее. У меня появились преданные поклонники. Я стала мелькать "в телевизоре".
Опять и опять я себя спрашивала: ты практически достигла цели - ты счастлива? Передо мной фотографии того времени. Короткая стрижка. Холодный отстраненный взгляд. Томные позы. Полумрак. Кожаные брюки. Темные тона. Строгий покрой.
Отстраненность… Несвойственная мне черта. Но тогда это было частично моим внутренним состоянием. Видимо, сработала защитная реакция психики: мне казалось, я наблюдаю за всем происходящим со стороны. Вот я пою со сцены и вижу себя как будто зрительскими глазами. Вот мужчина бьет женщину. Эта женщина - я. Но я как будто не чувствую боли. Я лишь сторонний наблюдатель…
Шуйский позиционировал меня как певицу элитарную. Он придумал для меня специфическую манеру поведения, также абсолютно мне несвойственную. Я должна была изображать из себя высокомерную даму. Я должна была быть вежлива, но холодна. Помню, прочитала про себя написанную в то время статью какого-то музыкального критика: на сцену вышел пингвин. Недавно просмотрела видеозаписи тех лет. Боже, какой кошмар! Ни дать ни взять - настоящий пингвин! Это урок для продюсера, как не надо работать с певцом…
Странно: хоть я и не тосковала по Лёне, все время на память приходили наши с ним, в общем, детские, наивные проекты; моя работа с оркестром театра Эстрады… Тогда я была неизвестна, но была собой, и в моей жизни не было страха.
Шел 1992 год. Детей у нас еще не было. Ни я, ни Шуйский по этому поводу не беспокоились. Он мне говорил:
- У меня с этим проблема - от меня никто еще не беременел.
Когда закончились все эти конкурсы, оказалось, что жду ребенка. Думаю: как быть? У меня с молодых лет была твердая установка: абортов делать не буду. Звоню маме, сообщаю ей новость. Мама отвечает:
- Ну и хорошо. Возраст подошел. Самое время - в двадцать пять первого ребенка родить.
Я вышла из кабинета гинеколога и сообщила Шуйскому радостную новость: у нас будет ребенок. Посмотрела на него - он стоит молча, а по щекам катятся слезы. Врач удивлялся, помню, глядя на Шуйского:
- Чем вы так шокированы? Вы - молодой мужчина. У вас молодая жена. Неудивительно, что она беременна.
В 1993 году мы поехали в Аткарск. Дело было в мае, перед самыми родами. Я - уже с огромным животом. Приехали, чтобы расписаться, оформить все документы. Я официально развелась с Ярошевским. Поменяла имя. Теперь вместо Перфиловой Аллы Юрьевны на свет появилась Шуйская Валерия Юрьевна.
Как все хорошо! Все забыто! Всем рты заклеили. Не было Аллы Перфиловой, девочки из Саратовской области. Новая звезда упала прямо с неба.
Беременность была удивительно легкая. Чувствовала я себя прекрасно: активно занималась хореографией, даже не предполагая, что это может как-то навредить…
Шуйский вел себя более-менее сносно. Придирки, выяснения отношений - все это было, но все-таки без рукоприкладства. За всю беременность практически меня не трогал, только один раз перед самыми моими родами у него по незначительному поводу случилась вспышка ярости и он огрел меня толи по руке, то ли по ноге собачим поводком. Но иногда он бывал даже внимательным.
Правда, за беременность я пережила несколько моментов, когда он без битья, чисто психологически, доводил меня до такого состояния, что я рыдала сутками напролет. Шуйский же, по сложившейся схеме "мавр сделал свое дело, мавр может уходить", убедившись, что я в полном отчаянии, не разговаривал со мной по нескольку дней.
Сейчас я понимаю - это был уродливый способ удерживать меня около себя. Как ни странно, одна из причин такого поведения - неуверенность в себе. Домашний тиран в глубине души недоволен собой. Он не верит, что кого-то около него может удержать любовь. Страх и депрессивное состояние партнера представляются ему более прочным фундаментом отношений…
Пришло время рожать, но никаких признаков, что роды скоро начнутся, не было. Меня положили на дородовое отделение Центральной кремлевской больницы (ЦКБ). И только через неделю я родила.
Шуйский очень хотел присутствовать при появлении на свет ребенка.
Когда родилась Аня, наш первенец, Шуйский взял ее на руки и чуть не прослезился.
Потом он звонил мне в роддом и говорил:
- Лера, прости меня за все муки, которые я тебе причинил. Вот увидишь, я изменюсь. Ты больше никогда ничего подобного в своей жизни не увидишь.
Я, конечно же, опять ему поверила.
Началась моя борьба за мужа. Нет, не борьбы с плохим отношением Шуйского ко мне. А борьбы за оздоровление его психики. Ведь он же бывает иногда нормальным, хорошим человеком! Наверняка можно что-то сделать для того, чтобы он был таким всегда!
Врача-психотерапевта звали Марк Ефимович Боймцайгер. Это был очень импозантный мужчина, с сигарой, в дивном парусиновом костюме. Он выглядел как гость то ли из другой жизни, то ли из другого века.
Я ему рассказывала все о своей с Шуйским жизни.
Как-то раз Боймцайгер приезжает к нам с рабочим визитом и спрашивает:
- Как прошел день?
- Мне звонили такой-то и такой-то. Расскажу об этом Шуйскому, но боюсь, он к чему-нибудь прицепится и устроит страшный скандал со всеми вытекающими из этого последствиями.
Врач отвечает:
- Да что ж вы, девочка, как в пионерском лагере. Зачем же ему все рассказывать?!
- Как не рассказывать, если он меня обо всем спрашивает? Как я могу промолчать?!
- А вы преподнесите все немножко по-другому. Не говорите обо всем. А позже, когда все всплывет, скажете: ой, забыла!
К таким уловкам я готова не была. Я была женой, а не разведчиком в тылу врага: тут мы говорим, тут - молчим.
Постепенно я приобрела выдающийся (жаль только: бессмысленный) опыт выстраивания отношений с Шуйским. Иногда, когда мой повелитель был в не особо агрессивном настроении, удавалось начинающийся скандал обратить в шутку, а обвинения - в абсурд. Но чаще всего ничего не помогало: молчу - плохо, отвечаю - еще хуже.
Марк Ефимович прописывал Шуйскому успокоительные таблетки. Я выдавала их супругу по расписанию. Они были ему как слону дробинка. (Иногда мне казалось: Шуйскому поможет ведерная доза транквилизатора, а еще лучше - электрический шок.)
"Счастливая жизнь на свежем воздухе"
Шуйский пришел ко мне в роддом, чтобы поделиться замечательной идеей:
- Лера, я решил завести вторую собаку. Чтобы бультерьер не ревновал к ребенку, его нужно нейтрализовать!
Так у нас появился стаффордшир-терьер, с помощью которого Шуйский спустя некоторое время так эффективно "воспитывал" Тёму, нашего второго ребенка.
Помню чувство счастья, которое я испытала, когда мы с Анютой - новым членом нашей семьи - вернулись домой. Мы дома, дома, дома!
Омрачало радость то, что дочка немного температурила, капризничала. Молока не хватало. У меня материнского опыта никакого. И вот я ношусь по квартире с ребенком, пеленками, бутылочками…
Кроватка не собрана. Шуйский заявил, что не готов ее собрать, - ждали для этого водителя. Потом охранник и водитель взялись-таки собирать кроватку… Тут же бегают две бойцовые собаки. Сумасшедший дом!
Шуйский взял мне в помощницы некую Валентину - очень странную женщину. Это была просто копия Шуйского, только в юбке! (Я не верю в гороскопы, но потом оказалось, у нее с Шуйским день рождения в один день - 25 августа, и тоже в год Дракона. Только она на двенадцать лет старше!) Валентина заявила с порога:
- Ребенка и собак я не касаюсь. Я здесь стираю, убираю и, если надо, готовлю.
К плите я ее, естественно, не подпустила, а за стирку отвечала стиральная машина.
И тут Шуйский покупает избушку на курьих ножках в Крёкшино - в двадцати двух километрах от Москвы. Без пробок туда добираться недолго. А в пробках - полтора часа: Минское шоссе.
Сию загородную "виллу" Шуйский спешно как-то приспособил к жизни. И вот я, Нюрка, Шуйский, собаки и Валентина - в одной комнате. Помощница спит за ширмой. Я - вся в кормлениях, кефирчиках, творожках для ребенка. (Еду дочке я всегда готовила сама.) Работы нет.
Так прожили почти год. Вскоре выяснилось: я снова беременна. Врач посоветовал:
- Нельзя так нагружать организм - делай аборт.
Мы заплатили за прерывание беременности. На последнем УЗИ доктор мне показывает на экране прибора:
- У вас месяц беременности. Смотрите, сердце ребенка уже бьется!
Тогда я сказала:
- Не буду делать аборт.
И ушла. Деньги так и не забрала.
В этот момент случился мой очередной карьерный взлет - песня "Самолет". Это был первый настоящий коммерческий успех. Помог раскрутке песни клип. Я не без грусти вспоминаю времена, когда съемки клипов стоили дешево. Тогда самые известные российские клипмейкеры только начинали свою деятельность…
Я становилась все известнее. А жизнь моя - все страшнее и безнадежнее. Начался самый кошмарный период моей жизни, который совпал с моей второй беременностью и первыми годами жизни моего сыночка Тёмы.
Хотел ли Шуйский иметь детей? Вроде да. Когда я сказала: будет еще один ребенок, он обрадовался…
(Во время третьей беременности Шуйский делился со мной надеждами:
- Лера, как здорово иметь детей! Кому первому в банке дадут кредит? Конечно, многодетному отцу семейства!
Мысли о деньгах приходили к нему в самые романтические минуты.)
В аду
Тёме, бедному моему второму ребенку, еще в животе больше всех досталось.
Когда я ждала его, Шуйский увлекся кокаином. В сочетании с алкоголем это адский коктейль. Мой муж стал полностью неуправляем.
Тут как раз нас приехали навестить мои родители. Шуйский был абсолютно невменяем. У него появилось широкое поле для деятельности: теперь он издевался не только надо мной, беременной, но и над моими уже немолодыми интеллигентными папой и мамой.
Я страшно его боялась. Когда я проходила мимо него, Шуйский всегда так и норовил пнуть меня, толкнуть, ударить кулаком. Я стала ходить по дому с "охраной" - папа водил меня везде под ручку, как маленькую, а Шуйский ему говорил:
- Я тебя, старый, сейчас вмиг уложу…
Папа - музыкант, он в жизни никогда ни с кем не дрался… Если б у меня был отец - амбал два метра ростом, косая сажень в плечах, который бы въехал Шуйскому разок… Но мой папа - болезненный человек, не знакомый с языком насилия - единственным видом отношений, который понимают такие, как Шуйский. Отец не мог физически меня защитить.
Маму мою крыл такими словами - я и повторить не могу.
Мамочка говорила:
- Мы к вам каждый раз как в Чечню приезжаем. Вечные боевые действия.
Я даже стала бояться родительских приездов, потому что их присутствие еще больше подстегивало Шуйского. Наверное, он считал: кровавое представление нуждается в зрителях.
Мы с Шуйским приехали на "Мосфильм" - готовиться к очень значительной съемке. Супруг там затеял крупную ссору с музыкантами. Сейчас не помню, из-за чего вышел конфликт: кажется, кто-то кого-то в студию первым не пропустил.
Шуйский стал орать на моих коллег. Я думаю: он сейчас дров наломает. Ведь это наши с ним близкие знакомые, очень профессиональные музыканты. У меня с ними всегда были такие хорошие отношения!
Я попыталась выступить арбитром:
- Саш, подожди, может, вы просто друг друга неправильно поняли…
- Подойди сюда на минуточку, - говорит он мне.
Подхожу, совершенно ничего не подозревая. Он ведет меня в какой-то предбанничек, где никого нет. Хватает за плечи - и ударяет по голове своей головой. Я на мгновение отключилась. Очнулась от боли - супруг продолжал меня избивать. Смотрю: стены глухие, дверь основательная - хорошая звукоизоляция, студия все-таки. Я стала кричать - меня никто не услышал. Вскочила, выскользнула вон. Шуйский успел только мне вслед дать пинка под зад. Я была на пятом месяце беременности. Все-таки у меня уникальный организм: до сих пор не пойму, почему я не родила в тот день…
Я выбежала на улицу. Сумку не помню где оставила. Слава богу, у выхода стоит наша "Волга". Я говорю водителю:
- Едем скорее!
Он сначала ничего не понял: был приучен выполнять приказы только Шуйского.
Наверное, я так выглядела, что он подчинился.
Дома меня ждали родители. Они как раз приехали в тот день к нам. Я их еще не видела.
И вот дочь приходит домой. Все лицо - сплошной черный синяк, губа рассечена, копчик отбит от удара тяжелым ботинком. Ко всему, упав, я сломала палец (у меня он до сих пор кривой - неправильно сросся после перелома со смещением). Я лежу пластом - боль страшная. Думаю: что делать? У меня грудная дочка. Я снова беременна. Жилья нет. Работы нет. Денег нет. Документы у Шуйского.
Я позвонила психиатру, который работал с Шуйским. Рассказала ему обо всем.
- Что мне делать?
- Девочка, ноги в руки - и беги, пока цела. Уезжай за границу - в России он до тебя доберется.
- Как мне вызволить документы? Где взять денег? Я живу здесь на выселках, как в зоне, под присмотром нанятой Шуйским домработницы-надзирательницы. Она ни на секунду не выпускает меня из поля зрения!
Я всю ночь провела в полузабытьи. Шуйский в Крёкшино не приехал - остался в Москве.
На следующий день он явился и заявляет с порога:
- Надо ехать на съемку!
- Ты это о чем?
- О съемках программы "Песня года". Надо отправляться. У меня там все оговорено, расписано буквально по минутам.
И опять просит у меня прощения с великой кротостью во взоре.
Сколько работы всегда было у моего визажиста Лены Тюковой! Как долго и старательно она замазывала синяки на моем лице! По скольким городам мы проехали: я - с синяками, она - с банкой тонального крема!
1994 год.
Я сижу в гримерной перед выходом на сцену в "Песне года". Сидеть на стуле - пытка! Но я с содроганием думаю о том, как пойду: болит буквально каждая клеточка тела. Бедный мой еще не родившийся ребенок!
Ленка заштукатуривает следы Шуйских "художеств". В этот самый неподходящий момент заходит ведущая. Боже! Только б она ничего не заметила!..
Лена - золотые руки - кровоподтеки замазала. А отек куда деть?
Шуйский говорит операторам:
- Вы ее с этой стороны не снимайте - у нее флюс…
Отпела номер на одной силе воли.
А через несколько дней снимали клип к песне "Самолет". По сценарию в половине кадров я там должна сидеть на стуле. Это было невыносимо. Я могла только лежать.
Многие, включая, между прочим, врачей-психиатров, к которым я обращалась по поводу состояния моего мужа, считают: причина домашнего насилия в неправильном, провоцирующем поведении жертвы. Мол, хороших женщин не бьют: они того не заслуживают. Скандалов не бывает без повода.
Как-то раз Шуйский вернулся в Крёкшино часов в пять вечера - раньше, чем я его ждала, поэтому приготовление обеда отложила. В тот день я особенно плохо себя чувствовала и решила отлежаться. Думала: успею к его приходу.
Я всегда встречала мужа с обедом: хоть здоровая, хоть больная, хоть на сносях. Готовила вкусно и разнообразно: такого супруга нельзя раздражать. Вдруг на сытый желудок подобреет?
Я сразу заметила: Шуйский на взводе. То ли на работе неприятности, то ли недоволен тем, что к его приходу не подготовлен пышный стол.
- Где обед?
- Саш, ты же не предупредил, что раньше приедешь.
- А чем ты занималась?
- Ничем, плохо себя чувствую.
- Врешь, ты занималась аэробикой…
Начался скандал…
Другой эпизод.
Нам просто физически негде было существовать с двумя детьми. К дому сделали пристройку. Шуйский контролировал процесс: