"В конце августа прошлого года, - рассказывал пленный, - мне в оперативный отдел позвонил начальник штаба армии генерал-майор Ковач.
- Заходите ко мне, пойдем к командующему!
Нам предстояло доложить замысел контрудара на Сторожевском плацдарме. В кабинете командарма за длинным столом рядом с генерал-полковником Яни, по-хозяйски развалясь в кресле, сидел командир 7-го армейского корпуса вермахта генерал-лейтенант Крамер. Его корпус временно входил в состав нашей армии.
- Против нас на левом берегу Дона, - начал доклад генерал Ковач, - стоит 6-я советская армия генерала Харитонова…
Я ориентирую присутствующих по схеме Сторожевского плацдарма, висящей на подставке у стены.
- Это серьезный противник, - строго говорит комкор Крамер. - Я помню генерала Харитонова еще по боям за Ростов-на-Дону. Тогда он командовал 9-й армией…
- Но у него нет сил, - пытается заключить командарм. - Ведь даже Сторожевский плацдарм удерживают только два полка 25-й гвардейской дивизии. А ее 73-й полк установлен под Коротояком…
Крамер продолжает:
- От генерала Харитонова можно ждать крупных неприятностей. Надо создать большое превосходство в силах и средствах.
- Мой генерал! - обращается к нему начальник штаба. - К решению этой задачи мы предлагаем привлечь: 168-ю пехотную дивизию вермахта, четыре дивизии нашей армии, 100 танков 700-й танковой бригады, 70 самолетов и необходимые части усиления. Главный удар нанести в направлении высоты 187,7 и, рассекая войска врага, выйти к Дону. Одновременно сильным ударом захватить 1-е Сторожевое, развить успех вдоль правого берега реки на юг, отрезать дивизию от переправ и уничтожить.
- Нет ли у вас каких-либо замечаний? - спрашивает комкора командующий.
- Нет. План операции хорош, - утверждающе басит Крамер. - Но я думаю, что 168-ю дивизию не следует вводить в бой централизованно. Ее полки целесообразно использовать на обоих решающих направлениях - на высоту 187,7 и 1-е Сторожевое. Они будут наступать вместе с вашими дивизиями под руководством их командиров. А командира 168-й пехотной дивизии, - безапелляционно продолжает Крамер, - сделаем консультантом при вашем командире 3-го армейского корпуса. Но, разумеется, комдив будет находиться на своем наблюдательном пункте, поскольку он ближе к фронту…
Быстро переглянувшись с начальником штаба, командарм говорит:
- Удачная мысль, господин генерал! Пусть будет так…
Это значило, что руководство предстоящей операцией переходит к командиру 168-й пехотной дивизии немцев, а ответственность за исход операции остается за венгерским командованием".
…Обходя Харьков с северо-запада, 25-я гвардейская в полдень 14 февраля освободила Ольшаны - крупный населенный пункт на шоссе Харьков - Богодухов. Оставив в них 81-й полк полковника П. К. Казакевича, усиленный двумя артиллерийскими полками и саперами, дивизия главными силами повернула на Харьков.
- Надо, - сказал я командиру полка, - лишить гитлеровцев маневра. Задача - захватить ночью Гавриловку. Все тщательно подготовить засветло.
…Скоро полночь. Вместе с заместителем командующего 40-й армией генерал-майором Ф. Ф. Жмаченко, прибывшим в дивизию, мы стоим на наблюдательном пункте. Невдалеке 73 и 78-й гвардейские полки ведут бой на западной окраине Харькова. К нам доносится шум боя, ночное небо в разных направлениях пересекают трассирующие пули и снаряды.
- Сегодня пошел уже второй месяц с начала нашего наступления со Сторожевского плацдарма… Сколько дорог пройдено! Сколько людей возвращено к жизни!
- А сейчас, - говорит Ф. Ф. Жмаченко, - мы уже у ворот Харькова.
Подошел начальник оперативного отделения дивизии капитан А. П. Мелентьев.
- Командир 81-го полка полковник Казакевич доложил, что занял Гавриловку.
- Отлично! Передайте ему - пусть к рассвету хорошо закрепится. Неизвестно, как сложатся обстоятельства завтра утром…
- Весь полк Гусельникова - на прямую наводку, - добавляет командующий артиллерией дивизии полковник Н. И. Новицкий.
Во второй половине ночи мы подъехали на командный пункт 78-го полка, расположившийся на Холодной Горе. После доклада и уточнения обстановки командир полка полковник К. В. Билютин доложил, что на чердаке дома взят пленный с радиостанцией.
- При каких обстоятельствах? - спрашивает генерал Жмаченко.
- Вызовем лучше коменданта, - предложил Билютин, - он его захватил и доложит подробней…
- Хорошо, - согласился генерал.
- А где пленный? - спросил я командира полка.
- Наверное, уже отправлен в штаб дивизии.
- Уточните. Я хочу сам его допросить.
Зашел начальник штаба капитан И. И. Титов и доложил, что пленного допросил я отправил в штаб дивизии.
- С какой задачей оставили гитлеровцы своего радиста, - спрашивает Жмаченко начальника штаба. - Уж не собираются ли они вновь вернуться в Харьков?
- Собирать и передавать данные о проходящих через него войсках, о размещении в городе крупных штабов и тыловых баз…
Явился и комендант штаба.
- Когда наш полк ворвался на Холодную Гору, сюда вскоре подошел и штаб. Я присмотрел для него этот домик и, взяв с собой на всякий случай пару автоматчиков, пошел договориться с хозяевами. Стучу потихоньку в дверь. Хозяйка открывает.
- Здравствуйте!
- Здравствуйте! - И глазами показывает на чердак.
Я сразу сообразил, в чем дело, автоматчиков вперед, а сам за ними. По лестнице поднимаемся осторожно. Сразу открываем дверь. Прямо перед нами за столом сидит "гражданский" и работает ключом на радиостанции. На столе немецкий автомат, кассеты, гранаты с длинными ручками…
- Хенде хох! - крикнул я во весь голос. Человек вскочил, наушники с него слетели, вытянулся в струнку, руки вверх тянет…
- Обыскать!
У "гражданского" оказался наш паспорт. А в немецком обмундировании, что висело на спинке стула, унтер-офицерская книжка СС.
- Кто вы? - спрашиваю его.
- Унтер-офицер войск связи СС, господин старший лейтенант, - отвечает гитлеровец безо всякого акцента.
- Где научились по-русски?
- Родители до революции жили в России.
- Что делали здесь?
- Передавал сведения. Не успел уйти. Больше ничего не скажу. Ведите в свой штаб.
…Наблюдательный пункт дивизии разместился в нескольких домиках на Холодной Горе. Светает. Я дремал не более часа.
- Что-нибудь новое есть? - спрашиваю у Мелентьева.
- Да! Не хотел вас будить. 305-я стрелковая дивизия освободила Люботин. Разговаривал лично с комдивом Даниловичем.
- Молодцы! Теперь и дорога на Полтаву тоже закрыта. Скоро гитлеровцы "завертятся"…
Командир 305-й стрелковой дивизии полковник Иван Антонович Данилович - наш бывший начальник штаба. И я искренне рад его успехам.
Несколько позднее позвонил командир 81-го полка полковник П. К. Казакевич.
- Перед Гавриловкой и по дороге на Люботин стоят колонны машин. Немцы контратакуют с танками и авиацией. В 53-м артполку раздавлена батарея Стеблинского. Обстановка в целом очень тяжелая. Гитлеровцы рвутся на Люботин и Богодухов. Первый эшелон полка долго не продержится…
- Гавриловку удерживать во что бы то ни стало! Буду просить авиацию на ваше направление у командующего армией…
У телефона Билютин.
- Вышел к Южном вокзалу. Немцы отходят на Липовую Рощу.
- Хорошо!
Незаметно летит время. И опять докладывает Казакевич.
- Первый эшелон полка разрезан. Гитлеровцы рвутся к шоссе на Богодухов. В направлении на Люботин двинулись колонны стоявших на дороге машин. Оттуда к Гавриловке подходят танки и мотопехота…
- Значит, - сделал я вывод, - 305-я дивизия Люботин не удержала…
- Подготовьте, Павел Константинович, второй эшелон для контратаки. Авиация перед Гавриловной будет через 30 минут.
У телефона командир 73-го полка Штыков.
- Вышел на Московскую улицу. Гитлеровцы отходят.
- Продолжайте наступление до встречи с нашими частями…
- Трудно будет, - говорит Жмаченко, - 81-у полку удержать Гавриловну. Захватив Люботин, гитлеровцы бросят все силы, чтобы овладеть ею и прорваться на Богодухов. Сталинград они еще не забыли…
Так проходит около часа. В Гавриловке идет тяжелый бой. Взволнованный, ко мне подходит заместитель по политчасти П. Н. Павлов.
- Убит Казакевич!
- Как? Когда? Я ведь только сейчас ставил ему задачу!..
- Какой человек погиб! - печально говорит Ф. Ф. Жмаченко.
Несколько минут мы стоим молча. Я смотрю на ставшие суровыми лица офицеров и солдат. Слышен зуммер телефона. Капитан Мелентьев берет трубку.
- Перед 81-м полком гитлеровцы отходят на Люботин.
Через 30 лет после этих событий, работая над книгой в Центральном архиве Министерства обороны, я нашел такую запись:
"Командиру 25-й гвардейской стрелковой дивизии.
Ваша дивизия в Харьковской операции и занятии г. Харькова сыграла основную и решающую роль. Между тем в сообщении Совинформбюро и, по-видимому, в донесении фронта ей надлежащее место не отведено…"
И далее:
"…Ваша дивизия, частично 305-я и 5-й гвардейский танковый корпус остались в тени, обойденными. А здесь-то, на этом участке решалась судьба Харькова. Для правдивости в освещении занятия города, а также для представления ряда лиц к высшей награде, а Вашей дивизии, кроме того, к ордену Ленина, представьте мне нарочным ход событий 15.2.43 и в ночь с 15 на 16 февраля сего года.
Командующий 40-й армии генерал-лейтенант Москаленко.
17.2.1943 г.".
…После освобождения Харькова дивизия с утра 17 февраля начала продвигаться в направлении Ковяг. 3-й батальон 78-го полка, следуя во втором эшелоне, остановлен в селе Ярошевка. Ветренно. Сыро. Солнце изредка пробивается сквозь тучи, освещая на окраине села единственный уцелевший домик с посадкой. Возле него на нескольких полусгнивших бревнах разместился первый взвод 8-й стрелковой роты.
- Вот уж и Харьков позади, - с воодушевлением говорит командир взвода лейтенант П. Н. Широнин, - впереди Полтава и Днепр…
- Видать, из Харькова не все гитлеровцы удрать успели, - говорит сержант И. В. Седых. - Сколько их, переодетых, выловили жители города… Мимо нас целую колонну вели… Кто в чем…
Богатырского роста гвардеец И. М. Чертенков продолжает разговор:
- А как срывали немецкие вывески, объявления, всякие указатели… Один дядько колотит топором по вывеске, а сам во весь голос ругается, будто живой фашист перед ним…
- Написано по-немецки, а зачеркнуто по-русски, - улыбаясь говорит Широнин.
- А ты, Петя, что хочешь рассказать? - спрашивает он у Шкодина.
- Недалеко от штаба батальона, где я был в наряде, установили громкоговоритель. Целый день стоит возле него толпа - слушают передачи из Москвы. Подошел я как-то к ним, смотрю, некоторые плачут. Окружили меня, спрашивают:
- А не вернется немец опять в Харьков?
- Ни в коем случае! - говорю я им, - можете жить спокойно. И плакать не надо - освободили ведь.
А одна женщина вытирает слезы и говорит:
- Эх, сынок! После этой войны долго еще плакать мы будем…
- Рассказывают, - вступает в разговор Скворцов, - только на тракторном заводе фашисты расстреляли 16 тысяч ни в чем не повинных жителей…
- Измучился народ в оккупации, - говорит Широнин, - даже и рассказать ведь было некому. А сейчас все горе, что накопилось, ищет выхода…
- В походную колонну! - раздается команда.
И вновь шагает первый взвод по истерзанной врагом земле.
…К рассвету 26 февраля город Валки был полностью очищен от яростно сопротивлявшегося врага. 25-я гвардейская дивизия вышла в резерв фронта. Вечером, вместе с адъютантом мы пьем чай у хозяев нашей квартиры, местных педагогов Ивана Ивановича и Ирины Ивановны Чебыкиных.
Вспомнился прощальный прием у командующего 40-й армией. 19 февраля, в связи с переходом дивизии из Воронежского в Юго-Западный фронт, меня вызвали к генералу К. С. Москаленко. У него сидел член Военного совета генерал К. В. Крайнюков. Они поздравили меня с награждением орденом Суворова II степени. Командующий вручил мне орден вместе с поздравительным письмом Михаила Ивановича Калинина:
"Не имея возможности лично вручить Вам орден Суворова II степени, которым Вы награждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1943 года, посылаю Вам его с настоящим письмом.
Поздравляю Вас с заслуженной высокой наградой и шлю пожелания дальнейших успехов в Вашей боевой деятельности и личной жизни".
Обращение Михаила Ивановича Калинина тронуло меня до глубины души.
Уходить из армии не хотелось. За это время я сработался с ее командованием и штабом. Командующий знал мой стиль работы, я понимал его требования. Но приказ - есть приказ…
- Мы, гражданские, - услышал я голос Ивана Ивановича, - не представляли себе силы фашистов. Но за время оккупации многое поняли. Сколько войск, танков, орудий, машин прошло через наш город. А сколько авиации… И откуда у гитлеровцев такая сила?
- Почти вся Европа на них работает.
- Все равно, - говорит Ирина Ивановна, - силой и жестокостью ничего не добьешься…
- А ведь все-таки выстояли, - продолжает Чебыкин. - Удержали столицу.
- А Сталинград! - говорит Ирина Ивановна.
- О нем мы узнали в оккупации. Передавали эту весть друг другу шепотом. Но вскоре на заборе у церкви появилось только одно слово - "Сталинград". Как на пожар, бросились к нему местные полицаи. Замазали красной краской. Люди потом ходили смотреть на заборе красное пятно…
- Будем надеяться, что теперь ваши мучения кончились…
- Вы думаете, что фашисты сюда не вернутся?
- Не должны. Но ведь на войне всякое бывает…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЮЖНЕЕ ХАРЬКОВА
27 февраля 1943 года. На много километров растянулись на марше части 25-й гвардейской, совершающей марш из Валок в район Змиева. Задача - не допустить к Харькову гитлеровцев, перешедших в наступление на этом направлении. Дивизия снова вошла в подчинение 3-й танковой армии. В ходе боевых действий я ближе узнал и командующего армией генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко, уяснил его стиль и методы руководства. Как и большинство танковых начальников, он знал цену времени и добивался высоких темпов в наступлении и активности в обороне. За сутки нам предстояло пройти около 80 километров при уже начавшейся распутице и под ударами вражеской авиации.
…Сожженное село. В центре его, у сохранившейся среди посадки церкви - колодец. Здесь остановилась на малый привал идущая в головной походной заставе 8-я рота 78-го полка. Люди снимают вещмешки, жуют сухари, пьют воду, доливают баклажки. Кое-кто переобувается. Потом закуривают.
- Ну, зачем было сжигать? - спрашивает Шкодин своего командира.
- Чтоб нельзя было в нем жить, обогреться, обсушиться, с народом поговорить, - разъясняет Широнин, - чтоб надолго ослабить нас…
К роте подходит пожилой, с аскетически худым лицом священник. Из-под мятой, темной шляпы развеваются длинные седые волосы. Старенькое пальто накинуто на подрясник. На ногах валенки в кожаных заплатах.
- Гражданин командир! Разрешите солдатам слово сказать.
- Ну, что ж! Попробуйте…
- Сыны мои во Христе! Бейте супостатов фашистов, паки можете. Было здесь село цветущее. Все сожгли антихристы. Сколько людей побили и повесили. Имущество разграбили. Молодежь в Германию угнали…
- А вас почему не тронули? - раздается простуженный голос гвардейца.
- Политика, сыны мои… Политика. Судите сами: село сожгли, людей нет, кому нужен храм божий?..
- Спасибо, батюшка! - благодарит командир роты старший лейтенант И. И. Ленский.
И сразу слышна команда:
- В походную колонну!
Рота уходит.
- Попробовал поп - не понравилось, - замечает кто-то в двигающейся колонне.
Священник смотрит вслед. На фоне уходящей роты выглядит он очень маленьким, и кажется, что ветер вот-вот унесет его…
Как только начался марш, я выехал вперед вместе с командирами частей, артиллеристами, инженерами и разведчиками. Нужно было разобраться в ситуации, провести рекогносцировку и организацию взаимодействия. Тогда командиры смогут встретить подходящие части и, не теряя времени, вывести их на участки обороны.
Знакомство с местностью показало нам, что главного удара противника надо ждать с юга и юго-запада - откуда вели к Харькову хорошие дороги. Редкие проселки, выходившие к нашему переднему краю с юго-востока, оказались труднопроходимыми, особенно в районе Змиева, у впадения реки Мжа в Северский Донец. Однако и они могли быть использованы врагом.
Правее и левее нас соседей не было. Высланная вдоль северного берега реки Мжа, разведка только на южной окраине Мерефы встретила батальон войск НКВД.
Как могут сложиться здесь боевые действия? Главные силы дивизии, занимая двумя полками Тарановку и Змиев, закрывали дорогу на Харьков на сравнительно узком участке фронта. Река Мжа была еще скована прочным льдом, и существовала возможность обхода наших позиций через Пролетарское и Соколово. Если противнику это удастся, Тарановка и Змиев не только ее сыграют роль мощных узлов обороны на пути к Харькову, но станут ловушкой для двух наших стрелковых полков и частей усиления.
Значит, надо готовить к обороне село Пролетарское, держать под нашим наблюдением подходы к Соколово, возможно дольше удерживать Тарановку и Змиев, не допуская выхода врага к реке до того, как она станет непроходимой для танков.
28 февраля после форсированного 80-километрового марша дивизия с ходу заняла оборону. В Тарановке сосредоточился 78-й полк К. В. Билютина, в Змиеве - 81-й полк А. П. Мелентьева и в районе Замостье, Зидьки 73-й полк Н. Г. Штыкова. Поддерживавшая нас 179-я танковая бригада полковника Ф. Н. Рудкина, имевшая 24 танка, была использована на участке 78-го полка в Тарановке.
1 марта я объезжал полосу обороны дивизии, проверяя ее состояние. Выход противника к нашему переднему краю ожидался уже на следующий день. Вместе со мной были командующий артиллерией дивизии полковник М. Ф. Гусельников и адъютант И. Г. Козырь. Во второй половине дня мы приехали в 78-й полк. Село Тарановка, которое он оборонял, расположено на холмистой гряде. Самым высоким и важным местом являлся центр села. Его пересекали железная дорога и шоссе Лозовая - Харьков. На площади возвышалась старинной постройки церковь с толстыми стенами и узкими, в виде бойниц, наполовину зарешеченными окнами. Отсюда открывался хороший обзор во всех направлениях. В центре Тарановки, на 306-м километре, находился железнодорожный переезд, через который шла грунтовая дорога из Краснограда на Харьков. За южной окраиной Тарановки, ближе к станции Беспаловка, был еще один железнодорожный переезд. На него выходило шоссе Лозовая - Харьков.