"Примерно 20-25 июля 1931 года к Гаральду Зиверту явился человек в пенсне, некий член ВСНХ. Зиверт говорил мне, что этот господин во что бы то ни стало хочет иметь встречу с вождем национал-социалистической партии Германии Адольфом Гитлером. По соображениям конспирации он не назвал мне его фамилию. На ужине у Зиверта (у которого русский остановился без регистрации в полиции) я познакомился с ним лично. Он извинился, что не может назвать мне свою фамилию, однако Гитлеру он удостоверит свою личность (я поставил ему такое условие, в противном случае отказывался организовать встречу).
После этого я узнал, что он является руководителем одной из контрреволюционных организаций в Советском Союзе, верхушка которой находится на советской службе. Сам он получил инженерный диплом в Швейцарии, является русским доцентом и членом Совета народного хозяйства. В июне он находился на лечении на чехословацком курорте Карлсбад (Карловы Вары) и свой отпуск использовал для поездки в Берлин, чтобы вступить в контакт с Гитлером. Ему рекомендовали обратиться к Гаральду Зиверту".
Однако Гитлер, согласившийся на встречу с Добровым в Мюнхене, в последний момент от нее уклонился и поручил Розенбергу переговорить с ним. Встреча Розенберга с Добровым состоялась в одном из берлинских ресторанов напротив вокзала Ангальтербанхоф. В ней принимал участие также и Зиверт. Беседа длилась более двух часов и касалась вопроса создания в Советском Союзе фашистской партии. Розенберг дал собеседнику подробные советы. Высоко оценив результаты беседы с Добровым, Розенберг пообещал его "партии" всяческую помощь и поддержку, но по соображениям безопасности дальнейшие встречи с "русским фюрером" предложил проводить в Риме. Было решено, что связь Доброва с руководством нацистской партии будет осуществляться через Зиверга.
Получив столь важные сведения от источника А/270, руководитель берлинской резидентуры "Артем" (оперативный псевдоним резидента Бориса Бермана) немедленно проинформировал об этом Центр. Одновременно он направил телеграмму в Прагу резиденту "Петру" с просьбой установить имя "человека в пенсне".
Однако вскоре в Прагу пришла срочная телеграмма из Центра за подписью начальника внешней разведки Артузова, в которой "Петру" предлагалось немедленно прекратить установку "человека в пенсне". Это свидетельствовало о том, что данной операции, о которой в Москве знали всего несколько человек, Центр придавал исключительно важное значение и не был заинтересован в подключении к ней других загранаппаратов.
Возвратившись в Москву, Добров подробно доложил о своих контактах с Зивертом и Розенбергом руководству Экономического управления ОГПУ. Представила интерес для Центра и программа нацистской партии, которую Добров получил от Розенберга.
Что касается задания Центра по выходу на английскую разведку, то тут Добров использовал проживавшую в Риге свою знакомую русскую актрису Ольгу Танину. Она была двоюродной сестрой английского разведчика Эдуарда Кара, работавшего в Риге, и советская разведка решила воспользоваться данным обстоятельством. Добров направил Ольго Таниной из Берлина письмо, которое начиналось следующими словами: "Наконец-то я вырвался из Советского рая", дышу гнилым капитализмом". Актриса передала письмо Эдуарду Кару, подчеркнув, что его автор - "инженер, на очень хорошем счету в Союзе и настоящий друг". Английский разведчик немедленно выехал в Берлин для встречи с Добровым.
На встрече Добров так расписал свои антисоветские настроения и "планы вредительства" в СССР, что британский разведчик, в отличие от нацистских бонз, сразу же согласился оказать ему помощь и договорился об условиях связи в Москве через конкретное иностранное посольство.
Удалось Александру Матвеевичу связаться и с одним из представителей русской эмиграции-руководителем террористической организации "Братство русской правды" в Берлине Александром Кольбергом. Договорившись с ним о следующей встрече, Добров подчеркнул, что действует не от себя лично, а представляет группу, ранее связанную с "Промпартией", которая занимается вредительством и саботажем в советской промышленности. Добров попросил Кольберга рассказать о положении в русской антисоветской эмиграции и снабжать его группу антисоветской литературой. Кольберг с восторгом воспринял слова Доброва и договорился с ним об условиях дальнейшей связи и способах пересылки в СССР подрывной литературы.
Руководством Иностранного отдела и Экономического управления ОГПУ придавалось большое значение работе Доброва. Однако архивы внешней разведки не сохранили сведений о том, как продолжалась многоходовая операция по внедрению Доброва в окружение Гитлера. Очевидно, эта задача не была решена, поскольку Гитлер на прямые контакты с представителями "низшей расы" не шел. Стоит вспомнить, что в годы войны он так и не встретился с "фюрером" так называемой Русской освободительной армии генералом Власовым.
Что же касается Александра Матвеевича Доброва, то до мая 1939 года он занимал пост управляющего трестом "Бюробин" - Бюро НКИД СССР по обслуживанию иностранных представительств. 17 мая он был арестован по обвинению в шпионской деятельности в пользу германской и английской разведок. На закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 19 июня 1940 года Добров виновным себя не признал, заявив, что выполнял задания советской внешней разведки. К сожалению, в центральном аппарате разведки к тому времени не было никого, кто мог бы подтвердить слова Доброва: Артузов, резидент в Берлине "Артем" и руководитель Экономического управления были давно расстреляны. Такая же участь ждала и Александра Матвеевича. Он был приговорен к высшей мере наказания и 20 июня 1940 года расстрелян. Только 21 января 1958 года этот приговор в отношении Доброва был отменен за отсутствием состава преступления.
* * *
Глинский с тревогой пишет в Центр из Праги о планах Германии по захвату Судетской области. Правда, эти планы пока еще туманны. Пронацистская пропаганда в Чехословакии действует пока еще "под сурдинку". Подобная информация об агрессивных намерениях гитлеровской Германии в отношении своих соседей поступает и из других резидентур. В информации подчеркивается, что после победы нацистской партии на всеобщих выборах в Германии Гитлер взял курс на пересмотр Версальских договоренностей. Такая обстановка не могла не тревожить Москву.
После трех лет напряженной работы в Праге Глинский возвращается в Центр. За активную работу по обеспечению безопасности СССР он был награжден вторым орденом Красного Знамени. В то время в разведке это было признанием исключительных заслуг в оперативной деятельности.
В мае 1934 года на специальном заседании Политбюро ЦК ВКП (б) было принято решение усилить Иностранный отдел ОГПУ и сосредоточить его работу на приоритетных направлениях, прежде всего - европейском. 10 июля 1934 года постановлением ЦИК СССР был образован союзно-республиканский Народный комиссариат внутренних дел. В его составе было создано Главное управление государственной безопасности, сосредоточившее в своих руках руководство разведкой и контрразведкой. Внешняя разведка органов государственной безопасности была также значительно усилена в кадровом отношении.
С учетом этих обстоятельств летом 1934 года в Москве был разработай план реорганизации работы резидентуры НКВД во Франции. Им предусматривалась активизация разведывательной работы по Германии с французской территории. Глинскому как опытному разведчику было поручено возглавить резидентуру НКВД в Париже.
Перед парижской резидентурой была поставлена задача по освещению деятельности во Франции немецкой эмиграции, национал-социалистических организаций и их агентуры, а также разработке посольства Германии и других официальных представительств этой страны и их персонала.
Определенное место в работе резидентуры занимала и борьба против белогвардейской эмиграции, в том числе против самой активной террористической организации - Русского общевоинского союза. Поскольку "Петр" с самого начала непосредственно участвовал в реализации операции "Трест", направленной против РОВС, ему было поручено продолжить работу по ликвидации этой белогвардейской организации в Париже, где находились ее основные руководящие органы. "Петр" значительно активизировал деятельность агентуры в этом направлении и принял непосредственное участие в подготовке и проведении ряда успешных оперативных мероприятий.
Наша справка
В начале 1930-х годов советская внешняя разведка провела крупную операцию по внедрению техники подслушивания в находившуюся в Париже штаб-квартиру Русского общевоинского союза. В этой операции, ставшей позже известной под кодовым названием
ИНД ("Информация наших дней"), особая роль отводилась активному помощнику парижской резидентуры НКВД "Иванову".
Лишь в конце 1980-х годов советская внешняя разведка открыла некоторые архивные материалы того периода, и стало известно, что оперативный псевдоним "Иванов" (кодовый номер УЖ/1) принадлежал одному из видных представителей русской эмиграции во Франции Сергею Николаевичу Третьякову, замечательному русскому человеку, вынужденному покинуть Родину, но преданно служившему ей до конца своих дней.
Сергей Николаевич Третьяков родился 26 августа 1882 года в богатой и именитой московской семье. Его дед, Сергей Михайлович, был одно время московским головой, основал всемирно известную Третьяковскую галерею.
В 1901-1905 годах Сергей учился на физико-математическом факультете Московского университета. После окончания учебы женился на Наталье Саввишне Мамонтовой, представительнице богатейшего московского рода, и вошел в дело своей семьи: в конце 1905 года возглавил товарищество Костромской льняной мануфактуры в качестве председателя его правления.
Очень скоро Сергей Николаевич стал одним из наиболее влиятельных предпринимателей, владельцем крупных текстильных предприятий. Он был основателем и первым председателем Всероссийского объединения льняных фабрикантов, избирался председателем Московского биржевого комитета.
Третьяков входил в так называемую группу молодых российских капиталистов во главе с П.П. Рябушинским, являлся членом ЦК партии прогрессистов, созданной в 1912 году.
С февраля 1917 года Сергей Николаевич - товарищ (заместитель) председателя Всероссийского союза торговли и промышленности. Примыкал к кадетам - в июне но списку кадетской партии был избран гласным Московской городской думы.
В середине июля 1917 года А.Ф. Керенский предложил Третьякову пост министра торговли и промышленности в своем новом кабинете. Сергей Николаевич выдвинул следующие условия своего вхождения в коалиционное правительство, как представителя деловых кругов:
"Вся власть Временному правительству; восстановление боевой мощи армии и железной дисциплины в тылу должны быть доведены до конца;
Временное правительство не вправе предпринимать коренной ломки существующих социальных отношений по Учредительному собранию;
должна быть немедленно создана твердая власть на местах; внешняя политика России должна покоиться па полном единении с союзниками;
промышленность и торговля имеют государственное значение; всякие классовые притязания как промышленников, так и рабочих должны быть подчинены государственным интересам;
во Временном правительстве не место лицам, представляющим лишь самих себя".
Переговоры о вхождении Третьякова в правительство были прерваны, так как Керенский отказался удовлетворить его требование об удалении из правительства эсера Чернова, заявив, что "программа Чернова является и программой Временного правительства".
Сразу же после провала этих переговоров Третьяков заявил журналистам: "Временное правительство будущего состава все же не обойдется без представителей торговли и промышленности. Мы нужный народ, мы нужны им как хлеб насущный, как воздух". И оказался прав: уже 25 сентября он вошел в состав 3-го коалиционного правительства Керенского в качестве председателя Высшего экономического совета и Главного экономического комитета. Кроме того, по личному поручению главы правительства Третьяков поддерживал контакт с французской военной миссией.
26 октября 1917 года в 2 часа 10 минут Третьяков вместе с другими министрами Временного правительства был арестован в Зимнем дворце и заключен в Петропавловскую крепость. В конце февраля 1918 года был освобожден, выехал сначала в Москву, затем в Харьков, а оттуда - в Париж.
В ноябре 1918 года адмирал Колчак предложил Третьякову занять поет министра торговли и промышленности во Временном сибирском правительстве, и он немедленно выехал в Омск. Одновременно являлся заместителем председателя Совета министров этого правительства. Впрочем, на этих должностях он пробыл недолго, всего десять месяцев, и после поражения Колчака вернулся во Францию.
В Париже Третьяков стал председателем Русской торговой палаты, заместителем председателя Российского торгово-промышленного и финансового союза (Торгпрома), созданного в феврале 1920 года более чем 600 российскими промышленниками, банкирами и торговцами, и одним из редакторов журнала "Иллюстрированная Россия".
Высокий, статный, всегда элегантно одетый, владеющий несколькими европейскими языками, обладатель солидного капитала в России, он всегда был желанным гостем во всех эмигрантских кругах и находился в близких отношениях с руководителем РОВС генералом Кутеповым.
Человек трезвого ума, Третьяков раньше других понял, что в России возврата к старому не будет. Из-за этого он пытался даже в 1926 году покончить жизнь самоубийством и был спасен в последний момент близкими.
По имевшимся у внешней разведки надежным сведениям, Торгпром в начале 1920-х годов активно помогал деньгами "Народному союзу защиты Родины и свободы", который возглавлял Борис Савинков. Хотя другими данными относительно причастности Торгпрома к диверсионной работе разведка не располагала, интерес к нему в Центре сохранялся. Там полагали, что Торгпром перестроил работу и глубоко законспирировал свою борьбу. Перед парижской резидентурой была поставлена задача "проникнуть в руководящие круги Торгпрома, чтобы обеспечить постоянный и эффективный контроль за его возможными антисоветскими акциями".
Парижская резидентура приняла решение привлечь Третьякова к сотрудничеству и использовать его для разработки Торгпрома. В Центр были направлены соответствующие предложения, в которых, в частности, отмечалось: "Третьяков - чрезвычайно умный и разносторонне образованный человек, сильно связанный своим воспитанием и прошлым с купеческим миром. Он пользуется хорошей репутацией в русских торгово-промышленных кругах".
С.П. Третьяков был привлечен к сотрудничеству с советской внешней разведкой в 1929 году. Против ожидания, он легко дал согласие работать на Москву. С этого времени в служебной переписке Третьяков проходит под оперативным псевдонимом "Иванов".
Причины, побудившие Третьякова пойти на сотрудничество с советской разведкой, кроются, скорее всего, в том, что он разочаровался в белой эмиграции. Это следует и из подготовленного им в 1929 году обзора, который находится в его оперативном деле:
"...После победы большевиков эмиграция разбилась на целый ряд групп и группировок: впереди ничего определенного, Советская власть справилась с белым движением, Европа в недоумении, началось дробление и деление на секты. В сущности, с этого момента эмиграция, по-моему, потеряла всякое значение. Вражда, борьба между собой и злословие - вот характеристика этого периода, продолжающегося до сих пор. Эмиграция потеряла какое-либо значение в смысле борьбы с Советской властью и в смысле влияния на политику иностранных государств...
С каждым днем, с каждым месяцем эмиграция теряет свое значение, и сейчас она утеряла его окончательно, с ней никто не считается, ее никто не слушает, и те истины, которые она ежедневно повторяет в своей прессе, созданной на последние трудовые гроши старых беженцев (молодые русские газет не читают), никого не волнуют и не убеждают. Эмиграция умирает уже давно, духовно она покойник".
В 1931 году в письме из парижской резидентуры указывалось: ""Иванов" является весьма ценным источником, с большими перспективами на будущее. Мы рассчитываем добиться через него ряда серьезных разработок".
С приходом в августе 1931 года к руководству Иностранным отделом ОГПУ Артузова работа внешней разведки по одному из давних противников советских органов государственной безопасности - Русскому общевоинскому союзу - значительно активизировалась. Соответствующие указания были направлены и в парижскую резидентуру.
На одной из встреч "Иванов" сообщил своему куратору:
"Ту работу, которую вы приписываете Торгпрому, он не ведет. Я допускаю, что кто-то из членов нашего союза участвует во вредительской деятельности, поощряет и финансирует ее, но Торгпром в целом, даже его президиум, не в курсе этой работы. Вот почему я ничем здесь вам помочь в принципе не смогу. В данное время союз не имеет никакого значения, он захирел, денег у него нет".
Парижская резидентура принимает решение переориентировать усилия "Иванова" на работу по РОВС.
Один из кураторов обратил внимание на тот факт, что дом 29 на улице Колизей, где находился штаб РОВС, принадлежит семье "Иванова". Штаб РОВС располагался на нервом этаже, а на втором и третьем проживала семья "Иванова", с которой он в то время не жил. Резидентура предложила "Иванову" вернуться в семью и переселиться на второй этаж дома. Центр выделил необходимую сумму денег для проведения ремонта жилых помещений. Супруга "Иванова" и дети расположились в пяти комнатах третьего этажа, а сам он занял две комнаты на втором этаже, которые находились над кабинетами председателя РОВС генерала Миллера и начальника 1-го отдела генерала Шатилова, а также канцелярией союза.
Из Москвы прибыла надежная прослушивающая аппаратура. Сотрудниками резидентуры были установлены в помещениях РОВС микрофоны, именовавшиеся на чекистском сленге "петьками", а в комнатах "Иванова" - аппаратура приема. С января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в штабе РОВС, в том числе и в кабинете его председателя.