В частности, в течение 1942 года предполагалось ввести в действие металлургический корпус с фасонолитейным, листоштамповочным цехами и цехом ковкого чугуна. Планировалось построить новый кузнечный и термические цеха. Чтобы увеличить мощность заводской центральной электростанции, намечалось начать монтаж двух паровых котлов по 30 тонн пара в час, новой турбины, а также произвести капитально-восстановительный ремонт первой турбины и довести ее мощность до 6000 киловатт.
Большое внимание уделялось строительству и реконструкции механических цехов.
Предусматривались увеличение мощности газсстанции, изготовление своими силами новых газогенераторов, а также прокладка газопроводов от газостанции до строящихся цехов. И конечно же, не снималась с повестки дня жилищная проблема.
Хотя мы стремились включить в план только главные вопросы, не обременять его мелочами и второстепенными деталями, он получился очень объемным. Проблем - серьезных и острых - накопилось много.
Определение основного направления, как говорят в военных кругах, главного удара - немало значит для успешного решения задания. Но это только часть работы, вернее ее начало. Успех дела всегда обеспечивают люди - непосредственные исполнители.
Я подчеркивал, что производства, отделы и цеха завода возглавляли опытные организаторы и специалисты. А квалифицированных рабочих не хватало. Эвакуированные предприятия располагали рабочей силой только на 30–35 процентов при двухсменной работе. Встала проблема укомплектования объединенного завода кадрами. Как решить ее? В первую очередь, конечно, путем приема на работу местных жителей.
В этом существенную помощь заводу оказали местные партийные, комсомольские и советские органы. Конкретный пример. Бюро горкома ВЛКСМ 30 января 1942 года приняло постановление "О мобилизации комсомольцев и молодежи на завод им. К. Е. Ворошилова". Согласно этому постановлению городские комсомольские организации должны были направить на предприятие 1000 комсомольцев и 1300 человек из числа несоюзной молодежи.
Всего же на завод в 1942 году принято 12 166 человек, из них 7274 - женщины. Эти люди в подавляющем большинстве не имели специальностей. На повестку дня встал вопрос технического обучения рабочих. Острота его не была снята и к моменту нашего прибытия на предприятие. Совместно с руководством, партийным, профсоюзным и комсомольским комитетами мы наметили подробный план подготовки кадров. В основу его положено индивидуально-производственное обучение вновь принятых рабочих. Кроме того, создавались стахановские школы, кружки техминимума.
Индивидуальное производственное обучение было организовано путем закрепления новичков за кадровыми рабочими и мастерами. Старшие товарищи терпеливо обучали прибывших, охотно передавали им секреты своего мастерства. Более того, в большинстве случаев они стали мудрыми наставниками молодежи, проявляли о них отцовскую заботу. Путем индивидуального производственного обучения только за одиннадцать месяцев 1942 года было подготовлено около 70 процентов специалистов.
Уже в первые дни пребывания на заводе мы убедились, что в целом рабочий коллектив крепкий и сплоченный. Однако не сказать о нарушениях трудовой дисциплины, текучести кадров - значит погрешить против истины. К сожалению, такие случаи были в основном из-за тяжелых бытовых условий и плохого питания.
Партийный комитет принял постановление по укреплению трудовой дисциплины. Он обсудил вопросы о борьбе партийных организаций за повышение производительности труда, за выполнение производственных планов. Особое внимание уделялось повышению личной ответственности коммунистов и их роли на производстве. На 16 января 1942 года, когда проводилась первая общезаводская партийная конференция, заводская парторганизация насчитывала 1084 члена и кандидата в члены ВКП(б). Сила, как видим, немалая. И ее следовало привести в действие, нацелить на решение стоящих перед коллективом задач. Это было первостепенной заботой партийного комитета, возглавляемого И. А. Ломакиным.
Принимались меры по активизации политико-массовой работы. Формы и методы здесь применялись различные, испытанные и проверенные практикой: беседы, доклады, информации, выпуск боевых листков и т. д. Но жизнь выдвигала и новые - оперативное доведение сводок Совинформбюро, коллективная читка писем с фронта. Эти мероприятия никого не оставляли равнодушными, оказывали большое мобилизующее воздействие.
Активизировалось социалистическое соревнование. Было сделано все для того, чтобы каждый рабочий и служащий взял индивидуальное обязательство, чтобы дух состязательности, здорового соперничества царил в бригадах, в цехах и на участках.
После уяснения целей и задач началась каждодневная, кропотливая работа по воплощению задуманного в жизнь. Не сразу появились ее результаты. Медленно, но уверенно производство набирало заданный ритм. Г. М. Хаютин, начальник металлургического производства П. И. Солнцев, начальники цехов провели большую подготовительную работу, чтобы вместо цветного литья и стальных отливок сложных конструкций начать освоение технологического процесса ковкого чугуна по небольшой номенклатуре, который в небольших артиллерийских системах раньше не применялся. Расширилась номенклатура стальных отливок для артиллерийских систем 61-К, 70-К, 52-М, осваивалось производство цельнолитого корпуса фугасных авиабомб, кокильное литье АО-25, снижался брак стального литья. Стали также применять силуминовое литье на отходах. Налаживался процесс производства деталей методом холодной и горячей штамповки. Начали организовывать термическое хозяйство.
Короче говоря, дело металлургов сдвинулось с места. И не только металлургов. Буквально во всех трудовых коллективах чувствовался трудовой подъем. Люди проявляли высокую исполнительность, большую ответственность, инициативу. В этом еще раз убеждает письмо Георгия Алексеевича Ларичева, полученное недавно мной. В 1940 году он окончил школу ФЗО при ленинградском заводе им. М. В. Фрунзе, получил специальность токаря-универсала 5-го разряда, был направлен в инструментальный цех, а в начале войны с первыми эшелонами эвакуирован на сибирский завод. Георгий Алексеевич пишет:
"Однажды на заводе сложилось трудное положение с обеспечением инструмента для выпуска минометов. Тот инструмент, который привезли из Ленинграда, пришел в негодность, а к изготовлению нового еще не приступили. И вот наш цех получил задание - срочно освоить и изготовить партию сферических шаровых разверток для разделки гнезда у опорной плиты. Точность изготовления шара была установлена в пределах 0,05 мм. Те высококвалифицированные рабочие, которые на "Арсенале" изготовляли такие развертки, остались в Ленинграде. Нас, пацанов, тогда не допускали к таким работам. Но я не раз видел, как это делается, хотя навыков в этом никаких не имел.
Как сейчас помню, вызывает начальник цеха старшего мастера, мастера, наладчика и меня к себе и требует в течение десяти дней изготовить 15 разверток. Выполнить задание поручили мне. Горд был высоким доверием, очень волновался. Вместе с товарищами изготовил простейшие приспособления. Работал круглые сутки. Поспишь на антресолях полтора-два часа и опять за станок. Часто появлялся наладчик, иногда он почему-то долго простаивал у меня за спиной. Думал контролирует, а оказалось (только потом узнал), что подстраховывал меня, чтобы я сам-то не попал в станок. Задание я выполнил в срок. В будущем мне еще не раз приходилось выполнять такие работы".
Мы тогда считали нормой такое отношение к делу. И только теперь, спустя годы, анализируя такие факты, во всем величии представляешь героический подвиг наших тружеников, ковавших оружие Победы.
Я уже отмечал, что не все шло гладко. Очень сдерживало работу завода снабжение. Недоставало металла, топлива, комплектующих изделий. И хотя заместитель директора по снабжению Павел Андреевич Образцов, что называется, разбивался в лепешку, положение не улучшалось. Он не раз обращался ко мне за помощью, говорил тихим голосом, но, как потом я убедился, его слушали и понимали все. Высокий, стройный, обаятельной наружности, Павел Андреевич отличался дисциплинированностью и оперативностью. Однако, что касается поставок металла, то и он был бессилен что-либо сделать.
И вдруг нам повезло. Как-то я спросил Образцова:
- Чей это металл штабелями лежит вдоль железной дороги?
- Эвакуированного паровозостроительного завода. Оборудование его размещается в поле и в колхозных конюшнях…
Поехал туда, разыскал директора. Им оказался Николай Семенович Чумычев. Кстати, наши судьбы не раз переплетались и в военные, и в послевоенные годы.
- Николай Семенович, почему не помогаешь соседям? - спросил его. - У тебя вон сколько металла любых профилей и марок. А у нас его не хватает для изготовления важных военных заказов.
- Меня никто не просил об этом, - ответил Чумычев. - И что вы делаете, я не знаю.
Пригласил Николая Семеновича на завод. Целый вечер ходили мы вместе по цехам, обо всем договорились. И благодаря помощи Чумычева наши рабочие продолжительное время не испытывали затруднений с металлом. Да и не только с металлом. И людьми помогал он, немало станков передал на наш завод. Обо всем этом, естественно, мы поставили в известность местные партийные и советские органы и получили от них поддержку.
Прилетев в этот город, я сразу установил контакты с руководителями местных партийных и советских организаций. Они часто бывали на заводе, вникали в его нужды, помогали чем могли. Я убедился: забота о нашем заводе была у них на первом плане.
Коллектив предприятия трудился напряженно. Почти ежедневно вместе с директором Яковом Абрамовичем Шифриным ходили мы по цехам и контролировали выполнение установленных графиков. Где необходимо, проводили планерки, совещания, беседы, а нередко и митинги. Не скрою, были и крутые разговоры. Отрадно, что все это сказывалось положительно на производстве всех видов вооружения.
Особое внимание уделялось в то время бригадам. Без преувеличения скажу, что именно тогда зарождались элементы широко распространенного бригадного подряда. Об этом рассказывал мне недавно бывший бригадир фронтовой молодежной бригады Виктор Семенович Кузин.
- За каждой бригадой в нашем цехе закреплялась определенная номенклатура деталей и узлов, - вспоминал он. - Член бригады должен был изучить все операции по изготовлению каждой детали на любом виде оборудования. Этим самым достигалась взаимозаменяемость. Тот или иной работник в любую минуту мог заменить своего товарища, по какой-либо причине не вышедшего на работу.
Более ритмично шел выпуск зенитных пушек, авиационных бомб и глубинных морских мин. Производство же 120-мм минометов вызвало беспокойство. Месячный план - 500 минометов - мог оказаться под угрозой срыва. Но прежде чем рассказать о мерах, принимавшихся для увеличения выпуска минометов, я хотел бы кратко сказать о том, как началось их производство.
Как известно, 120-мм полковой миномет конструкций Б. И. Шавырина принят на вооружение Красной Армии в 1938 году. Кстати, фашистская Германия не имела таких минометов и, только скопировав наш, приняла его на вооружение своей армии в 1943 году. К началу войны производство шло полным ходом. А когда гитлеровцы напали на Советский Союз, многие заводы пришлось эвакуировать на восток. Производство минометов было размещено на некоторых невоенных предприятиях Ленинграда. Большую помощь ленинградцам оказывала группа конструкторов под руководством Б. И. Шавырина.
В конце августа 1941 года Б. И. Шавырин и нарком вооружения Д. Ф. Устинов были приглашены в Кремль к И. В. Сталину и получили задачу - увеличить выпуск минометов, усовершенствовать и упростить их конструкцию. Главный конструктор и нарком вооружения заверили И. В. Сталина, что примут все меры для выполнения задания в самые сжатые сроки. Из осажденного Ленинграда в Москву вылетели конструктор института А. Г. Соколов и преподаватели Военно-механического института В. И. Лукандер и С. Б. Добринский, чтобы принять участие в усовершенствовании и упрощении оружия. Для подготовки производства минометов в Сибирь, на завод им. К. Е. Ворошилова, вылетела бригада представителей промышленности во главе с Р. А. Турковым.
В короткие сроки группа конструкторов под руководством Б. И. Шавырина переработала и упростила ствол миномета, казенник со стреляющим механизмом, двуногу, подъемно-поворотный механизм и амортизатор. Миномет не уступал по боевым качествам конструкции образца 1938 года. А новая техническая документация обеспечивала возможность на тех же станках увеличить выпуск минометов в 1,8 раза. При этом трудоемкость изготовления сокращалась на 44 процента, расход материалов - на 26 процентов, уменьшалось количество оснастки, инструмента и т. д.
"В целях сокращения времени, - отмечается в книге "Оружие Победы", - нарком вооружения Д. Ф. Устинов принял решение начать изготовление упрощенных 120-мм минометов сразу на серийном заводе, без предварительного изготовления опытных образцов, а затем, параллельно с изготовлением серии, проводить испытания этих минометов на полигоне. Это был первый случай в практике Наркомата вооружения, когда только что разработанные чертежи непосредственно передавались в серийное производство".
Работавший в ту пору заместителем начальника сборочного цеха Михаил Петрович Деев рассказывал мне о том, как готовились на заводе к выполнению этого задания. Здесь необходимо объяснить, что завод и раньше выпускал 120-мм минометы. Но теперь пришлось налаживать производство минометов упрощенной конструкции.
- Установили дополнительное оборудование, в том числе слесарные верстаки с ящиками для инструмента, два сверловочных станка, наждачное точило, оборудовали еще два электросварочных поста, - говорил М. П. Деев. - Бригада слесарей-сборщиков была небольшой, но каждый работник был, что называется, на вес золота. Тон задавали ленинградцы Николаев, Рябинин, Уткин, Кирсанов, Богданов, Иванов, Тимофеев, Рохкин, братья Алексей и Александр Зиновьевы, их отец. Жаль, запамятовал его имя и отчество, знаю только, что работал он маляром. В наш коллектив хорошо вписались сибиряки - "дядя Саша" Солдатов, который работал на шабровке контрольных площадок, и совсем еще пацанята Петя Лукин и Вася Иванов. Они быстро освоили производство и трудились наравне со взрослыми.
И вот наступило время, когда с механического цеха стали поступать к нам детали на сборку минометов. Мы к этому уже были готовы: технологию сборки откорректировали, слесарей расставили по своим местам, где можно, создали бригады.
Действительно, выпуск минометов начался без особых сбоев. Начальник минометного производства Г. И. Старцев четко координировал работу механических и сборочного цехов. В последующие месяцы производство этого оружия увеличивалось. Но вот закавыка. Минометы принимались только ОТК завода. Военный представитель от окончательной приемки отказался. Вот что значит начинать серийное производство без опытных образцов. Переговоры шли на самом высоком уровне, а дело не сдвигалось с места. Количество выпущенной продукции росло, но на фронт она, увы, не отправлялась.
Тогда было решено провести испытание минометов на месте. М. П. Деев рассказывал об этом так:
- Мне приказали подготовить один миномет для контрольных испытаний. Подготовка шла в присутствии военного представителя и работников ОТК. Была создана комиссия, в которую вошли директор завода, его помощник по качеству, главный инженер, главный конструктор и его заместитель, представители партийных и советских органов. Поскольку полигона при заводе не было, выехали в тайгу, километров за десять, оборудовали там площадку для опорной плиты и приступили к испытанию. И вот сделан первый выстрел, за ним второй, третий. Словом, все прошло отлично. Срочно оформили документы, в которых были зафиксированы результаты испытаний, и вместе с образцом отправили самолетом в Москву на государственные испытания. Москва подтвердила наши выводы. Было дано указание о немедленной отправке минометов на фронт. На следующий день мы затащили со двора в цех 200 минометов, привели их в порядок и представили военпреду. Тот разобрал несколько штук, проверил их по всем параметрам и дал добро на отправку. На второй день было подготовлено к отправке на фронт еще 300 минометов. Видели бы вы, как это событие воодушевило коллектив, все почувствовали большой подъем, стремились трудиться по-ударному…
Производство минометов пошло полным ходом. В апреле завод выполнил план - выдал 500 минометов. Особо отличившиеся рабочие, инженерно-технические работники (всего 13 человек) были награждены орденами. Среди них заместитель начальника цеха М. П. Деев, начальник технического бюро Б. В. Блохин, слесарь-сборщик П. Я. Уткин, токари В. Паничкин, В. Мухин и другие.
Увеличился выпуск 37-мм зенитных пушек, морских глубинных мин и фугасных авиабомб. Вот несколько цифр. Если в первом квартале ежемесячно сдавалось по 121 пушке, то в апреле - 285! Более ритмично, организованно, но не менее напряженно пошла работа и в мае. План этого месяца был выполнен полностью. Это дало возможность больше уделять внимания контролю за наращиванием энергетических, металлургических мощностей, вводу в строй жилищных объектов.
Мысленно подводя итоги двухмесячной командировки, я отдавал себе отчет в том, что сделаны только первые шаги, что это лишь начало большой и сложной работы по организации производства вооружения на таком большом и сложном заводе, каким являлся объединенный завод им. К. Е. Ворошилова.
В конце июня по распоряжению Д. Ф. Устинова я возвращался в Москву. Прощались тепло и сердечно. Но расставание всегда грустью отдается в сердце. Ведь сроднился с руководством, коллективом предприятия, приобрел здесь много друзей. Тогда я и в мыслях не мог предположить, что скоро вернусь сюда, чтобы продолжить совместно начатое дело.
Встреча с молодостью
Возвратившись в Москву, я доложил паркому вооружения Д. Ф. Устинову о выполнении задания ГКО. Подробно рассказал ему об обстановке на сибирском заводе, о том, что делается и что еще надо сделать для создания собственной металлургической и энергетической баз, для улучшения жилищных и бытовых условий рабочих и инженерно-технического состава. Дмитрий Федорович слушал внимательно, делал пометки в блокноте. А когда я закончил, нарком сказал, что одобряет проделанную мной и Г. М. Хаютиным работу и тут же сообщил о распоряжении заместителя Председателя СНК СССР направить меня в Ленинград, на заводы Народного комиссариата вооружения для выполнения специального задания ГКО.
- Необходимые документы уже подготовлены, - сказал Д. Ф. Устинов и вручил мне подписанное им 1 июля 1942 года удостоверение.
Этот документ хранится у меня до сих пор. В нем говорилось, что предъявитель документа по распоряжению заместителя Председателя СНК СССР командируется в Ленинград на заводы НКВ и уполномочен наркомом обеспечить выполнение специального задания ГКО.