Дмитрий Федорович рассказал о цели моей поездки в Ленинград. Суть нового задания, подчеркнул он, состоит в том, чтобы отобрать, демонтировать и переправить через Ладожское озеро в Сибирь и на Урал несколько тысяч единиц металлообрабатывающего, кузнечно-прессового и другого оборудования - для расширения действующих и создания новых заводов по выпуску вооружения. Предстояло также восстановить по возможности здоровье высококвалифицированных рабочих и инженерно-технических работников и эвакуировать их с семьями на уральские и сибирские заводы. Ставилась задача на месте оказать помощь директорам предприятий НКВ в обеспечении выпуска и ремонта вооружения для Ленинградского фронта.
Об обстановке в осажденном Ленинграде я знал только понаслышке. Но, несмотря на это, сразу понял: задание нелегкое. Утешало то, что ехал не один. Вместе со мной направлялся начальник оптического главка Александр Евгеньевич Добровольский, которого я хорошо знал по совместной работе в наркомате.
- Вам и Добровольскому, - сказал на прощанье Д. Ф. Устинов, - надо подобрать себе помощников. Здесь предоставляется полная инициатива. Берите, кого сочтете нужным. Учитывая важность задания, по моей просьбе правительство выделило в ваше распоряжение необходимое количество высококалорийных продуктов питания. Начальнику ГлавУРСа Брейво я дал указание получить эти продукты и позаботиться об их упаковке. Продукты возьмете с собой. Желаю удачи.
Сразу же я встретился с А. Е. Добровольским. Обсудили с ним все вопросы, которые предстояло решать. Себе в помощники он брал директора подмосковного завода Владимира Александровича Колычева. Я же свой выбор остановил на работнике главка Константине Порфирьевиче Дорошкевиче. Он был моим старым товарищем. Вместе мы долгие годы проработали в Главном военно-мобилизационном управлении Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР. На него я мог положиться в полной мере.
Решили все с продуктами. Часть их, как посоветовал Д. Ф. Устинов, разделили по упаковкам, их получилось около полтысячи. Эти посылки предназначались для вручения от имени наркома руководящему составу городских и военных организаций, заводов нашего наркомата, а также рабочим, инженерно-техническим работникам, которые будут принимать участие в демонтаже и погрузке оборудования. Остальные продукты решено было раздать тем специалистам, которых голод и истощение приковали к постели. Этих людей вместе с семьями мы тоже должны были отправить в Сибирь и на Урал.
Всего же было до шести тонн продуктов. Мы понимали - это капля в море для коллективов заводов Наркомата вооружения. Но хотелось хоть чем-нибудь помочь людям, попавшим в беду, хоть как-то увеличить ту помощь, которая оказывалась ленинградцам нашим государством, всей страной.
К поездке в Ленинград готовились тщательно. В ходе этой подготовки мои задачи уточнялись. В частности, нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов по договоренности с наркомом вооружения возложил на меня дополнительное задание по отбору инструмента, полуфабрикатов и оборудования, необходимых для изготовления морской артиллерии на эвакуированных в тыл предприятиях, как на заводах нашего наркомата, так и на объектах Краснознаменного Балтийского флота. В связи с этим мне было выдано еще одно удостоверение на бланке народного комиссара Военно-Морского Флота СССР, подписанное Д. Ф. Устиновым и Н. Г. Кузнецовым. В нем излагалась указанная выше задача и содержалась просьба "ко всем ленинградским организациям оказывать содействие в выполнении возложенного задания".
По распоряжению Н. Г. Кузнецова в Ленинград для выполнения этого же задания направлялся заместитель начальника артиллерийского управления Военно-Морского Флота капитан 1 ранга Александр Яковлевич Юровский. Тут мне, как говорится, везло. С Юровским мы вместе учились в Военно-морской академии, а после учебы продолжительное время были связаны совместной работой.
Наконец, сборы закончены. Завтра мы вылетаем в Ленинград. Весь вечер меня не покидало какое-то беспокойство. В который раз я мысленно анализировал: все ли сделали, не забыли ли чего. Кажется, все в порядке. А душа не на месте. Отчего же? И вдруг понял - волнуюсь оттого, что завтра увижу город Ленина.
Первый раз я приехал в город Ленина в 1931 году, когда по специальному отбору комиссии ЦК ВКП(б) был зачислен слушателем факультета военно-морского оружия Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова. На факультете имелось два отделения - башенно-артиллерийских установок и минно-торпедного оружия. Так вот я начал занятия на отделении башенно-артиллерийских установок.
В то время у нас не было робости первокурсников, как никак позади высшие учебные заведения. В группе, например, кроме выпускников Киевского политехнического института занимались питомцы Московского высшего технического училища им. Н. Э. Баумана и Ленинградского политехнического института. Ходили все в морской форме: нам присвоили воинские звания. Не было проблем с жильем - разместились в общежитиях или на частных квартирах. Короче, для учебы академия создала все условия. С первых дней мы были окружены вниманием и заботой со стороны командования, профессорско-преподавательского состава, слушателей старших курсов.
Чем запомнилась учеба в академии? Прежде всего напряженностью, насыщенностью занятий. Пришлось осваивать большую программу по специальной, военно-морской и общей подготовке. Занимались всем, что необходимо военному человеку, в том числе и строевой подготовкой. Занимались по 10–12 часов в сутки. И усталости особой не чувствовали. Вот что значит молодость. Но дело не только в этом. Нам читали лекции, с нами проводили занятия опытные командиры и преподаватели, ученые, которые пользовались авторитетом не только в академии, но и за ее стенами. В памяти остались фамилии капитана 1 ранга Снитко, военно-морских офицеров профессоров Гончарова, Бравина, Яшнова, Беркалова, Унковского. Именно они пробудили интерес к знаниям, так увлекали нас, что мы, порой, забывали обо всем, кроме учебы.
Полученные теоретические знания слушатели закрепляли на практических занятиях в лабораториях, на научно-исследовательском морском полигоне. Там знакомились с морской артиллерией разных калибров, с боеприпасами, принимали участие в проводившихся стрельбах. На кораблях Балтийского флота изучали артиллерийские башенные установки. Побывали мы также на батареях береговой обороны "Красная горка", "Серая лошадь", Кронштадтских фортах. И везде - в аудиториях, в лабораториях, на кораблях и объектах береговой обороны - жадно впитывали знания, стремились приобрести практические навыки…
А примерно через год - практика на кораблях Черноморского флота. Ее я проходил на крейсере "Красный Профинтерн" в должности командира артиллерийской установки. Многому мы научились у кадровых офицеров, особенно в организации и проведении стрельб. Во всяком случае после практики я почувствовал себя значительно увереннее.
Потом, уже в академии, защищали дипломные проекты. Мне была предложена новая по тому времени тема - применение пневматического досылателя снаряда и полузаряда в ствол 180-мм орудия. Раньше в орудиях такого калибра были цепные досылатели. И вот Виктор Спиридонович Петрикевич (он закончил академию на год раньше нас и работал в конструкторском бюро Ленинградского металлического завода) разработал пневматический досылатель. Под руководством Алексея Александровича Флоренского я работал в конструкторском бюро над своим проектом. Трудился не зря. Дипломный проект был оценен высшим баллом. Мне объявили благодарность и наградили денежной премией.
В декабре 1932 года состоялся выпуск. Военные инженеры получили разные назначения - в Ленинградский артиллерийский научно-исследовательский морской институт, в конструкторские бюро, на оборонные заводы, в центральные учреждения Военно-Морского Флота и оборонной промышленности. И я горжусь, что мои однокашники успешно справлялись со своими обязанностями, в дальнейшем многие из них занимали ответственные должности. Например, Е. С. Яновский стал уполномоченным артиллерийского управления Военно-Морского Флота по приемке вооружения, Н. П. Дубровин - заместителем командующего Северным, а затем Тихоокеанским флотами по тылу. Этот список можно продолжать.
Я получил назначение в Главное военно-мобилизационное управление Наркомтяжпрома СССР старшим инженером по морской и береговой артиллерии. Считаю, что мне очень повезло. Главным образом потому, что попал я в хороший коллектив, в котором трудились и молодые, и опытные специалисты. Возглавлял его заместитель наркома Иван Петрович Павлуновский - ближайший соратник Феликса Эдмундовича Дзержинского и Георгия Константиновича Орджоникидзе, член ВКП(б) с дореволюционным стажем. Позже о нем и о других своих товарищах по работе я расскажу читателям. А теперь вернемся к лету 1942 года.
В Ленинград мы вылетели на двух транспортных самолетах. Они были до предела загружены ящиками с продуктами. Свободного места практически не оставалось, и нам (в группе было пять человек) пришлось лететь, конечно, без комфорта. Но не о нем мы тогда думали.
До Тихвина добрались благополучно, хотя пилоты и роптали на перегрузку машин. А здесь дело застопорилось. Что-то не ладилось с одним самолетом. Все-таки перегрузка дала себя знать. Пришлось заночевать в городе. Однако заночевать - не означало отдыхать. Пока техники проверяли самолет, мы принялись за груз. Ящики и посылки с продуктами разместили равномерно по всему фюзеляжу, укрепили их. И лишь днем, когда все неполадки в самолете были устранены, взяли курс на Ленинград.
Воздушный мост Москва - Ленинград действовал с 1941 года. По нему в город на Неве доставлялись продукты, медикаменты, боеприпасы, а оттуда вывозили раненых, женщин и детей. Летать было небезопасно: в воздухе господствовала фашистская авиация. Опасность не миновала и летом 1942 года, хотя положение тогда несколько изменилось.
На подступах к Ленинграду нас встретила четверка истребителей. Самолеты шли на предельно низкой высоте.
Приземлились на одном из ленинградских аэродромов.
Вскоре вместе со своими заместителями, людьми для разгрузки самолетов и транспортом прибыли директор завода "Большевик" А. И. Захарьин и директор Государственного оптико-механического завода (ГОМЗа) В. Н. Семенов. Их заранее известили о нашем прилете. Договорились, что продукты лучше хранить на этих заводах. Для этого здесь были подготовлены необходимые складские помещения.
Наша группа устроилась в гостинице "Астория". Все были размещены в одном большом номере. Зашли в комнату, посидели немного, и каждый - по своим делам. Вместе с Александром Евгеньевичем Добровольским направились в горком партии. Но потом, когда оказались на улице, захотелось хоть немного пройти по Ленинграду, почувствовать его пульс и дыхание.
Первое, что мы ощутили - отсутствие былого неумолчного гула большого города. Он показался нам каким-то обескровленным. На улицах появлялись прохожие, но их было значительно меньше, чем до войны. Оживленнее выглядел Невский проспект. Однако там мы не увидели ни одного автомобиля. Поэтому и Невский показался нам каким-то странным. Заметны разрушения.
Вглядываемся в ленинградцев. Вот идут дети. Худые, синеватые. Под тонкой кожей - фиолетовая сеть жилок. Застывшие лица, напряженно-внимательные взгляды женщин.
Следы блокады на каждом шагу.
И в горкоме партии, и в штабе Балтийского флота, и в других организациях принимали нас тепло и радушно. После вручения посылок все сердечно благодарили Дмитрия Федоровича Устинова за внимание и заботу.
Позже такие же посылки мы вручали и на заводах. Вот что вспоминает об этом главный механик Металлического завода Георгий Андреевич Кулагин:
"Передо мною гора еды. Колбаса, сыр, шоколадные конфеты… Это - посылки от наркома, которые привез Хазанов. Пока их везли с аэродрома, развешивали на ГОМЗе, распределяли, много было слухов и переживаний.
Вручены посылки сорока одному человеку…" (Только на Металлическом заводе. - Б. X.)
Георгий Андреевич Кулагин в своей книге "Дневник и память" рассказывает о том, как выполнялось наше задание на Металлическом заводе. Поэтому я еще буду прибегать к столь бесценному и авторитетному источнику.
Все члены нашей группы получили пропуска на право хождения круглые сутки по городу. В последующие дни мы на каждом заводе провели совещания с руководящим составом, разъяснили суть нашей миссии, определили задания предприятиям.
Некоторые отнеслись к этому скептически. Как, мол, снять такое количество оборудования? Кто это будет делать? Ведь рабочие очень обессилены. В их рассуждениях была доля правды. Но отступать мы не собирались.
Побывали и на военных объектах. На боевом катере вместе с Александром Яковлевичем Юровским под обстрелом проскочили в Кронштадт. Встретил нас комендант крепости комкор Иннокентий Степанович Мушнов. Об этом человеке много написано. Я же знаю его не по книгам, так как на протяжении многих лет - довоенных и послевоенных - был связан с ним по работе.
Встреча была радостной. После вручения посылки и взаимного обмена новостями мы побывали на объектах береговой обороны и на кораблях. С помощью морских специалистов удалось в довольно короткие сроки отобрать необходимые инструментарий и запасные части.
Настало время заняться выполнением основного задания. Снова стали посещать заводы, определять, какие станки подлежат демонтажу, устанавливать очередность их снятия с фундаментов, консервации и подготовки к отгрузке. Начали с Металлического завода. Хочу опять передать слово Г. А. Кулагину:
"Как и раньше, он (речь идет обо мне. - Б. X.) полон энергии, ходит по заводу и сам помечает мелом лучшие станки. Шумит, торопит:
- Нечего здесь оставлять. Все равно не работают. А там будут работать на фронт…
Сдираем станки с места, мажем тавотом, заклеиваем бумагой. Теперь это не вызывает боли, как осенью прошлого года".
Работа по отбору и демонтажу оборудования развернулась одновременно на всех артиллерийских и оптических заводах города, находящихся в подчинении Наркомата вооружения. Вскоре часть его была подготовлена к отправке. Пришлось приложить немало усилий, чтобы получить необходимые вагоны. Забот прибавилось. Надо было маркировать оборудование, руководить погрузкой, составлять описи вагонов, подбирать сопровождающих, снабжать их продуктами. Немало хлопот уходило на то, чтобы "протолкнуть" эшелоны через сортировочную к Ладожскому озеру и на другой берег.
Везде приходилось бывать членам нашей небольшой группы, помогать, организовывать, контролировать, то есть обеспечивать выполнение задания ГКО. И на каждом шагу мы ощущали действенную помощь ленинградцев.
У нас уже укомплектовано несколько эшелонов с оборудованием и квалифицированными рабочими старшего возраста с их семьями. Несколько дней пришлось потратить, чтобы переправить их на Большую землю. Но когда это удалось сделать, на душе полегчало: начало положено.
Каждый день встречались с директорами заводов. Решая свои задачи, мы помогали руководителям предприятий организовать ремонт боевой техники, выполнение заказов для нужд фронта. В результате практически со всеми директорами, другими руководителями заводов у нас установились хорошие отношения.
С большим уважением, например, я относился к директору завода "Большевик" А. И. Захарьину. Его я знал и раньше, когда он работал на Металлическом заводе главным инженером, а теперь вот возглавил "Большевик". У меня с ним, а также с главным инженером В. Ф. Беловым и главным механиком С. В. Куприяновым установилось полное взаимопонимание. На заводе шел демонтаж крупных орудийных станков, прокатного стана, прессов и т. д.
В это время во многом мне помогал мой старый товарищ старший военпред этого завода военный инженер 2 ранга Р. И. Бирман. Он был одним из лучших представителей контрольно-приемочного аппарата артиллерийского управления Военно-Морского Флота, авторитетный и уважаемый специалист, и во многом способствовал выполнению морских заказов, хорошо знал завод и активно содействовал демонтажу оборудования.
Успешно шла подобная работа и на оптических заводах. Нашу группу там представлял А. Е. Добровольский.
А с отправкой эшелонов дела обстояли иначе. Где-то в середине августа фашисты начали обстреливать Ленинград снарядами калибра 410 мм. Посадка эвакуированных была перенесена с Финляндского вокзала, который фашисты держали на прицеле, на Московский. Никак не могли уйти в это время очередные эшелоны со станками и оборудованием. На Ладоге оказался затор. В немалой степени ему способствовали начавшиеся дожди. Стало совсем по-осеннему холодно.
С максимальной отдачей работала наша группа. Демонтаж станков и оборудования близился к концу. Все внимание теперь сосредоточилось на отправке эшелонов. И вот здесь встретились большие трудности в получении железнодорожных платформ. Тратили на это много сил и энергии. И все-таки добились полного выполнения задания ГКО.
Вместе с А. Я. Юровским отобрали инструмент, полуфабрикаты и оборудование для изготовления морской артиллерии на заводах Наркомата вооружения и отправили их на один из сибирских заводов. Миссия Александра Яковлевича была окончена, и он улетел в Москву. А я еще продолжительное время оставался в блокадном Ленинграде.
Я уже отмечал, что с городом Ленина меня связывали годы учебы в Военно-морской академии. Но и после учебы часто приходилось бывать здесь. Ведь вопросы береговой обороны, артиллерийского оснащения флота, которыми я занимался, работая в наркомате, во многом решались на предприятиях Ленинграда. Но прежде чем рассказать о том периоде, вкратце остановлюсь на отдельных моментах строительства нового советского флота.
Как известно, в 1926 году Совет Труда и Обороны (СТО) утвердил первую программу военного кораблестроения. Кроме ремонта и модернизации линейных кораблей "Октябрьская революция" и "Марат" программа предусматривала спуск на воду крейсеров названных потом "Червона Украина", "Красный Кавказ", "Красный Крым" и несколько эсминцев, а также строительство новых малого водоизмещения прибрежных кораблей.
И в последующие годы Коммунистическая партия и Советское правительство проявляли неослабную заботу о строительстве новых кораблей, включая эсминцы, подводные лодки и сторожевые корабли. Все это, естественно, потребовало модернизации существующей морской артиллерии и создания новых корабельных установок с повышенной скорострельностью и увеличенной дальностью стрельбы.
Само географическое положение нашей страны, большая протяженность морских берегов вынуждали уделять первостепенное внимание укреплению береговой обороны. В повестку дня встал вопрос о создании крупнокалиберной железнодорожной артиллерии - калибра 180, 305, 356 мм, а также стационарных береговых установок калибра 180 мм и 305 мм. Именно в эти годы было сконструировано 180-мм орудие, которое по своим тактико-техническим данным значительно превосходило аналогичные зарубежные образцы. Шла напряженная работа над проектированием орудий другого калибра железнодорожной артиллерии и береговых установок.