"Французские специалисты после победы Ждановича на Олимпийских играх заявили, что новый чемпион во время боя выглядит, как истинный француз.
Итальянские тренеры утверждали, что советский рапирист фехтует в чисто итальянской манере.
Между тем лучшие советские бойцы, за относительно небольшой срок вставшие во главе мирового фехтования, создали свой прогрессивный стиль поединка. Новаторство позволило им совершить скачок вперед. В этом огромная заслуга капитана сборной Марка Мидлера, сумевшего создать собственную методику тренировки".
Насколько я понимаю смысл методики (я не говорю о конкретных приемах), в тренировках и в боях Марк подчинил разнообразие и классическую красоту поединка его рациональности.
В одной из наших бесед он пояснил: изысканные действия достались фехтованию от галантных барочных веков. Наступает время, когда зрелищность стала уступать целенаправленности. Это объективный процесс. Некоторые (как, например, Жданович) с успехом идут против ветра. Но для большинства современных профессионалов победить изящно или (в рамках правил) криво, косо – не имеет значения. Нельзя исключить возможность того, что манера профессионального бойца фехтовать криво-косо или, скажем, убого по арсеналу приемов, тоскливо прямолинейно и однообразно, скоро будет фигурировать в качестве новой эстетики. Эту эстетику оправдывает поражение, которое ты нанес противнику.
…"Это не значит, что я культивирую "корявое" фехтование, – говорил Марк. – За исключением случаев, когда нестандартность приносит победу. Тогда придумываю, как можно ее обезвредить и одновременно нахожу ей место в арсенале. Главное, шепчу себе: а коряга-то не только успешна – по-своему она красива. Основное – поцеловать лягушку. Глядишь, она станет царевной".
* * *
– В философии есть направление, – сказал брат, – в рамках которого считается, что, например, математическая формула верна, когда она красива. Я, напротив, уверен в том, что рапирная стойка, движения бойца, его действия и сама его психология красивы, если они любым образом приносят ему выигрыш… Бои на шпаге Григория Крисса до того, как он стал чемпионом мира по шпаге, многие смотрели с недоумением. Крисс стоял в стойке, необыкновенно раскоряченной. Нашлись "выкидыши", которые называли Григория "корягой". Но когда он стал выигрывать один за другим международные турниры по шпаге, та же фехтовальная элита признала Крисса великолепным исключением из правил классики.
– Правильно ли я тебя понял: твой подход, о котором упомянул Виталий Андреевич, состоит в том, что ты переоцениваешь классическую рапирную стилистику с точки зрения современных требований – убыстряешь проведение приемов, уменьшаешь в поединке количество сложных атак, сокращаешь саму их сложность, основой боя делаешь простые однотемповые атаки, избавляешься от четырех из девяти принятых классических защит…
– Сегодня аристократизм не пропал. Просто на первый план вышел прагматизм, прямая нацеленность на результат – нанести удар, укол. Он может быть нанесен не очень красиво, но должен быть нанесен. Без околичностей. Без "архитектурных излишеств". Без завитушек…
Как сказал мне президент Федерации фехтования России Александр Юрьевич Михайлов, кореянка Ким Джи Ен стала в 2012 году на Олимпийских играх в Лондоне чемпионкой Игр, применяя один прием – в точно выбранный момент быстро колола навстречу. После Олимпиады Ким Джи Ен на крупнейших международных турнирах поднимается на первое-второе места. Подтверждает неслучайность своей победы. По сути, убедительно доказывает закономерность своей награды.
– В двадцатом веке не было ни одного случая выигрыша Олимпийских игр на одном приеме, – сказал я. – Соперницы кореянки – они же виртуозные фехтовальщицы (Загунис, Великая…) – не могли придумать контрприем? Это невероятно!
– Вот так, – заключил Михайлов – быстро и вовремя, отлично выбирает момент и – колет прямо и просто – навстречу. Можно, конечно, заявить, что она тупо делает одно и то же. Но результат – золотая медаль – налицо.
Идя после разговора с Михайловым домой, я вспомнил давние сетования Марка на одну из его учениц:
"Я ей говорю: "Не коли подряд все время навстречу! Что, ничего в фехтовании больше не изобрели, помимо…" Семь раз сказал! Она восьмой раз колет навстречу. Ну, как еще с ней!.. И ведь стала чемпионкой мира!"
Иными словами, сложные завязки, многоэтажные приемы – аристократизм фехтования – остался в первой половине ХХ века. Уже в 60-е –70-е годы, когда фехтовала "золотая четверка" во главе с Марком, немногие бойцы в России сохранили аристократизм, от которого было неотъемлемо разнообразное изящество приемов. Некоторым бойцам, например, Виктору Ждановичу в рапире, Давиду Тышлеру в сабле, удалось, правда, интегрировать аристократический стиль фехтования в прагматику современности. Но это – исключения, к числу которых можно в какой-то мере отнести и Мидлера. С той оговоркой, что для него определяющим был все же факт победы. Это отличало Марка от того же Ждановича.
Поэтому Марк защищал, например, пятого номера своей команды – Юрия Шарова, известного в фехтовальном мире тем, что побеждал, не затрудняя себя ни разнообразием уколов, ни изяществом.
Шаров был предельно предсказуем.
В августе 1955 года я дрался против него за первое место в юношеском чемпионате страны. С тех пор он не изменился. Одно и то же: четвертая защита и прямой укол. Случается, берет шестую. Но, как правило, четвертую. Бесконечный круг четыре.
Казалось бы, на этом Шарова "запросто можно поймать", как пренебрежительно говорил Жданович, боец, известный своей виртуозностью.
Верно. Поймать мог. Жданович. Может быть, еще несколько десятков виртуозов клинка в мире.
Но у Шарова было много других противников.
Я, например, не мог "Шарика", как его называли в команде, поймать. Тем более запросто.
Я видел, что Шаров делает одно и то же. Но он так выбирал дистанцию, скорость, темп и момент защит и атак, что его "словить" мне, как и множеству других фехтовальщиков, не удавалось.
Шаров левша. Стоит узко в профиль. Видеть – ясно вижу, понимать – абсолютно понимаю, а попасть – не попадешь.
Марк всегда выигрывал у Шарова. Тем не менее на обсуждении кандидатур в сборную команду страны по рапире на Олимпийские игры Марк добился того, что "однообразного левшу" – Шарика, вновь и вновь брали в команду.
В присутствии самой высокоэкспертной тренерской элиты, руководства Спорткомитета и звезд фехтовального мира Марк, защищая Шарика, сказал: "Из восьми защит, существующих в фехтовании, сегодня, считаю, рапиристу достаточно четвертой и шестой. Главное – знать момент и ситуацию, в которой вы используете эти защиты. Шаров хорошо чувствует время и место. И приносит свои победы. – И добавил: – Вы сначала выиграйте у Шарова, а потом выгоняйте его из команды".
Романтика плетения кружев давно и прочно уступила кратчайшим быстротным действиям. Зрители часто не успевают увидеть и понять, что произошло. Так бывало и раньше, но эволюция фехтования – его убыстрение, упрощение, даже определенное огрубление, уменьшение вариативности действий, все менее вычурная эстетика при максимальной результативности.
Произошла замена красоты виртуозности, красоты самого процесса поединка на восторг достигнутого результата.
Но широкому зрителю малоприятно ничего не понимать и видеть только, как, отмечая уколы, зажигается то одна, то другая лампа. То есть в момент, когда современная видеотехника способна сделать поединок, как никогда раньше, зрелищным, сам он потерял большую часть зрелищности.
Но это не вина фехтования. Еще полвека назад знаменитый венгерский тренер Янош Кевеи, воспитавший великих польских саблистов Заблоцкого и Павловского, предсказал, что фехтование должно стать рациональным. Он еще сказал, что фехтование станет стремительным и, подчеркнул, акробатичным. Но он не сказал главное: что фехтование станет заметно более простым внешне – по рисунку действий бойцов на дорожке, и гораздо менее зрелищным с точки зрения любителей эффектности.
Это – проблема: Марк считал фехтование элитным видом спорта, не понятным массе зрителей. Но непонятным пока. Он полагал: если, например, показывать поединки по телевидению и их интересно и грамотно комментировать и как обязательную использовать рапидную и стоповую видеотехнику, этот вид спорта может стать более зрелищным. А чтобы фехтование стало массово популярным, его развитием должна заняться команда во главе с человеком государственного ума. Лидер команды должен понимать фехтование в тонкостях, видеть его перспективы и быть инвестором фехтования как Глобального Проекта.
Такой человек есть. Это Алишер Усманов – президент Международной Федерации фехтования. Мастер спорта по сабле, бывший член сборной команды Узбекистана по этому виду оружия, Усманов, определенно, сказал Марк, "чувствует возможности заинтересовать фехтованием массовую аудиторию".
– Ему это удастся? – спросил я брата.
Марк молчал дольше обычного. После огромной паузы ответил:
– Алишер – боец. – Помолчал и добавил: – Необыкновенный боец.
Глава шестая. Награда
Вернусь к личной жизни Марка.
В двадцать пять лет Марк женился на участнице ансамбля "Березка" Людмиле Поляковой. К этому времени, к Олимпийским играм в Мельбурне, он полностью сложился как профессиональный спортсмен. Я не заметил, чтобы его тяготила необходимость на много месяцев покидать дом.
Как профессионалы выносят спортивные сборы, которые забирают 80 процентов года? Хорошо, если в субботу-воскресенье можно съездить домой. А если сбор в другом конце страны, как это нередко бывает?
Поскольку у Марка с детства был острый дефицит в домашнем тепле, брат, как он мне однажды сказал, переживал на сборах "синдром капитана дальнего плавания".
Письмо от 21 августа 1964 года:
"Белоснеженька, тут невмоготу. Как в тюрьме… Сюда приехал Дод. Сказал, что был у нас и видел тебя. Мне стало как-то легче. Вроде бы и я побывал дома. Надо терпеть… Ты ведь у меня герой. А герои не плачут. Потерпи. Ведь ты жена спортсмена. Раз тебе так крупно не повезло, будь мужественна. Твой Марковка".
Еще письмо:
"Люсенька, я не достиг мудрости такого уровня, чтобы получать удовольствие от жизни на сборе. Здесь по две-три двухчасовые тренировки в день. В перерывах поесть и упасть на койку. После работы в свободное время делать нечего. Одно спасение – свободного времени мало. У входа в барак, иначе наше жилье не назовешь, стоит стол. Тут мы режемся в домино. Это наши "развлечения".
Цахкадзор – живописная долина на высоте 1800 метров в Цахкунийских горах Армении. Записка со сбора:
"Люся, здесь плохо без тебя".
Со сбора во Львове:
"Гнусно и тоскливо. Но уехать не смогу. Прикидка. Если выступлю хорошо, сразу приеду. Если плохо, вынужден буду остаться, чтобы отстаивать свою кандидатуру в сборную команду страны на Кубок Европы, состоится с 17 по 21 марта в Париже. Любящий тебя Марковка".
На турнирах, как только бои оставались позади, к нему возвращается мучительная тоска по дому.
20 октября 1964 года, в разгар токийской Олимпиады, он пишет жене:
"Стал чемпионом Олимпийских игр – выполнил твое задание… Победить на этот раз было очень трудно. Думаю о тебе. Постоянно".
22 октября 1964 года. Токио. Олимпиада подходит к концу: рапиристы во главе с Марком вновь получили золотые награды.
"В делегации настроение паршивое, так как по большинству видов спорта наши сильно проигрывают в общем зачете американцам. Но мы-то, рапиристы, свое дело сделали… Дни тянутся необыкновенно долго. Скучно, скучно, скучно. Скорее бы домой. Вы мне оба – ты и сын – снились этой ночью… Так не хотел просыпаться!.. Так хотел покатать тебя и сына на спине!"
Я присутствовал при случае, который, как узнал позже, подтолкнул красавицу Людмилу к окончательному решению стать женой Марка Мидлера.
Брат тогда только что получил квартиру за свои успехи на международных турнирах и доживал в нашей коммуналке последние месяцы. Однажды ночью брат появился дома весь в крови. В свете ночной лампочки я увидел, что его лицо буквально располосовано кровавыми дорожками. Оказывается, когда он вышел с Людмилой из ресторана, на Трубной улице на него напали трое парней. Один попытался сорвать медаль, другой схватил Марка за руки, а третий со спины прорыл на лице Марка ногтями кровавые полосы.
Следующая сцена той же трагикомедии произошла на следующий день. Люся приехала навестить пострадавшего. У нас были пятеро непрошеных посетителей. Двое плохо двигались, у третьего правый глаз был, по-моему, близок к тому, чтобы вытечь. И двое родителей: мать и отец – пожилые люди с усталыми рабочими лицами.
Разговор о ночной драке.
Каждому лет по двадцать. Двое здоровяки, Паша и Антон. Третий, по прозвищу Свист, пожиже.
Марк и Люся сели на кровать в углу комнаты, гости – на табуретки. Что до меня, то я люблю во время серьезных разговоров постоять.
– Ну, расскажите, Паша, что было вчера ночью, почему сейчас явились?
Паша с трудом шевелил языком:
– Мы за-интере-сова-лись (слово "заинтересовались" он разделил на четыре части и произнес в четыре приема) вашей медалью. Немного поспорили с ребятами, кто наденет… вашу золотую… Мы извиняемся…
– Не годится, – сказал Марк, – я прошу, скажите настоящую причину, по которой вы на меня наехали!.. А вас, я тогда услышал, зовут Антон, – обратился брат к другому посетителю, который в этот момент поднес руку к распухшему левому уху и остановил кисть в воздухе, вероятно, вспомнив, что касаться открытой раны для себя хуже.
– Мы вышли из "Узбекистана", – глухо, как из бочки, сказал Антон, – и вы вышли с девушкой…
– При чем тут моя медаль? – перебил Марк.
– Вот я и говорю, – вмешался Паша, – на пиджаке у вас была эта штука… Свист говорит: почему у него, то есть, извините, у вас медаль? Мол, зачем она вам! Пофартит перед своей этой? Давай посмотрим, что за медаль! Ну, вот, мы подошли. А дальше вы знаете.
– А дальше, – сказал Марк, – вы толкнули девушку и втроем схватились за меня: двое с боков и один – сзади.
– Не совсем, – вяло пробубнил Антон.
– Ты вынул нож, – перебил Марк, – и (нашел, кому угрожать холодным оружием!) сказал: "Давай медаль".
– Правый в висок, левый в печень, – констатировал Свист, потирая область виска. – Вы что, боксер?
– А вы думали, что я мать-героиня?
– На медали человек с рапирой, – вмешался я и пояснил: – Штука, с помощью которой в прошлом люди защищали свою честь.
– Честь? – недоуменно переспросил папаша.
– Ну, и что произошло дальше? – продолжил допрос Марк.
Гости молчали.
– Я напомню, – сказал брат. – Ты, – обратился он к Антону, неожиданно перейдя на "ты", – со спины сзади полосовал мне ногтями лицо. Вот этот, – брат покосился на Свиста, – похоже, у меня удачно получилось – сразу лег, а вот этот, – кивнул на Пашу, – взял бы удобней нож. А то держал, фраер, как сигарету.
– Зачем же ломать руку, да еще ногой по яйцам? – простонал Антон, потирая причинное место. – Удар ниже пояса!
– У чемпиона страны отобрать медаль? – сказал я. – Даже у чемпионки по фигурному плаванию или по стоклеточным шашкам так запросто медаль не отобрать. Шибко драться будут. А фехтовальщиков вообще лучше не трогать! У них реакция быстрая. Очень быстрая!
– Марк Петрович, я вас молю, как мать, не подавайте на него в суд, – жалостно попросила женщина, кивая на Антона.
– Марк Петрович, – повторил за ней, как эхо, папаша Паши, – простите нас и примите от нас…
Он неловко вытащил из бокового кармана конверт.
Марк спросил:
– Что я вам плохого сделал?
Папаша судорожно запихнул конверт обратно в карман.
Теперь гости молчали.
Марк тоже молчал.
– Хорошо, – наконец решил он. – Вы свободны… до следующего раза!
Гости, бормоча слова благодарности, заспешили к выходу.
Все это время Люся, сложив ладони на коленях, молча наблюдала происходящее. Теперь она вынула из сумочки крохотные блокнот и ручку, черкнула несколько слов, отдала блокнот Марку и, не попрощавшись, стремительно вышла…
Пробежав глазами записку, Марк протянул ее мне. Круглые веселые буквы выстроились в признание: "Хочу быть твоей женой!"
– Слава Богу! – с облегчением сказал Марк, поднимаясь.
– Обожди минуту, – попросил я. – Недавно ты мне сказал: со шпаной в уличные драки не вступай, лучше быть на минуточку трусом, чем на всю жизнь мертвецом. Говорил ты это или нет?
– У меня не всегда слово сходится с делом, – с улыбкой, но виноватым голосом признал Марк. – Часто мы говорим одно, делаем другое. Мало кто точно знает, как он поступит в опасности. Разум говорит: отдай медаль – трое молодых трезвых многовато. А подсознание диктует, кого и как бить. От кого и как защищаться. Как защитить девушку. Разум считает риски – это конечно. Но "суха, мой друг, теория всегда, а древо жизни вечно зеленеет". У меня подсознание сильнее сознания…
– Как это возможно, – сказал я, – осторожный человек, а морда кирпича просит…
– Не знаю, – удивился брат…
…Когда он отозвал свое заявление, уже было отправленное в суд, я спросил:
– Чего отпустил их? Они же будут продолжать в том же духе.
Марк ответил:
– Зачем за один проступок наказывать дважды? Я побил немного. Надо дать возможность их побить и другим.
Этот случай, который завершился свадьбой Марка и Люси, позволил мне сделать наблюдение, интересное для меня по факту, – расчетливый и осторожный брат, казалось бы, вопреки логике своего характера, готов внезапно драться при обстоятельствах, совершенно не гарантирующих благополучный для него результат.
Это противоречие между декларацией Марка ("Лучше быть на минуточку трусом…") и его действиями побудило меня вспомнить, что брат несколько лет в 90-х годах отказывался от моего предложения написать вместе с ним на примере его жизненных впечатлений книгу о подковерной борьбе и подсидках, запрещенных приемах, закулисных интригах и финансовых махинациях в нашем отечественном профессиональном спорте на примере постсоветского фехтования.
Я возвращался к этому своему предложению каждый год. Последний раз, за полтора месяца до инсульта, Марк сказал:
– Настрочить такую книгу – значит плюнуть в прошлое.
– При чем тут это? Мы просто расскажем честно…
– Да? – с иронией спросил Марк и отвернулся.
Кроме меня, ему предлагал написать о нем книгу Валерий Штейнбах, талантливый и глубокий литератор – исследователь спорта высших достижений.
Марку предлагали написать книгу о нем множество спортивных журналистов.
Он отказывался и терпеливо повторял: