– Я навидался… Но… не плюну в прошлое.
Мне он пояснил (за несколько недель до потери сознания):
– Сделать нормальную книгу о спорте невозможно. Нормальной я считаю работу, которая не скрывает изнанку нашего спорта высших достижений. Я видел лицевую сторону олимпийского спорта и его изнанку крупным планом. Не договаривать нет смысла. А говорить правду в полном объеме… Я никогда не хотел, чтобы, пока я жив, с моих слов вышла книга о том, например, какими способами наши спортсмены и тренеры увеличивали в двадцатом веке свое благосостояние…
– Могу тебе сказать не для книги, – повторил однажды Марк, – пока я жив… а там, что хочешь, то и делай. Представь себя на месте старшего тренера страны перед поездкой на международный турнир. Вот тебе конкретный разговор тренера и спортсмена, который пробивается и не может пробиться в поездку. Ты приватно говоришь спортсмену: "Я тебя включу в международный турнир на выезд за рубеж, а ты мне отдашь свою валюту". С этого момента мы начали полоскать с тобой грязное белье! Ради чего, спрашивается? Разве только из-за того, что без полоскания белье так и останется грязным. А после промывки?.. Хорошо, мы, предположим, продолжаем разоблачать прошлое…
– А может, и настоящее? – спросил я.
– Нет! – решительно сказал Марк. – Для настоящего придет свое время. "Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе". Н. А. Некрасов, – хмуро улыбнулся брат. И продолжал: – Варианты сделки бывают разные: например, по результатам прикидок боец не попадает в сборную. Тем не менее его берут запасным номером, и он едет с основным составом команды. Только идиот не догадается, что при победе команды балласт (его в нашей среде кличут "пассажир") получает наравне со всеми главными действующими лицами огромную премию и звание заслуженного мастера спорта. Звание ему оставят, а премию себе заберет тот спортивный вип-деятель, который протолкнул "пассажира" в поездку… Ну, ладно, продолжим патолого-анатомическое и "патоаналитическое" вскрытие. Теперь я скажу и вовсе запрещенку – специально для того, чтобы, когда и если ты после моей смерти будешь цитировать наш разговор, редактор, главный редактор и генеральный директор издательства трижды выкинули мои слова из книги.
Сначала скажу нечто вполне благопристойное. Во второй половине двадцатого века множество наших спортсменов завоевывали золотые медали не столько ради материальных благ (эти блага – деньги, квартиры, машины – были в сопоставлении с сегодняшними сравнительно скромны), сколько ради личного престижа, неразрывно связанного с престижем страны. Тогда принимали всерьез ныне осмеянное понятие "трудиться во благо Отечества".
А теперь главное, ради чего я "начал заживо": патриоты тоже хотели кушать и кормить своих жен и детей. Наконец, они хотели кормить свои команды. А жили бойцы и тренеры, как правило, так, что Эвери Брендедж публично назвал их "бедными русскими ребятами". Напомню тебе, что Брендедж с 1952 по 1972 год был президентом МОК.
Так вот шли 60-е – 70-е – 80-е годы. И, конечно, тренеры и руководители делегаций пускались на уловки, чтобы как-то обеспечить и свою жизнь, и жизнь команды – манипулировали командировочными деньгами.
– Давай уж говори до конца, – сказал я.
– Смотри. Как главный тренер и руководитель делегации ты распоряжаешься средствами, которые отпущены на гостиницу, на автобус для команды, на то, на се, на пятое, на десятое. На какое мошенничество совершенно сознательно ты идешь? Например, оформляешь квитанцию на автобус, даешь шоферу пятьдесят долларов, а там на автобус – сто пятьдесят долларов, значит, сто долларов остаются у тебя в руке. Так же можно в гостинице сделать – поселить в пристойные, не тесные комфортабельные комнаты не по одному, а вдвоем. Есть люди – и их немало, – которые предпочитают иметь соседа по просторному номеру, не жить одному. Вдвоем для них психологически комфортней. А оформить можно каждому отдельный апартамент. Бутылку водки, банку икры тому, кто оформляет, и он выпишет все, что хочешь…
Кто-то из руководителей команд мошенничал для себя и для ближайшего окружения. Кто-то делился с командой. Чтобы вовсе не делились, такого не припомню. Любому руководителю делегации нужно привезти домой победу своей команды. Или ты хочешь вернуться с проигрышем и с жалобами команды в "вышестоящие органы" на то, что ты вор?
Черная полоса, но так добывались и наши победы. Как сказала матушка Анна Андреевна Ахматова: "Когда б вы знали, из какого сора растут цветы…"
То, чего я коснулся, – пустяки по сравнению… В спорте высших достижений крутятся миллионы и вершатся судьбы. А ты: "Книга разоблачений"!..
Еще одна тема разговора, запрещенная братом, – конфликт с подопечными.
Абсолютное вето. Он нарушил собственное свое табу один раз. Но об этом позже.
Чтобы понять, в чем дело, и продвинуться в понимании характера моего брата, я спросил Дода Тышлера как давнишнего друга Марка:
– Что за причины стоят за столкновениями Марка с учениками?
Ответ Тышлера я записал на диктофон, воспроизвожу запись:
– Когда Советский Союз прекратил свое существование, Марка назначили старшим тренером. Он сумел сколотить из молодых ребят – Шевченко, Мамедов, Ибрагимов… команду. Бойцы с его тяжелой руки стали олимпийскими чемпионами.
Это был 96-й год. Олимпиада в Атланте. После нее – денег, зарплаты сколько-нибудь пристойной нет. Марк резко сократил свои уроки. Да и ребята стали плохо тренироваться. Искали где заработать.
Марк был практиком. Притом максималистом. Он решил создавать новую команду. С этой он ничего не выиграет. Зачем нужна "артель напрасный труд"! Бойцы возмутились и обиделись. Возник конфликт. Расхождение оказалось серьезным. Оно длилось годы. Возможно, продолжалось бы и сейчас… Он переживал… Они здоровались, они уважали его, они становились стеной, если кто-то плохо говорил о Мидлере: не сметь – это наш учитель. И на этом все кончалось. Не общались.
– В какой-то мере они тренировались у Марка? – спросил я. – Остались его учениками?
– Де-юре. Де-факто тренировки не достигали и полнакала. При полном накале, может быть, они выигрывали бы первые места. В Сиднее Шевченко на Олимпийских играх завоевал третье место, проиграв первому один укол. Это был 2000 год.
– Значит, он, не будучи, как ты сказал, де-факто учеником Марка…
– Нет, я, видимо, неточно сформулировал: он был подопечным и считался учеником. Он премию получил. А к себе не подпускал. Юридически было записано – Мидлер. Но формальное и реальное не совпадали… Не знаю, кто здесь прав – не прав. Работать бесплатно очень тяжело. Не все умеют работать бесплатно.
– Марк работал?
– Ну, это же Марк. Конечно, работал. За год до этого первенство мира было в Корее, в Сеуле, 99-й год. Отношения с ребятами плохие. Никакие. А он старший тренер и везет их на первенство мира. И в полуфинале команда Кореи, дома у них – как судить будут? Я сажусь рядом с Марком. Он жалуется: "Тухлая команда, они не слушаются, не тренировались". Я говорю: "Зачем ты так? Они хорошо дерутся, они с опытом, со стажем". – "У корейцев не выиграют". – "Потому что ты неправильно себя со своими бойцами ведешь, оставляешь бойцам ощущение конфликта. Они чувствуют его и у тебя, и у себя и видят следы ваших взаимных обид. Но ты же умеешь управлять людьми. Сядь еще ближе к дорожке на стульчик, возьми протокол, как будто ведешь запись боя. В какой-то момент схватки крикни своему: "Давай!" И он забудет обоюдные ваши огорчения и сосредоточится на фехтовании. И ты придумаешь что-нибудь бодрое и отвлекающее с другими… Вы победите корейцев, потому что твои гладиаторы по классу и опыту выше. Но бойцам нужна положительная твоя энергетика. Не отнимай у них твою часть их успеха". Чем кончилось? Люди Мидлера с разгромным счетом – 9:2 – выиграли.
Дод вздохнул и после паузы продолжил:
– Казалось бы, всё хорошо. Но дело в том, что отношения Марка с подопечными после общих (его и их) побед по возвращении в Москву становились все хуже. К этому особенно подтолкнуло то, что нашелся богатый человек, которому удалось убедить Марка давать частные платные уроки. Жена этого человека была по фехтованию примерно пятнадцатая в стране, красивая, способная, складная… Муж пошел к Марку: "Я плачу тебе, потренируй, чтобы Бела в команду попала". Я понимаю Марка, у него были материальные проблемы… Но что произошло? Ученики видят, что тренер тратит значительную часть времени на ученицу, которая пришла со стороны. Они – подопечные – становятся бесхозными. Унесенными ветром… Ребята окончательно обиделись. Марк на Олимпиаде сидел со мной среди зрителей и не подходил к команде…
Тут непонятно главное: что лежит в основе конфликта? Ответ на этот вопрос дал бы мне возможность приблизиться к пониманию характера брата, его установок и реакций. Живя с ним рядом много лет, приглядываясь к нему с детства, я не мог принять всерьез предположение, что причиной причин его конфликтов, в частности, с учениками, являются страсти вокруг поездок, премий и денег…
Мне нужно было проконсультироваться с человеком, который анализировал историю и психологию спорта высших достижений на его переходе от советского к постсоветскому периоду. Я посоветовался с давним знакомым Марка, доктором исторических наук, профессором Валерием Штейнбахом, автором и издателем множества книг и статей (в том числе по фехтованию), исследователем эволюции Большого спорта.
Предлагаю фрагмент беседы:
– Что было за занавесом спорта высших достижений? Как определить разницу между тем спортом и нынешним? Из-за чего чаще всего бывал и бывает конфликт между тренером и спортсменом?
В. ШТЕЙНБАХ: Раньше когда-нибудь вы слышали, чтобы заранее государство объявляло, какие будут премиальные за выигрыш золотой олимпийской медали? Сколько будет за серебро. За бронзу. Раньше люди также потом и кровью отвоевывали победы. Ничего в этом смысле не изменилось. Но большинство известных мне чемпионов не говорили о том, какие деньги они заработали в итоге. Престижем было другое… А может, стеснялись малости воздаяния. Сегодня не конфузятся. Заявляют, не оглядываясь по сторонам: "Я за это столько-то получил". Поднялась оплата достижений – изменилась психология спортсмена.
– А его свобода от государства увеличилась? Ведь они были, как рабы на галерах?
В. ШТЕЙНБАХ: Сейчас они высокооплачиваемые гладиаторы. Разве можно сравнить, сколько человек получил за Олимпиаду 52-го или 56-го годов (например, за бронзовую медаль) и сколько он получил за такую же бронзовую медаль на Олимпиаде в Сочи! Порядок цифр абсолютно другой. Сейчас это миллионы рублей. В спортивных энциклопедиях мы стали писать: "специальность – профессиональный спортсмен". Раньше профессионалы числились "студентами", "преподавателями", "военнослужащими"… Теперь – конец трагикомедии. Современный спорт – тяжелая и опасная, но высокооплачиваемая профессиональная работа.
Валерий Львович не стал из своего тезиса делать вывод о том, что фундаментом конфликтов тренера и учеников была переломная экономическая ситуация в спорте высших достижений – переход Большого спорта к большим деньгам в руках относительно большого количества спортсменов и множества "среднеуровневых" спортивных руководителей. Со всеми вытекающими из этого соблазнами и противостояниями, доходящими до того в нашем случае, что учитель фехтования (Мидлер) и ученик (Шевченко), приходя на тренировку, друг с другом годами (!) не здоровались.
* * *
Фрагмент интервью Елены Гришиной, взятого у Марка:
М. МИДЛЕР: Я тебе расскажу, как я Шевченко готовил к Олимпиаде. 1996 год. Мы перед Атлантой. Он на меня обиделся. Проходит мимо моего номера. Я открываю дверь – он не здоровается. Он меня будто бы и не знает. Я ему: "Дима, давай на урок". Он мне: "Я не буду брать". Это детский суицид называется. Это когда дети делают себе плохо, чтобы родителям было больно.
Е. ГРИШИНА: Назло бабушке отморожу уши.
М. МИДЛЕР: Верно. Вот это Шевченко. Он саботировал работу. Тогда я попросил Сашку Можаева, потому что Дима со мной не хотел разговаривать. Я ему говорю: "Саша, ты начальник ЦСКА, скажи Диме, что к чему, объясни".
Е. ГРИШИНА: Ну, конечно, Олимпийские игры, в конце концов!
М. МИДЛЕР: А я проходил мимо и случайно слышал конец разговора. Это в Чертаново, там, где эти занавеси висят. Они за занавеской стояли, а я проходил мимо и слышал. Шевченко говорит Можаеву: "Нет, я не буду этого делать, это в интересах Мидлера". А какие другие интересы у меня могут быть, когда мой интерес, чтобы он выиграл. Он проиграет, мне будет плохо – тогда он кайф получит. Вот характер у Димы!
А как я его готовил к Олимпиаде: ты сейчас умрешь от смеха. Я-то знал, что надо делать. Но он не хотел. Тогда я жил в первом номере от края в Новогорске. Захожу в соседний номер, во второй, там жили Клюшин и Пресс, и говорю: "Ребята, я вам дам список боевых действий, приемов, которые надо передать Шевченко на правшу и на левшу. А вы как будто сами скажите: "Ну, попробуй, сделай это". Найдем двух спарринг-партнеров". Я нашел им Егорова и какого-то левшу еще, я не помню. Чтобы был и правый, и левый. И они его позвали. Ну, с ними он был нормально. Они вроде нейтральные. И они ему начали давать это задание. И он начал делать. Вот так он тренировался к Олимпиаде.
Е. ГРИШИНА: С ума сойти!
М. МИДЛЕР: И то на третье место вышел!.. Им мало того, что я вырастил из них великих спортсменов и чемпионов мира и Олимпийских игр? Недостаточно?!
Конфликты сопровождали Марка и с коллегами-тренерами, поскольку борьба каждого тренера за продвижение своих учеников была не только открытая, честная, по результатам, но и "подковерная". (Из выдающихся грандов самое яркое исключение составлял, пожалуй, Аркадьев, который не только никогда не участвовал ни в каких интригах, но в самые ответственные, напряженные и спорные моменты боя своего ученика садился в дальний угол зала, а в еще более острые моменты уходил из зала).
Что бы ни говорили о брате, он не тяготел к интригам, но, в отличие от Виталия Андреевича, не поворачивался к ним спиной. Поскольку Марк как капитан сборной команды Советского Союза по рапире, а позднее – как старший тренер этой команды, отвечал за результат ее выступлений, он, рискуя своей карьерой, отметал попытки тренеров "внедрить" в состав лучших рапиристов страны бойцов, которые, по компетентному заключению Марка, ослабили бы команду.
Он боролся за себя, поездки за рубеж и награды, за премии и звания, за валюту и за рубли, за учеников и в первую – главную – очередь за свою страну. Марк был опасен и на боевой дорожке, и в сражениях в кулуарах, и в силу своего жесткого характера, и из-за язвительного языка. Он был, что называется, "не свой" и к тому же объективно по личным и командным спортивным результатам, по победам учеников на международных турнирах, по авторитетности, уму, опыту мог успешно претендовать на звание главного тренера сборной СССР и на должность президента Федерации фехтования страны.
Марк боролся с превосходящими силами противника. Ученики не оставались в стороне, но по описанным выше причинам не всегда оказывались по одну сторону баррикад.
* * *
Из воспоминаний ученика Мидлера Ильгара Мамедова. Мамедов – главный тренер сборной России по фехтованию, заслуженный мастер спорта СССР, участник четырех Олимпиад, двукратный олимпийский чемпион в команде, чемпион мира 1989 года в команде, серебряный призер чемпионата мира 1995 года, четырехкратный обладатель Кубка Европы, многократный призер и чемпион СССР и России, обладатель Кубков СССР и России.
"В конце 1998 года вновь начальство Федерации захотело избавиться от Мидлера. Вызвали его учеников. Не пригласили самого Марка Петровича. Было очевидно: руководство собралось договориться с учениками о том, что у них будет другой тренер. Для этого побудить учеников к тому, чтобы они сказали что-нибудь негативное о своем тренере. Неважно что. Важно, чтобы отстранить Марка Петровича и от негатива перейти к другому тренеру.
Двое из нас – я не буду называть фамилий, они известны всему фехтовальному сообществу – кое-как согласились тренироваться не у Мидлера. Третий сказал, что он ни за, ни против. "Если кто-то поднимет рапиру до уровня, на котором нас тренирует Мидлер, то я, – сказал этот третий ученик, – не буду возражать против перехода к такому тренеру".
Я выступил последним, как если бы был уполномочен всеми приглашенными: "Мы не пойдем ни под Иванова, ни под Петрова, ни под Сидорова. Все, что мы имеем, мы получили от Марка Петровича. По своему уровню он тренер такого класса, что фехтовальщик, который хочет иметь международный успех, при прочих равных будет тренироваться только у Мидлера".
Закончил Ильгар свой рассказ так: "Этот текст радости у руководителей Федерации не вызвал…"