- Ну что уж, они такие мощные мужики по этой части?
- Не то слово! Представляешь, когда готовились к этому вечеру, я спросил у них: "Будет Валера Маланичев?" А они, знаешь, что ответили?
- Что?
- "Нет, мы его не возьмём. Он слабак…"
Но когда мы приехали, получился на удивление замечательный разговор. Стол возглавлял мой друг Николай Иванович Москвителев, командующий авиацией ПВО страны. Два других генерал-полковника тоже были моими хорошими знакомыми. Вечер получился очень тёплым и хорошим, с юмором. Стол ломился от различных яств. "Пэвэошные" аэродромы разбросаны по всей стране - друзья и однополчане присылали Николаю Ивановичу к празднику небольшие подарки из того, что давала природа. Поэтому на столе было много деликатесов, которыми богаты различные уголки нашей необъятной Родины. Под такую великолепную закуску и интересный разговор водка и другие, более экзотические напитки текли рекой.
Я, конечно, могу выпить достаточно много, но, откровенно говоря, я человек малопьющий. И Алик Фастовец, мой ближайший друг, тоже старался этим не злоупотреблять. Потому что здоровье уже давало о себе знать. Кроме того, и сама наша работа не позволяла "зашибать" сильно. Но в этот вечер у нас было по-настоящему серьёзное испытание. Чтобы как-то уравновесить явно неравные силы, мы с Аликом пили из очень маленьких рюмок, а наши друзья - из больших. Кроме того, мы старались передёргивать. Когда кто-нибудь из сидящих за столом упрекал нас, почему, мол, мало пьём, Николай Иванович Москвителев назидательно говорил:
- Не подминать, пусть ребята отдыхают! Не давите на них, а то приезжать не будут.
Вечер удался. Наши друзья-генералы выпили очень много. Это проявилось, быть может, только в большей разговорчивости. Но никто не шатался, никто не говорил ерунды. Не было, как это часто бывает у сильно захмелевших людей, каких-то глупых реплик. Попели песни, а потом тепло распрощались. И я опять восхитился огромной мужской силой этих генералов, которые могли много выпить, но всегда держали себя в руках.
Но вернёмся к замечательному человеку, военачальнику и организатору маршалу Савицкому. О строгости Евгения Яковлевича ходили легенды, и его позывной - "Дракон" - полностью оправдывал себя. Но иногда, чтобы избежать какой-то конфликтной ситуации, люди, знавшие некоторые особенности Савицкого, пользовались определёнными ухищрениями. Например, маршал плохо слышал на одно ухо. Поэтому когда докладывали о хорошем, говорили с одной стороны от него, а когда менее приятные вещи - заходили с другого бока. Евгению Яковлевичу было неудобно показывать свой незначительный недуг и он пропускал некоторые нюансы докладов. Что и требовалось докладчику.
То же самое было с графиками. Графики старались вешать подальше от сидящих в президиуме. Евгений Яковлевич к тому времени уже плохо различал некоторые цвета, и графики специально раскрашивались в синее и зелёное. И ему иногда трудно было определить, где какой цвет. На этом тоже иногда удавалось схитрить. Однако Евгений Яковлевич потом раскусил эти манёвры. И те, кто пользовались подобными уловками, пострадали от своих же приёмов. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Однажды проходило очень крупное совещание по навигационному комплексу. И главный докладчик как раз прибег к методу "доклада в разные уши". Но чересчур уж нахально: в течение двух минут демонстративно перебегал с одной стороны на другую, от одного маршальского уха к другому. Выглядело это некрасиво и напоминало какую-то мальчишескую игру.
Совещание планировалось долгое: после доклада должны были идти содоклады и обсуждения в прениях. Всего часа три-четыре. Однако эффект от доклада превзошёл все ожидания. После его окончания, а длился он порядка сорока минут, Евгений Яковлевич встал с суровым видом и заявил всем присутствовавшим:
- Совещание окончено. Свадьбы не будет. Васильченко, зайдите ко мне!
И сколько ни уговаривали Евгения Яковлевича продолжить совещание, он отказался. И лишь когда уезжали в Москву, маршал немного отошёл и сказал Васильченко:
- Знаешь, Костя, надо снова провести совещание, посидеть, разобраться в этом деле. Но чтобы я этого человека, который докладывал, больше никогда не видел.
То есть его можно было иной раз обмануть, по-крупному - никогда. Он тонко чувствовал и партнёра, и оппонента и сразу пресекал нечистоплотные попытки обмана, когда они становились особенно назойливыми.
Евгений Яковлевич неизмеримо много сделал для нашего комплекса. А комплекс, в свою очередь, сыграл огромную роль в усилении отечественной оборонной мощи. Вот лишь один пример из истории тогдашнего повседневного противостояния нашей и американской авиации.
Американцы осуществляли разведывательные полёты авиации над территориями многих стран. Это для них являлось нормальной практикой. До сих пор они объявляют многие регионы планеты зоной своих интересов. Мы могли на такие силовые методы отвечать только силой. Никакие внешнеполитические ультиматумы эффекта не давали.
У нас на Дальнем Востоке американцы тоже выполняли разведывательные полёты на самолётах SR-71. Эта мощная машина пришла на смену самолёту-разведчику U-2, который был досягаем для наших истребителей и ракет. SR-71 перехватить было практически невозможно. Та безнаказанность, с которой эти разведчики летали над Дальним Востоком, со временем превратилась уже в некую безысходность для наших частей ПВО.
И вот когда в Елизово на Камчатке и на Сахалин прибыло несколько наших МиГ-31, то первые же их полёты и пробы по перехвату SR-71 закончились положительным результатом. На самолёте SR-71, как и на многих современных истребителях, была система оповещения. Американцы поняли чётко, что по ним производится условный перехват и их недосягаемость впервые начисто опровергнута. Для нас это был неоценимый опыт, потому что подобного рода мишени, летающие с такой скоростью и на такой высоте, сделать очень трудно. На эту роль у нас могли претендовать только МиГ-25 и МиГ-31. Но SR-71 обладал всё же немного большей скоростью и высотностью. Ну а потом, специально поднимать самолёт-цель для организации такого перехвата весьма накладно. И опять же, это твой собственный самолёт, с хорошо тебе известной отражающей поверхностью. А тут будто по заказу летала та мишень, которая в период войны могла нести определённую боевую задачу.
Появление МиГ-31 потрясло лётчиков, пилотировавших SR-71. Они направили письмо своим вышестоящим командирам, в котором уведомили их, что полёты вдоль русских границ давят психологически, и просили изменить маршруты вдоль Сахалина, Камчатки и всего нашего Дальнего Востока. МиГ-31, помимо своих скоростных качеств, обладал ещё и мощным радиолокационным комплексом, солидным ракетным вооружением. Всё это вместе взятое явилось очевидно, последней каплей. Вскоре полёты SR-71 были прекращены.
Хочу сказать ещё вот о чём. Мы любили повторять раньше: техника - это хорошо, но главное, что отличает русского солдата, - это его морально-волевые качества. И раньше это было действительно так. Когда и солдат, и офицер, и генерал не на словах, а на деле чувствуют заботу о себе и уважение к своему труду со стороны государства, тогда они чувствуют свою необходимость обществу и ощущают причастность к защите национальных интересов.
Сегодня, к сожалению, времена изменились. Если лётчики по полгода не получают зарплату, если у них нет элементарных бытовых условий, не говоря уже о том, что просто нет топлива и других компонентов для поддержания не только заданного уровня боевой подготовки, но и элементарных лётных навыков, то невольно они начинают думать, что и их, и армию, в которой они служат, обрекают на медленную смерть. Военные понимают, что их служба никому не нужна. И о каком морально-боевом духе может идти речь в таком состоянии?
Поэтому лучшим способом повышения морально-волевых качеств является более совершенная техника и её творческое освоение - естественно, при нормальных социальных условиях. А также преимущество отечественной боевой техники над условным противником. Впрочем, любой самолёт, несанкционированно пересекающий границу суверенного государства, должен рассматриваться как самолёт противника. Другое дело, к каким действиям надо прибегнуть для выдворения его за пределы страны: либо заставить его изменить курс, либо вынудить к посадке на нашей территории, либо… Но надо всегда предпринимать адекватные действия. И от того, насколько адекватными будут ответные действия, зависит дух людей, которые работают на наших боевых комплексах.
Когда испытания МиГ-31 миновали свой апогей, а это бывает после подписания сначала предварительного, а затем окончательного заключения о приёмке данного комплекса на вооружение, роль маршала исчерпала себя. В Главкомате ПВО ему уже не было достойного места. Годы брали своё, хотя в иных ситуациях его кипучей энергии могли позавидовать и многие капитаны. Савицкий постепенно перешёл в так называемую "райскую группу" Министерства обороны. Это инспекторское объединение создавалось специально для бывших самых высокопоставленных военных руководителей, начиная с генерала армии. В этой группе, как правило, состояли маршалы Советского Союза, маршалы родов войск и генералы армии. Чем они занимались, чётко не представляю, но в необходимости такой организации для высокопоставленных ветеранов не сомневаюсь. К сожалению, когда подули ветры "обновления", "райскую группу" разогнали. По-моему, это было ошибкой. Кто не чтит ветеранов, тот не думает об армии, в том числе и о себе. Судьба не всегда благосклонна, и всю жизнь на вершине быть невозможно. Люди, которые отдали всю свою сознательную жизнь строительству Вооружённых Сил и занимали такие высокие посты, должны до самого конца находиться под опекой государства и передавать свой бесценный опыт молодым специалистам.
Помню, в последний раз я видел Евгения Яковлевича, когда мы с Толей Белосветом приходили к нему на семидесятилетие в эту "райскую группу" и поздравляли его с юбилеем. Он чувствовал себя там достаточно уверенно. Встреча получилась довольно тёплой. Мы общались с маршалом около часа. Нам было интересно узнать о его новой жизни. А ему - непосредственно из наших уст услышать, как живёт и чем дышит наш могучий комплекс.
Больше я Евгения Яковлевича не видел. Правда, мы общались с ним по телефону. Но часто через общих знакомых или его дочь Свету Савицкую я передавал ему привет.
Ну а теперь пора рассказать читателям последнюю забавную историю, связанную с маршалом Савицким. При общении с ним по телефону иногда случались курьёзы.
Как-то на Девятое мая я позвонил ему домой и поздравил с праздником. Разговор дословно был таким:
- Алло, Евгений Яковлевич?
- Да. А ты кто такой?
- Это я, Валерий Меницкий.
- А-а! Валерка, сынок. Привет. Как дела, родной? Как у тебя дела?
И после небольшой паузы:
- А чего ты звонишь?
Я говорю:
- Ну как же, чего я звоню. Сегодня Девятое мая - ваш праздник. Вы - дважды Герой, прошли всю войну, сбили столько самолётов, руководили крупными воздушными соединениями. Поэтому я вас от души поздравляю, желаю здоровья, здоровья, здоровья и наших общих успехов.
Маршал выслушал и вдруг говорит:
- Спасибо, дорогой. А я тебе желаю, чтобы ты больше свет никогда не выключал.
И повесил трубку.
Поздравление было каким-то загадочным. Я позвонил Васильченко:
- Константин Константинович! Я тут позвонил маршалу, поздравил его с Днём Победы, пожелал ему здоровья и успехов…
- Ну и молодец!
- Молодец-то молодец, но в ответ он мне пожелал свет больше никогда не выключать.
- Да ну, не может быть! Ерунда какая-то. А может, ты ослышался? Может, он говорил про другое или сказал это своим домашним?
- Да нет же. Я так понял, он вообще был дома один.
Васильченко на мгновение задумался, а потом, умудрённый опытом общения с Евгением Яковлевичем, сказал:
- А ты знаешь, Валер, сделай паузу - часа два-три, и позвони снова. У маршала память плохая. И поздравь его опять. Ему звонит много народу. И никаких проблем. Узнаешь, что он имел в виду, если он действительно тебе это сказал.
Я выждал где-то часа четыре и позвонил снова:
- Алло! Евгений Яковлевич, добрый день.
Он опять:
- А ты кто такой?
Я опять говорю:
- Евгений Яковлевич, это Валера Меницкий.
- А, Валерка! А какого хрена ты звонишь снова. Ты же мне уже звонил.
Тут я не растерялся и отвечаю:
- Евгений Яковлевич, я вынужден вам снова позвонить. Мы сейчас работаем над новыми алгоритмами одного перехвата на пересекающихся курсах, над моделированием этого приёма. И у нас очень много вопросов, связанных со "слепыми" зонами, с тем, как организовать логику прицела. И я как раз хотел бы с вами поговорить об этом. Ведь вы же обладаете огромнейшим военным опытом и можете подсказать нам какие-то моменты.
Он тут же горячо откликнулся:
- Да, сынок, ты представляешь, вот эти мозгоблуды!.. Когда был нужен, всё время звонили, спрашивали… А теперь, когда я не у дел, все меня забросили, у меня ж действительно такой огромный опыт! И никто ничего… Все забыли. Спасибо, хоть иногда кто-то из дорогих людей вспоминает. А так вообще, жизнь - одна скука. Спасибо тебе, дорогой мой. Приезжай в любое время, мы всегда с тобой поговорим и обо всём договоримся. Приезжай, я всегда буду рад тебя видеть.
Я говорю:
- Спасибо, Евгений Яковлевич, я буквально на следующей неделе к вам заеду, воспользовавшись вашим приглашением. И ещё раз позвольте вас поздравить с праздником - Днём Победы.
- Спасибо, - отвечает маршал и, явно собираясь класть трубку, добавляет: - Ну, а я тебе тоже желаю, самое главное - свет никогда не выключать.
Тут я не выдержал:
- Подождите, Евгений Яковлевич!
- Что такое? В чём дело?
- А при чём тут свет-то?
- Хм! Я совсем забыл тебе сказать. Я тут как-то месяца два назад стал выключать свет, и меня как нае…, сам понимаешь, током. Как тряхнёт! Ну, в результате - упал и повредил себе спину. И вот сейчас лежу, как говорится, запакованный. А у тебя-то позвоночник тоже травмирован. На хрен тебе такие приключения? Поэтому никогда не выключай свет. Ну, пока. Обнимаю.
Я уже говорил, что умею имитировать разных людей. И многие мои друзья постоянно просили меня рассказать эту историю голосом Савицкого. Конечно, рассказывал, стараясь копировать голос маршала. И тогда этот рассказ выходил более живым и колоритным. Все смеялись от души, поминая добрым словом человека с большой буквы - Евгения Яковлевича Савицкого.
16. СОМ ПО-СОЛОДУНОВСКИ
В сентябре, после окончания Школы лётчиков-испытателей, раздался долгожданный звонок. Я в это время вместе с Валерой Молчановым находился между небом и землёй. Мои друзья Юра Митиков и Юра Чернышёв, тоже претендовавшие на место в микояновской фирме, говорили: "Ты моложе нас, ты ещё можешь поработать в другом месте, и тебя потом всё равно возьмут, а у нас перспективы уже не будет!"
Это понятно. Фирма - это уровень, коллектив лётчиков там тоже был самый лучший. Хотя, надо сознаться, аварий там происходило много - лётчики всегда чаще погибают при широкомасштабных испытаниях, а "МиГ" был машиной массовой… Но тем не менее все туда стремились.
И как раз в этот период моего смятения раздался телефонный звонок. Бархатистый голос спросил:
- Валерий, это ты? Это говорит Миша Комаров.
Почему ты не приходишь на работу?
- На какую?
- На фирму Микояна.
Я опешил. Какая фирма Микояна, когда решается вопрос, работать мне в Иркутске или Воронеже?
- Да мне никто ничего не говорил.
- Давай приходи, всё давно решено.
В Школе лётчиков-испытателей мне делать уже было нечего, практически каждый день мы потихоньку "подчищали" свою лётную программу. Я положенное давно отлетал, и для меня не составляло большого труда незаметно исчезнуть по своим делам. Собрался, пришёл на фирму. Миша меня встретил и посмеялся: ну ты и вымахал. Сам он тоже был немаленького роста - под метр восемьдесят. Для истребителей это рост высокий. Ограничение по росту в авиации 1 м 85 см. В этом плане микояновская фирма выделялась: все лётчики были рослыми, крепкими. У Федотова рост был около 1 м 75 см, телосложения он был крепкого. Пётр Максимович Остапенко был ещё мощнее, хотя и чуть грузноват. Боря Орлов вообще был, кажется, 1 м 83 см. Он и гирями иногда баловался. На этом фоне Миша Комаров и Алик Фастовец выглядели поскромней, хотя тоже были ребята не слабые. Эта компания выделялась на аэродроме своей монолитностью. Хороши были, чего там говорить!
Миша ввёл меня в курс дела и пригласил вечером к себе домой. Выяснилось, что мы оба любим футбол и оба болеем за ЦСКА. И Алик Фастовец тоже за ЦСКА, а Боря Орлов - за "Торпедо", Остапенко - за киевское "Динамо". Федотов особо не болел ни за какую команду. У меня были какие-то планы на вечер, но от приглашения я, естественно, отказаться не мог. Я спросил у Миши, кто сейчас за старшего.
- Как кто? Я. У кого ключ от сейфа, тот и шеф. Федот в командировке, Остап в командировке, Боря с Аликом тоже в командировке, так что я остался за начальника.
Из сейфа он достал несколько купюр, и мы поехали к нему домой. Нас встретили его жена Галя и дочка Галочка. Мы познакомились, Галя нам накрыла стол в отдельной комнате. Стол был по тем временам богатый. Миша, видимо, хотел мне показать, что на фирме снабжение хорошее. Там, конечно, были заказы, но когда я уже начал работать на фирме, понял, что снабжение было не такое уж и шикарное. Просто Миша выложил всё самое-самое, что нашлось дома. На стол он поставил бутылку коньяка, хотя я ему сказал, что не пью. Мы включили телевизор. И он меня предупредил:
- Ты об этом забудь. У нас на микояновской фирме, знаешь, какая есть поговорка?
- Какая?
- Пить уметь и дело разуметь.
И потом на протяжении многих лет я убеждался, что в этой поговорке заложена большая народная мудрость: кто умеет пить и знает свою дозу - умеет контролировать себя в любом состоянии. А ведь это - одно из главных качеств испытателя. Я заметил, лётчиков иногда специально проверяли на "вшивость". Как говорил Федотов, это старый дедовский способ, чтобы тебя раскачать и выявить всю твою дурь.
Но я действительно тогда совсем бросил пить и курить, потому что считал, что работа лётчика-испытателя не должна быть связана с алкоголем и никотином. Помню, я курил одно время по две пачки в день - сигареты "Столичные". И вот однажды, когда садился в самолёт, чтобы лететь в Быково, у меня с собой была едва начатая пачка сигарет. У трапа я её выкинул и сказал себе: больше я не курю. Примерно так же поступил и с алкоголем. Многие друзья меня просто не узнавали. Раньше я был боец в этом смысле. И когда вместо пива я стал наливать себе молоко, все мои знакомые пришли в ужас. Единственное, что их как-то примиряло со мной, - деньги на все наши групповые застолья я всегда сдавал вместе со всеми. Я позволял себе выпить немного шампанского только на большие праздники - Новый год, Седьмое ноября. Первое мая. Кстати, Валера Молчанов последовал моему примеру и перестал выпивать. Так что мы с ним были как две белые вороны.
И вот Миша предупредил меня… Я, как мог, отказывался, но чувствовал себя неловко. Я только пришёл на фирму и даже ещё не был уверен, что меня туда точно взяли, так как документов, подтверждающих это, я ещё не видел. И предложение выпить было как бы знаком доверия ко мне, знаком того, что я принят в коллектив.